Max Nemtsov's Blog, page 425
December 22, 2010
Родди Дойл. Ссыльные. 8
Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4 / Глава 5 / Глава 6 / Глава 7
Глава 8
Линчеватель
Собрались на кухне — впервые все вместе.
Джимми Кроллик — директор группы.
Кенни Рейнолдз — гитара.
Гилберт Боро — джембе и вопли.
Агнес Бунюэль — вокал.
Керри Шепард — вокал и гитара.
— Я для вас достаточно черна, мистер Кроллик? — спросила она, когда Джимми перелез через детей и открыл ей дверь.
— Вы просто зашибись, — ответил он. — Заходите.
Вообще-то черной она была едва ли, однако носила дреды. И выглядела просто сногсшибательно.
Дан Стефанеску — аккордеон.
Младший Дан Стефанеску — труба.
Лев Иванов — ударные.
Последним прибыл Негус Роберт. Дверь ему открыл Марвин, и теперь трое детей снизу вверх пялились на гостя.
— Эй, мистер, — сказал Марвин.
«Только про цвет ничего не говори, Марв, — сказал про себя Джимми, — очень тебя прошу».
— Вы за кем следите? — спросил Марвин.
— Слежу? — переспросил Негус Роберт.
— Ну, за кого болеете?
— Я слежу за «Брейскими скитальцами», — ответил Негус Роберт.
Дети покатились от хохота.
— Не обращайте на них внимания, — сказал Джимми. — Заходите. Нашли без проблем?
— Ваши указания были адекватны, мистер Кроллик.
В кухне стояла тишина, только Дан и Младший Дан о чем-то болтали, да Кенни пытался подклеить Агнес. Стало еще тише, когда следом за Джимми вошел Негус Роберт. Он оглядел всех — каждому уделил долгую, трудную секунду. Вспотел даже Джимми. Затем налил чайник и всех представил. Все улыбнулись, кивнули — или не улыбнулись и не кивнули. Джимми разлил кипяток по чашкам и кружкам, передал кофе и чай. После чего пустил в ход старый трюк — сломать лед, как это случилось, когда впервые встретились «Повинности». Он вытащил яффские кексы.
— Духовная пища для души соула, — сказал он.
Только с этой компанией не сработало. Другая динамика, они старше, иноземцы, страна слишком процветает, не голодные — в общем, что-то с чем-то. Один Кенни из Роскоммона спикировал на тарелку.
Да уж, не балёха. Джимми сидел на кухне один. Ни искры не пробежало, ни энергии никакой. Все зажаты, все нервничали, сидели как на иголках. Негус Роберт стоял у стены, подальше от прочих. Гилберт поглядывал на дверь черного хода. Ничего не получится — Джимми уже чувствовал. Но гнул свое.
— Так, — сказал он. — Музыка.
Все посмотрели на него.
— Вуди Гатри, — сказал он.
— Простите?
— Послушайте-ка вот это, — сказал Джимми.
На кухне сидело восемь человек, не считая его, но это неполная группа. Требовались басист, побольше вокала — Джимми нужны возраст и защита. А также вера.
К этому он шел.
Он включил им «Линчевателя» — песню Гатри, только пел ее не Вуди. Его Джимми оставил на потом. Джимми завел «Хинду Лав Годз» — на три четверти «Р.Е.М.», которые аккомпанировали Уоррену Зивону. Пластинка вышла в 1990-м — пятый по счету компакт, купленный Джимми. «Линчеватель» на нем — последний трек.
— ВЫ ВИДАЛИ, КАК ШЕЛ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ?
Все слушали. И Джимми смотрел, как всех отпускало, как они влюблялись. Такую музыку им хотелось играть — это уже видно. Она перекатывалась и рычала, она была зла и уверенна, от врагов она оставляла только мокрое место. Агнес постукивала ногой. Младший Дан постукивал по судомойке. Кенни постукивал по собственной пряжке.
— ЗАЧЕМ ЖЕ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ НЕС…
Негус Роберт нацелил ухо к ближайшей колонке — он уже впитывал слова.
— В РУКЕ СВОЕЙ ОБРЕЗ…
Все случилось.
— ВЫ СЛЫХАЛИ, КАК ЕГО ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ СКЛОНЯЛИ.
И Джимми был собой доволен. Ему опять удалось. У него есть группа. Есть музыка и название. Джимми посмотрел на часы — полседьмого. Ма придет минут через десять. Присмотрит за детьми, чтобы он сгонял проведать Ифу и Смоки. Выписывали их назавтра, ему поэтому еще надо к брату Дэррену в Лукан — забрать колыбельку и несколько мешков детского, из которого племянники выросли, и еще кой-чего. А в холодильнике не осталось ни шиша завтра детям на обед с собой в школу, значит — заехать в круглосуточный на Малахайд-роуд на обратном пути. Кроме того, па говорил что-то насчет пропустить вместе по пинте. А до всего этого надо помочь Джимми-Второму с ирландским, а Марвину — с математикой.
Но Джимми был доволен. На сей раз молчание повисло уютное.
— Вот чего мы будем играть, — сказал Джимми. — Нормально?
— А мне, блядь, нравится кусок про обрез, — сказал Кенни.
Керри-Янки уже собралась было что-то возразить, но и рта не успела раскрыть, как Негус Роберт запел:
— ООО…
ВЫ ВИДА… ЛИИИИИ, КАК ШЕЛ ЛИНЧЕ-ВААА…
ТЕЛЛЛЬ.
И все. Девять человек у Джимми на кухне спаялись вместе.
— Ну, — сказала Керри. — Так мы кто?
— «Ссыльные», — ответил Джимми.
— Заебись, чувак, — сказал Кенни.
примечание: ну hindu love gods вряд ли писались на видео
Глава 8
Линчеватель
Собрались на кухне — впервые все вместе.
Джимми Кроллик — директор группы.
Кенни Рейнолдз — гитара.
Гилберт Боро — джембе и вопли.
Агнес Бунюэль — вокал.
Керри Шепард — вокал и гитара.
— Я для вас достаточно черна, мистер Кроллик? — спросила она, когда Джимми перелез через детей и открыл ей дверь.
— Вы просто зашибись, — ответил он. — Заходите.
Вообще-то черной она была едва ли, однако носила дреды. И выглядела просто сногсшибательно.
Дан Стефанеску — аккордеон.
Младший Дан Стефанеску — труба.
Лев Иванов — ударные.
Последним прибыл Негус Роберт. Дверь ему открыл Марвин, и теперь трое детей снизу вверх пялились на гостя.
— Эй, мистер, — сказал Марвин.
«Только про цвет ничего не говори, Марв, — сказал про себя Джимми, — очень тебя прошу».
— Вы за кем следите? — спросил Марвин.
— Слежу? — переспросил Негус Роберт.
— Ну, за кого болеете?
— Я слежу за «Брейскими скитальцами», — ответил Негус Роберт.
Дети покатились от хохота.
— Не обращайте на них внимания, — сказал Джимми. — Заходите. Нашли без проблем?
— Ваши указания были адекватны, мистер Кроллик.
В кухне стояла тишина, только Дан и Младший Дан о чем-то болтали, да Кенни пытался подклеить Агнес. Стало еще тише, когда следом за Джимми вошел Негус Роберт. Он оглядел всех — каждому уделил долгую, трудную секунду. Вспотел даже Джимми. Затем налил чайник и всех представил. Все улыбнулись, кивнули — или не улыбнулись и не кивнули. Джимми разлил кипяток по чашкам и кружкам, передал кофе и чай. После чего пустил в ход старый трюк — сломать лед, как это случилось, когда впервые встретились «Повинности». Он вытащил яффские кексы.
— Духовная пища для души соула, — сказал он.
Только с этой компанией не сработало. Другая динамика, они старше, иноземцы, страна слишком процветает, не голодные — в общем, что-то с чем-то. Один Кенни из Роскоммона спикировал на тарелку.
Да уж, не балёха. Джимми сидел на кухне один. Ни искры не пробежало, ни энергии никакой. Все зажаты, все нервничали, сидели как на иголках. Негус Роберт стоял у стены, подальше от прочих. Гилберт поглядывал на дверь черного хода. Ничего не получится — Джимми уже чувствовал. Но гнул свое.
— Так, — сказал он. — Музыка.
Все посмотрели на него.
— Вуди Гатри, — сказал он.
— Простите?
— Послушайте-ка вот это, — сказал Джимми.
На кухне сидело восемь человек, не считая его, но это неполная группа. Требовались басист, побольше вокала — Джимми нужны возраст и защита. А также вера.
К этому он шел.
Он включил им «Линчевателя» — песню Гатри, только пел ее не Вуди. Его Джимми оставил на потом. Джимми завел «Хинду Лав Годз» — на три четверти «Р.Е.М.», которые аккомпанировали Уоррену Зивону. Пластинка вышла в 1990-м — пятый по счету компакт, купленный Джимми. «Линчеватель» на нем — последний трек.
— ВЫ ВИДАЛИ, КАК ШЕЛ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ?
Все слушали. И Джимми смотрел, как всех отпускало, как они влюблялись. Такую музыку им хотелось играть — это уже видно. Она перекатывалась и рычала, она была зла и уверенна, от врагов она оставляла только мокрое место. Агнес постукивала ногой. Младший Дан постукивал по судомойке. Кенни постукивал по собственной пряжке.
— ЗАЧЕМ ЖЕ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ НЕС…
Негус Роберт нацелил ухо к ближайшей колонке — он уже впитывал слова.
— В РУКЕ СВОЕЙ ОБРЕЗ…
Все случилось.
— ВЫ СЛЫХАЛИ, КАК ЕГО ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ СКЛОНЯЛИ.
И Джимми был собой доволен. Ему опять удалось. У него есть группа. Есть музыка и название. Джимми посмотрел на часы — полседьмого. Ма придет минут через десять. Присмотрит за детьми, чтобы он сгонял проведать Ифу и Смоки. Выписывали их назавтра, ему поэтому еще надо к брату Дэррену в Лукан — забрать колыбельку и несколько мешков детского, из которого племянники выросли, и еще кой-чего. А в холодильнике не осталось ни шиша завтра детям на обед с собой в школу, значит — заехать в круглосуточный на Малахайд-роуд на обратном пути. Кроме того, па говорил что-то насчет пропустить вместе по пинте. А до всего этого надо помочь Джимми-Второму с ирландским, а Марвину — с математикой.
Но Джимми был доволен. На сей раз молчание повисло уютное.
— Вот чего мы будем играть, — сказал Джимми. — Нормально?
— А мне, блядь, нравится кусок про обрез, — сказал Кенни.
Керри-Янки уже собралась было что-то возразить, но и рта не успела раскрыть, как Негус Роберт запел:
— ООО…
ВЫ ВИДА… ЛИИИИИ, КАК ШЕЛ ЛИНЧЕ-ВААА…
ТЕЛЛЛЬ.
И все. Девять человек у Джимми на кухне спаялись вместе.
— Ну, — сказала Керри. — Так мы кто?
— «Ссыльные», — ответил Джимми.
— Заебись, чувак, — сказал Кенни.
примечание: ну hindu love gods вряд ли писались на видео
December 20, 2010
Родди Дойл. Ссыльные. 7
я понимаю, что вчерашняя серия закончилась клиффхэнгером. у меня есть сердце, поэтому -
Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4 / Глава 5 / Глава 6
Глава 7
Следы моих слез
Смоки родился в аккурат под пешеходным мостиком в Фэйрвью. И хвала господу за мобильные телефоны. Голова уже почти вся вышла — ХОРОШЕНЬКО ПОГЛЯДИТЕ НА МОЕ ЛИЦО, — когда Джимми услышал «скорую» и ни с того ни с сего преисполнился уверенностью, что и сам прекрасно может принять ребенка. Трясучка прошла — у него все под контролем, он готов поймать голову.
— Джимми!
— Я тут, любимая.
— Джимми!
— Отсюда похож на мальчика, любимая.
Но из «скорой» выскочили парни, взяли все на себя; свесив зад над полосой для автобусов, Ифа поднатужилась еще разок — и Джимми угадал: мальчик. Красивый, красный злюка, сразу принялся всех отчитывать за плачевное состояние здравоохранения. Джимми не осталось места залезть к Ифе, обнять и восхититься ею, но он хохотал, улюлюкал и скакал через парковое ограждение. Махал ребяткам на пешеходном мостике.
— Кто у вас? — заорал один.
— Мальчик!
— А, отлично. Хорошо поработали, мистер.
— Не вопрос, — ответил Джимми.
И он не шутил. Он снова папаша, отец, и это, блядь, прекрасно, такого он всегда и хотел, ради такого и пришел на эту землю. Марвин, Джимми-Второй, Махалия и теперь вот этот, принятый самим Джимми, ну более-менее, еще один мальчик, еще одна звезда — Смоки.
— Брайан.
— Чё? — сказал Джимми.
— Брайан, — сказала Ифа.
Они ехали в фургоне «скорой» в «Ротонду».
Все честно, Брайаном звали ее папу, тут не подкопаешься. Но — Брайан? Когда «скорая» резковато свернула вправо на Норт-Сёркьюлар, Джимми полетел в угол, а младенец завопил, и его папаша мысленно перебрал все свои альбомы «Стэкса», «Чесс», «Хай» и «Атлантик», прошерстил их, но как ни верти, ни единого Брайана там не нашлось — ни барабанщика, ни звукоинженера, ни даже, блядь, художника-оформителя конверта.
Но он ничего не сказал.
До «Ротонды» они доехали. Смоки проверили и взвесили. Семь фунтов, никаких унций.
— Отличный малыш, — сказала повитуха-филипина.
— Петь умеете? — спросил Джимми.
— Джимми, — сказала Ифа.
Но она ему улыбалась, засыпая.
Четыре утра. И ЕЩЕ РАЗ ЗАРЯ ПРОБУДИЛА ЖЕЛАНЬЕ ВО МНЕ-ЕЕ, спел сам себе Джимми, выходя на Парнелл-сквер. Отличная же песня. Первая кантри-песня, что ему понравилась. Фэйрон Янг написал. Фэйрон Янг. А никакой не Брайан Янг.
Но все было просто отлично. Гоношились только чайки, больше никого. Весь мир принадлежал Джимми. Машину он оставил в Фэйрвью — пройдется пешочком.
В кармане зазвонил телефон. Наверняка па. Джимми открыл мобильник.
— Мальчик, — сказал он.
Отсутствие голоса он узнал — вспомнил слишком поздно.
— Значит, черномазых любишь?
И Джимми рухнул — взаправду свалился на дорожку и расплакался. Не сдержался. Он вымотался, разозлился, надежды больше не было. Джимми плакал. Даже не объяснишь. Какой-то больной мудак, развлекается ночными звонками, убогонькому заняться больше нечем — а Джимми не в силах с этим справиться, никак не заткнуть. Вот гад, да еще в такую ночь. Джимми посмотрел на окна через дорогу. Вгляделся пристальнее.
Телефон зазвонил снова. Теперь его собственный номер.
— Ну?
Это па.
— Мальчик, семь фунтов, — сказал Джимми.
— Зашибись, — сказал па.
— Иду домой, — сказал Джимми.
— Спешки нет, — сказал па.
Джимми получшело. Он двинулся к О'Коннелл-стрит.
Снова телефон. Снова па. Джимми выучил этот его финт.
— Я вообще-то собирался попросить, не прихватишь ли бутылку молока по дороге?
— Не вопрос, — ответил Джимми. — Пока.
Раньше это его раздражало — собственная абсолютная уверенность, что последнее слово всегда останется за па: иногда смешное, чаще нет, но останется наверняка. Доставало это Джимми ужасно, однако несколько лет назад, когда у него самого пошли дети, он вдруг дорубил, что это — любовь.
Ему опять стало зашибись. И усталость как рукой сняло. Его вштырило, его потащило дальше. Когда наутро проснулись дети, он сообщил им новость.
— И чего?
— Четко!
— Это я новый малыш!
Джимми повез их в зоопарк.
— Махалия, посмотри на малыша обезьянки.
— Нет!
И вот они бродили по зоопарку, пока не пришло время ехать знакомиться с новым братиком, и Махалия отказывалась смотреть на все, чему не исполнилось двадцати семи, а Джимми звонил по телефону.
— Значит, завтра вечером — нормально?
— Да, — ответил Негус Роберт.
— Точно найдете?
— Запросто, — ответил Дан.
Джимми объявил общий сбор.
— А название есть? — спросила молодая и не-белая из Нью-Йорка.
— Ага, — соврал Джимми.
На придумку названия оставалось полдня.
примечание:
Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4 / Глава 5 / Глава 6
Глава 7
Следы моих слез
Смоки родился в аккурат под пешеходным мостиком в Фэйрвью. И хвала господу за мобильные телефоны. Голова уже почти вся вышла — ХОРОШЕНЬКО ПОГЛЯДИТЕ НА МОЕ ЛИЦО, — когда Джимми услышал «скорую» и ни с того ни с сего преисполнился уверенностью, что и сам прекрасно может принять ребенка. Трясучка прошла — у него все под контролем, он готов поймать голову.
— Джимми!
— Я тут, любимая.
— Джимми!
— Отсюда похож на мальчика, любимая.
Но из «скорой» выскочили парни, взяли все на себя; свесив зад над полосой для автобусов, Ифа поднатужилась еще разок — и Джимми угадал: мальчик. Красивый, красный злюка, сразу принялся всех отчитывать за плачевное состояние здравоохранения. Джимми не осталось места залезть к Ифе, обнять и восхититься ею, но он хохотал, улюлюкал и скакал через парковое ограждение. Махал ребяткам на пешеходном мостике.
— Кто у вас? — заорал один.
— Мальчик!
— А, отлично. Хорошо поработали, мистер.
— Не вопрос, — ответил Джимми.
И он не шутил. Он снова папаша, отец, и это, блядь, прекрасно, такого он всегда и хотел, ради такого и пришел на эту землю. Марвин, Джимми-Второй, Махалия и теперь вот этот, принятый самим Джимми, ну более-менее, еще один мальчик, еще одна звезда — Смоки.
— Брайан.
— Чё? — сказал Джимми.
— Брайан, — сказала Ифа.
Они ехали в фургоне «скорой» в «Ротонду».
Все честно, Брайаном звали ее папу, тут не подкопаешься. Но — Брайан? Когда «скорая» резковато свернула вправо на Норт-Сёркьюлар, Джимми полетел в угол, а младенец завопил, и его папаша мысленно перебрал все свои альбомы «Стэкса», «Чесс», «Хай» и «Атлантик», прошерстил их, но как ни верти, ни единого Брайана там не нашлось — ни барабанщика, ни звукоинженера, ни даже, блядь, художника-оформителя конверта.
Но он ничего не сказал.
До «Ротонды» они доехали. Смоки проверили и взвесили. Семь фунтов, никаких унций.
— Отличный малыш, — сказала повитуха-филипина.
— Петь умеете? — спросил Джимми.
— Джимми, — сказала Ифа.
Но она ему улыбалась, засыпая.
Четыре утра. И ЕЩЕ РАЗ ЗАРЯ ПРОБУДИЛА ЖЕЛАНЬЕ ВО МНЕ-ЕЕ, спел сам себе Джимми, выходя на Парнелл-сквер. Отличная же песня. Первая кантри-песня, что ему понравилась. Фэйрон Янг написал. Фэйрон Янг. А никакой не Брайан Янг.
Но все было просто отлично. Гоношились только чайки, больше никого. Весь мир принадлежал Джимми. Машину он оставил в Фэйрвью — пройдется пешочком.
В кармане зазвонил телефон. Наверняка па. Джимми открыл мобильник.
— Мальчик, — сказал он.
Отсутствие голоса он узнал — вспомнил слишком поздно.
— Значит, черномазых любишь?
И Джимми рухнул — взаправду свалился на дорожку и расплакался. Не сдержался. Он вымотался, разозлился, надежды больше не было. Джимми плакал. Даже не объяснишь. Какой-то больной мудак, развлекается ночными звонками, убогонькому заняться больше нечем — а Джимми не в силах с этим справиться, никак не заткнуть. Вот гад, да еще в такую ночь. Джимми посмотрел на окна через дорогу. Вгляделся пристальнее.
Телефон зазвонил снова. Теперь его собственный номер.
— Ну?
Это па.
— Мальчик, семь фунтов, — сказал Джимми.
— Зашибись, — сказал па.
— Иду домой, — сказал Джимми.
— Спешки нет, — сказал па.
Джимми получшело. Он двинулся к О'Коннелл-стрит.
Снова телефон. Снова па. Джимми выучил этот его финт.
— Я вообще-то собирался попросить, не прихватишь ли бутылку молока по дороге?
— Не вопрос, — ответил Джимми. — Пока.
Раньше это его раздражало — собственная абсолютная уверенность, что последнее слово всегда останется за па: иногда смешное, чаще нет, но останется наверняка. Доставало это Джимми ужасно, однако несколько лет назад, когда у него самого пошли дети, он вдруг дорубил, что это — любовь.
Ему опять стало зашибись. И усталость как рукой сняло. Его вштырило, его потащило дальше. Когда наутро проснулись дети, он сообщил им новость.
— И чего?
— Четко!
— Это я новый малыш!
Джимми повез их в зоопарк.
— Махалия, посмотри на малыша обезьянки.
— Нет!
И вот они бродили по зоопарку, пока не пришло время ехать знакомиться с новым братиком, и Махалия отказывалась смотреть на все, чему не исполнилось двадцати семи, а Джимми звонил по телефону.
— Значит, завтра вечером — нормально?
— Да, — ответил Негус Роберт.
— Точно найдете?
— Запросто, — ответил Дан.
Джимми объявил общий сбор.
— А название есть? — спросила молодая и не-белая из Нью-Йорка.
— Ага, — соврал Джимми.
На придумку названия оставалось полдня.
примечание:
December 19, 2010
Родди Дойл. Ссыльные. 6
Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4 / Глава 5
Глава 6
Закусь
Джимми не стал разбираться с этим звонком. Ну да, он рассвирепел и чуточку испугался, но не знал, как тут поступить, и не хотел, чтоб ему эта неуверенность мешала. Он надеялся — и уже почти решил, — что такого больше не повторится. Просто какой-то урод, ночью заскучал, развлекается. Однако Джимми решил на всякий случай телефон больше детям не давать.
— Мой фон! — заявила Махалия.
— Мой, солнышко, — ответил Джимми. — Папе он для работы нужен.
— Хачу!
Зазвонили в дверь, слава те господи, и Джимми сбежал.
Через три недели после того, как он расклеил афишки, телефон еще резвился. И объяву в «Горячем наборе» тиснули, что принесло новый улов. Да и в народе слух пошел: Джимми Кроллик собирает банду. Поэтому сейчас приходили и домой.
Теперь за дверью стоял парнишка — совсем юный, лет пятнадцати.
— Ну? — спросил Джимми.
— Мне можно к вам в группу?
— Тебя как зовут?
— Педро.
— Нет, не Педро, — сказал Джимми. — А Уэйн. Я в школе с твоим папаней учился.
— Но все равно — можно?
— Извини, — ответил Джимми. — Папане от меня привет.
Он захлопнул дверь.
Опять звонок.
Опять Педро.
— Мусорный бак на колесиках не хотите купить?
— Нет, Уэйн, спасибо.
Славный парнишка.
— А с аппаратом помочь не хочешь? — спросил Джимми.
— Честно? — спросил Уэйн.
— Ну.
— Ой, спасибо, дяденька.
— Не вопрос, — сказал Джимми.
Ему нравилась предприимчивость в молодежи — у них тут замечательная маленькая страна. А он сам оттягивался вовсю.
Среди ночи больше никто не звонил.
Джимми вез Марвина в Малахайд на матч и увидел румына. Больше того — на спине у румына он увидел аккордеон. Мужик его лет продавал «Насущные вопросы» на светофорах в Кулоке — бродил между рядами машин, когда горел красный. Джимми открутил вниз окно.
— Хотите играть в группе? — спросил он.
— Хотите купить журнал? — ответил мужик.
— Если куплю, в группу ко мне придете?
— Запросто. И сына приведу.
Он показал на паренька, ходившего по другой полосе движения.
— На трубе играет. Очень хорошо.
— Годится, — сказал Джимми. — Подождите, машину поставлю.
— У нас же игра, — сказал Марвин.
Он переодевался в форму на заднем сиденье.
— Еще куча времени, — ответил Джимми.
И был прав. Он подписал в группу двух Данов — отца и сына, — а команда Марвина выиграла два-ноль. Сам Марвин ничего не забил, но передал мяч тому, кто передал тому, кто забил второй.
Дичь какая-то, думал ночью Джимми. Он лежал в постели, телефон выключен. Если бы с аккордеоном был ирландец, Джимми бы его переехал. Он ненавидел аккордеоны — и заодно аккордеонистов, — пока не увидел инструмент на спине Дана. Но румын сыграл ему — румынскую джигу или что-то вроде, прямо на обочине, перед фабрикой «Тэйто», — и Джимми полюбил этот инструмент. Он оставил Данам свой номер, их номер лежал у него в кармане, и Джимми пообещал на них выйти в ближайшие пару дней.
— Думаю собрать всю группу, — сказал он теперь.
— Отлично, — ответила Ифа. Она уже засыпала.
— Здесь, — сказал Джимми.
— Отлично.
— Я подумал, может, закуси какой им поставить, — сказал Джимми.
— Отлично.
— Так что, — сказал Джимми, — ты по этой части займешься, или…
Ифа завопила.
— Или я могу сгонять в «Марк-энд-Спенсер», — сказал Джимми. — Мне нетрудно.
— Джимми!
— Чего, коза?
— Ребенок!
— Какой ребенок?
— Ребеооо-наааак!
— О господи. Ребенок. Уже рожаешь?
— Да!
— Рановато.
— Джимми!!!
— Иду, любимая, все под контролем.
Так оно и было. В голове не осталось больше никаких групп, аккордеонов, гастролей по миру и центральным графствам. Джимми позвонил своим родителям, затем проверил, как Ифа. Она не вставала — и не так дергалась, раз они уже собирались в больницу. Джимми поставил чайник, сложил ей сумку, летая по спальне и ванной, а она говорила, что ей понадобится, а что нет. Ну вот на хера ей фен, скажите на милость? Но он и фен упаковал, не сказал ни слова.
Приехали его родители.
— Ты починил пульт от телевизора? — спросил па.
— А ну закрой рот, — сказала ма.
Они встали в дверях — смотреть, как Джимми сажает Ифу в машину.
— И ни о чем не переживай, — сказала ма.
Ифа ей улыбнулась, и они газанули к «Ротонде».
— Ты как? — спросил Джимми.
— Нормально, — ответила Ифа.
— Все в порядке, — сказал Джимми. — Я могу отменить сбор группы.
Он ухмылялся, когда Ифа на него посмотрела.
— Если девочка — Арета, — сказал он.
— Фиг там, — ответила Ифа. — Андреа. ПРОЩЕНО, А НЕ… Ох господи — Джимми! Останови машину!
Здесь?
Фэйрвью.
— Стой!
— Да мы уже близко!
— Стой!!!
музыкальный киоск
для полноты стерео-эффекта - дальнее эхо друг друга дахау-блюза
Глава 6
Закусь
Джимми не стал разбираться с этим звонком. Ну да, он рассвирепел и чуточку испугался, но не знал, как тут поступить, и не хотел, чтоб ему эта неуверенность мешала. Он надеялся — и уже почти решил, — что такого больше не повторится. Просто какой-то урод, ночью заскучал, развлекается. Однако Джимми решил на всякий случай телефон больше детям не давать.
— Мой фон! — заявила Махалия.
— Мой, солнышко, — ответил Джимми. — Папе он для работы нужен.
— Хачу!
Зазвонили в дверь, слава те господи, и Джимми сбежал.
Через три недели после того, как он расклеил афишки, телефон еще резвился. И объяву в «Горячем наборе» тиснули, что принесло новый улов. Да и в народе слух пошел: Джимми Кроллик собирает банду. Поэтому сейчас приходили и домой.
Теперь за дверью стоял парнишка — совсем юный, лет пятнадцати.
— Ну? — спросил Джимми.
— Мне можно к вам в группу?
— Тебя как зовут?
— Педро.
— Нет, не Педро, — сказал Джимми. — А Уэйн. Я в школе с твоим папаней учился.
— Но все равно — можно?
— Извини, — ответил Джимми. — Папане от меня привет.
Он захлопнул дверь.
Опять звонок.
Опять Педро.
— Мусорный бак на колесиках не хотите купить?
— Нет, Уэйн, спасибо.
Славный парнишка.
— А с аппаратом помочь не хочешь? — спросил Джимми.
— Честно? — спросил Уэйн.
— Ну.
— Ой, спасибо, дяденька.
— Не вопрос, — сказал Джимми.
Ему нравилась предприимчивость в молодежи — у них тут замечательная маленькая страна. А он сам оттягивался вовсю.
Среди ночи больше никто не звонил.
Джимми вез Марвина в Малахайд на матч и увидел румына. Больше того — на спине у румына он увидел аккордеон. Мужик его лет продавал «Насущные вопросы» на светофорах в Кулоке — бродил между рядами машин, когда горел красный. Джимми открутил вниз окно.
— Хотите играть в группе? — спросил он.
— Хотите купить журнал? — ответил мужик.
— Если куплю, в группу ко мне придете?
— Запросто. И сына приведу.
Он показал на паренька, ходившего по другой полосе движения.
— На трубе играет. Очень хорошо.
— Годится, — сказал Джимми. — Подождите, машину поставлю.
— У нас же игра, — сказал Марвин.
Он переодевался в форму на заднем сиденье.
— Еще куча времени, — ответил Джимми.
И был прав. Он подписал в группу двух Данов — отца и сына, — а команда Марвина выиграла два-ноль. Сам Марвин ничего не забил, но передал мяч тому, кто передал тому, кто забил второй.
Дичь какая-то, думал ночью Джимми. Он лежал в постели, телефон выключен. Если бы с аккордеоном был ирландец, Джимми бы его переехал. Он ненавидел аккордеоны — и заодно аккордеонистов, — пока не увидел инструмент на спине Дана. Но румын сыграл ему — румынскую джигу или что-то вроде, прямо на обочине, перед фабрикой «Тэйто», — и Джимми полюбил этот инструмент. Он оставил Данам свой номер, их номер лежал у него в кармане, и Джимми пообещал на них выйти в ближайшие пару дней.
— Думаю собрать всю группу, — сказал он теперь.
— Отлично, — ответила Ифа. Она уже засыпала.
— Здесь, — сказал Джимми.
— Отлично.
— Я подумал, может, закуси какой им поставить, — сказал Джимми.
— Отлично.
— Так что, — сказал Джимми, — ты по этой части займешься, или…
Ифа завопила.
— Или я могу сгонять в «Марк-энд-Спенсер», — сказал Джимми. — Мне нетрудно.
— Джимми!
— Чего, коза?
— Ребенок!
— Какой ребенок?
— Ребеооо-наааак!
— О господи. Ребенок. Уже рожаешь?
— Да!
— Рановато.
— Джимми!!!
— Иду, любимая, все под контролем.
Так оно и было. В голове не осталось больше никаких групп, аккордеонов, гастролей по миру и центральным графствам. Джимми позвонил своим родителям, затем проверил, как Ифа. Она не вставала — и не так дергалась, раз они уже собирались в больницу. Джимми поставил чайник, сложил ей сумку, летая по спальне и ванной, а она говорила, что ей понадобится, а что нет. Ну вот на хера ей фен, скажите на милость? Но он и фен упаковал, не сказал ни слова.
Приехали его родители.
— Ты починил пульт от телевизора? — спросил па.
— А ну закрой рот, — сказала ма.
Они встали в дверях — смотреть, как Джимми сажает Ифу в машину.
— И ни о чем не переживай, — сказала ма.
Ифа ей улыбнулась, и они газанули к «Ротонде».
— Ты как? — спросил Джимми.
— Нормально, — ответила Ифа.
— Все в порядке, — сказал Джимми. — Я могу отменить сбор группы.
Он ухмылялся, когда Ифа на него посмотрела.
— Если девочка — Арета, — сказал он.
— Фиг там, — ответила Ифа. — Андреа. ПРОЩЕНО, А НЕ… Ох господи — Джимми! Останови машину!
Здесь?
Фэйрвью.
— Стой!
— Да мы уже близко!
— Стой!!!
музыкальный киоск
для полноты стерео-эффекта - дальнее эхо друг друга дахау-блюза
December 17, 2010
December 16, 2010
Родди Дойл. Ссыльные. 5
Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4
Глава 5
Негус
«Форум» оказался местом удивительным. Джимми ходил и ездил мимо, но никогда толком не разглядывал. На паб не похоже — скорее кафе, а Джимми полагал, что этого добра в Дублине и так хватает. Но внутри оказался настоящий паб, притом хороший.
Бармен — с виду португалец, официантка — вроде испанка, на табурете рядом — молодая китаянка, перед носом — симпатичная пинта, в колонках играет последний альбом «Р.Е.М.» — и хорошо звучит, только слишком уж как-то по «Р.Е.М.»-овски, — болтают и смеются завсегдатаи-африканцы, болтают и смеются завсегдатаи-ирландцы. Джимми отхлебнул. Зашибись — как и полагается, потому что стоит, блядь, совсем не гроши.
— Мистер Кроллик, — произнес голос.
Джимми развернулся не вставая с табурета. Перед ним стоял высокий черный.
— Вы мистер Кроллик, — сообщил черный.
— Ну да, — подтвердил тот. — Это я. Джимми.
Они пожали друг другу руки. Возраст черного определению не поддавался. Под тридцать, прикинул Джимми, но, может, больше или меньше. Серьезный такой. Не улыбается.
— Как меня зовут, вы знаете, — сказал Джимми. — А насчет вашего имени я пока не в курсе.
— Роберт. — Он посмотрел на Джимми. — Негус Роберт.
Джимми все удалось — он не рассмеялся и даже не улыбнулся.
— Выпьете пинту, ваше величество?
Улыбки не последовало.
— Да.
— «Гиннесс»?
— Именно.
Джимми заказал пинту у бармена-латыша, который встал за стойку к бармену-португальцу. Паб оживлялся, все уже мило резвились. Джимми снова повернулся к Негусу Роберту.
— По-английски вы, кстати, говорите очень хорошо.
— Как и вы, мистер Кроллик. Прямо как местный.
Настал черед Джимми воззриться на него.
— Теперь я буду петь, — сказал Негус Роберт.
И тут оно случилось. После рождения детей и, может — но не точно, — после третьего в жизни секса у Джимми настал лучший, наифантастичнейший, блядь, миг. Черный, стоя в шести дюймах от него, открыл рот и запел «Много рек перейти». Джимми умер и вознесся прямиком на небо.
А когда три дня спустя вернулся в Дублин, группа вчерне у него уже собралась. Пел Негус Роберт. Вероятно, он ненормальный, но пиво всем выставил, а «Много рек перейти» пел так хорошо и убедительно, что всякий раз Джимми на три минуты забывал: на самом деле ближайшая к ним река — Лиффи.
Барабанщик был из Москвы: Джимми где-то записал, как его зовут. Студент в Тринити, прослушивался по телефону. А через час у Джимми была девица из Нью-Йорка, заявившая, что может на басу, но предпочитает гитару, — в трубке она звучала роскошно и дала Джимми слово, что не белая.
— Вам нравятся «Коррз»? — спросил он.
— Нет, не нравятся.
— Вы приняты, — сказал Джимми.
— И все?
— Ну да, — сказал Джимми. — Если не соврали, что не белая.
— Должна вам сказать, — сообщила она. — Раньше со мной так не разговаривали.
— Добро пожаловать в Ирландию, любовь моя, — сказал Джимми.
Так — три есть, осталось одиннадцать-двенадцать. Джимми уже видел и слышал всю банду. А телефон не унимался.
— Барбаны.
— Прости, чувачок, ты опоздал. У нас уже русский стучит.
К концу четвертого дня — считая с Негуса Роберта — Джимми добавил к составу барабанщика джембе из Нигерии и еще одну певицу — молоденькую, из Испании.
— Какой у нее голос? — спросила Ифа.
— Не знаю, коза. Но зовут ее Розалита.
— И что?
— Спрингстин написал про нее песню.
— Это она тебе сказала?
— Нет, — ответил Джимми. — Я ей.
Смех Ифы проехался ему по ушам рашпилем.
— Я пошутил, — сказал Джимми. — Ее зовут Агнес.
После чего Ифа заснула.
Последнее приобретение — полчаса назад, пока Джимми лежал в постели, — было гитаристом из Роскоммона.
— «Коррз» нравятся?
— Терпеть не могу, блядь, мужик.
— Черная музыка нравится?
— Обожаю, блядь. Только не рэп, мужик. Это нахуй.
Джимми лежал рядом с Ифой. В нем все звенело, перевозбудился. Не уснуть.
Но он провалился, вырубило, и тут зазвонил телефон — мобильник, забытый на груди после того, как Джимми нанял чувака из Роскоммона.
Ифа буравила его локтем.
— Джимми!
— Чё?
Телефон — теперь и он услышал.
— Господи. Прости.
Часа два-три ночи, должно быть.
— Алло? — сказал Джимми.
Тишина.
— Алло?
— Значит, черномазых любишь?
— Кто там? — спросила Ифа.
И больше ничего. Ни слова не сказали. Только жуткая пустота в трубке — там кто-то ждал.
Джимми выключил телефон.
— Кто звонил?
— Автоответчик включился. Извини.
— Елки-палки.
— Прости.
Ифа опять уснула.
А Джимми — нет.
музыкальный киоск
да, я знаю про лори либерман, но эта версия мне как-то больше по душе.
Глава 5
Негус
«Форум» оказался местом удивительным. Джимми ходил и ездил мимо, но никогда толком не разглядывал. На паб не похоже — скорее кафе, а Джимми полагал, что этого добра в Дублине и так хватает. Но внутри оказался настоящий паб, притом хороший.
Бармен — с виду португалец, официантка — вроде испанка, на табурете рядом — молодая китаянка, перед носом — симпатичная пинта, в колонках играет последний альбом «Р.Е.М.» — и хорошо звучит, только слишком уж как-то по «Р.Е.М.»-овски, — болтают и смеются завсегдатаи-африканцы, болтают и смеются завсегдатаи-ирландцы. Джимми отхлебнул. Зашибись — как и полагается, потому что стоит, блядь, совсем не гроши.
— Мистер Кроллик, — произнес голос.
Джимми развернулся не вставая с табурета. Перед ним стоял высокий черный.
— Вы мистер Кроллик, — сообщил черный.
— Ну да, — подтвердил тот. — Это я. Джимми.
Они пожали друг другу руки. Возраст черного определению не поддавался. Под тридцать, прикинул Джимми, но, может, больше или меньше. Серьезный такой. Не улыбается.
— Как меня зовут, вы знаете, — сказал Джимми. — А насчет вашего имени я пока не в курсе.
— Роберт. — Он посмотрел на Джимми. — Негус Роберт.
Джимми все удалось — он не рассмеялся и даже не улыбнулся.
— Выпьете пинту, ваше величество?
Улыбки не последовало.
— Да.
— «Гиннесс»?
— Именно.
Джимми заказал пинту у бармена-латыша, который встал за стойку к бармену-португальцу. Паб оживлялся, все уже мило резвились. Джимми снова повернулся к Негусу Роберту.
— По-английски вы, кстати, говорите очень хорошо.
— Как и вы, мистер Кроллик. Прямо как местный.
Настал черед Джимми воззриться на него.
— Теперь я буду петь, — сказал Негус Роберт.
И тут оно случилось. После рождения детей и, может — но не точно, — после третьего в жизни секса у Джимми настал лучший, наифантастичнейший, блядь, миг. Черный, стоя в шести дюймах от него, открыл рот и запел «Много рек перейти». Джимми умер и вознесся прямиком на небо.
А когда три дня спустя вернулся в Дублин, группа вчерне у него уже собралась. Пел Негус Роберт. Вероятно, он ненормальный, но пиво всем выставил, а «Много рек перейти» пел так хорошо и убедительно, что всякий раз Джимми на три минуты забывал: на самом деле ближайшая к ним река — Лиффи.
Барабанщик был из Москвы: Джимми где-то записал, как его зовут. Студент в Тринити, прослушивался по телефону. А через час у Джимми была девица из Нью-Йорка, заявившая, что может на басу, но предпочитает гитару, — в трубке она звучала роскошно и дала Джимми слово, что не белая.
— Вам нравятся «Коррз»? — спросил он.
— Нет, не нравятся.
— Вы приняты, — сказал Джимми.
— И все?
— Ну да, — сказал Джимми. — Если не соврали, что не белая.
— Должна вам сказать, — сообщила она. — Раньше со мной так не разговаривали.
— Добро пожаловать в Ирландию, любовь моя, — сказал Джимми.
Так — три есть, осталось одиннадцать-двенадцать. Джимми уже видел и слышал всю банду. А телефон не унимался.
— Барбаны.
— Прости, чувачок, ты опоздал. У нас уже русский стучит.
К концу четвертого дня — считая с Негуса Роберта — Джимми добавил к составу барабанщика джембе из Нигерии и еще одну певицу — молоденькую, из Испании.
— Какой у нее голос? — спросила Ифа.
— Не знаю, коза. Но зовут ее Розалита.
— И что?
— Спрингстин написал про нее песню.
— Это она тебе сказала?
— Нет, — ответил Джимми. — Я ей.
Смех Ифы проехался ему по ушам рашпилем.
— Я пошутил, — сказал Джимми. — Ее зовут Агнес.
После чего Ифа заснула.
Последнее приобретение — полчаса назад, пока Джимми лежал в постели, — было гитаристом из Роскоммона.
— «Коррз» нравятся?
— Терпеть не могу, блядь, мужик.
— Черная музыка нравится?
— Обожаю, блядь. Только не рэп, мужик. Это нахуй.
Джимми лежал рядом с Ифой. В нем все звенело, перевозбудился. Не уснуть.
Но он провалился, вырубило, и тут зазвонил телефон — мобильник, забытый на груди после того, как Джимми нанял чувака из Роскоммона.
Ифа буравила его локтем.
— Джимми!
— Чё?
Телефон — теперь и он услышал.
— Господи. Прости.
Часа два-три ночи, должно быть.
— Алло? — сказал Джимми.
Тишина.
— Алло?
— Значит, черномазых любишь?
— Кто там? — спросила Ифа.
И больше ничего. Ни слова не сказали. Только жуткая пустота в трубке — там кто-то ждал.
Джимми выключил телефон.
— Кто звонил?
— Автоответчик включился. Извини.
— Елки-палки.
— Прости.
Ифа опять уснула.
А Джимми — нет.
музыкальный киоск
да, я знаю про лори либерман, но эта версия мне как-то больше по душе.
December 14, 2010
out now
ну что - похоже вышла:
[image error]
можно занимать очередь в лабаз. на подходе и другая
кто бы мне только объяснил, что значит эта обложка?
upd. не надо объяснять - я понял. см. комменты.
мелодии и ритмы зарубежной эстрады сегодня такие - тетя Одри Хорн с песней "Шабаш":
[image error]
можно занимать очередь в лабаз. на подходе и другая
кто бы мне только объяснил, что значит эта обложка?
upd. не надо объяснять - я понял. см. комменты.
мелодии и ритмы зарубежной эстрады сегодня такие - тетя Одри Хорн с песней "Шабаш":
December 12, 2010
вести из-за
догоняют:
во-первых, на "Озоне" удивительным манером появился Дэйвид Иглмен
переводила![[info]](https://i.gr-assets.com/images/S/compressed.photo.goodreads.com/hostedimages/1380442897i/1319734.gif)
shashi_do
, и прежде книжка продавалась, видимо, только в "Додо", а теперь вот. диск прилагается
во-вторых, "Луч" опубликовал выдержки из Триши Уорден. можно ознакомиться, если кто-то пропустил когда-то книжку:
самому ответственному на свете редактору (тм) сдали вот это:
Grotesque by Natsuo Kirino
My rating: 3 of 5 stars
второй подряд роман про японских блядей (так вышло) - это, конечно, перебор.
а вот что мне давно не попадалось - это чистый, наивный животно-механистический натурализм. в классическом литературоведческом смысле - как "нана" или "чрево парижа" золя. сейчас так, пожалуй, и не пишут - эта школа осталась целиком в 19 веке. бодрит.
переводил Сергей Иванович Логачев, и огромное ему мое редакторское спасибо за то, что он победил этот том
в нашем музыкальном киоске сегодня - гимны предпоследних дней. пикантность ситуации придает тот факт, что песню писала девочка (Кэт Пауэр) про себя, а поет мальчик (Билл Кэллахан) тоже про себя - и потому слушать ее можно в полном стерео, с поправкой на голос
во-первых, на "Озоне" удивительным манером появился Дэйвид Иглмен
переводила
shashi_do
, и прежде книжка продавалась, видимо, только в "Додо", а теперь вот. диск прилагаетсяво-вторых, "Луч" опубликовал выдержки из Триши Уорден. можно ознакомиться, если кто-то пропустил когда-то книжку:
самому ответственному на свете редактору (тм) сдали вот это:
Grotesque by Natsuo KirinoMy rating: 3 of 5 stars
второй подряд роман про японских блядей (так вышло) - это, конечно, перебор.
а вот что мне давно не попадалось - это чистый, наивный животно-механистический натурализм. в классическом литературоведческом смысле - как "нана" или "чрево парижа" золя. сейчас так, пожалуй, и не пишут - эта школа осталась целиком в 19 веке. бодрит.
переводил Сергей Иванович Логачев, и огромное ему мое редакторское спасибо за то, что он победил этот том
в нашем музыкальном киоске сегодня - гимны предпоследних дней. пикантность ситуации придает тот факт, что песню писала девочка (Кэт Пауэр) про себя, а поет мальчик (Билл Кэллахан) тоже про себя - и потому слушать ее можно в полном стерео, с поправкой на голос
December 10, 2010
talking animals
Рецензия на «Афише»
Блокадные приключения
Переводной роман про ленинградскую блокаду? Американский? От голливудского сценариста? Приключенческий? Боже; не хочется даже думать, что это за клюква; однако нет, нет, нет, все вообще не так. Он именно такой, какой и хотелось всегда прочитать роман о блокаде: страшный, трогательный, умный, смешной, невероятно захватывающий; честный, без «постмодернизма», настоящий; и при этом чтоб ясно было, что сюжет — тот самый, разыгранный еще Гомером и внесенный Борхесом ... Читать полностью
Лев Данилкин · Хорошая рецензия? · 
Спасибо!О книге: Все рецензии
Маргарита Шарапова о нем же
ну и читатели
смотреть тут особо нечего, а вот послушать стоит:
Janis Ian - Between the Lines
December 8, 2010
talking animals
Бо у них одна репа на уме
С романом Колядиной получилось как в старом анекдоте. «Слушай, давай подарим ему на день рождения книгу. — Ну что ты, книга у него уже есть». Русскому читателю (и литературному критику) подарили книгу. В силу своего недюжинного ума читатель решил, что «Цветочный крест» — единственная книга на свете. Поэтому в ней и должно быть ВСЕ, чего этот читатель ждет от книги вообще.
Настик Грызунова, Максим НемцовДалее на сайте[image error] Дмитрий Волчек: позывные швободы [image error] Главное событие в книгоиздании у них – публикация шведских детективов, которые бухгалтер Клавдия Прокофьевна откладывает на август, чтобы полистать в поезде до Алупки. «Лучший поэт Москвы» – автор рифмованных фельетонов. О кино пишет человек, который объявляет, что не смотрел фильмов Пазолини. Тихий ужас. За 10 лет превратили все в Зимбабве. Continue reading →
а в музыкальном киоске у нас сегодня вот что:
December 7, 2010
Родди Дойл. Ссыльные. 4
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Трудолюбивейшая группа
Здоровой рукой он набил на лэптопе:
Можно так написать? А почему нет? Да блядь, это ж его банда. Однако последнюю фразу Джимми стер. Пара старомодных ирландских рокеров будет хорошо смотреться на сцене с остальной кодлой, особенно если на зарубежных гастролях. Господи — зарубежные гастроли. Джимми едва мог усидеть за кухонным столом. Он перечел объявление. Пойдет в «Горячий набор» — там же печаталась объява о вербовке в «Повинности».
Добравшись вечером домой, он все объяснил — и про парики, и про парнишку из Румынии, и про итальянского мудака на велике.
— А как ты понял, что он румын? — спросила Ифа.
— По джемперу, — ответил Джимми.
Пацанам понравились следы шин у него на левой руке.
— Хороший, наверно, велик был, — сказал Марвин.
— У нас только лучшее, — ответил Джимми.
Марвина и Джимми-Второго он заставил рисовать листовку и афишу формата А4. Пока ребятки терзались муками творчества, а Махалия их доставала, Джимми поставил Рубена Гонзалеса, и они с Ифой потанцевали от двери до стола, а между ними танцевали семь месяцев еще не рожденного Кроллика, плюс-минус неделя.
— Как там с погодой? — спросил Джимми.
— Чудесно, — ответила Ифа. — Просто зашибись. Но мне сейчас нужно присесть.
— Вам нравится эта музыка, дети? — спросил Джимми, когда они с Ифой танцевали мимо лэптопа.
— Фигня, — сказал Джимми-Второй.
— Кака, — сказала Махалия.
И Марвин не стал им перечить.
Но у Марвина котелок варил что надо — настоящий папин сын, чего там говорить.
— Как нам сделать, чтоб люди останавливались и читали? — спросил Джимми, разглядывая афишу через плечо Марвина.
— Поставить картинку с голой теткой, — ответил сын.
— Только попробуй, — сказала Ифа.
— Тогда с голым дядькой.
— Нет, — сказала Ифа.
Она тяжело дышала — ска́чки вокруг стола ее утомили. И она попала ногой в поддон с кошачьим туалетом. Кот Мордашка скончался месяц назад — рак легких, упокой господи его душу, — но дети не разрешали Ифе выбросить его туалет.
— Никаких голых, — сказала Ифа.
Но не успела она утвердить закон, Марвин уже ставил слово «голые» — повтором, красный-синий, красный-синий — пылающей рамкой вокруг объявления. Джимми взял лэптоп и показал Ифе.
— Так сойдет?
— Ладно.
Она рассмеялась и обняла Марвина, Джимми-Второго и невидимого дружка Махалии — Дарндэйла.
Объявление в «Горячем наборе» опубликуют только через три недели. Однако всю следующую субботу Джимми вместе с Марвином, Джимми-Вторым и Махалией в коляске расклеивал афишки по столбам в Темпл-Баре, по африканским лавкам на Парнелл-стрит, по всем пабам, что попадались им на пути, по дверям на станциях ДАРТа — в общем, везде, где на них скорее всего будут пялиться. Еще не закончили клеить — на бронзовую задницу Молли Мэлоун на Графтон-стрит, — когда раздался первый звонок.
— Мне!
Махалия не отдавала мобильный. Джимми пришлось уступить ей ключи и гарантировать две игрушечные «мертвые петли» — для нее самой и для Дарндэйла. Лишь тогда она отпустила телефон.
— Алло? — сказал Джимми.
— Голые? — осведомился мужской голос. Из ДАРТа звонит, догадался Джимми.
— «Агентство Кроллика по работе с талантами». Чем могу служить?
— Банда интересует, — ответил голос.
Ирландский — смутно дублинский, смутно МТВ.
— На каких инструментах играете? — спросил Джимми.
— Гитара, вокал. Чутка ударные.
— Вам «Коррз» нравятся?
— Ну да, еще б. Четко.
— Тогда идите на хуй, — сказал Джимми и отдал телефон Махалии.
Начало, может, и не сильно внушало, но прогресс налицо. Теперь Джимми требовался кофе.
— Хотите тортика, дети?
— Ага!
— Клево!
— Большого тортика — вот такого.
— Ладно, — сказал Джимми. — Пошли в «Бьюлиз» пугать туристов.
Едва он направил коляску к кофеину, раздался второй звонок. Махалия кинула Джимми мобильник.
— Спасибо, любимая. Алло?
— Да, — ответил голос.
Джимми подождал, но дальше ничего не последовало.
— Вы насчет группы? — спросил Джимми.
— Именно, — ответил голос.
Африканский — вроде как южноафриканский.
— Интересуетесь? — спросил Джимми.
— Да.
— Вам «Коррз» нравятся?
— Мы не знакомы.
Рука с телефоном у Джимми затряслась.
— Вы на каком инструменте играете?
— Я с кем говорю?
— Э-э. Джимми Кроллик.
— Мистер Кроллик, — сказал голос. — Я сам себе инструмент.
Джимми двинул кулаком воздух.
— Нам надо встретиться, — сказал он.
— Именно, — подтвердил голос.
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Трудолюбивейшая группа
Здоровой рукой он набил на лэптопе:
Братья и сестры, добро пожаловать в Ирландию. Хотите, чтобы Кельтский Тигр танцевал под вашу музыку? Если да, вас ищет Трудолюбивейшая Группа На Свете. Контакт: Дж. Кроллик по тел. 087-22524242 или пишите на rabbittej@banjo.ie. Белым ирландцам можно не беспокоиться.
Можно так написать? А почему нет? Да блядь, это ж его банда. Однако последнюю фразу Джимми стер. Пара старомодных ирландских рокеров будет хорошо смотреться на сцене с остальной кодлой, особенно если на зарубежных гастролях. Господи — зарубежные гастроли. Джимми едва мог усидеть за кухонным столом. Он перечел объявление. Пойдет в «Горячий набор» — там же печаталась объява о вербовке в «Повинности».
Добравшись вечером домой, он все объяснил — и про парики, и про парнишку из Румынии, и про итальянского мудака на велике.
— А как ты понял, что он румын? — спросила Ифа.
— По джемперу, — ответил Джимми.
Пацанам понравились следы шин у него на левой руке.
— Хороший, наверно, велик был, — сказал Марвин.
— У нас только лучшее, — ответил Джимми.
Марвина и Джимми-Второго он заставил рисовать листовку и афишу формата А4. Пока ребятки терзались муками творчества, а Махалия их доставала, Джимми поставил Рубена Гонзалеса, и они с Ифой потанцевали от двери до стола, а между ними танцевали семь месяцев еще не рожденного Кроллика, плюс-минус неделя.
— Как там с погодой? — спросил Джимми.
— Чудесно, — ответила Ифа. — Просто зашибись. Но мне сейчас нужно присесть.
— Вам нравится эта музыка, дети? — спросил Джимми, когда они с Ифой танцевали мимо лэптопа.
— Фигня, — сказал Джимми-Второй.
— Кака, — сказала Махалия.
И Марвин не стал им перечить.
Но у Марвина котелок варил что надо — настоящий папин сын, чего там говорить.
— Как нам сделать, чтоб люди останавливались и читали? — спросил Джимми, разглядывая афишу через плечо Марвина.
— Поставить картинку с голой теткой, — ответил сын.
— Только попробуй, — сказала Ифа.
— Тогда с голым дядькой.
— Нет, — сказала Ифа.
Она тяжело дышала — ска́чки вокруг стола ее утомили. И она попала ногой в поддон с кошачьим туалетом. Кот Мордашка скончался месяц назад — рак легких, упокой господи его душу, — но дети не разрешали Ифе выбросить его туалет.
— Никаких голых, — сказала Ифа.
Но не успела она утвердить закон, Марвин уже ставил слово «голые» — повтором, красный-синий, красный-синий — пылающей рамкой вокруг объявления. Джимми взял лэптоп и показал Ифе.
— Так сойдет?
— Ладно.
Она рассмеялась и обняла Марвина, Джимми-Второго и невидимого дружка Махалии — Дарндэйла.
Объявление в «Горячем наборе» опубликуют только через три недели. Однако всю следующую субботу Джимми вместе с Марвином, Джимми-Вторым и Махалией в коляске расклеивал афишки по столбам в Темпл-Баре, по африканским лавкам на Парнелл-стрит, по всем пабам, что попадались им на пути, по дверям на станциях ДАРТа — в общем, везде, где на них скорее всего будут пялиться. Еще не закончили клеить — на бронзовую задницу Молли Мэлоун на Графтон-стрит, — когда раздался первый звонок.
— Мне!
Махалия не отдавала мобильный. Джимми пришлось уступить ей ключи и гарантировать две игрушечные «мертвые петли» — для нее самой и для Дарндэйла. Лишь тогда она отпустила телефон.
— Алло? — сказал Джимми.
— Голые? — осведомился мужской голос. Из ДАРТа звонит, догадался Джимми.
— «Агентство Кроллика по работе с талантами». Чем могу служить?
— Банда интересует, — ответил голос.
Ирландский — смутно дублинский, смутно МТВ.
— На каких инструментах играете? — спросил Джимми.
— Гитара, вокал. Чутка ударные.
— Вам «Коррз» нравятся?
— Ну да, еще б. Четко.
— Тогда идите на хуй, — сказал Джимми и отдал телефон Махалии.
Начало, может, и не сильно внушало, но прогресс налицо. Теперь Джимми требовался кофе.
— Хотите тортика, дети?
— Ага!
— Клево!
— Большого тортика — вот такого.
— Ладно, — сказал Джимми. — Пошли в «Бьюлиз» пугать туристов.
Едва он направил коляску к кофеину, раздался второй звонок. Махалия кинула Джимми мобильник.
— Спасибо, любимая. Алло?
— Да, — ответил голос.
Джимми подождал, но дальше ничего не последовало.
— Вы насчет группы? — спросил Джимми.
— Именно, — ответил голос.
Африканский — вроде как южноафриканский.
— Интересуетесь? — спросил Джимми.
— Да.
— Вам «Коррз» нравятся?
— Мы не знакомы.
Рука с телефоном у Джимми затряслась.
— Вы на каком инструменте играете?
— Я с кем говорю?
— Э-э. Джимми Кроллик.
— Мистер Кроллик, — сказал голос. — Я сам себе инструмент.
Джимми двинул кулаком воздух.
— Нам надо встретиться, — сказал он.
— Именно, — подтвердил голос.
