Max Nemtsov's Blog, page 429

мир стал хуже

Captain Beefheart died today
http://music-mix.ew.com/2010/12/17/captain-beefheart-dies/

Родди Дойл. Ссыльные. 5

Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4

Глава 5
Негус
«Форум» оказался местом удивительным. Джимми ходил и ездил мимо, но никогда толком не разглядывал. На паб не похоже — скорее кафе, а Джимми полагал, что этого добра в Дублине и так хватает. Но внутри оказался настоящий паб, притом хороший.

Бармен — с виду португалец, официантка — вроде испанка, на табурете рядом — молодая китаянка, перед носом — симпатичная пинта, в колонках играет последний альбом «Р.Е.М.» — и хорошо звучит, только слишком уж как-то по «Р.Е.М.»-овски, — болтают и смеются завсегдатаи-африканцы, болтают и смеются завсегдатаи-ирландцы. Джимми отхлебнул. Зашибись — как и полагается, потому что стоит, блядь, совсем не гроши.

— Мистер Кроллик, — произнес голос.

Джимми развернулся не вставая с табурета. Перед ним стоял высокий черный.

— Вы мистер Кроллик, — сообщил черный.

— Ну да, — подтвердил тот. — Это я. Джимми.

Они пожали друг другу руки. Возраст черного определению не поддавался. Под тридцать, прикинул Джимми, но, может, больше или меньше. Серьезный такой. Не улыбается.

— Как меня зовут, вы знаете, — сказал Джимми. — А насчет вашего имени я пока не в курсе.

— Роберт. — Он посмотрел на Джимми. — Негус Роберт.

Джимми все удалось — он не рассмеялся и даже не улыбнулся.

— Выпьете пинту, ваше величество?

Улыбки не последовало.

— Да.

— «Гиннесс»?

— Именно.

Джимми заказал пинту у бармена-латыша, который встал за стойку к бармену-португальцу. Паб оживлялся, все уже мило резвились. Джимми снова повернулся к Негусу Роберту.

— По-английски вы, кстати, говорите очень хорошо.

— Как и вы, мистер Кроллик. Прямо как местный.

Настал черед Джимми воззриться на него.

— Теперь я буду петь, — сказал Негус Роберт.

И тут оно случилось. После рождения детей и, может — но не точно, — после третьего в жизни секса у Джимми настал лучший, наифантастичнейший, блядь, миг. Черный, стоя в шести дюймах от него, открыл рот и запел «Много рек перейти». Джимми умер и вознесся прямиком на небо.

А когда три дня спустя вернулся в Дублин, группа вчерне у него уже собралась. Пел Негус Роберт. Вероятно, он ненормальный, но пиво всем выставил, а «Много рек перейти» пел так хорошо и убедительно, что всякий раз Джимми на три минуты забывал: на самом деле ближайшая к ним река — Лиффи.

Барабанщик был из Москвы: Джимми где-то записал, как его зовут. Студент в Тринити, прослушивался по телефону. А через час у Джимми была девица из Нью-Йорка, заявившая, что может на басу, но предпочитает гитару, — в трубке она звучала роскошно и дала Джимми слово, что не белая.

— Вам нравятся «Коррз»? — спросил он.

— Нет, не нравятся.

— Вы приняты, — сказал Джимми.

— И все?

— Ну да, — сказал Джимми. — Если не соврали, что не белая.

— Должна вам сказать, — сообщила она. — Раньше со мной так не разговаривали.

— Добро пожаловать в Ирландию, любовь моя, — сказал Джимми.

Так — три есть, осталось одиннадцать-двенадцать. Джимми уже видел и слышал всю банду. А телефон не унимался.

— Барбаны.

— Прости, чувачок, ты опоздал. У нас уже русский стучит.

К концу четвертого дня — считая с Негуса Роберта — Джимми добавил к составу барабанщика джембе из Нигерии и еще одну певицу — молоденькую, из Испании.

— Какой у нее голос? — спросила Ифа.

— Не знаю, коза. Но зовут ее Розалита.

— И что?

— Спрингстин написал про нее песню.

— Это она тебе сказала?

— Нет, — ответил Джимми. — Я ей.

Смех Ифы проехался ему по ушам рашпилем.

— Я пошутил, — сказал Джимми. — Ее зовут Агнес.

После чего Ифа заснула.

Последнее приобретение — полчаса назад, пока Джимми лежал в постели, — было гитаристом из Роскоммона.

— «Коррз» нравятся?

— Терпеть не могу, блядь, мужик.

— Черная музыка нравится?

— Обожаю, блядь. Только не рэп, мужик. Это нахуй.

Джимми лежал рядом с Ифой. В нем все звенело, перевозбудился. Не уснуть.

Но он провалился, вырубило, и тут зазвонил телефон — мобильник, забытый на груди после того, как Джимми нанял чувака из Роскоммона.

Ифа буравила его локтем.

— Джимми!

— Чё?

Телефон — теперь и он услышал.

— Господи. Прости.

Часа два-три ночи, должно быть.

— Алло? — сказал Джимми.

Тишина.

— Алло?

— Значит, черномазых любишь?

— Кто там? — спросила Ифа.

И больше ничего. Ни слова не сказали. Только жуткая пустота в трубке — там кто-то ждал.

Джимми выключил телефон.

— Кто звонил?

— Автоответчик включился. Извини.

— Елки-палки.

— Прости.

Ифа опять уснула.

А Джимми — нет.

музыкальный киоск
да, я знаю про лори либерман, но эта версия мне как-то больше по душе.

out now

ну что - похоже вышла:

[image error]

можно занимать очередь в лабаз. на подходе и другая
кто бы мне только объяснил, что значит эта обложка?

upd. не надо объяснять - я понял. см. комменты.

мелодии и ритмы зарубежной эстрады сегодня такие - тетя Одри Хорн с песней "Шабаш":

вести из-за

догоняют:

во-первых, на "Озоне" удивительным манером появился Дэйвид Иглмен



переводила shashi_do , и прежде книжка продавалась, видимо, только в "Додо", а теперь вот. диск прилагается

во-вторых, "Луч" опубликовал выдержки из Триши Уорден. можно ознакомиться, если кто-то пропустил когда-то книжку:



самому ответственному на свете редактору (тм) сдали вот это:

Grotesque by Natsuo Kirino

My rating: 3 of 5 stars


второй подряд роман про японских блядей (так вышло) - это, конечно, перебор.

а вот что мне давно не попадалось - это чистый, наивный животно-механистический натурализм. в классическом литературоведческом смысле - как "нана" или "чрево парижа" золя. сейчас так, пожалуй, и не пишут - эта школа осталась целиком в 19 веке. бодрит.


переводил Сергей Иванович Логачев, и огромное ему мое редакторское спасибо за то, что он победил этот том

в нашем музыкальном киоске сегодня - гимны предпоследних дней. пикантность ситуации придает тот факт, что песню писала девочка (Кэт Пауэр) про себя, а поет мальчик (Билл Кэллахан) тоже про себя - и потому слушать ее можно в полном стерео, с поправкой на голос

talking animals

Рецензия на «Афише»

Город

Блокадные приключения

Переводной роман про ленинградскую блокаду? Американский? От голливудского сценариста? Приключенческий? Боже; не хочется даже думать, что это за клюква; однако нет, нет, нет, все вообще не так. Он именно такой, какой и хотелось всегда прочитать роман о блокаде: страшный, трогательный, умный, смешной, невероятно захватывающий; честный, без «постмодернизма», настоящий; и при этом чтоб ясно было, что сюжет — тот самый, разыгранный еще Гомером и внесенный Борхесом ... Читать полностью

 Лев Данилкин  · Хорошая рецензия? · Спасибо!
О книге: Все рецензии
Маргарита Шарапова о нем же

ну и читатели

смотреть тут особо нечего, а вот послушать стоит:
Janis Ian - Between the Lines

talking animals

Бо у них одна репа на уме

С романом Колядиной получилось как в старом анекдоте. «Слушай, давай подарим ему на день рождения книгу. — Ну что ты, книга у него уже есть». Русскому читателю (и литературному критику) подарили книгу. В силу своего недюжинного ума читатель решил, что «Цветочный крест» — единственная книга на свете. Поэтому в ней и должно быть ВСЕ, чего этот читатель ждет от книги вообще.

Настик Грызунова, Максим НемцовДалее на сайте

[image error] Дмитрий Волчек: позывные швободы [image error] Главное событие в книгоиздании у них – публикация шведских детективов, которые бухгалтер Клавдия Прокофьевна откладывает на август, чтобы полистать в поезде до Алупки. «Лучший поэт Москвы» – автор рифмованных фельетонов. О кино пишет человек, который объявляет, что не смотрел фильмов Пазолини. Тихий ужас. За 10 лет превратили все в Зимбабве. Continue reading →

а в музыкальном киоске у нас сегодня вот что:

Родди Дойл. Ссыльные. 4

Глава 1
Глава 2
Глава 3

Глава 4
Трудолюбивейшая группа
Здоровой рукой он набил на лэптопе:

Братья и сестры, добро пожаловать в Ирландию. Хотите, чтобы Кельтский Тигр танцевал под вашу музыку? Если да, вас ищет Трудолюбивейшая Группа На Свете. Контакт: Дж. Кроллик по тел. 087-22524242 или пишите на rabbittej@banjo.ie. Белым ирландцам можно не беспокоиться.

Можно так написать? А почему нет? Да блядь, это ж его банда. Однако последнюю фразу Джимми стер. Пара старомодных ирландских рокеров будет хорошо смотреться на сцене с остальной кодлой, особенно если на зарубежных гастролях. Господи — зарубежные гастроли. Джимми едва мог усидеть за кухонным столом. Он перечел объявление. Пойдет в «Горячий набор» — там же печаталась объява о вербовке в «Повинности».

Добравшись вечером домой, он все объяснил — и про парики, и про парнишку из Румынии, и про итальянского мудака на велике.

— А как ты понял, что он румын? — спросила Ифа.

— По джемперу, — ответил Джимми.

Пацанам понравились следы шин у него на левой руке.

— Хороший, наверно, велик был, — сказал Марвин.

— У нас только лучшее, — ответил Джимми.

Марвина и Джимми-Второго он заставил рисовать листовку и афишу формата А4. Пока ребятки терзались муками творчества, а Махалия их доставала, Джимми поставил Рубена Гонзалеса, и они с Ифой потанцевали от двери до стола, а между ними танцевали семь месяцев еще не рожденного Кроллика, плюс-минус неделя.

— Как там с погодой? — спросил Джимми.

— Чудесно, — ответила Ифа. — Просто зашибись. Но мне сейчас нужно присесть.

— Вам нравится эта музыка, дети? — спросил Джимми, когда они с Ифой танцевали мимо лэптопа.

— Фигня, — сказал Джимми-Второй.

— Кака, — сказала Махалия.

И Марвин не стал им перечить.

Но у Марвина котелок варил что надо — настоящий папин сын, чего там говорить.

— Как нам сделать, чтоб люди останавливались и читали? — спросил Джимми, разглядывая афишу через плечо Марвина.

— Поставить картинку с голой теткой, — ответил сын.

— Только попробуй, — сказала Ифа.

— Тогда с голым дядькой.

— Нет, — сказала Ифа.

Она тяжело дышала — ска́чки вокруг стола ее утомили. И она попала ногой в поддон с кошачьим туалетом. Кот Мордашка скончался месяц назад — рак легких, упокой господи его душу, — но дети не разрешали Ифе выбросить его туалет.

— Никаких голых, — сказала Ифа.

Но не успела она утвердить закон, Марвин уже ставил слово «голые» — повтором, красный-синий, красный-синий — пылающей рамкой вокруг объявления. Джимми взял лэптоп и показал Ифе.

— Так сойдет?

— Ладно.

Она рассмеялась и обняла Марвина, Джимми-Второго и невидимого дружка Махалии — Дарндэйла.

Объявление в «Горячем наборе» опубликуют только через три недели. Однако всю следующую субботу Джимми вместе с Марвином, Джимми-Вторым и Махалией в коляске расклеивал афишки по столбам в Темпл-Баре, по африканским лавкам на Парнелл-стрит, по всем пабам, что попадались им на пути, по дверям на станциях ДАРТа — в общем, везде, где на них скорее всего будут пялиться. Еще не закончили клеить — на бронзовую задницу Молли Мэлоун на Графтон-стрит, — когда раздался первый звонок.

— Мне!

Махалия не отдавала мобильный. Джимми пришлось уступить ей ключи и гарантировать две игрушечные «мертвые петли» — для нее самой и для Дарндэйла. Лишь тогда она отпустила телефон.

— Алло? — сказал Джимми.

— Голые? — осведомился мужской голос. Из ДАРТа звонит, догадался Джимми.

— «Агентство Кроллика по работе с талантами». Чем могу служить?

— Банда интересует, — ответил голос.

Ирландский — смутно дублинский, смутно МТВ.

— На каких инструментах играете? — спросил Джимми.

— Гитара, вокал. Чутка ударные.

— Вам «Коррз» нравятся?

— Ну да, еще б. Четко.

— Тогда идите на хуй, — сказал Джимми и отдал телефон Махалии.

Начало, может, и не сильно внушало, но прогресс налицо. Теперь Джимми требовался кофе.

— Хотите тортика, дети?

— Ага!

— Клево!

— Большого тортика — вот такого.

— Ладно, — сказал Джимми. — Пошли в «Бьюлиз» пугать туристов.

Едва он направил коляску к кофеину, раздался второй звонок. Махалия кинула Джимми мобильник.

— Спасибо, любимая. Алло?

— Да, — ответил голос.

Джимми подождал, но дальше ничего не последовало.

— Вы насчет группы? — спросил Джимми.

— Именно, — ответил голос.

Африканский — вроде как южноафриканский.

— Интересуетесь? — спросил Джимми.

— Да.

— Вам «Коррз» нравятся?

— Мы не знакомы.

Рука с телефоном у Джимми затряслась.

— Вы на каком инструменте играете?

— Я с кем говорю?

— Э-э. Джимми Кроллик.

— Мистер Кроллик, — сказал голос. — Я сам себе инструмент.

Джимми двинул кулаком воздух.

— Нам надо встретиться, — сказал он.

— Именно, — подтвердил голос.

Родди Дойл. Ссыльные. 3

пока стадо широкая читательская аудитория самой образованной страны в мире в очередной раз демонстрирует свою характерную сплоченность ("Потому что мы банда") и навыки, известные издавна (перефразируя классика: "Хве-и - хви, ле-и - ли, пе-ок - пок... Молодец. Кто же тебя научил читать?"), я, конечно не рассчитываю, что кто-то заглянет сюда, но тем не менее

Глава 1
Глава 2

Глава 3
Парики в витрине
Несколько дней было непросто.

Джимми не хотелось возвращаться к директорству — очень не хотелось. Не хотелось мучиться, да и больше того: никакой музыки тут не придумаешь — нет больше такого, что его бы по-настоящему раскочегарило. У «Повинностей» был соул — Джеймс Браун на завтрак, Отис Реддинг на ужин. Джимми первым из ему известных владельцев «Уокмана» мог намеренно пропустить автобус лишь затем, чтобы дослушать до конца «Пленника любви» или «В долине» и не убавлять звук, когда пора оплачивать проезд.

Из всего, что игралось теперь, многое нравилось ему, однако не настолько, чтобы туда нырнуть и утонуть. Однако при всем при том что-то подталкивало его в затылок — давай, давай дальше.

А Ифе было мерзко от того, что она встала между ним и его махинациями. Злилась же она, потому что никаких махинаций в данное конкретное время у Джимми быть не должно. Она на шестом месяце, господи ты боже мой, она отекает, как верблюд. Бывают дни, когда и шевельнуться невозможно, когда с нее пот градом. Но эти махинации и планы Джимми — а язык у него подвешен так, что он им буквально строит все эти свои мечты, — вот что она всегда в нем любила. Да он уболтал ее и залез к ней под юбку через час после знакомства.

Ей хотелось его убить.

Они избегали друг друга.

Он мыл посуду — даже ту, из которой не ели. Он мыл детей — до потери пульса, пока им всю кожу не стягивало. На сон грядущий рассказывал им сказки, которые никогда не кончались. Как-то Ифа заглянула, когда вся компания свернулась калачиками на большой кровати — слушали Джимми.

— Жила-была, — говорил он, — феечка по имени Пи-Джей, и ей очень хотелось сделать карьеру директора группы.

Ифа не засмеялась. Не улыбнулась.

Она ушла.

Села в кухне и постаралась ни о чем не думать.

Джимми вошел и обогнул ее, стараясь не задеть табурет. Набрал в чайник воды из-под крана.

— Чаю?

— Да. Спасибо.

Сел напротив.

— Ну что, — сказал он. — Как у тебя день прошел?

Она улыбнулась. Не смогла удержаться. Подняла голову — Джимми тоже ей улыбался. И она заплакала. Ей вдруг стало, как закипающему чайнику. Хлынули потоки влажного счастья и облегченья. Ифа протянула руку через стол, и Джимми взял ее. Ифа уже приготовилась сказать: валяй. Собирай свою группу. Потому-то я тебя и люблю.

Свободной рукой она вытерла глаза и снова посмотрела на него. И заметила, что он смотрит на стойку с компактами в углу, между холодильником и стеной.

— Джимми!

— Чего, коза?.. извини… Чего?

— Ты что, на меня даже несколько секунд посмотреть не можешь? Я так плохо выгляжу?

— Да нет, — ответил Джимми. — Роскошно ты выглядишь.

Ифа завопила и вскочила на ноги.

— Слушай, ты, — сказала она. — Ты думаешь, что все знаешь, а вот фиг. К твоему сведению, жена Стиви Уандера не ходила ни с каким пузом, когда он записывал «Внутренние видения». С пузом она была, когда он писал «Песни в ключе жизни», а свой блядский чай залей себе в жопу.

Ифа никогда не говорила «блядь» или «блядский».

Джимми остался сидеть в кухне один. Через двадцать минут они обнялись и снова поссорились. И всю неделю так у них катилось. Куда деваться.

В пятницу Джимми шел домой. По Парнелл, к станции «Тара-стрит». Машину отогнали в ремонт. Марвин и Джимми-Второй залили в бак жидкой грязи из сада.

— Мы ставили эксперимент, — сказал Марвин. — Нефть тоже из земли добывают.

— Только не в Ирландии, — ответил Джимми, засовывая руки поглубже в карманы, чтобы не придушить сынка.

Ну, в общем, шел он по Парнелл-стрит мимо какой-то африканской лавки, и тут его остановило что-то на витрине. Парики, что ли, — целая гроздь там висела. Джимми подошел ближе, пригляделся — он такой Ифе купит, вот этот розовый, по приколу… и тут кто-то с ним столкнулся, прямо сбил его наземь.

— Прассьтите!

Румын, молоденький совсем, это Джимми еще успел заметить, когда голова его стукнулась о бордюр, а по руке проехал курьер-итальянец на велике — итальянец, уже достаточно поживший в Дублине.

— Туп-пой, блить, крет-тин, — проревел он и рванул дальше к Мальборо-стрит.

Пока Джимми поднимали на ноги румынский парнишка и толстая африканка, голова его тряслась. Руке тоже не поздоровилось, болела просто блядски. Но Джимми ухмылялся.

У него появилась группа.

обо всем понемногу

ладно, раз спать все равно не получается, поговорим

ну, во-первых приехал Колесов и привез еще подарков с далекой родины. первый - вот такой:

Сердце-корабль by Vecheslav Kazakevich

My rating: 5 of 5 stars



последняя (по времени, по времени) книга Вечеслава Казакевича, которая вышла во Владивостоке где-то месяц назад. уникальна много чем, в первую очередь - тем, что вышла (тираж 1000), но особо - еще и тем, что в ней впервые опубликованы стихи из самой первой книги, которая не выходила никогда (начало 70-х где-то). так что у вас есть шанс

и книга, крайне полезная в хозяйстве. вот такой двухтомник:



да, это "Остров Сахалин" А.П. Чехова в двух томах. выверенный до предела текст. и в красивой коробке. и с золотом и серебром. и с суперобложками. и с картинками. и второй том - комментарии М.С. Высокова - в три раза больше первого. и тираж тоже по 1000. и не знаю, будет она где-то продаваться или нет (ну, на Сахалине, наверное, должна). и А.П. то снимает на корешке пенсне, то надевает... у меня не хватит слов на то, чтобы всю эту красоту описать.
пока не прочел (в отличие от Казакевича, в чьем обществе прошло полночи) - вы шутите, мне это только (поза)вчера вручили, но полез в комментарии и в случайном месте вдруг обнаружил свою фамилию. никто не догадается, чем я заслужил право на такое бессмертие, правда? я и сам, признаться, офигел

* * *

ладно, теперь тоже о приятном и интересном.

Лену suzie_qq Микерину - с наградой "Единорог и Лев" за ее Херцога! это и вправду охуительная книжка, и всех причастных к ней - издательство Rosebud - я, конечно, тоже от души поздравляю.
английские псы, правда, совершили странное, не обратив внимания, что что главное действующее лицо в ней немец, а англичанин только вопросы задает и особо вперед не лезет. но, может, именно английскую скромность и вознаградили прицепом. что правильно.

тут Старик Козлодоев написал про "Пленку Полдень" Джима Джима Моррисона Моррисона. за то, что вспомнил, ему большое спасибо. за то, что правильно расставил акценты - тоже. это был хороший эксперимент.

тут Митя virtualsushi Коваленин рассказывает про кино "Норвежский лес". я даже не знаю, в каком жанре. в своем обычном, видимо

а это - последнее интервью покойного Владимира Маслаченко. поклонником спорта я никогда не был, но кто ж не знал Маслаченко-то? в общем, тем удивительнее (мне) и приятнее (вообще) было видеть, что он упоминает книгу, к которой я имел некоторое отношение. поиск по фразе "Ваши любимые джазовые исполнители?"

* * *

ладно, теперь - дискотека. Александра Сергеевича, я считаю, надо всем смотреть - и танцевать, потому что заслушаешься:



...ну хорошо, хорошо, это была не дискотека. вот дискотека. редкое выступление артиста Вячеслава Невинного в стиле панк-рок:



да, это я на днях (ночах) досмотрел "День за днем". и вспомнил эту песню Катаева и Анчарова. в фильма она звучит три раза, вот этот - последний, в самом конце. где-то в середине второго сезона ее поет кто-то вроде Владимира Макарова, и за такое исполнение... в общем, сразу становится ясно, почему все ненавидели советскую эстрадную песню. а вот где-то в конце первого сезона ее поет Валентин Никулин. у меня когда-то была его пластинка, там много чего он пел, и "Слово "товарищ"" - конечно, тоже. пластинка была в детстве очень любимой. за такой голос я и тогда, и теперь готов продать душу. вот для примера - другая, но тоже, в общем, хорошая песня. зацените, если кто не помнит или не знает:



кстати, был и приятный сюрприз - выяснилось,что "Стою на полустаночке" - очень хорошая песня, особенно когда Нина Сазонова открывает рот под голос Людмилы Зыкиной. потому что звучит там явно голос Зыкиной, что бы ни говорили "специалисты" про Толкунову, саму Сазонову и/или другие кандидатуры. но этим я уже мучить никого не буду - сами найдете

Родди Дойл. Ссыльные. 2

ну, раз никто не орет "заканчивай эту бодягу", стало быть, продолжаем

Глава 1

Глава 2
«Нортсайд-Люкс»
Но что за группу? Вот вопрос.

Хотя на самом деле никакой не вопрос.

— Ты пошутил, да? — сказала Ифа, когда Джимми объявил об этом ночью в постели.

Повисла пауза — такая долгая, что младенец ткнулся в ладонь еще дважды, а Джимми пожалел, что вообще раскрыл свою дурацкую пасть.

— Правда? — спросила Ифа.

Вот в чем вопрос.

— Опять пинается, — сказал Джимми. — Левая нога у него будь здоров, а?

— Правда? — переспросила Ифа.

— Ну, — ответил Джимми. — Нет. Неправда.

— Зачем?

— Ну, — сказал Джимми.

Еще пинок.

— Ты ж понимаешь. Мы с музыкой. Сама знаешь.

— Почему теперь? — спросила Ифа.

— На ум взбрело, — ответил Джимми.

— Дурака не включай, Джимми. Почему теперь?

— Когда ты беременна и все такое?

Еще пинок — на сей раз от матери. Не больно, только Джимми ей не сказал.

— Когда у Стиви Уандера жена ходила с пузом, он записывал «Внутренние видения», — сообщил он.

Ифа ничего не ответила. Не пошевельнулась.

Она любила эту пластинку. Ну, по крайней мере, уверяла его, что любит. Учтите, любить музыку с такой же силой, как Джимми, не способен никто. Однажды он встретил Саймона Ле Бона — во всяком случае, этот чувак сказал, что он Саймон Ле Бон, — в «Кафе-ан-Сен», в городе, много лет назад — и ушам своим не поверил, когда Ле Бон не смог припомнить название их первого альбома. Да и пофиг, потому что Джимми все равно собирался ему сказать, что пластинка — параша.

От Ифы тем временем — ни звука.

Джимми поцеловал ее в плечо и пропел:

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО…

— Джимми, — сказала Ифа.

— Чего, коза?

— Иди отсюда.

Он забрался на верхнюю койку в комнате у пацанов. Марвин, старший, залег к брату, Джимми-Второму, на нижнюю, а скоро оба перекочуют на кровать Ифы и Джимми. Так бывало каждую ночь. Стало быть, ничего из ряда вон — он просто немножко рано. Но сегодня все иначе, и Джимми это понимал.
Впервые в жизни она его выгнала.

Джимми прислушался. Ему показалось — она плачет. Поди разбери.

Он вообще ничего не слышал. Утром скажет, что пошутил. Вот принесет чаю и скажет. А что, похоже на правду. Не очень-то и хотелось по новой.

Депрессия случалась у него единственный раз — и длилась пару недель после того, как распались «Повинности». Много лет назад, он еще и с Ифой не познакомился, но саднит до сих пор. Вот он прикидывает первый контракт на пластинку с «Идиёт Рекордз» — и вот они уже лопнули. Бах — и нету, повсюду кровища, ошметки амбиций по всей лавке, ни группы больше, ни пластинки. После он носа наружу много недель не казал, не разговаривал ни с кем, ничего не слушал — особенно соул. У «Нагликов» распад случился не так болезненно. Вокалист Мика Уоллес на полтора года сел в «Маунтджой» за то, что раздел дядюшкин «форд-капри».

— Маманя башку ему откусила, что сдал меня, — говорил Мика. — Да он-то при чем? Он же не знал, что это я машину раздел.

— А зачем раздел?

— Я ж не знал, что она его, — ответил Мика. — Откуда я знал, что он тачку, блядь, купил? Прости, что с бандой так, а вот.

— Мы тебя подождем, — сказал Джимми.

— Только, нахуй, попробуйте не, — ответил Мика.

Но когда Мика откинулся — а просидел он все полтора года, первый человек в истории, что оттрубил срок от звонка до звонка, — у Джимми до свадьбы оставалось три недели, а «Наглики» даже из памяти стерлись.

Потом были «Нортсайд-Люкс», мальчуковая группа Джимми. За много лет до того, как шустряк Луис Уолш изобрел «Бойзоун», Джимми пришло в голову собрать вместе пяток смазливых парнишек и натаскать их на звезд. Прослушивания он устраивал у себя в новом доме, чтоб кандидатов отбирала Ифа. Но к концу пятого вечера, после того как у них в кухне — без холодильника, без плиты — побывали сто семьдесят три молодых человека, Джимми пришлось-таки сделать вывод, что на всем севере Дублина даже одного пристойного на вид парняги не найдется, не говоря уже о пятерке.

— Господь с ними, — сказал он тогда.

Ифа все записывала.

— Девяносто два, — сообщила она, — пели «Я слишком сексапил».

Так что вообще-то взваливать все на себя заново ему совсем не улыбалось — ни провальных начал, ни кровавых концов. На надо ему этого. У него нет времени. И сил нет. Ему и так неплохо.

Когда наутро Ифа встала, Джимми с детьми сидел на полу в кухне среди сотен компакт-дисков.

Джимми улыбнулся ей снизу вверх и обхватил пацанов руками.

— Папа группу собирает, — сказал Марвин.

— Ох господи, — вздохнула Ифа.