Max Nemtsov's Blog, page 103

quotes of the day

у Вечеслава Казакевича юбилей, с чем мы его и поздравляем – не только тут, но и там

музыкальная критика (МК) “Московского комсомольца” (МК) всегда была… как бы это помягче… ну, в общем, упомянули трибьют Дёме – и то хорошо

седьмая часть захода “Библиоклепта” на Бартелми

“Словарь лжеца”, оказывается рекомендовали покупать на ярманке, а мы в этом издании теперь называемся “педантом и затейником”:

Но в гранках этого словаря маунтинвизели (что вообще-то обозначает несуществующего зверька «горная ласка») слишком уж распрыгались…

вообще-то оно это отнюдь не означает и пишется не так. мне уже доброхоты предлагали это же слово переводить как “морскую свинку”, но нет.

он тоже с годами только лучше:

a way to go

портрет “Двух серьезных дам” в интерьере аудиостудии “Инспирии” с серьезными дамами

Наталья Ломыкина об “Искателе” Тани Френч

это известная голова и ее оригинал

голова без оригинала в ромашках

оригинал без головы …ну, в каком-то смысле. автор – Линда Кинг – вскоре после того, как рассталась с Хэнком. “Лидия выглядела неплохо”, как писал Чинаски

не новый, но хороший текст о блистательности Бротигана

76 лет, между прочим. всем бы так, как говорится. рок-группа “Род Стюарт и правнучки”

morning painting

на московской ярманке Таня Френч в парадной витрине, оказывается

реклама в цветах ирландского флага… ну, примерно

“Библиоклепт” продолжает читать Бартелми (часть 6)

одухотворенный наш

вестник портового рока у нас сегодня расширенный:

сначала два клипа Олега – один не про Вику, как следовало бы ожидать, а про какую-то Раю

но главное – это поющий продюсер трибьюта Дёме (со своим звездным составом)

напомню, что Мемориальный плейлист Александра Дёмина за последние дни сильно обогатился

smallish smiles

немного знакомых корешков в чужих стопках книг

да, Таня Френч на всех книжных ярманках страны

ну и на другой ноте:

Олег Чубыкин рассказывает о своем участии в трибьюте Дёме, среди прочего. откуда, правда, у Бурлакова запись песенки, мне решительно неясно. “некачественную запись” Олег брал у меня, а некачественная она потому, что магнитофоном “Весна”, водруженным на стол с выпивкой и закуской, “качественно” записать ничего не возможно. вероятно, Олег об этом по молодости лет ничего не знает

какое-то “фсуе” выпустило кино вот. по-моему, смотреть это не стоит (как минимум потому, что там все по-прежнему разговаривают так, будто хотят какать), но все же будут все равно (как минимум, потому что там виды родного города)

лучше вот вам гениального

neueses neweses

  

  

да, парад обложек – по случаю того, что вчера я сдал “Азбуке” в переиздание “V.” – подправив и несколько усовершенствовав текст (который, понятно, таков, что его полировать можно до бесконечности, как и в “Радуге”). мои благодарности – авторам конкорданса PinchonWiki, Владимиру Беленковичу, Крису Группетте, Дж. Керри Гранту, Шаши Мартыновой и Патрику Хёрли. издание тоже будет пока без обширного справочного аппарата (он бы занял листов 15, а роман и без того 30 листов, по данным издательства), так что это уже в следующий раз (материал, как и в “Радуге”, собран и нам есть что сказать миру). мне интересно, конечно, какова будет обложка: мои фавориты из приведенных выше – японские обложки издательства “Синтёся”

ну а план дальнейшей жизни – в одной картинке:

…правильно – бухать. на самом деле, конечно, это пополнение в Баре Тома Пинчона

  сегодняшняя песня по теме

waiting for the news

которые скоро будут. а пока:

“Империя и Одиссея” Рока Бриннера на книжных развалах родного города

на полку книгочея

прекрасный постер от Джейн

а в “Салоне аудио-видео” – краткий отклик Артема Липатова на выход трибьюта (в хорошей компании)

on all fronts

и еще одна картинка “Счастья” из канала “Внутренняя Ирландия”

автограф Бротигана, вложенный вот сюда:

стоит 500 долларов (чек на 200)

а вот нечастое фото – американская готика практически семейный портрет

смешное из “Нью-Йоркца” – “Декодирование фотографии автора” (имеет смысл читать до конца)

вести портового рока у нас сегодня такие:

пока только в Фейсбуке, к сожалению – видео “Доктора Тика” (Магадан-Владивосток-Вселенная) с Дёминой песней на концерте 17 сентября. будет в более удобных местах – покажу еще раз

такой гимн родному городу я пропустил. здесь особо следует отметить, конечно, крыши

ну и еще одна хорошая песенка от “Троллей”, давно не было

the cover premiere

у Шаши в канале “Внутренняя Ирландия” – премьера обложки (лучше смотреть прямо там и во всю ширь, потому что надписи тоже важны)

“Шансы” в натюрморте:

Кто бы мог подумать, что этот тихоня, этот интеллигентный роман для раннего пенсионного возраста, каким он притворялся вначале, превратится в раскаленную кочергу и разворошит в моей душе настоящий пожарище. Как-то вышла с ней вечером пройтись до магазина, припустил дождик, и я, честное слово, думала, что капли будут шипеть на мне, испаряясь. Я была в бешенстве, но Руссо это простительно. Он исключительно обаятельный провокатор.

поди знай…

я все пропустил, а меж тем “кактусы” вовсю рекламировали Керуака

прям как взрослые. вот только мудра у девушки, похоже, называется “раг рега” (ну или это недоделанная “вьяну вая”, ок, и служит для улучшения кровообращения)

ну, тут все понятно

мы уже показывали Бротигана – покажем и еще разок:

а счастье – вот оно:

just a little bit further

Третий Один Человек добрался до родного города (моего, не его)

второй том Бротигана уже в “Лабиринте”, и на него уже есть отклик

там мое предисловие, если что

“Шансы есть” Руссо у нас, оказывается, “книга сентября”

удивительное рядом – кто-то еще читает Уильяма Сатклиффа, поди ж ты. мы его когда-то ( 21 год назад) в “Лавке” первыми опубликовали

заход “Библиоклепта” на рассказы Бартелми продолжается (5 часть)

ну и немножко ножкой дрыг, жопкой верть (какие же они нелепые бывали порой с этой их физзарядкой)

while gently weeping

Сочинения by Nikolai Gogol
My rating: 5 of 5 stars

Пришла пора перечесть – но не драматургию и, конечно, не вступительную ебанину подонка Ермилова (такого я и в школе начитался, хватит), где он сладострастно, конечно, вылизывает анус Сталину. У меня сохранилось бабушкино издание 1952 года, об уровне подготовки которого для тогдашнего рабоче-крестьянского читателя говорит первая же сноска: “До изобретения стальных перьев писали гусиными”.

Малороссийская часть. Каталог дорогих сердцу Гоголя мелочей, включая ботанические. Выписано кучеряво и порой изъебисто в смысле метафорики (волосы, к примеру, упадают там волосами, а воины носятся на конях, как стройные тополи, носу залетает в нос муха (не известному петербургскому носу, а простому миргородскому )), но это скорее от любви к материалу и тому идеализироанному хронотопу, какого никогда, пожалуй, и не бывало. Почти все мистико-бытовые сюжеты меж тем сводятся к водевилю, основанному на комедии положений, но я уверен, что об этом не одну диссертацию накатали. А “народный” юморок и комикование (не смешные и натужные по большей части), также и чертовщинка вполне сродни ирландским (в той части, которая породила “сценического ирландца”, например), что пускай тоже будет темой для чьей-нибудь научной работы о культурной аппроприации.

Особняком в ней, конечно, стоит “Тарас Бульба” – роман ужасов не мистических, но военных, попытка создать “литературу всесожжения” до собственно холокоста (или, употребляя словцо из гоголевских времен, “голокости”, что прекрасно, мне кажется, описывает всякий русский хоррор как жанр). При всей его отвратительной кровожадности (ибо автор тут отпускает поводья своего больного воображения и творит натуральную мастурбационную фантазию в духе джалло; в детстве, разумеется, повесть такой не казалась, что служит лишним напоминанием нам, что много мы в детстве соображаем) он содержит, как минимум, одну прекрасную, неувядающую фразу: “Отчизна есть то, чего ищет душа наша”. Выразитель этой простой и здравой идеи естественного прайда Андрий, впрочем, известно чем кончил.

Ну а хуету про “патриотизм” и “народность” мы оставим, пожалуй, на долю таких ермиловых (и воспитанных ими нынешних читателей). Я убежден, что не может нормальный здоровый человек получать какое-то удовольствие от подобных абстракций, если он не конченый мерзавец, каким был, собственно, критик Ермилов. Да, Гоголь, спору нет, конечно, был больной уебок, судя по прочим его текстам, но не настолько же. Всю эту шапкозакидательскую риторику его персонажей и “автора” насчет поголовного обращения “бусурман” в “христиан” всерьез принимать, конечно, уже невозможно. Хотя антисемитизм самого “автора” постоянно вылезает наружу вопреки лучшим сюжетным побужденьям (помощи идиоту Тарасу в Варшавском гетто, например) – он подробен, он такой же стыдный и мастурбационный, как и тяга автора к графическому насилию. На долю “жидов”, в отличие от “ляхов” или прочих “бусурман”, достаются все скверные эпитеты и детали.

“Вий” тоже стоит особняком, потому что это как раз легко самый смешной и развлекательный текст в малороссийском цикле, вот только зря Гоголь пошел на поводу у Белинского и скомкал конец. Концовочка там до сих пор смотрится испорченной, что называется, “на отъебись”.

Ну а “Как поссорился” уже, конечно, шедевр саркастического водевиля и явно преддверие “Мертвых душ”, текст, сохранивший свой комический запал до сих пор.

Петербургская часть. Это уже, конечно, гениальная европейская городская литература без оглядки на натужную сельскую “народность”. Подлинно городская проза (в том смысле, что она сама равна городскому иероглифу) намного выиграла бы без скучного надрывного морализаторства, но, с другой стороны, и оно – часть этого иероглифа Петербурга. При этом, например, в “Невском проспекте” на фоне морализаторства присутствует другая мастурбационная фантазия, любимая многими русскими классиками: взять со дна жизни какую-нибудь блядь и жениться на ней. Тут тебе и разгул порока, разврат, узаконенный церковью, – и заодно добродетель. Использование этого штампа – прямо фу; правда, интересно все-таки, кто первым начал: наверняка же смело было для своего времени. Аверченко потом недаром хихикал над этим своим “и все заверте…” Ну и мало кто помнит, похоже, что усекновение носа пытается произойти уже в “Невском проспекте”.

“Нос” – тоже прекрасный водевиль-буфф, основанный на комедии недоразумений, где никто никого не понимает без зуботычин. В этой связи имя штаб-офицерши Подточиной, то ли Палагея, то ли Александра, – тот же сбегающий нос то ли коллежского ассессора, то ли майора Ковалева, с которым он встречается то ли в Казанском соборе, то ли в Гостином дворе. Очень зыбкая вселенная этот ваш Петербург, в нем все происшествия непременно скрываются туманом. “Шинель” до сих пор остается в этом цикле абсолютным естественным шедевром, так ничего ни добавить, ни убавить. “Записки сумасшедшего”, собственно, тоже, только сейчас сильнее ощущается их сделанность и искусственность.

Готика в петербургских рассказках немного, конечно, перегружена набивкой, но письмо строже, чем в пейзанско-рустикальной части, и за то спасибо. Хотя и тут не обошлось без сомнительной метафорики: божественный смычок слабее доходит до души и не обвивается вокруг сердца (нет, это не лавкрафтианский тентакль, а то был бы смешной мэш-ап), мостовая состоит из пыли и грязи, за обедом бывает рыба.

“Рим” же, который, как выяснилось, я в детстве не читал (и правильно) оказался еще более замысловатым городским иероглифом, совершенно европейским и мало похожим на прежнего Гоголя. Здесь, наверное, все его томленье по идеальному народу и выразилось (и народ этот не российский и даже не малороссийский, хотя последний к идеалу, видимо, ближе).

“Мертвые души”, 1 том – чистейшее наслаждение, до сих пор это лихо, лукаво, смешно. Сарказм плещет ядовитыми брызгами и все в той России, конечно же, безысходно. А текст растаскивается на афоризмы в любой точке похлеще ИиП. По жанру, конечно, поэма – чистая мениппова сатира, гениальный многоканальный прогон, прото-постмодернистская стена звука обо всем сразу. В детстве, ясное дело, тоже так не воспринималась, да и что мы понимали в энциклопедических романах. Между тем у него даже имена пинчоновские – задолго, само собой, до рождения Пинчона: какое ни возьми – Варвар Николаевич Вишнепокромов чувствовал бы себя как дома в “Мейсоне-с-Диксоном”.

Ясно и то, что, вдохновленный Дантом, он явно стремился воссоздать “Божественную комедию” и, как и у Данта, преисподняя удалась ему гораздо лучше и убедительней, а до райских эмпиреев он так и не добрался.

…да, и Гоголь вот тоже не знал, для каких причин в русских избах под крышами делаются балкончики с перилами.

Стихи меня by Алексей Клепиков
My rating: 5 of 5 stars

Высказывание лирического поэта должно быть коротким. Лично меня как читателя толстые книжки поэтов (даже с картинками) всегда отвращают – в них отчетливо ощущаешь, как обесценено слово. Здесь же каждое слово драгоценно и самозначимо. Тем драгоценнее, что эта ипостась автора в обычной жизни от нас, даже знающих его лично, как правило, скрыта – т.е. не ходит человек, как многие, с вывеской “я лирический поэт”, скорее наоборот. И тем не менее название не случайно: складывать слова в строки для автора – как дышать, такая же естественная функция организма. В общем, это коллекционное издание (30 экз.) станет жутким раритетом – и поделом. Стихи и должны быть редки.

The House of the Seven Gables by Nathaniel Hawthorne
My rating: 3 of 5 stars

Хоторна я, как ни странно, совершенно не помню, хотя наверняка же не мог не читать. А тут так вышло, что “Дом о семи щипцах” (смиритесь, это не шпили и не фронтоны) – один из ключей к “Сигаретам” Мэтьюза. Предисловие Хоторна фразировано так и выражает такую методику, что его можно предуведомить и “Сигаретам” – речь там, по замыслу, об одном и том же. Подписано оно датой 27 января 1851 г. – Мэтьюз свой роман завершает 27 января 1987 г.

У Мэтьюза действие начинается на приеме в саду под сенью дома со щипцом. Дом же о семи щипцах, если помните, выстроен полковником Пинчеоном (вариант фамилии Пинчон) и располагается на улице, названной в его же честь. Мне кажется, тут Мэтьюз шлет привет собрату по постмодернизму. Сад за домом Пинчеонов = саду за домом Мод. Ну и вообще иатория семьи Пинчеонов излагается тем ровным тоном исторической хроники, какую в качестве основной интонации выбирает себе Мэтьюз. Портрет полковника Пинчеона обретает то де петафизическое значение, что и портрет Элизабет – и так же околично выражает душу портретируемого. Световые эффекты в комнате Фиби похожи на световые эффекты в болезни Элизабет. Еще одна паралель и перекличка двух романов: восприятие “нежизнеподобных”, однако реалистических дагерротипов, противопоставляемое “живой”, однако нежизнеподобной живописи.

Ну и так далее. Наверняка материал для чьей-нибудь ученой диссертации.

последнее из посмотренного оказалось не одним из самых смешных фильмов моего детства, как выяснилось, а совершенно кошмарным трэшом. вот это, правда, запомнилось:

ну и это заодно:

зато “Мертвые души” близки к гениальным: