Max Nemtsov's Blog, page 122

the news as it is

вчера приехали “Полубоги” Стивенза. дальнейшие инструкции по ссылке

а тут полное расписание Ирландской недели (мы вторые в первый день)

в “Во всем голосе” стихи Хэнка о любви разбирают

а также о пьянстве

литература о задворках вселенной

портрет с книгой

“Пересмешники” освоили “Трою” Фрая, с чувством

круто кто-то научился копировать из “Гудридз”

ну и пополнение в Баре Тома Пинчона. на сей раз zakuski

no strength for work

Собрание сочинений в 8 томах, том 7. by Alexander Belyaev
My rating: 1 of 5 stars

ЧНСЛ я читать не стал, роман и в первой-то версии был невыносим.

А – псевдоиндийская вполне безграмотная ебанина, написанная в духе сенсационных бульварных романов с имперских колониальных позиций, хотя, казалось бы, советский автор должен быть выше всего этого. Беляева, конечно, можно и нужно жалеть, но, боги, какая же хуйня обреталась у него в голове. Как вообще совки допускали печатать такую залепуху, мне решительно неясно, – возможно, потому, что это гораздо круче развесистой клюквы обычных советских страноведов в штатском. Но в целом роман характеризуется заунывным канцелярским пустословием и нагнетанием строкажа, что очень свойственно соцреализму, с персонажем где-то на стыке Маугли и Ихтиандра. При этом нашему мальчику, который знает о жизни вообще мало, почему-то известны парашютисты, с которыми он себя сравнивает.

Фантаст вообще берегов не видит в желании опорочить теософию, оккультизм, Индию и ее духовную культуру, включая индуизм и буддизм. Вот пример: “Ариэль прошел через все эти круги ада. Последним испытанием, которому он подвергся, было «приятие духа». Ариэль с внутренним содроганием вспомнил этот мрачный обряд, выполняемый воспитанниками последних ступеней обучения. Их заставляли присутствовать при кончине людей, держать умирающих за руки, а когда наступал момент смерти, им приказывали целовать умирающих в губы и принимать в себя их последний вздох. Это было отвратительно”. Это же просто какой-то безграмотный пиздец. Я думаю, что инвалидность Беляева – заблаговременное кармическое воздаяние за всю ту хуйню, которую он потом в жизни понаписал.

Глупости – обычные (“кивки головой” т.е.), но порой с непременным идеологическим душком: полуграмотные “изображения Христа итальянских художников”, какой-то невнятный “Иисус-Матерейя” и непонятные “санияси”, знакомые люди и при этом не враги обращаются друг к другу “мистер” без фамилии, тут есть “молчаливый разговор”, “крикливая тарабарщина”,  тут “исполняется совершеннолетие”, “кричат сигнал тревоги”, “захватывают тропическую лихорадку”, “лицом раджа напоминает Джейн Отелло” (кто это?), есть “слон с огромными клыками”, тут “лицо чем-то напоминает филина”, буйволы погружаются в ил так, что из тины видны только их носы (и тут же из той же тины пастушки лепят домики), “стоит статуя сидящего Индры”, у которого на коленях лежат “ладони рук”, люди “от времени до времени появляются, бесследно исчезая”… Вновь шизофренические имена: Флоренса (английское), “кошечка Кюин” и т.д.

Собрание сочинений в 8 томах, том 8. by Alexander Belyaev
My rating: 1 of 5 stars

Рассказы по первому впечатлению написаны чуть лучше, в их интонации хотя бы что-то живое бьется, зато в остальном это та же антинаучная хуйня, что и в других его текстах. Но “утвердительные кивки головой” и “подъемы вверх” все те же, канцелярит тоже. Безграмотные “чуждая мебель”, “дешевая плата”, “тщеславные планы”, “механизм приключается к системе”, “самые лучшие номера”, “поедание сырьем”, “крытый автомобиль удлиненной, хорошо обтекаемой формы”, “встречные мосты” (wot?), тут “летают” со скоростью 50 км/ч, “делают прогулки”, “здесь была когда-нибудь часовня”, “нависшие усы”, тут “производят микроскопические исследования”, “компания берет на себя полную гарантию за исправность”…

Да и про заграницу б лучше наш фантазер не писал ни слова (хотя в Италии и Франции бывал): Чарнинг-Кросс, обычные шизофамилии: Самуэль, Мичель, Спольдинг и Гопкинс, – загадочные “гегманы” (это “профессионалы-шутники, нечто вроде французских конферансье”), “фокусные смехотворные сигары”, “благополучно ушел из билдинга, унося в боковом кармане серого костюма десять миллионов долларов”, “газовое стеклянное платье”(?), какая-то ебанина об этимологии названия Абиссиния (если пользоваться его логикой, но правильно называть ее не Абессинией, а уж сразу Абассинией), Париж безграмотно называется Лютецинеей, а топография города не отвечает никакой реальности, всех собак во всех рассказах зовут Джипси.

Но в целом фраза из послесловия: “рассказы, написанные умело, легко и с большим юмором” – бесстыжее вранье. Они неумелы, неуклюжи, громоздки, написаны безграмотным канцеляритом и совсем без юмора.

[image error]

Natty’s Songs 15

01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14

and this is a good way to help Lora’s Seal Rehabilitation Center

THE FIFTY FIRST WINTER OF NATHANAEL FORKIN
by Lora Beloivan

THE HONEY

Used to work for the Tatar
And he had hisself a can of honey in the corner
You come mornings
Stroke up the furnace
Draw yourself a cup of honey from the can
Sit and take yourself a tea
Used to eat a whole cup of honey then
Was healthy like wow, so I was
No illness stuck to me
The honey is very health, so it is
Altho’ they sez, if you eat a three-liter jar in one go
That’s all she wrote
You die and not survive
That’s why them bees die so often
On account of them bein’ so feckin’ small

our business news

вот что будет 17 марта, запишите в свои бальные книжечки

теперь и в “Циолковском”

подглядываем за полками наших читателей

фотопортрет с Беном Элтоном

Екатерина Писарева о “Писателях и любовниках”

Инна Дегтярева о “Любви” Картер

какая-то Элиночка о “Восточном экспрессе” Миллза (кличка дурацкая, а отклик занимательный)

какая-то идиотка о “Грязной работе” Мура

Natty’s Songs 14

01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13

and this is a good way to help Lora’s Seal Rehabilitation Center

THE FIFTY FIRST WINTER OF NATHANAEL FORKIN
by Lora Beloivan

DIDN’T PLANT IT

There that Uncle Nick-o goes
Walkin’, so he does
Maybe he broke hisself his bike down
He lives on October Street
On the shore

There’s no business livin’ on the shore
With all that wind and fog
But many people do
So they do, and then they sez
Some fecks stole all our taters
A no-brainer, that
On account of them livin’ on the shore

Three years ago
Or five
Uncle Nick-o lied in wait
Fer someone dug out his taters
Ev’ry morning by half-a-patch
Turned out it was them city tourists
Sailed up to the shore and feckin’ stole it

Sure he got plenty offended
So he took hisself a shotgun
Loaded it with peas
And wham’t them city tourists from his currant bushes
One had his cheek torn out to red meat
Another one had a piece of ass bit

Served them right
Did you plant those taters? No
So no business of yours to sail here

no place like home

вчера из типографии приехала Лили Кинг

наши далекие читатели гордо сообщают о раздобытом

“Озон” окончательно пошел вразнос и завел на меня третий профиль (в дополнение к первым двум). что у них там вообще творится?

но главное – что там уже значится “Тоннель” Гэсса

а в “Лабиринте” он прирастает откликами. пишут удивительное:

Сюрпризом для меня стали многочисленные и весьма оригинальные стихи, довольно часто встречающиеся в по ходу повествования.
Сразу скажу – браво переводчику! Начала читать и поняла – это любовь с первой строчки (прочтите первую страницу и убедитесь сами).

говорил я вам? (с)

в “Лабиринте” же возникли обновленные “Бродяги Дхармы” Керуака

мироздание решило в эти дни повернуться к нам своей милостивой стороной и закидало откликами читателей, от которых я чуть не прослезился (это вам такое, наверное, не в новинку, а нас жизнь обычно не балует):
– старый товарищ и соратник по самиздату обнаружил вдруг, что я переводил его некоторые  самые любимые его книжки (тут отдельно приятна чистота эксперимента – он все это читал не потому, что мы знакомы; знакомые-то как-раз и не всегда читают, зачем?)
– а особенно редки читатели с далекой родины – т.е. они наверняка есть, как не быть, но доброго слова от них редко дождешься. вот одно такое – о “Тщете” Джерхарди. этот читатель уже несколько дней буквально растаскивает текст на цитаты

ну и чтобы окончательно жизнь медом показалась, вот прекрасная статья Виктора Анисимова (кто этот чудесный человек, кто?) о “Миссис Калибан” Рейчел Инглз

а тут еще одна версия истории советского музыкального самиздата от Кушнира – на сей раз с причудливыми подробностями:

…и в конечном итоге взносы комсомольцев Вятки и Кировской области были потрачены на то, чтобы редакторы журнала «ДВР» из Владивостока, а также представители от Новосибирска, Свердловска, Перми, Пензы, Саратова, Калининграда, Ленинграда, Москвы за пять дней до Нового года, 25 декабря, приехали в Вятку проводить первый Всесоюзный рок-съезд самиздата.

что-то не помню я, чтоб мы ездили в Вятку на какой бы то ни было съезд. я не помню даже, чтоб нас туда звали, если он вообще существовал. (напомню, что в прежней версии истории самиздата Кушнир утверждал, что дальневосточным курьером с журналами в Москву был Миша Павин)

some recreation time

Непобедимое солнце. Книга 2 by Victor Pelevin
My rating: 4 of 5 stars

Редакционная вставка от одного персонажа с буддистской проповедью пустотности примиряет со всеми редакционными вставками в романе вообще. Уроки осознанного сновидения тоже приятны, хотя с т.з. т.н. духовности ВОПль, конечно, давным-давно увалился в цинический нигилизм, крутя фонарики на потеху публике, недостойной посвящения. Сама дуальность обозначения “боги-люди” ставит под сомнение чистоту помыслов нашего автора. Ну и тот потешный факт, что наша героиня никак не может попасть на “настоящий ритрит”, добавляет пикантности авторской позиции. Ну а то, что блондинка, пусть и умеренно прогрессивная, способна заново сотворить мир по прилагаемой методичке всего после недели ленивой шаматхи по 3 часа в день, представляется мне крайне маловероятным. Хотя то, что нынешний мир как мы его знаем, сотворен блондинкой, конечно, смешно…
Ну и этот, как и все его крупные тексты, к концу просто истлевает. Некоторые наши современные нарративы приходят к какому-то логическому концу по классическим заветам (да, и до сих пор), некоторые обрываются, некоторые распадаются или даже растворяются, у каких-то кончается завод и они умирают своей смертью, какие-то авторам надоедает писать… а тут его тексты истлевают и остается лишь сиюминутный прах.
Текстуальная хуйня и речевой мусор все те же: оглядывания по сторонам, шелковая роба, героини “шагали по длинному променаду, идущему вдоль такого же длинного пляжа”,  “пруд и зелень источали ту особую тенистую свежесть, которая при попытке воспроизвести ее в северном ландшафте” что-то там делает и другие образцы дурновкусия, “альтернативный” (видать, самому себе) Дэвид Линч, “такие blues” (я вообще не понимаю, что автор хотел этим сказать), переизбыток местоимений, иностранные слова, отображенные с кухонным прононсом и ошибками, часто неуклюжая фонетика… В общем, ВОПль никакой не стилист, говорить о каком бы то ни было “сладостном стиле”, конечно, применительно к нему нельзя, он просто умелый рассказчик, трепач и балабон с неплохой памятью (ну или коллектив авторов). Но вместе с тем, конечно, итог таков: печаль наша в том, что при всех своих тех и этих, ВОПль – один из буквально горстки современных русскоязычных авторов, кого действительно имеет смысл читать. Наверное, таких из нынеживущих наберется пяток, не больше, но мне лень сейчас думать, кто это может быть еще. Где-то же они есть, с кем не заскучаешь.

The Teachings of Don Juan: A Yaqui Way of Knowledge by Carlos Castaneda
My rating: 3 of 5 stars

Когда я в детстве читал третью книжку из этой серии, то, натурально, ни шиша не понял, конечно. Теперь вот решил наконец разобраться. Понятно-то теперь примерно все, в т.ч. как и зачем оно все сочинено и написано, но ощущение сродни тому, первоначальному: мало что в литературе есть скучнее описаний чужих снов и трипов. Разве что спорт, но здесь этого, к счастью, мало, разве что редкие походы по пересеченной местности, которая так уж вышло, мне совершенно неинтересна, да и автор у нас отнюдь не Паустовский.
Так что пока не уверен, что стоит продолжать. По крайней мере, насколько я помню, старый трикстер и дальше будет не весьма изящно увиливать от ответов на дурацкие вопросы молодого (на самом деле – сорокалетнего) разъебая. Пользы же от рецептов затирухи из “каких-то желтеньких цветочков” я лично для себя вижу не очень много, хотя знаю, что многие со мной не согласятся.

Собрание сочинений в 8 томах, том 5. by Alexander Belyaev
My rating: 2 of 5 stars

ПвН – заурядный монтаж из сюжетных клише жанровой писанины начала ХХ века о космических полетах (с непременными “роялями в кустах” и нелогичными и прямо-таки идиотскими поступками и мотивациями персонажей) и мастурбационных фантазий о красивой и, главное, сытой жизни “загнивающего Запада”, списанной с шаблонов русской классики века XIXго. Т.е по сути вся оригинальная фантастика сводится тут к описанию трапез, которых в России население лишили большевики, а остальное – жанровый шлок и пролеткультовский ликбез, написанный, разумеется, неумело все тем же “шершавым языком плаката” (это такой корявый канцелярский воляпюк), так что мечты о “сладостном стиле” “великой советской литературы” опять придется засунуть туда, где ей самое место.

Вездесущие “утвердительные кивки головой” (иногда по нескольку раз на абзац), “чек на Лионский кредит”, “шерри-бренди”, “вновь ожил в Шнирере пророк” (это ремарка, если кто не понял), “визгливый крик”, тут “пыхтят неразлучной трубкой,” “нелюдимое место”, “спускаются на подъемных машинах”, “Могущество Стормера было настоящим «государством в государстве»”, “поездки в поезде”, “скрепления креплениями”, “ложатся на гамак”, “испытываются модели ракетных двигателей, помещенные в дубовой раме”, “обсасывают гранат”, в космос у нас летают “путники”, “посвящают время на изучение” чего-то, “путем координат решается вопрос о пространственном положении бога”, “под пару”

Шизофренические имена, конечно. И отдельный прикол – предисловие Циолковского к тексту, полному неприкрытой лести ему же, натурально финский стыд. Я, конечно, не уверен, но про ракеты тут, по-моему, псевдонаучная ебанина, но это все дань времени, я ге стпну даже дыхания тратить на все эти перемещения в пространстве с помощью вееров и дисков.

Хотя читается несколько интереснее, если воспринимать текст как прото-приквел (1933 года) к “Радуге тяготения” о создателях А4. Цандер – эдакий мятущийся Бликеро, которому неназываемые фашисты “предлагают” “душить детей” с помощью “ракеты Пикколо” (прото-Фау2) не где-нибудь, а в Ленинграде (конечно). Только лагерь Дора у него в Андах, а место Готтфрида занимает фатоватый лорд. Третья часть – собственно приключенческая – занятно читаться будет на фоне “Страны багровых куч” бр. Стр.

Компенсируется вся эта ахинея, пожалуй, только буржуазным афоризмом “Конспирация упрощает отчетность”.

ВК. Пешеходное нытье “ближнего прицела” – ни литературы здесь, ни науки, ни фантастики, ни фантазии. Агитка Осоавиахима. Все без исключения персонажи ведут себя как гипервозбужденые щеночки, у которых нет ни грана собственного мозга, но они очень веселые и ласковые. Таков вообще стереотип советского научно-технического героя. Общаются между собой они все на том же плоском канцелярские. А при этом мечтают о мутациях человека под воздействием “лучистой энергии”: “Быть может, у стратосферных пилотов будут исключительно даровитые дети!” Что тут скажешь, идиоты: у стратосферных пилотов скорее всего уже никаких детей не будет. И это в лучшем случае. Зато здесь уже присутствуют “киндл” и “курцвайл” и употребляется слово “уник” из новояза.

Из потешного. У него в составе атмосферы на полном серьезе и как доказанный фигурирует газ геокороний, придуманный Вегенером для того, чтоб заткнуть дыру в познании в начале ХХ века. У автора в этом тексте явный фетиш – количество окон в гондоле дирижабля, необъяснимо. Словесный мусор обычен + “начал измерять своим телом пространство в трех измерениях”. Ну и, конечно, пресловутый шедевр: “ящик, где весело перелетали и суетились крупные мухи-дрозофилы”. А кроме того, подозреваю, что появляющаяся в конце “воздушная подушка” над Северным полюсом – все-таки какая-то ебанина, признанная скрыть собою вход в полую Землю.

никто из вас никогда ничего не скажет by Анна Синяткина
My rating: 5 of 5 stars

Дети “жестоки, они вырастают в подозрительных граждан”. А нам в этой книжке повезло присутствовать при перерастании такого вот подозрительного детского гражданина в поэта – в координатной сетке Анны Глазовой по одной диагонали и Веры Полозковой по другой. Такой и должна быть идеальная поэзия в эпоху все большего обесценивания слов: заплачки, наговоры и мантры, которые заканчиваются сами собой, потому что у них кончается завод.

Собрание сочинений в 8 томах, том 6 (Звезда КЭЦ. Лаборатория Дубльвэ. Чудесное око). by Alexander Belyaev
My rating: 2 of 5 stars

КЭЦ. Помню, в детстве этот роман не понравился мне больше всего предыдущего, и дальше я, кажется, даже читать не стал. А сейчас вроде бы даже ничего, у героя-рассказчика даже намечен какой-то забавный характер, а у текста интрига (в начале и конце, а там и не одна, но недолго). Полоумный астроном Тюрин тоже вполне убедителен (хотя это, похоже, сатирический образ), есть даже персонажи, отличающиеся от советских стереотипов умильных идиотов, герои-психопаты и вивисекторы (вместо картонных буржуазных мерзавцев и фашистов, кого тут, к счастью, нет вовсе). Тема с полой /зчркнт/ треснувшей Луной и вообще радует шизовостью фантазии, как в лучших домах Парижа и Лондона.  А уж лунные мхи (“мелкие нити елкообразной формы… с подушечками-присосами”) и подавно веселят. Клубника же величиной с арбуз отправляет нас прямиком  к “Мейсону-с-Диксоном”.
Но условия режимности на памирском космодроме, конечно, изумляют неимоверно, как и легкость перемещений по стране. Вот где фантастика галор, а вовсе не в наличии межпланетной станции. Прекрасная подробность – “промывание желудка и кишок” как часть общей санации организма перед космическим полетом (т.е. по сути у контрактных работников внеземной станции просто нахуй убивают всю иммунную систему, оригинальное решение; а после процедуры они снова выходят на улицу; но при этом им запрещают пожимать руки и “трогать земное”; в общем, автор крупный специалист, видно по всему). Да и “взрывные приборы” (ракетые двигатели) доставляют немало радости, а уж то, что в ракетах у них курят трубки…
Как и в предыдущем космическом романе, здесь тоже неким образом расхуячивают оранжерею, на большее у автора фантазии не хватает, и опять перемещаются в невесомости посредством идиотских вееров и дисков от штанги. Зато едят “банановый маседуан”, а девушки носят в невесомости платья. Ну и в светлом коммунистическом будущем эти идиоты жгут и корчуют тропические леса ради “культурного”, сука, земледелия, превращают “ядовитые джунгли” в равнину с многоэтажными домами на горизонте, а также, конечно, грозятся растопить полярные льды (чтоб всю сушу нахуй затопило, но наш автор об этом не задумывается, вот еще).
Местами автор из пролеткультовского ликбеза срывается в стилистику плакатного дацзыбао: “Затем вспыхивает голубой свет. Он постепенно переходит в розовый. Утро. Яблони в цвету. Молодая мать держит ребенка. Он протягивает руки лучезарному дню…”
Из глупостей: “аркан на шелковом шнуре”, что-нибудь то и дело “является”, “предметы прикреплены автоматическими закрепками” (есть вообще такое слово?), астероиды “покрывают стеклянной оранжереей”, “ракетка мчится на восток”, “осаждения вниз”.
К числу милых плюсов же относится почетное упоминание родного города.

ЛДВ. Опять пешеходная писанина ближнего действия о борьбе лучшего с хорошим. Она, в основном, о вивисекторах, конечно, но примечателен и поворот сюжета с химиком-наркоманом, который дома варил галлюциногенный газ. Повесть, напомню, 1938 года. Простые советские живодеры борются со старостью посредством гамма-облучения и экспериментируют “исключительно над животными”, а “слабоумные неряшливые старики вызывают жалость и отвращение”. В целом же на ублюдочном языке газетных передовиц повесть повествует про то, как вивисекторы лечат маразматика, чьим именем еще при его жизни назван институт, а сам он живет в эмалированной герметичной квартире. Один вивисектор при этом “спятил с ума”, потому что подсел на “электризацию мозга”. Здесь, в отличие от некоторых других текстов Беляева, предпринята попытка оживляжа советских схем персонажей за счет не обязательных для сюжета разговоров в духе “как ты наверняка хорошо помнишь, в студенчестве мы играли Шекспира”. Так вот, задача с треском проваливается, потому что сами персонажи интересны примерно как опарыши, и такова же у них жизнь за рамками сюжета.

ЧО. Если я правильно понимаю, роман дрянной настолько, что сам автор смирился только с его украинским переводом, с которого его потом и перевели обратно на русский, потому что оригинал автор выбросил. В этом томе, конечно, воспроизведен кривоватый, однако совершенно конгруэнтный авторской писанине перевод И. Васильева. Кривизна его в оставшихся украинизмах: “око” в названии вместо “глаза”, “хлопцы” как обращение еврея на Кольском п-ове. Безобразный словесный мусор тот же, что и у настоящего автора, все эти “кивки головой”, “подъемы вверх”, “безмерные дали”, в общем, все как в школьном сочинении троечника. “Миролюбивые беседы со старым водолазом” (хотя там никто с ним и не воевал).
Фамилию Штёллера автор, правда, привел почти правильно, но утверждает, что тот писал на “древнем немецком языке”. Зато Вашингтон у него – Георг. Вставная новелла про микромир – расхожий шаблон пролеткультовой фантастики 20х годов, к середине 30х такое уже сильно устарело. Но вот и чистая фантастика: “Экономический кризис, наступивший в это время, задержал дальнейшее развитие телевидения в Европе и Америке. Советские же ученые и изобретатели продолжали работать и… очевидно, опередили нас”. А дальше открытым текстом признается, что совки телевидение спиздили у Запада. Ну а отдельно приятно то, что с полным наплевательством международного морского права ищут наши герои возле Азорских островов какую-то ядерную хуйню, а находят Атлантиду. На глубине 100 метров, ага, в декорациях его же романа ОПК. Тут же фигурирует “континент Гендванна”. Все пролеткультовские лекции тут излагаются одинаковым умильным тоном пожилого ласкового идиота.
Один из главных вопросов, меж тем, о прекрасной коммунистической альтернативной реальности, остается таким: так а делают они все при этом что? Корабли бороздят Севморпуть – зачем? Реки спрямляют – для чего? В тайге паровые танки проламывают просеки – с какой целью? Вот на это как раз наш фантаст ответа не дает – видать, не придумал. Но самое, сука, поэтичное – вот: “Серебряной лентой протянулся Беломорский канал…”
Глупости: “Вторая смена экипажа должна немедленно выйти на работу” – это на пассажирском-то лайнере. Ну и по пассажирам там объявляют “аврал”, кресла в каюте крепятся к “полу” цепочками (на самом деле передвижная мебель крепилась раньше талрепами, а это отнюдь не “цепочки”, как сейчас – не знаю). Очень сомневаюсь, что автор когда-либо бывал на борту пассажирского лайнера, как и где бы то ни было за границей. Потому что в Буэнос-Айресе у него Литтл-стрит соседствует с Майской улицей, а в Нью-Йорке есть “квартал бедноты Бауэр”. А вот это просто шедевр советского страноведения, прямиком из писанины Тан-Богораза или Ильфа&Петрова: “Вместо фешенебельных ресторанов выросли маленькие «спикизи» — кабачки. Возле дверей закрытых кафе нищие, грязные, ободранные индейцы продают сосиски с хреном и «собачью колбасу» — пять центов порция»”. В Америке пароходы фрахтуют “за немалую копейку”. Ну и вот это отдельно прекрасно и написано с большим знанием дела: “Скотт налил виски в серебряную стопку, одним духом выпил, запил водой со льдом…” Персонажу назначают конспиративную встречу “в десятом часу вечера”, а на следующей странице он на нее является “без пяти десять”, опоздав чуть ли не на час. Автор явно держит читателя за олигофрена.
Опять почетное упоминание Владивостока, где от монголки родился водолаз Протчев. Хотя познания автора и об этом регионе рудиментарны: наш герой “мальцом голоштанным ныряет за ракушками в Далеком”. Где это вообще? Автор явно считает, что во Владивостоке все места так называются, что тут думать? – это же “далеко от Москвы”.

раз мы нынче в нашим народом, то и музыка у нас соответствующая

news don’t run out

ЛитРес об античном цикле Фрая

кажется, показывал уже “10 американских романов, без которых невозможно представить мировую литературу” (без “Мартина Идена”, кстати, – легко, это, в общем, графоманская писанина). в нем, понятно, “Ловец на хлебном поле” Сэлинджера и “Радуга тяготения” Пинчона (с искаженными названиями оба). и еще раз – автор явно вряд ли читала РТ уж точно, потому что ей по-прежнему неведомо, что “гениальный перевод” там – двух человек, а не меня одного

наши добрые книжные скауты сообщают о находках в московских лабазах

нами торгуют (с)

на реддите обсуждают, переоценен ли Пинчон. токсичных читателей (тм) везде хватает

а концерт у нас сегодня тематический: группа “Визит” играет Пинчона в Базеле в 2019 году (да, они очень неспешные, запись появилась в сети пару дней назад, эти люди намерены жить вечно)

the news goes on

в “Прочтении” среди главных книжных новинок года – только “Писатели и любовники” Лили Кинг (это уже в феврале) и “Шанс есть” Руссо (хз когда)

тут же кусок из “ПиЛ”

а это “Опыты чтения” о романе: раз и два

“Грязная работа” Кристофера Мура внезапно в “Книге дня” “Букмейта”. что ж их так крючит-то всех от “черного юмора и нецензурной лексики”?

меж тем со всех концов нам сообщает пресса, что на ипподромах мира бегают лошадки Док Спортелло (в Англии) и Радуга тяготения (в Штатах)

а это привет прямиком из Зоны. кажется раньше я этого тут не показывал

вот нам на радость обложка первого английского издания

у кого-то чтение на ночь

тут читательница учит Хэнка писать на примере “Почтамта”. когда же все идиоты уже повымрут-то?

надежды на это маловато. заныриваем в хтонические глубины корпоративного букшопа

– о “Музыке горячей воды”:

Буковски – это явление, даже в поганых переводах Максима Немцова, для которого важнее форма, но не содержание. Но Буковски даже в таких переводах потрясает своей откровенностью, простотой, прямотой. К сожалению читал только в переводах, но все что нашел на русском языке. Трудно писать что-либо об одном из любимых писателей. Среди них Исигуро Кадзуо, Грэм Грин…

…какая же хуйня нам попадается порой в виде читателей

люди читают “Почтамт” в стерео

сладкие котики осваивают “Женщин”:

Те, кто привык к стилю Лермонтова, Чехова, Толстого…. вряд ли зайдет манера и стиль повествования Чарльз Буковски. Она прямо-таки сказать … специфичен. Но в этом и есть его отличность от традиционной классики, которая прилизана и высопарна. Потому что в реальности все по-другому. Если Вы спокойно относитесь к мату и не падаете в обморок от пошлости героев, стоит попробовать прочесть

что ж тут скажешь… он заходил, только дома никого не было. еще перлов:

Наконец-то дочитала. Может у нас менталитет другой, ну вот совершено бессмысленный роман. Ладно бы сюжетная линия была, так нет, хронический алкоголик тупо прожигает свою жизнь: пьянки, гулянки, секс без разбору и тема женщин раскрыта в части, как он их менял. Не впечатлило.

Почему собственно я поставил такую низкую оценку? Потому что произведение не несет никакую смысловую нагрузку. Вы ничего не приобретете, читая его. Этот роман не о женщинах, не о жизни, не о смерти, не о любви, хотя автор и пытается что-то об этом написать, но на самом деле роман – ни о чем. Я бы сказал, что это просто дневник алкоголика, который переводит на бумагу количество алкоголя и женщин. Тем не менее хочу выразить благодарность магазину. Быстро передали заказ, очень хорошо упаковали. Книги пришли в целостности и сохранности. Небольшой минус – обложка с оформлением стираются при каждом прикосновении к книге и на руке остаются блестки. Но это не важно. Главное все же содержание. Но сам перевод хромает.

вот. люди, не до конца научившиеся слова по складам разбирать, поучают, и так у нас везде

а вот “Блокнот в винных пятнах”

пара Трифоновых о “Письмах о письме” (я чесгря не знаю, пара ли они, но они пишут отклики на многие наши книжки. наверное, сотрудники)

там же “О любви”

там же “О пьянстве”

там же “О кошках”. все это глубокомысленно, но довольно безграмотно, конечно

our merry news as usual

Владислав Толстой в “Лабиринте” о “Трое” Фрая и трилогии вообще

коллега Лена Гутарук вспоминает книжки, которые она для нас переводила

а это роман Марины Левицкой у нее, оказывается, просто в числе любимых

в эти трудные времена некоторые спасаются фотографиями котиков, некоторые – Бродским в виде котика, а мы радуемся Джеку Керуаку – настоящему боевому кошаку

а здесь наш добрый читатель о “Мертвом отце” Бартелми

но вернемся к Пинчону – самое активное его общество собралось на реддите. например, тут обсуждают, можно ли от него ждать еще чего-нибудь и какова вероятность нового романа

а здесь некто Оуэн Шалк пишет компаративное исследование по “Радуге тяготения” и “Твин Пикс”: часть раз, часть два и часть три. дальше больше

ныряем в недра “Бук24”. оказывается, там есть отзыв и на “Радугу”. от 2012 года, поди ж ты. тогда небось и магазина этого еще не было

с “V.” уже, конечно, все не так однозначно. читатели обрели там опечатки (что вранье, конечно, их там не больше чем в среднем по больнице)

Еле дочитал до конца, последние страницы буквально заставлял себя дочитывать. Все, что понравилось в этом произведении, это некоторые обороты речи, все остальное муть, включая отвратительный перевод.

…пишет нам читатель с говорящей фамилией Нафигин. ну и прочие чудеса оптики

зато “Краю навылет” с читателями тут повезло

как и “Внутреннему пороку”. ну то, что подсасывается из “Лайвлиба” – обычная хтонь, там ничего нового