Анастасия Грызунова's Blog, page 13

last call 2, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
последний звонок 2

Ну как, запомнил ты адрес мира? Сумеешь назвать всех, кто рискнул там жить?

Стою в долгой людской колонне — все собрались куда-то,
но прихватить словарь, чтобы выяснить направление,
Отели клянутся, что придержат номер для нас. И не важно,
какая погода и сколько каких персонажей болтаются без работы.

Здесь живут те, кто грезит. Я видел их лица — они висели на стенах у одиноких скитальцев. Блюз-бэнд лабает все громче, и танцпол вползает в ступни.

Последний Звонок, молвил раненый пес властям предержащим.

Тонкокожие полудни той же самой любимой кожи. Прием сердца вечером, прямо и прямодушно. Для шоссе ты всего лишь типаж.

Последний Звонок, поют мальчики. И легкие их — лачуги на мягкой обочине.

last call, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
последний звонок

по проволоке не прополз, не оцарапав шкуру.
вылей на волосы прогрессивных токсинов.
побеждают странные луны, я слыхал по кабельному
их печальные саги; зазывала на карнавале
называет нас по именам, точно знает,
какая нам предстоит нора. Выходи,
поговори убедительно, по возможности
он зовет сломленных снова встать на ноги
посреди чечетки. Наш ангел-хранитель
ошивается где-то снаружи. Послушай, как он
осторожненько мертвых обходит. Этих ангелов
и нанимают за обходительность и уменье лавировать,
что б ни случилось. Это ты зовешь меня
в темноте? Удержишься за перила? Мы
устроим камерные посиделки. Моя камера
дальше по коридору.

(слушая Jerry Garcia Band, Кин-колледж, 1980)

Dogs Of Heat, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
Жар-псы

В общем, кофе сбежал от тебя
в накатившей панике.
А тебя чересчур унесло, и ты не оценил
новенькую планету, что прихлопнула
твои драгоценные планы. Часами
отскребали ее с тротуаров
изобилия, часами скорые тщились
          Песни с мокрыми волосами
пустоглазо стоят посреди
аллилуйного полудня, ждут
когда с холмов бопа скатится
слово, ждут — им еще хор одобрения
не проставил визу.
          В панике, что накатывает прибоем,
я прижму твои страхи к сердцу, я
впущу в себя твои страхи, и жар-псы
охладеют не очень быстро за наш
с тобой счет.
          Я нашел огромную книгу ошибок,
она предвкушает мои, я нашел
огромную книгу ошибок, она зовет меня
рыбкой нырнуть в ее бесконечность.
Растворился в тумане замок,
непобедимые дни — дурачки деревенские,
наши жар-псы наконец примирились с
израненным лесом, где мифы — тривиальная
новость в выпуске ровно в шесть.
          Я гулял, поджидая, когда корабль-носитель
отыщет мне дом, я гулял в твоей
крови, а когда спросили, который именно час,
я показал им твою фотографию, и,
кажись, до них наконец-то дошло,
и они решили учиться петь.

hymn for nameless children, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
Гимн безымянным детям

И прах засмеялся
И звери, плача, вскричали: мы любим тебя
Я знаю, где в твоем сердце боль
эта рана — цивилизация
Я приложу ухо к ожогу — ты мне разрешишь,
я тебя не потревожу,
спев твою любимую песенку школьных времен
марш к черным дырам,
что схлопнулись
у меня над плечом
Вокзал проглотило облако
дыма из топки,
когда паровоз сказал: я тебя люблю
на секретном наречии новой зари
когда дети были маслом
на конце очень острых взрослых ножей
и толпа в перерыве навечно застыла не засыпая
в городишке с непроизносимым названием
где так легко принять смерть
И звери вскричали дуэтом, когда
проспал их куратор
поскольку в их кровотоке праздник
и памятники страху
растаяли в новых мирных аккордах
боли

Ну, иди поброди
глядя на мир опустелой комнатой
когда мы придем к месту встречи
стремленья и кожи
будет время вскричать
и стряхнуть смущенные туфли
в глухой зоне
случатся танцы
там будем мы, существительные
доверия
грезовых вод
Иди головою вперед
под бедным солнцем
доброго дна
Твоя кровь от любви беспечна
Твоя кровь — наше дыхание

26 мая 1999

Soon, the rest stop, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
Скоро привал

Стресс утверждает, что говорит на всех языках.
Он полиглот и гордится собой.
Популярная психология рекомендует: Не Парься из-за Ерунды,
то есть, видимо, Временами, писал Буковски, как раз ерунда
тебя доводит до ручки.
У него метафора — рваный шнурок.
Два дюйма назад и глубокий вдох,
соображаешь: еще не умер, даже не при смерти,
кровь из тебя не хлещет,
еще один вдох, шаг вперед,
не танец — сплошная морока, но музыка
не смолкает, ты ее слышишь, а скоро
привал, и тебе разрешат сбросить туфли,
стянуть носки, пальцами пошевелить,
и сказать: да ну его к черту, я жив, я еще в этой
игре переменчивой.
Скоро этот компьютер доползет до новой стоянки,
а когда включат и его, и песню, танец
продолжится.

Inauguration Day, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
день инаугурации

кувалда поет аллилуйю
слепые идут по канатам
составлены и отставлены планы
вечером в казино, идет?
посмотрим, как ты бросаешь кости
псы войны вынюхивают то, что тщится пойти до конца
врач открыл, как лечить то, что никогда не болело
раньше здесь была приемная у любви
уже скатали ковры, а внутри ни души
кувалда поет аллилуйю
и взрослые разбрелись по домам
так говорят их последние адреса так
что сегодня на псарне, идет?
посмотрим, как я рычу.
на балках вниз головой повисли святые старцы
у зазывал на ярмарке фарингит
кувалда поет аллилуйю
черкни пару строк когда сможешь
прочти между них
пальто отдай девочкам
столик у нас заказан
надеюсь, ты голодна

No Regrets, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
Никаких сожалений

упакуйте в оберточную бумагу, будьте любезны.
вычурность будет лишней.
Сожалениям не полагается вычурность.
лишь повседневные шмотки на еле живой веревке.
чеки поют в унисон: Никаких Сожалений.
Привыкай, молвит камень, катясь с холма,
Не видно конца и края отельному вестибюлю.
Здесь так легко исчезнуть.
Может, и не отель — может быть, это сердце.
С каждой секундой оно распухает
болью любви к этой жизни.
если вдруг ты по-честному любишь жить,
от боли не так уж и больно, она
пуповина между тобой
и тобой.
минутку, я только дослушаю эту
мелодию. Никак не вспомню названия.
Название есть. Это не безымянная
пьеска.
секунду еще подержите, будьте любезны, дверь,
чтоб не хлопала.
не отсекайте меня, и себя не отсекайте.
не закрывайте нас.
оставьте нам чуткость.
не исчезайте во мне,
и я вас всегда отыщу.

somedays are just like this, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
бывают такие дни

с каких это пор чувство юмора вне закона?
я чего спрашиваю — услышал тут свеженький анекдот,
он был гигантский и утверждал, что выживет,
пожар было видно за много миль.
бывают такие дни,
когда пуля мимо виска,
виноват, наверное, травяной чай
пусть новый малец принесет нам кофе,
мой брат танцует лучше, чем твой.
я сбил скитальца
я не садился за руль
а он собрал кости с дороги и стал президентом.
кто его знает, какой страны.
скоро явится подразделение из засады.
дырку в пончик вставляют затем,
чтобы пальцу не было скучно.
сегодня играем, в текущем списке законы о детском труде.
дщери американской республики
слегка запуганы убывающими мужьями.
на задах есть комната.
даже не нужен ключ.
я уверен, что видеокамера в коридоре пишет стихи.

15 июля 2008 года

the music sometimes stops, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
порою музыка умолкает

может, конечно, река утекла не сюда
но вообще-то в сердце твоем почти никогда не клевало
дни и ночи приходят и хором вибрируют
ни минуты уже на тысячу мелких жизненных войн
ни минуты вообще на перст, который укажет
на грязном полу этой жизни да, порою музыка умолкает
ненадолго — только залить чем-нибудь освежающим раны
а затем наступают сезоны, и открываются рестораны
на разломах надежды
чтобы сливаться с солнцем, нам нужно питаться
может быть, налетят океаны
напишут лица свои на песке
вокруг меня стены,
а в них истории
ясно звучат, даже если
наша версия времени
сбила с толку мозговые волны осуществленья
чувства не признают комендантского часа
вот здесь-то я и повешу пальто
я так думаю, Санта-Клаус все же прибудет
подарит болеутолители и улыбку
да, порою музыка умолкает
но лишь ненадолго
а иначе зачем нам уши
вокруг меня стены, я чувствую, как они
поют: "Эрни, Эрни, Эрни"
этот ритм я вбираю сердцем
где началось и закончится странствие

16 декабря 2001 года

The Murders of Everyday, by Scott Wannberg

Скотт Уаннберг
Убийства сего дня

Сейчас клоуны дадут показания
касательно убийств сего дня
что гудят в потрясенных ушах
Слух о надежде
тихонько ползет по крышам
несведущих
он нас обучит играть
музыку в эти страшные
времена
По словам аварий, они
знают, золото. Их убийства любого дня
стали гимном
пропавших и раненых.
Я теперь большая бутылка доброго кира
жду новоизбранного спасителя
пусть придет и зальет меня в горло
Я теперь город, где головные боли сошли с дистанции
и на пост мэра больше не претендуют
Места подешевле в моем путаном
резюме заполняют убийства любви, ну а кирпичи,
из которых мы выстроены, — всего лишь
крутое на вид конфетти.