Max Nemtsov's Blog, page 426

Родди Дойл. Ссыльные. 3

пока стадо широкая читательская аудитория самой образованной страны в мире в очередной раз демонстрирует свою характерную сплоченность ("Потому что мы банда") и навыки, известные издавна (перефразируя классика: "Хве-и - хви, ле-и - ли, пе-ок - пок... Молодец. Кто же тебя научил читать?"), я, конечно не рассчитываю, что кто-то заглянет сюда, но тем не менее

Глава 1
Глава 2

Глава 3
Парики в витрине
Несколько дней было непросто.

Джимми не хотелось возвращаться к директорству — очень не хотелось. Не хотелось мучиться, да и больше того: никакой музыки тут не придумаешь — нет больше такого, что его бы по-настоящему раскочегарило. У «Повинностей» был соул — Джеймс Браун на завтрак, Отис Реддинг на ужин. Джимми первым из ему известных владельцев «Уокмана» мог намеренно пропустить автобус лишь затем, чтобы дослушать до конца «Пленника любви» или «В долине» и не убавлять звук, когда пора оплачивать проезд.

Из всего, что игралось теперь, многое нравилось ему, однако не настолько, чтобы туда нырнуть и утонуть. Однако при всем при том что-то подталкивало его в затылок — давай, давай дальше.

А Ифе было мерзко от того, что она встала между ним и его махинациями. Злилась же она, потому что никаких махинаций в данное конкретное время у Джимми быть не должно. Она на шестом месяце, господи ты боже мой, она отекает, как верблюд. Бывают дни, когда и шевельнуться невозможно, когда с нее пот градом. Но эти махинации и планы Джимми — а язык у него подвешен так, что он им буквально строит все эти свои мечты, — вот что она всегда в нем любила. Да он уболтал ее и залез к ней под юбку через час после знакомства.

Ей хотелось его убить.

Они избегали друг друга.

Он мыл посуду — даже ту, из которой не ели. Он мыл детей — до потери пульса, пока им всю кожу не стягивало. На сон грядущий рассказывал им сказки, которые никогда не кончались. Как-то Ифа заглянула, когда вся компания свернулась калачиками на большой кровати — слушали Джимми.

— Жила-была, — говорил он, — феечка по имени Пи-Джей, и ей очень хотелось сделать карьеру директора группы.

Ифа не засмеялась. Не улыбнулась.

Она ушла.

Села в кухне и постаралась ни о чем не думать.

Джимми вошел и обогнул ее, стараясь не задеть табурет. Набрал в чайник воды из-под крана.

— Чаю?

— Да. Спасибо.

Сел напротив.

— Ну что, — сказал он. — Как у тебя день прошел?

Она улыбнулась. Не смогла удержаться. Подняла голову — Джимми тоже ей улыбался. И она заплакала. Ей вдруг стало, как закипающему чайнику. Хлынули потоки влажного счастья и облегченья. Ифа протянула руку через стол, и Джимми взял ее. Ифа уже приготовилась сказать: валяй. Собирай свою группу. Потому-то я тебя и люблю.

Свободной рукой она вытерла глаза и снова посмотрела на него. И заметила, что он смотрит на стойку с компактами в углу, между холодильником и стеной.

— Джимми!

— Чего, коза?.. извини… Чего?

— Ты что, на меня даже несколько секунд посмотреть не можешь? Я так плохо выгляжу?

— Да нет, — ответил Джимми. — Роскошно ты выглядишь.

Ифа завопила и вскочила на ноги.

— Слушай, ты, — сказала она. — Ты думаешь, что все знаешь, а вот фиг. К твоему сведению, жена Стиви Уандера не ходила ни с каким пузом, когда он записывал «Внутренние видения». С пузом она была, когда он писал «Песни в ключе жизни», а свой блядский чай залей себе в жопу.

Ифа никогда не говорила «блядь» или «блядский».

Джимми остался сидеть в кухне один. Через двадцать минут они обнялись и снова поссорились. И всю неделю так у них катилось. Куда деваться.

В пятницу Джимми шел домой. По Парнелл, к станции «Тара-стрит». Машину отогнали в ремонт. Марвин и Джимми-Второй залили в бак жидкой грязи из сада.

— Мы ставили эксперимент, — сказал Марвин. — Нефть тоже из земли добывают.

— Только не в Ирландии, — ответил Джимми, засовывая руки поглубже в карманы, чтобы не придушить сынка.

Ну, в общем, шел он по Парнелл-стрит мимо какой-то африканской лавки, и тут его остановило что-то на витрине. Парики, что ли, — целая гроздь там висела. Джимми подошел ближе, пригляделся — он такой Ифе купит, вот этот розовый, по приколу… и тут кто-то с ним столкнулся, прямо сбил его наземь.

— Прассьтите!

Румын, молоденький совсем, это Джимми еще успел заметить, когда голова его стукнулась о бордюр, а по руке проехал курьер-итальянец на велике — итальянец, уже достаточно поживший в Дублине.

— Туп-пой, блить, крет-тин, — проревел он и рванул дальше к Мальборо-стрит.

Пока Джимми поднимали на ноги румынский парнишка и толстая африканка, голова его тряслась. Руке тоже не поздоровилось, болела просто блядски. Но Джимми ухмылялся.

У него появилась группа.

обо всем понемногу

ладно, раз спать все равно не получается, поговорим

ну, во-первых приехал Колесов и привез еще подарков с далекой родины. первый - вот такой:

Сердце-корабль by Vecheslav Kazakevich

My rating: 5 of 5 stars



последняя (по времени, по времени) книга Вечеслава Казакевича, которая вышла во Владивостоке где-то месяц назад. уникальна много чем, в первую очередь - тем, что вышла (тираж 1000), но особо - еще и тем, что в ней впервые опубликованы стихи из самой первой книги, которая не выходила никогда (начало 70-х где-то). так что у вас есть шанс

и книга, крайне полезная в хозяйстве. вот такой двухтомник:



да, это "Остров Сахалин" А.П. Чехова в двух томах. выверенный до предела текст. и в красивой коробке. и с золотом и серебром. и с суперобложками. и с картинками. и второй том - комментарии М.С. Высокова - в три раза больше первого. и тираж тоже по 1000. и не знаю, будет она где-то продаваться или нет (ну, на Сахалине, наверное, должна). и А.П. то снимает на корешке пенсне, то надевает... у меня не хватит слов на то, чтобы всю эту красоту описать.
пока не прочел (в отличие от Казакевича, в чьем обществе прошло полночи) - вы шутите, мне это только (поза)вчера вручили, но полез в комментарии и в случайном месте вдруг обнаружил свою фамилию. никто не догадается, чем я заслужил право на такое бессмертие, правда? я и сам, признаться, офигел

* * *

ладно, теперь тоже о приятном и интересном.

Лену suzie_qq Микерину - с наградой "Единорог и Лев" за ее Херцога! это и вправду охуительная книжка, и всех причастных к ней - издательство Rosebud - я, конечно, тоже от души поздравляю.
английские псы, правда, совершили странное, не обратив внимания, что что главное действующее лицо в ней немец, а англичанин только вопросы задает и особо вперед не лезет. но, может, именно английскую скромность и вознаградили прицепом. что правильно.

тут Старик Козлодоев написал про "Пленку Полдень" Джима Джима Моррисона Моррисона. за то, что вспомнил, ему большое спасибо. за то, что правильно расставил акценты - тоже. это был хороший эксперимент.

тут Митя virtualsushi Коваленин рассказывает про кино "Норвежский лес". я даже не знаю, в каком жанре. в своем обычном, видимо

а это - последнее интервью покойного Владимира Маслаченко. поклонником спорта я никогда не был, но кто ж не знал Маслаченко-то? в общем, тем удивительнее (мне) и приятнее (вообще) было видеть, что он упоминает книгу, к которой я имел некоторое отношение. поиск по фразе "Ваши любимые джазовые исполнители?"

* * *

ладно, теперь - дискотека. Александра Сергеевича, я считаю, надо всем смотреть - и танцевать, потому что заслушаешься:



...ну хорошо, хорошо, это была не дискотека. вот дискотека. редкое выступление артиста Вячеслава Невинного в стиле панк-рок:



да, это я на днях (ночах) досмотрел "День за днем". и вспомнил эту песню Катаева и Анчарова. в фильма она звучит три раза, вот этот - последний, в самом конце. где-то в середине второго сезона ее поет кто-то вроде Владимира Макарова, и за такое исполнение... в общем, сразу становится ясно, почему все ненавидели советскую эстрадную песню. а вот где-то в конце первого сезона ее поет Валентин Никулин. у меня когда-то была его пластинка, там много чего он пел, и "Слово "товарищ"" - конечно, тоже. пластинка была в детстве очень любимой. за такой голос я и тогда, и теперь готов продать душу. вот для примера - другая, но тоже, в общем, хорошая песня. зацените, если кто не помнит или не знает:



кстати, был и приятный сюрприз - выяснилось,что "Стою на полустаночке" - очень хорошая песня, особенно когда Нина Сазонова открывает рот под голос Людмилы Зыкиной. потому что звучит там явно голос Зыкиной, что бы ни говорили "специалисты" про Толкунову, саму Сазонову и/или другие кандидатуры. но этим я уже мучить никого не буду - сами найдете

Родди Дойл. Ссыльные. 2

ну, раз никто не орет "заканчивай эту бодягу", стало быть, продолжаем

Глава 1

Глава 2
«Нортсайд-Люкс»
Но что за группу? Вот вопрос.

Хотя на самом деле никакой не вопрос.

— Ты пошутил, да? — сказала Ифа, когда Джимми объявил об этом ночью в постели.

Повисла пауза — такая долгая, что младенец ткнулся в ладонь еще дважды, а Джимми пожалел, что вообще раскрыл свою дурацкую пасть.

— Правда? — спросила Ифа.

Вот в чем вопрос.

— Опять пинается, — сказал Джимми. — Левая нога у него будь здоров, а?

— Правда? — переспросила Ифа.

— Ну, — ответил Джимми. — Нет. Неправда.

— Зачем?

— Ну, — сказал Джимми.

Еще пинок.

— Ты ж понимаешь. Мы с музыкой. Сама знаешь.

— Почему теперь? — спросила Ифа.

— На ум взбрело, — ответил Джимми.

— Дурака не включай, Джимми. Почему теперь?

— Когда ты беременна и все такое?

Еще пинок — на сей раз от матери. Не больно, только Джимми ей не сказал.

— Когда у Стиви Уандера жена ходила с пузом, он записывал «Внутренние видения», — сообщил он.

Ифа ничего не ответила. Не пошевельнулась.

Она любила эту пластинку. Ну, по крайней мере, уверяла его, что любит. Учтите, любить музыку с такой же силой, как Джимми, не способен никто. Однажды он встретил Саймона Ле Бона — во всяком случае, этот чувак сказал, что он Саймон Ле Бон, — в «Кафе-ан-Сен», в городе, много лет назад — и ушам своим не поверил, когда Ле Бон не смог припомнить название их первого альбома. Да и пофиг, потому что Джимми все равно собирался ему сказать, что пластинка — параша.

От Ифы тем временем — ни звука.

Джимми поцеловал ее в плечо и пропел:

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО…

— Джимми, — сказала Ифа.

— Чего, коза?

— Иди отсюда.

Он забрался на верхнюю койку в комнате у пацанов. Марвин, старший, залег к брату, Джимми-Второму, на нижнюю, а скоро оба перекочуют на кровать Ифы и Джимми. Так бывало каждую ночь. Стало быть, ничего из ряда вон — он просто немножко рано. Но сегодня все иначе, и Джимми это понимал.
Впервые в жизни она его выгнала.

Джимми прислушался. Ему показалось — она плачет. Поди разбери.

Он вообще ничего не слышал. Утром скажет, что пошутил. Вот принесет чаю и скажет. А что, похоже на правду. Не очень-то и хотелось по новой.

Депрессия случалась у него единственный раз — и длилась пару недель после того, как распались «Повинности». Много лет назад, он еще и с Ифой не познакомился, но саднит до сих пор. Вот он прикидывает первый контракт на пластинку с «Идиёт Рекордз» — и вот они уже лопнули. Бах — и нету, повсюду кровища, ошметки амбиций по всей лавке, ни группы больше, ни пластинки. После он носа наружу много недель не казал, не разговаривал ни с кем, ничего не слушал — особенно соул. У «Нагликов» распад случился не так болезненно. Вокалист Мика Уоллес на полтора года сел в «Маунтджой» за то, что раздел дядюшкин «форд-капри».

— Маманя башку ему откусила, что сдал меня, — говорил Мика. — Да он-то при чем? Он же не знал, что это я машину раздел.

— А зачем раздел?

— Я ж не знал, что она его, — ответил Мика. — Откуда я знал, что он тачку, блядь, купил? Прости, что с бандой так, а вот.

— Мы тебя подождем, — сказал Джимми.

— Только, нахуй, попробуйте не, — ответил Мика.

Но когда Мика откинулся — а просидел он все полтора года, первый человек в истории, что оттрубил срок от звонка до звонка, — у Джимми до свадьбы оставалось три недели, а «Наглики» даже из памяти стерлись.

Потом были «Нортсайд-Люкс», мальчуковая группа Джимми. За много лет до того, как шустряк Луис Уолш изобрел «Бойзоун», Джимми пришло в голову собрать вместе пяток смазливых парнишек и натаскать их на звезд. Прослушивания он устраивал у себя в новом доме, чтоб кандидатов отбирала Ифа. Но к концу пятого вечера, после того как у них в кухне — без холодильника, без плиты — побывали сто семьдесят три молодых человека, Джимми пришлось-таки сделать вывод, что на всем севере Дублина даже одного пристойного на вид парняги не найдется, не говоря уже о пятерке.

— Господь с ними, — сказал он тогда.

Ифа все записывала.

— Девяносто два, — сообщила она, — пели «Я слишком сексапил».

Так что вообще-то взваливать все на себя заново ему совсем не улыбалось — ни провальных начал, ни кровавых концов. На надо ему этого. У него нет времени. И сил нет. Ему и так неплохо.

Когда наутро Ифа встала, Джимми с детьми сидел на полу в кухне среди сотен компакт-дисков.

Джимми улыбнулся ей снизу вверх и обхватил пацанов руками.

— Папа группу собирает, — сказал Марвин.

— Ох господи, — вздохнула Ифа.

talking animals

ну а новости у нас тем временем таковы:

отожгла Лина - прямо напалмом, из двух позиций: положения лежа за кустиком и полуприседа. делается так:
позиция раз - перепечатка из "ШТучки" за 1991 год про фестиваль "Рок-Азия" в Барнауле. (память ее и тогда подводила)
позиция два - дача интервью вдогонку ушедшей молодости. (приятно все же, что какие-то вещи в жизни не меняются. например, Лина)
да, задавать мне наводящие вопросы по этому поводу бессмысленно - все, что я имел сказать, я сказал выше

Сергей Анисимов написал про "День гнева" АПР.

Юрий Хабаров написал про "Город воров" Дэвида Бенёффа. т.е. про его обложку, конечно, потому что до самой книги, судя даже по названию рекламного материала, дело пока не дошло. комментарий (пока один) там тоже предсказуем

картинки для отвода глаз сегодня вот:

экранная копия куска из раннесоветского документального фильма "К берегам Тихого океана" (1927), снятая прямо - gasp - с монтажного стола. все, понятно, уже посмотрели, но пройти мимо и я не могу



ну и в рубрике важных для меня песен - вот что. это здесь все очень кайфово прыгают

Родди Дойл. Ссыльные. 1

ладно, начинаем трансляцию нашего телесериала. необходимое предуведомление. эта короткая повесть делалась несколько лет назад для второго сборника "McSweeney's", который готовился к изданию в "Livebook'e". ну вот вчера мне под не очень большим секретом рассказали, что книжки этой вряд ли будет - явно потому, что дорогие читатели недостаточно полюбили первый сборник. поэтому, надеюсь, что никому не станет плохо от того, что я свой маленький вклад в общее дело тут покажу. может, кто-то пожалеет, что они это потеряли, - а может, и порадуется. ха ха.
низкий поклон nastik 'у за редакторскую поддержку

Глава 1
Настоящий Слим Шэйди
В музыке Джимми Кроллик разбирался. Нормально так в ней шарил. Хаял Моби, не успели его толком полюбить. Однажды в ДАРТе услыхал, как два пацана разговаривают про «Лефтфилд», — так с полным правом нагнулся к ним и сообщил: все это ахинея. И при этом понимал, что совершенно прав. Джимми знал: последний альбом «Рэйдиохед» такая дрянь, что его даже круто хвалить, однако сам не хвалил. Ну уж хренушки. Это выше моды. Хип-хоп, джангл-кантри, биг-бит, свинг — все это Джимми любил и ненавидел. Но ему уже стукнуло тридцать шесть, у него трое короедов, и жене, которая на шестом месяце, медведь на ухо наступил.

Джимми стоял у дверей в ванную и слушал, как она голосит под душем:

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО, А НЕ…

Он не выдержал:

— Ты это поешь, потому что в голову пришло или потому что нравится?

— Закрой за собой дверь, Слим, — ответила Ифа. — ПРОЩЕНО А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО…

В доме семьсот тридцать пластинок, и Джимми известно, где они все обитают. Большинство покупал он сам. Двенадцать подарили, а одна уже была в доме, когда они въехали. «Братья по оружию» «Дайр Стрэйтс» — валялась прямо на полу, где Джимми бы ее, блядь, и оставил. А Ифа подобрала.

— Ой, мне она так нравится.

Так и поселилась. Джимми знал, где — вроде как заныкана между блюзом и кислотным джазом. Его подмывало тайком вынести ее из дома и потерять, но он любил Ифу, и жена при нем ни разу эту пластинку не искала. Женаты они были девять лет, и за все время Ифа принесла в дом ровно шесть пластинок — это не считая «Баллад про убийство» Ника Кейва, которые он подарил ей на годовщину.

Но считая саундтрек к «Титанику».

Джимми отказался ставить его в раздел «Звуковые дорожки к фильмам».

— Почему?

— Я назначу ей собственный раздел. — Полное говно.

Она рассмеялась:

— Вот дурилка.

И они трахнулись прямо на кухонном столе под Селин Дион, мчавшую по просторам Атлантики.

И вот Джимми закрыл дверь ванной…

— НЕ ЗАБЫ… ТО…

…и спустился в гостиную. Встал перед теликом.

— Вам кому-нибудь нравятся «Коррз»?

— Ага!

— Еще чего.

— Кака.

Он зашел на кухню и включил радио. «Легкое ФМ».

— Да еб твою…

Джимми терзал настройку, пока не нашел «Ручные звуки». Так-то лучше. «Лэмбчоп». «Да здравствует народ». Великолепная музыка, и о ней никто не слыхал. Джимми закрыл кухонную дверь и добавил громкости. За «Лэмбчопом» поставили Сен-Жермена: «Я ХОЧУ, ЧТОБ ВЫ СОБРАЛИСЬ ВМЕСТЕ». И Джимми растянулся на кухонном столе.

Сколько месяцев он уже не бывал на концертах. Месяцев. Раньше-то ходил все время. Раньше он их устраивал. Рулил бандами — некоторые были просто великими. «Повинности», например. («Ирландской группы лучше так никогда и не записали» — «д'сайд». «Гавно» — «Нортсайдские Новости».) Или «Наглики». («Секс и гитары» — «В Дублине». «Гавно» — «Нортсайдские Новости».) Клевое время, когда суток не хватало, когда сон был тратой времени(1).

А теперь у него дети и спать совсем невозможно. Он вечно просыпается в новой постели. Однажды он даже провел ночь в колыбельке — Махалия, младшенькая, отказалась в ней спать.

— Это не моя удобная постелька. Вот моя удобная постелька, — орала она, показывая на его, блядь, удобную постельку.

Уже перевалило за полночь. Джимми слушал пластинку Маршалла Мэзерза . Тут еще одна беда. Джимми по большей части нравилось такое, куда лепят наклейки о родительском контроле, поэтому приходилось дожидаться, когда уснут дети.

Джимми на цыпочках вошел в спальню.

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫ… ТО…

Она его ждала. Девять лет женаты, а до сих пор трахаются. Джимми подлез к ее спине и подумал, что́ она заметит раньше — брюхо или стояк. У него копятся фунты — и он не знает отчего. Никогда не ест, вроде, а пинту пропускал сто лет назад… недель, месяцев. Блядь.

— Как там настоящий Слим Шэйди? — спросила Ифа.

— Неплохо, коза, — ответил Джимми. — Зашибись.

— А чего вздыхаем? Ты как вообще?

— Я зашибись. Просто…

— Уй, — сказала она. — Пинается.

Она взяла Джимми за руку и возложила себе на живот. Он дождался следующего ребенкина пинка. И вдруг как-то сразу обессилел. Скоро припрутся дети, навалятся грудой сверху. Джимми старался не засыпать. Тыц, еб твою, тыц. Он исчез, потом снова проснулся. Тычется? Ткнулся? Не спать, не спать.

— Думаю собрать группу, — сказал Джимми.

— Ох господи, — вздохнула Ифа.

===
1. Сноски, как легко понять, я убрал, но эта нам необходима. «Повинности» («The Commitments») — вымышленная ирландская соул-группа, герои одноименного романа Родди Дойла (1987), первой части его «Барритаунской трилогии». В 1991 г. роман был экранизирован под тем же названием английским режиссером Аланом Уильямом Паркером. Фильм стал настолько популярен, что породил новую волну интереса к музыкальным жанрам соула и ритм-энд-блюза. Вскоре после выхода на экраны несколько актеров создали реальную группу «Звезды "Повинностей"» («The Stars from the Commitments»), которая выступает до сих пор. Упоминающаяся далее группа «Наглики» («The Brassers») — следующий проект героев романа и их менеджера Джимми Кроллика.

ну а это - картинка для вхождения в тему:



если кто не знает - Джимми Кроллик тут возникает в конце отрывка

Родди Дойл. Ссыльные. Глава 1

ладно, начинаем трансляцию нашего телесериала. необходимое предуведомление. эта короткая повесть делалась несколько лет назад для второго сборника "McSweeney's", который готовился к изданию в "Livebook'e". ну вот вчера мне под не очень большим секретом рассказали, что книжки этой вряд ли будет - явно потому, что дорогие читатели недостаточно полюбили первый сборник. поэтому, надеюсь, что никому не станет плохо от того, что я свой маленький вклад в общее дело тут покажу. может, кто-то пожалеет, что они это потеряли, - а может, и порадуется. ха ха.
низкий поклон nastik 'у за редакторскую поддержку

Глава 1
Настоящий Слим Шэйди
В музыке Джимми Кроллик разбирался. Нормально так в ней шарил. Хаял Моби, не успели его толком полюбить. Однажды в ДАРТе услыхал, как два пацана разговаривают про «Лефтфилд», — так с полным правом нагнулся к ним и сообщил: все это ахинея. И при этом понимал, что совершенно прав. Джимми знал: последний альбом «Рэйдиохед» такая дрянь, что его даже круто хвалить, однако сам не хвалил. Ну уж хренушки. Это выше моды. Хип-хоп, джангл-кантри, биг-бит, свинг — все это Джимми любил и ненавидел. Но ему уже стукнуло тридцать шесть, у него трое короедов, и жене, которая на шестом месяце, медведь на ухо наступил.

Джимми стоял у дверей в ванную и слушал, как она голосит под душем:

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО, А НЕ…

Он не выдержал:

— Ты это поешь, потому что в голову пришло или потому что нравится?

— Закрой за собой дверь, Слим, — ответила Ифа. — ПРОЩЕНО А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО…

В доме семьсот тридцать пластинок, и Джимми известно, где они все обитают. Большинство покупал он сам. Двенадцать подарили, а одна уже была в доме, когда они въехали. «Братья по оружию» «Дайр Стрэйтс» — валялась прямо на полу, где Джимми бы ее, блядь, и оставил. А Ифа подобрала.

— Ой, мне она так нравится.

Так и поселилась. Джимми знал, где — вроде как заныкана между блюзом и кислотным джазом. Его подмывало тайком вынести ее из дома и потерять, но он любил Ифу, и жена при нем ни разу эту пластинку не искала. Женаты они были девять лет, и за все время Ифа принесла в дом ровно шесть пластинок — это не считая «Баллад про убийство» Ника Кейва, которые он подарил ей на годовщину.

Но считая саундтрек к «Титанику».

Джимми отказался ставить его в раздел «Звуковые дорожки к фильмам».

— Почему?

— Я назначу ей собственный раздел. — Полное говно.

Она рассмеялась:

— Вот дурилка.

И они трахнулись прямо на кухонном столе под Селин Дион, мчавшую по просторам Атлантики.

И вот Джимми закрыл дверь ванной…

— НЕ ЗАБЫ… ТО…

…и спустился в гостиную. Встал перед теликом.

— Вам кому-нибудь нравятся «Коррз»?

— Ага!

— Еще чего.

— Кака.

Он зашел на кухню и включил радио. «Легкое ФМ».

— Да еб твою…

Джимми терзал настройку, пока не нашел «Ручные звуки». Так-то лучше. «Лэмбчоп». «Да здравствует народ». Великолепная музыка, и о ней никто не слыхал. Джимми закрыл кухонную дверь и добавил громкости. За «Лэмбчопом» поставили Сен-Жермена: «Я ХОЧУ, ЧТОБ ВЫ СОБРАЛИСЬ ВМЕСТЕ». И Джимми растянулся на кухонном столе.

Сколько месяцев он уже не бывал на концертах. Месяцев. Раньше-то ходил все время. Раньше он их устраивал. Рулил бандами — некоторые были просто великими. «Повинности», например. («Ирландской группы лучше так никогда и не записали» — «д'сайд». «Гавно» — «Нортсайдские Новости».) Или «Наглики». («Секс и гитары» — «В Дублине». «Гавно» — «Нортсайдские Новости».) Клевое время, когда суток не хватало, когда сон был тратой времени(1).

А теперь у него дети и спать совсем невозможно. Он вечно просыпается в новой постели. Однажды он даже провел ночь в колыбельке — Махалия, младшенькая, отказалась в ней спать.

— Это не моя удобная постелька. Вот моя удобная постелька, — орала она, показывая на его, блядь, удобную постельку.

Уже перевалило за полночь. Джимми слушал пластинку Маршалла Мэзерза . Тут еще одна беда. Джимми по большей части нравилось такое, куда лепят наклейки о родительском контроле, поэтому приходилось дожидаться, когда уснут дети.

Джимми на цыпочках вошел в спальню.

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫ… ТО…

Она его ждала. Девять лет женаты, а до сих пор трахаются. Джимми подлез к ее спине и подумал, что́ она заметит раньше — брюхо или стояк. У него копятся фунты — и он не знает отчего. Никогда не ест, вроде, а пинту пропускал сто лет назад… недель, месяцев. Блядь.

— Как там настоящий Слим Шэйди? — спросила Ифа.

— Неплохо, коза, — ответил Джимми. — Зашибись.

— А чего вздыхаем? Ты как вообще?

— Я зашибись. Просто…

— Уй, — сказала она. — Пинается.

Она взяла Джимми за руку и возложила себе на живот. Он дождался следующего ребенкина пинка. И вдруг как-то сразу обессилел. Скоро припрутся дети, навалятся грудой сверху. Джимми старался не засыпать. Тыц, еб твою, тыц. Он исчез, потом снова проснулся. Тычется? Ткнулся? Не спать, не спать.

— Думаю собрать группу, — сказал Джимми.

— Ох господи, — вздохнула Ифа.

===
1. Сноски, как легко понять, я убрал, но эта нам необходима. «Повинности» («The Commitments») — вымышленная ирландская соул-группа, герои одноименного романа Родди Дойла (1987), первой части его «Барритаунской трилогии». В 1991 г. роман был экранизирован под тем же названием английским режиссером Аланом Уильямом Паркером. Фильм стал настолько популярен, что породил новую волну интереса к музыкальным жанрам соула и ритм-энд-блюза. Вскоре после выхода на экраны несколько актеров создали реальную группу «Звезды "Повинностей"» («The Stars from the Commitments»), которая выступает до сих пор. Упоминающаяся далее группа «Наглики» («The Brassers») — следующий проект героев романа и их менеджера Джимми Кроллика.

ну а это - картинка для вхождения в тему:



если кто не знает - Джимми Кроллик тут возникает в конце отрывка

какие бывают редакторы

отсюда, стр. 80-81:

Corrington was correct that Webb took being an editor seriously. Unlike many of his peers, Webb went beyond simply accepting or rejecting manuscripts. He occasionally changed the text of work he accepted, sometimes radically. An example of this occurs in Jack Kerouac’s “Sept. 16, 1961, Poem.” In manuscript, a line reads: “This is an attempt at the easy lightness of Chinese poetry.” Webb circled the word “Chinese” and scribbled, “use alternate word,” which he did over Kerouac’s express instructions. A handwritten note from Kerouac to Webb asks that the poem be printed exactly the way it was written, down to Kerouac’s idiosyncratic line indentations. Beat Generation scholar Dave Moore later discovered that Webb did a strange thing with Kerouac’s poem. Rather than make a single substitution for “Chinese,” he made different substitutions in different copies of the magazine. Moore has identified at least seven variations, including “Ciardi,” “Ciardian,” “civilized,” “chamber,” “Beatnik,” “drawing room,” and Kerouac’s own “Chinese.”

Kerouac only became aware of the change in late 1964 or early 1965 after he received a copy of ‘Poesia Degli Ultimi Americani,’ an anthology of new American poetry published in Italy and edited by Fernanda Pivano. After Kerouac read the poem there, he wrote to ask Pivano’s help in solving what he described as the “great mystery” of how the poem became altered. He remembered that that it had originally appeared in the ‘Outsider’ and wondered if that was where Pivano got her copy. As Moore observes, since Kerouac didn’t know of the change before this time, there is a good chance Webb sent Kerouac a copy of the magazine with the word “Chinese” intact…

What Jon did to Kerouac’s poem was nothing compared to his editing of a submission from William Burroughs entitled “Cuts from ‘Word Line’ William Burroughs for Hassan i Sabbah.” The piece was done in Burroughs’s distinctive, jumbled, “cut-up” technique and had no easily discernible narrative flow or quickly grasped meaning. Perhaps for these reasons, Webb heavily edited and retitled the piece, casting it as a poem which bore little resemblance to the original. On Burroughs’s manuscript, Webb wrote that he had condensed and rearranged the submission into “wilt caught in time,” the title under which it appeared in the magazine.

при этом Лу Уэбб все равно остается моим личным героем. хотя битников он не очень любил, это правда

на этом фоне даже как-то утешительно наблюдать беседы говорящих зверюшек насчет того автора, чье имя никому не дается, и той книги, которую пока мало кто читал:
- вот данилкин мимоходом прошелся по названию
- вот маргарита шарапова как-то поговорила с читателями
- вот некто саша гаспаччо и кордебалет
- вот нестройный греческий хор в сообществе с красноречивым названием

ну и так далее, и тому подобные попытки творческого пиара. давайте лучше вместо этого еще одну хорошую песенку этого лета послушаем (правда, группы в студии снимать у нас так и не научились - сравните, к примеру, как смотрелись мумитролли в утреннем эфире канадского телевидения)



ну и секс с утятами, куда ж без него:

новости с фронта

а жизнь в окопах у нас такая.

мы сдали самому ответственному на свете редактору (тм) вот это:



теперь она будет называться "Первая красотка в городе". будет впервые на русском полностью и, я надеюсь, без глупостей, свойственным прежним версиям.

и два рассказа вот отсюда:



- которых не хватало во всех прежних изданиях сборника на русском.
nastik согласилась отредактировать эти тексты, и без нее все было бы гораздо хуже и совсем не так, как надо.

кроме того, завершились механо-сборочные работы вот с такой книжкой:



переводила Екатерина Рябова, я редактировал. называться будет "Игрунка в ночи" - это старенький сборник сэнсэя с микроновеллами в духе Ричарда Бротигана и картинками. она получилась очень прекрасная.

а вот дорожно-строительные работы с этой книжкой еще далеки от завершения:



потому что это лишь первый том (а всего, напомню, их будет три), и его медленно, но верно переводит virtualsushi . но я уже могу сказать, что сэнсэй рулит, как и встарь. Митя, впрочем, тоже.

с той стороны тоже постреливают:
Сергей Костырко заметил сборник интервью Чарлза Буковски

постреливают - но не так, конечно. видео для интересующихся историей Владивостока

но есть и хорошие новости. oleg_chubykin написал, сыграл, спел и снял, пожалуй, лучшую до сих пор свою песню. все, кому надо, уже видели и слышали, но воспроизвести не помешает. она в последнее время принесла мне немало радости:



ну и последний номер в нашей программе: все уже насмотрелись и нарадовались на лихую девчонку из Тура с псевдонимом как любимый автомобильчик из анекдотов. при этом все делают вид, что вот это прямо сенсация этой осени, лично ими взращенная. это приятно. не стоит только забывать, что летом у себя на родине она звучала из каждого утюга, а японцы так и вообще очень давно ее полюбили. пруф-видео:

вести с рубежей

приехал Колесов, привез подарков с родины. "и я ему, конечно, все сразу простил" (тм). подарки такие:



книгу Геннадия Лысенко давно следовало сделать - один из самых интересных ("проклятых") дальневосточных поэтов 70-х. было время, когда его помнил только критик Лобычев и его друзья и коллеги по студии Юрия Кашука. наконец-то эта брешь заполнена.



третье (после первого издания в 1910 году) и второе (после первого переиздания в 1990-м) издание основной книги Николая Петровича Матвеева (предка Венедикта Марта, Ивана Елагина и Новеллы Матвеевой, если кто не знает) о ранней истории Владивостока. первое переиздание мы делали в новорожденном издательстве "Уссури" потом, кровью и буквально своими руками (но это уже отдельная история). сейчас - к столетию - "Очерк" оброс предисловием Ивана Егорчева, предисловием покойного Бориса Дьяченко и обширным комментарием (хотя потерял в цвете, ибо прежняя версия была с цветными картинками; зато теперь картинок стало сильно больше).



и, наконец, 10-й номер альманаха "Рубеж". он стал сильно богаче и разнообразнее - т.е. я к этому изданию отношусь, видимо, слишком строго, но положение обязывает. перечислять состав долго, но среди самого, на мой взгляд, интересного: подборки стихов Вечеслава Казакевича (книжку Колесов пока не привез, но обещал, так что про это будет позже) и покойного Саши Романенко, стихи и мемуары Михаила Щербакова ("Одиссеи без Итаки" - об их эмиграции в Шанхай в 1922-м; когда, о когда же будет отдельная книга?!), раздел про Давида Бурлюка в Японии (и его "Морская повесть" о Владивостоке), куски полевого дневника Алексея Ивановича Куренцова 1928 года (это был великий энтомолог и биолог - я на его книге в детстве практически вырос), автобиографический очерк Дьяченко (видимо, последний его текст - а Дьяка сейчас очень не хватает) и много чего другого. есть и совсем особый для меня материал - фрагмент книги Биргитты Ингемансон "Солнечный дворик. Владивостокская повесть", которая, есть надежда, в обозримом будущем выйдет (я ее переводил и даже написал нечто вроде послесловия; оно тоже есть в этом "Рубеже").

в общем, есть с чем коротать долгие ноябрьские вечера в ожидании "нон-фикшн", когда Колесов обещал приехать и привезти еще даров тайги и моря. тем, кто интересуется, будет иметь смысл прийти на ярманку и найти там стенд издательства "Рубеж". если же кому-то не терпится, найти это счастье можно вот тут - они умеют высылать почтой, хотя электронную торговлю в полном смысле слова пока не наладили. ну а жители родного города и так знают, где их искать.

ну и закончим мы, пожалуй, вот на этой оптимистической ноте:

вот, бля, вышел (с) контркультура

ну что, многострадальный "город воров" дэвида бенёффа вышел, и после праздника народного похмелья его завезут во все лабазы.

за время пути собака не то что подросла - она сменила фамилию и утратила существенную часть названия. кроме того, она обрела оформление в стиле "шоб у них у всех глаза повылазили", предисловие и некоторое количество картинок одного выдающегося режиссера современности, а также блёрб от одного выдающего писателя современности. дом в дым, дым в даму, а дама в маму. никто, в общем, не рассчитывал, что сквозь эту работу мы пропорхнем on a good ship lollipop.

изначально это была хорошая книжка, и мы сделали для нее все, что могли. но, к сожалению, вынужден сказать, что ни я как переводчик, ни nastik как редактор за нее ответственности не несем. после того, как все вопросы с издательством были утрясены, некий боец невидимого фронта, лишенный мозга, вкуса, слуха и здравого смысла, внес в текст правку, рассчитанную на слюнявых идиотов с синдромом дефицита внимания. так что нас можно не спрашивать, что там за мелкая хуйня по всему тексту. это издательский саботаж.

урок - впредь не связываться с сомнительными предприятиями

+ + +

ну а это всем нам в утешение: