Сергей Владимирович Волков's Blog, page 68
May 21, 2012
О возможностях «управителей»
В прошлый раз многие не поняли относительно «управления процессами». Я имел в виду, что базовые соц.процессы (касающиеся соц.структуры и демографии), проходящие на протяжении жизни как минимум пары поколений, бывают обусловлены человеческой природой и самыми общими обстоятельствами развития (НТП), которые никем «специально» придуманы быть не могут. Люди, объясняющие естественные процессы, идущие на протяжении сотен лет, действиями злонамеренной группы лиц, готовы и Господа Бога в масоны зачислить.
Как-то пытаться влиять, конечно, можно. Но даже тоталитарные комм. режимы, обладавшие абсолютной властью и способные осуществлять разовый стратоцид, не в состоянии были в дальнейшем обеспечить желательную себе картину (отчего им приходилось спустя десятилетия снова озабочиваться теми же проблемами – жизнь брала свое), а фантазии типа «ликвидации различий между работниками физич. и умственного труда», таковыми и оставались. При неблагоприятной в целом ситуации даже при проведении государством в любой стране осознанной демографической политики, значимого и долговременного эффекта обычно достичь не удавалось.
По большому счету процессы эти и некому «осуществлять». В реальной политике действуют сообщества (правительства, партии, группировки, кланы), но ни одно из них не способно играть определяющую роль; они руководят только повседневной жизнью на кратком этапе, а общая ситуация складывается из противоречивой и разнонаправленной деятельности многих сотен и тысяч таких сообществ, не каких-то «суперумов» (может, это от мизантропии, но я не верю в силу человеческого разума настолько, чтобы предположить наличие таковых), а множества вполне заурядных личностей. Вообще лень, глупость, небрежность, мелкое честолюбие, корысть и т.п. – все это несравненно более свойственно человеку, чем великие замыслы злодейского толка, и объяснять последними то, что проистекает из самых естественных вещей – неплодотворно.
Напрасно также злоупотребляют выражениями типа «элита решила», «элита хочет». Если под «элитой» понимать что-то типа Политбюро – ну еще… хотя и в нем могут быть разные мнения. Но вообще-то элита – это совокупность неск. тысяч лиц, занимающих позиции определенного уровня в разных сферах. В качестве чего-то целого она существует только как объект социологического анализа (можно изучать ее соц.характеристики, пути формирования и т.д.), но как-то определенно «вести себя» она не может.
Соц.слой даже небольшой численности вообще не бывает субъектом политики, т.к. сам неоднороден и интересы его частей отличаются (импортеры заинтересованы в высоком курсе нац.валюты, экспортеры – в низком и т.д.) И в любом случае отсутствует механизм, обеспечивавший бы его единую позицию («генералитет» всей страны никогда не собирается в кружок для выработки «солидарного мнения»). Поэтому, кстати, и вопрос об «ответственности элиты» - бессмыслен. Если б-во губернаторов, нач-ков управлений и департаментов, генералов и т.д. воры, неучи или алкоголики, можно констатировать, что элита – дрянь. Но будь это так, или, напротив, б-во их - образованными, дельными и компетентными на своем месте людьми – никаких полит. решений элита в целом не принимает. И если вообще говорить об «ответственности», то несут ее немногие лица, такие решения (в т.ч. и влияющие на комплектование элиты) принимающие.
Обобщения не всегда неуместны даже если речь идет о «сохранении элитой своего положения». Напр., даже внутри одной из самых однородных элит – советской горбачевы-яковлевы представляли себе это совсем по-иному, чем лигачевы-полозковы (отчего и воспоследовали известные события). И теперь, случись Путину с его правительством вдруг испариться, на положении далеко не всех частей элиты это скажется губительно, а некоторых - даже и наоборот.
Так и в сфере внешней политики не существует никакой вечной «Франции» или «Германии» - таковая меняется в зависимости от того, какая группа приходит там к власти. А взгляды на то, какой должна быть политика своей страны, бывают разные, и это не значит, что один более «патриотичен», чем другой (если, напр., Бисмарк был на этот счет одного мнения, а Вильгельм II - другого, это не значит, что кто-то из них был «предателем», равно как не был «германским агентом» возражавший против идущего от Александра III курса Дурново). Есть, конечно, «предрасполагающие» геополитические реалии (еще древние китайцы знали: «враждовать с соседями, дружить с дальними странами», напр., наличие независимой Польши предполагает более доброжелательные отношения Германии с Россией, чем общая граница) но и они не всегда «работают». При взгляде же на дипл. историю предшествовавших столетий видно, что расклад «кто с кем против кого» мог меняться чуть не каждое десятилетие, а порой и еще чаще.
Если же принять во внимание несовершенство человеческой натуры, предполагающее всевозможные заблуждения как общего, так и частного порядка и проистекающие от того ошибки, то возможности каких-то «сил» полноценно «управлять» ситуацией следует признать крайне ограниченными. Вера в обратное постоянно порождает забавные проявления, когда поклонники или недоброжелатели той или иной из «сил» (напр. «Америки») даже явные ее глупости и провалы трактуют как успешные шаги в реализации некоего плана: «а так и было задумано», «а это они нарочно», «а это так, для виду, чтобы в заблуждение ввести» (никого не смущает, что таким же образом можно трактовать и деяния любой из противостоящих «сил»). Ну не могут сверхчеловеки ошибаться и проигрывать. «Конец истории» (ни в пользу сил Зла, ни Добра), однако, все никак не наступит…
Впрочем, потребность представлять себе дело именно таким образом, вызывается не только с затруднительностью знакомства 99,9% публики с многообразием реальной истории - проще считать, что никакой истории вовсе нет, а «силы» (Зла или Добра) – есть (вот же, то «ледяной дождь», то сверхнормативную жару устроили), но и психологически обусловлена. Ученик, неизменно получающий «неуды» по самым разным предметам, вполне вправе предположить, что сие есть следствие направленного против него заговора преподавателей. Женщине, которой патологически не везет с мужчинами, почему не счесть, что последние вступили между собой в сговор? Претензии к тому, что люди мыслят так, как им приятнее, едва ли можно предъявлять.
Как-то пытаться влиять, конечно, можно. Но даже тоталитарные комм. режимы, обладавшие абсолютной властью и способные осуществлять разовый стратоцид, не в состоянии были в дальнейшем обеспечить желательную себе картину (отчего им приходилось спустя десятилетия снова озабочиваться теми же проблемами – жизнь брала свое), а фантазии типа «ликвидации различий между работниками физич. и умственного труда», таковыми и оставались. При неблагоприятной в целом ситуации даже при проведении государством в любой стране осознанной демографической политики, значимого и долговременного эффекта обычно достичь не удавалось.
По большому счету процессы эти и некому «осуществлять». В реальной политике действуют сообщества (правительства, партии, группировки, кланы), но ни одно из них не способно играть определяющую роль; они руководят только повседневной жизнью на кратком этапе, а общая ситуация складывается из противоречивой и разнонаправленной деятельности многих сотен и тысяч таких сообществ, не каких-то «суперумов» (может, это от мизантропии, но я не верю в силу человеческого разума настолько, чтобы предположить наличие таковых), а множества вполне заурядных личностей. Вообще лень, глупость, небрежность, мелкое честолюбие, корысть и т.п. – все это несравненно более свойственно человеку, чем великие замыслы злодейского толка, и объяснять последними то, что проистекает из самых естественных вещей – неплодотворно.
Напрасно также злоупотребляют выражениями типа «элита решила», «элита хочет». Если под «элитой» понимать что-то типа Политбюро – ну еще… хотя и в нем могут быть разные мнения. Но вообще-то элита – это совокупность неск. тысяч лиц, занимающих позиции определенного уровня в разных сферах. В качестве чего-то целого она существует только как объект социологического анализа (можно изучать ее соц.характеристики, пути формирования и т.д.), но как-то определенно «вести себя» она не может.
Соц.слой даже небольшой численности вообще не бывает субъектом политики, т.к. сам неоднороден и интересы его частей отличаются (импортеры заинтересованы в высоком курсе нац.валюты, экспортеры – в низком и т.д.) И в любом случае отсутствует механизм, обеспечивавший бы его единую позицию («генералитет» всей страны никогда не собирается в кружок для выработки «солидарного мнения»). Поэтому, кстати, и вопрос об «ответственности элиты» - бессмыслен. Если б-во губернаторов, нач-ков управлений и департаментов, генералов и т.д. воры, неучи или алкоголики, можно констатировать, что элита – дрянь. Но будь это так, или, напротив, б-во их - образованными, дельными и компетентными на своем месте людьми – никаких полит. решений элита в целом не принимает. И если вообще говорить об «ответственности», то несут ее немногие лица, такие решения (в т.ч. и влияющие на комплектование элиты) принимающие.
Обобщения не всегда неуместны даже если речь идет о «сохранении элитой своего положения». Напр., даже внутри одной из самых однородных элит – советской горбачевы-яковлевы представляли себе это совсем по-иному, чем лигачевы-полозковы (отчего и воспоследовали известные события). И теперь, случись Путину с его правительством вдруг испариться, на положении далеко не всех частей элиты это скажется губительно, а некоторых - даже и наоборот.
Так и в сфере внешней политики не существует никакой вечной «Франции» или «Германии» - таковая меняется в зависимости от того, какая группа приходит там к власти. А взгляды на то, какой должна быть политика своей страны, бывают разные, и это не значит, что один более «патриотичен», чем другой (если, напр., Бисмарк был на этот счет одного мнения, а Вильгельм II - другого, это не значит, что кто-то из них был «предателем», равно как не был «германским агентом» возражавший против идущего от Александра III курса Дурново). Есть, конечно, «предрасполагающие» геополитические реалии (еще древние китайцы знали: «враждовать с соседями, дружить с дальними странами», напр., наличие независимой Польши предполагает более доброжелательные отношения Германии с Россией, чем общая граница) но и они не всегда «работают». При взгляде же на дипл. историю предшествовавших столетий видно, что расклад «кто с кем против кого» мог меняться чуть не каждое десятилетие, а порой и еще чаще.
Если же принять во внимание несовершенство человеческой натуры, предполагающее всевозможные заблуждения как общего, так и частного порядка и проистекающие от того ошибки, то возможности каких-то «сил» полноценно «управлять» ситуацией следует признать крайне ограниченными. Вера в обратное постоянно порождает забавные проявления, когда поклонники или недоброжелатели той или иной из «сил» (напр. «Америки») даже явные ее глупости и провалы трактуют как успешные шаги в реализации некоего плана: «а так и было задумано», «а это они нарочно», «а это так, для виду, чтобы в заблуждение ввести» (никого не смущает, что таким же образом можно трактовать и деяния любой из противостоящих «сил»). Ну не могут сверхчеловеки ошибаться и проигрывать. «Конец истории» (ни в пользу сил Зла, ни Добра), однако, все никак не наступит…
Впрочем, потребность представлять себе дело именно таким образом, вызывается не только с затруднительностью знакомства 99,9% публики с многообразием реальной истории - проще считать, что никакой истории вовсе нет, а «силы» (Зла или Добра) – есть (вот же, то «ледяной дождь», то сверхнормативную жару устроили), но и психологически обусловлена. Ученик, неизменно получающий «неуды» по самым разным предметам, вполне вправе предположить, что сие есть следствие направленного против него заговора преподавателей. Женщине, которой патологически не везет с мужчинами, почему не счесть, что последние вступили между собой в сговор? Претензии к тому, что люди мыслят так, как им приятнее, едва ли можно предъявлять.
May 17, 2012
Когда национализм не актуален
Заглянув после недельного перерыва в ленту, сразу у нескольких юзеров увидел отклики дискуссии (пост, видимо, послуживший поводом, я пропустил) относительно того, есть ли на самом деле проблема «мигрантов» в Европе (и, подразумевается, у нас). С сожалением отметил три характерные черты суждений на тему. Ну, на представлениях о том, что базовые социальные процессы способен кто-то специально успешно осуществлять (страны, «элиты», тайные общества и т.д.) останавливаться не буду – это такая «суперконспирология», нормальная шиза для народного употребления, огорчительная лишь в случае усвоения сколько-то приличными людьми. Но по поводу двух других: некорректности сравнения европейских обществ с дальневосточными и невнимания к тому, что, собственно, составляет суть проблемы – пожалуй, выскажусь.
Кивать на то, что, вот-де японцы и корейцы без «мигрантов» обходятся, не стоит. Корейцы, кстати, завозят, и в общем ситуация с собственным населением та же. Гипертрофированный рост системы высшего образования (несмотря на перепроизводство «специалистов» и рост безработицы среди них), неминуемо связан с утверждением представления об унизительности физического труда вообще (а тем более неквалифицированного) не только в элитной среде, но и во всем населении в целом. Вследствие чего нация, абсолютное большинство которой сравнительно недавно только таким трудом и занималось, решительно отворачивается от профессий так называемых «трех Д» (dirty, difficult, dangerous), и при наличии достаточного числа свободных рук приходится завозить в страну десятки тысяч рабочих из других азиатских стран.
Но там это не составляет проблемы, как не составляло бы и в Японии, перестань она обходиться собственными париями (которые фактически представляют собой субнациональную группу). Потому что ДВ страны «органично» националистичны. Там нет «нац-ма» и нац. партий, потому что националисты – все. В о-ве и г-ве по этому вопросу существует абсолютный консенсус, и «мигранты» никогда не смогут составлять угрозу в плане «утраты нацией идентичности». Они всегда будут «на своем месте», и какое-то их влияние на внутр. политику непредставимо. Если вообще-то браки с иностранцами (европейцами) в той же Корее традиционно не одобрялись, то распространившаяся недавно среди корейских крестьян мода покупать себе молоденьких вьетнамок и филиппинок воспринимается достаточно спокойно: приобретение «своим» («высшим») для собственного удовольствия симпатичной и покорной жены из «низших» никаким «мультикультурализмом» не пахнет. А попробуйте представить себе моду на арабских наложниц среди французских фермеров.
В Европе же, где национализм – что-то «скандальное», а партии элементарно, минимально националистические (типа лепеновской) именуются не иначе как «ультранационалистические», ситуация принципиально иная. Поэтому проблема есть. Именно потому, что в условиях принятых «понятий», жесткая сегрегация ни на уровне государственно-юридическом, ни на уровне общенационального сознания (половина населения голосует за «промигрантские» партии – пусть не за как именно «промигрантские», но очевидно, что искренне считая «мигрантов» равными себе) невозможна. Пусть проблема эта «отложенная», но она вполне осознается.
Пока, да, в большинстве «черные» занимают низшие позиции (и если, скажем, в Испании процент безработных равен проценту «понаехавших», это не значит, что с изгнанием последних проблема безработицы решится). Но в условиях тенденции к «всеобщему высшему образованию» и принципиальной установке на «равенство» выход достаточного числа их из этой ниши неизбежен. При том, что этот выход может быть совершенно не связан в реальной интеграцией в евр.культурную среду (люди, готовившие теракты в Англии, были врачами и чуть ли не полицейскими, недавний французский стрелок - не «мигрантом», а французским гражданином). Одно дело ассимиляция некоторого числа иноплеменных или добровольное принятие отдельными индивидами чужой культуры (как РИ давала возможность стать белыми людьми и умела делать белых людей из своих азиатских подданных или как США сделали белого человека из Кондолизы Райс) и совсем другое, когда предлагается уравнивание культур в виде «мультикультурализма» или их смешение типа «евразийства».
Суть проблемы не в «чужих» как таковых, а в их статусе в стране и занятия ими определенных позиций. Если бы пресловутых «таджиков» завозили «вахтовым методом» (сколько привезли, столько же через неск. месяцев организованно и увезли), то не думаю, что это вызывало бы сколько-нибудь массовое недовольство (хотя, конечно, всегда нашлось бы известное число людей, которым просто не нравится лицезреть «неправильную» физиономию). Насколько я понимаю, опасения порождает тенденция переезда их с семьями и оседания, а тем более деятельность этномафий, способствующих доставлению «чужим» даже более высокого положения и благосостояния по сравнению с «местными».
Пока негры в США были рабами и даже пока до 60-х де-факто сохранялось их неравноправное положение, никаких алармистских настроений относительно них особо-то не наблюдалось. Они появились, когда негры стали равными, и даже отчасти «привилегированными». Если бы прущие через мексиканскую границу «латиносы» довольствовались статусом нелегалов, а не требовали себе равных прав по медобслуживанию и образованию, размахивая при том, заметим, не американским, а мексиканским флагом (как, кстати, и арабы во Франции), никто бы из WASPов тоже особо не беспокоился. А когда доля «коренных» сокращается не просто в населении, а среди ПОЛНОПРАВНОГО населения, это, понятно, вызывает некоторые чувства. Ясно же, что когда и если большинство депутатов Кнессета будут составлять граждане-арабы, Израиля просто не будет.
Дело не в том, сколько в стране «понаехавших», а в том, В КАКОМ КАЧЕСТВЕ они там пребывают. Если есть очевидные гарантии их «вечно приниженного» положения (в результате ли норм права, делающего невозможным предоставление им гражданства, общенационального ли общественного настроя – все равно) – «разгул национализма» не актуален. Если есть тенденция их правового уравнивания с перспективой численного роста и влиянием на местную политику (во Франции поговаривают о предоставлении права голоса даже негражданам) – сопротивление, конечно, неизбежно. Тем более, что вертикальная мобильность их будет осуществляться, конечно, не в высшие сферы, а в непосредственно примыкающую, занятую «простым местным человеком». Поскольку же нынешние европейские понятия с гарантиями невыхода мигрантов и «новых граждан» из своей социальной ниши несовместимы, с 60-х и до сих пор, во всяком случае, проблема только обострялась, а не затухала.
Кивать на то, что, вот-де японцы и корейцы без «мигрантов» обходятся, не стоит. Корейцы, кстати, завозят, и в общем ситуация с собственным населением та же. Гипертрофированный рост системы высшего образования (несмотря на перепроизводство «специалистов» и рост безработицы среди них), неминуемо связан с утверждением представления об унизительности физического труда вообще (а тем более неквалифицированного) не только в элитной среде, но и во всем населении в целом. Вследствие чего нация, абсолютное большинство которой сравнительно недавно только таким трудом и занималось, решительно отворачивается от профессий так называемых «трех Д» (dirty, difficult, dangerous), и при наличии достаточного числа свободных рук приходится завозить в страну десятки тысяч рабочих из других азиатских стран.
Но там это не составляет проблемы, как не составляло бы и в Японии, перестань она обходиться собственными париями (которые фактически представляют собой субнациональную группу). Потому что ДВ страны «органично» националистичны. Там нет «нац-ма» и нац. партий, потому что националисты – все. В о-ве и г-ве по этому вопросу существует абсолютный консенсус, и «мигранты» никогда не смогут составлять угрозу в плане «утраты нацией идентичности». Они всегда будут «на своем месте», и какое-то их влияние на внутр. политику непредставимо. Если вообще-то браки с иностранцами (европейцами) в той же Корее традиционно не одобрялись, то распространившаяся недавно среди корейских крестьян мода покупать себе молоденьких вьетнамок и филиппинок воспринимается достаточно спокойно: приобретение «своим» («высшим») для собственного удовольствия симпатичной и покорной жены из «низших» никаким «мультикультурализмом» не пахнет. А попробуйте представить себе моду на арабских наложниц среди французских фермеров.
В Европе же, где национализм – что-то «скандальное», а партии элементарно, минимально националистические (типа лепеновской) именуются не иначе как «ультранационалистические», ситуация принципиально иная. Поэтому проблема есть. Именно потому, что в условиях принятых «понятий», жесткая сегрегация ни на уровне государственно-юридическом, ни на уровне общенационального сознания (половина населения голосует за «промигрантские» партии – пусть не за как именно «промигрантские», но очевидно, что искренне считая «мигрантов» равными себе) невозможна. Пусть проблема эта «отложенная», но она вполне осознается.
Пока, да, в большинстве «черные» занимают низшие позиции (и если, скажем, в Испании процент безработных равен проценту «понаехавших», это не значит, что с изгнанием последних проблема безработицы решится). Но в условиях тенденции к «всеобщему высшему образованию» и принципиальной установке на «равенство» выход достаточного числа их из этой ниши неизбежен. При том, что этот выход может быть совершенно не связан в реальной интеграцией в евр.культурную среду (люди, готовившие теракты в Англии, были врачами и чуть ли не полицейскими, недавний французский стрелок - не «мигрантом», а французским гражданином). Одно дело ассимиляция некоторого числа иноплеменных или добровольное принятие отдельными индивидами чужой культуры (как РИ давала возможность стать белыми людьми и умела делать белых людей из своих азиатских подданных или как США сделали белого человека из Кондолизы Райс) и совсем другое, когда предлагается уравнивание культур в виде «мультикультурализма» или их смешение типа «евразийства».
Суть проблемы не в «чужих» как таковых, а в их статусе в стране и занятия ими определенных позиций. Если бы пресловутых «таджиков» завозили «вахтовым методом» (сколько привезли, столько же через неск. месяцев организованно и увезли), то не думаю, что это вызывало бы сколько-нибудь массовое недовольство (хотя, конечно, всегда нашлось бы известное число людей, которым просто не нравится лицезреть «неправильную» физиономию). Насколько я понимаю, опасения порождает тенденция переезда их с семьями и оседания, а тем более деятельность этномафий, способствующих доставлению «чужим» даже более высокого положения и благосостояния по сравнению с «местными».
Пока негры в США были рабами и даже пока до 60-х де-факто сохранялось их неравноправное положение, никаких алармистских настроений относительно них особо-то не наблюдалось. Они появились, когда негры стали равными, и даже отчасти «привилегированными». Если бы прущие через мексиканскую границу «латиносы» довольствовались статусом нелегалов, а не требовали себе равных прав по медобслуживанию и образованию, размахивая при том, заметим, не американским, а мексиканским флагом (как, кстати, и арабы во Франции), никто бы из WASPов тоже особо не беспокоился. А когда доля «коренных» сокращается не просто в населении, а среди ПОЛНОПРАВНОГО населения, это, понятно, вызывает некоторые чувства. Ясно же, что когда и если большинство депутатов Кнессета будут составлять граждане-арабы, Израиля просто не будет.
Дело не в том, сколько в стране «понаехавших», а в том, В КАКОМ КАЧЕСТВЕ они там пребывают. Если есть очевидные гарантии их «вечно приниженного» положения (в результате ли норм права, делающего невозможным предоставление им гражданства, общенационального ли общественного настроя – все равно) – «разгул национализма» не актуален. Если есть тенденция их правового уравнивания с перспективой численного роста и влиянием на местную политику (во Франции поговаривают о предоставлении права голоса даже негражданам) – сопротивление, конечно, неизбежно. Тем более, что вертикальная мобильность их будет осуществляться, конечно, не в высшие сферы, а в непосредственно примыкающую, занятую «простым местным человеком». Поскольку же нынешние европейские понятия с гарантиями невыхода мигрантов и «новых граждан» из своей социальной ниши несовместимы, с 60-х и до сих пор, во всяком случае, проблема только обострялась, а не затухала.
Когда национализм не актулен
Заглянув после недельного перерыва в ленту, сразу у нескольких юзеров увидел отклики дискуссии (пост, видимо, послуживший поводом, я пропустил) относительно того, есть ли на самом деле проблема «мигрантов» в Европе (и, подразумевается, у нас). С сожалением отметил три характерные черты суждений на тему. Ну, на представлениях о том, что базовые социальные процессы способен кто-то специально успешно осуществлять (страны, «элиты», тайные общества и т.д.) останавливаться не буду – это такая «суперконспирология», нормальная шиза для народного употребления, огорчительная лишь в случае усвоения сколько-то приличными людьми. Но по поводу двух других: некорректности сравнения европейских обществ с дальневосточными и невнимания к тому, что, собственно, составляет суть проблемы – пожалуй, выскажусь.
Кивать на то, что, вот-де японцы и корейцы без «мигрантов» обходятся, не стоит. Корейцы, кстати, завозят, и в общем ситуация с собственным населением та же. Гипертрофированный рост системы высшего образования (несмотря на перепроизводство «специалистов» и рост безработицы среди них), неминуемо связан с утверждением представления об унизительности физического труда вообще (а тем более неквалифицированного) не только в элитной среде, но и во всем населении в целом. Вследствие чего нация, абсолютное большинство которой сравнительно недавно только таким трудом и занималось, решительно отворачивается от профессий так называемых «трех Д» (dirty, difficult, dangerous), и при наличии достаточного числа свободных рук приходится завозить в страну десятки тысяч рабочих из других азиатских стран.
Но там это не составляет проблемы, как не составляло бы и в Японии, перестань она обходиться собственными париями (которые фактически представляют собой субнациональную группу). Потому что ДВ страны «органично» националистичны. Там нет «нац-ма» и нац. партий, потому что националисты – все. В о-ве и г-ве по этому вопросу существует абсолютный консенсус, и «мигранты» никогда не смогут составлять угрозу в плане «утраты нацией идентичности». Они всегда будут «на своем месте», и какое-то их влияние на внутр. политику непредставимо. Если вообще-то браки с иностранцами (европейцами) в той же Корее традиционно не одобрялись, то распространившаяся недавно среди корейских крестьян мода покупать себе молоденьких вьетнамок и филиппинок воспринимается достаточно спокойно: приобретение «своим» («высшим») для собственного удовольствия симпатичной и покорной жены из «низших» никаким «мультикультурализмом» не пахнет. А попробуйте представить себе моду на арабских наложниц среди французских фермеров.
В Европе же, где национализм – что-то «скандальное», а партии элементарно, минимально националистические (типа лепеновской) именуются не иначе как «ультранационалистические», ситуация принципиально иная. Поэтому проблема есть. Именно потому, что в условиях принятых «понятий», жесткая сегрегация ни на уровне государственно-юридическом, ни на уровне общенационального сознания (половина населения голосует за «промигрантские» партии – пусть не за как именно «промигрантские», но очевидно, что искренне считая «мигрантов» равными себе) невозможна. Пусть проблема эта «отложенная», но она вполне осознается.
Пока, да, в большинстве «черные» занимают низшие позиции (и если, скажем, в Испании процент безработных равен проценту «понаехавших», это не значит, что с изгнанием последних проблема безработицы решится). Но в условиях тенденции к «всеобщему высшему образованию» и принципиальной установке на «равенство» выход достаточного числа их из этой ниши неизбежен. При том, что этот выход может быть совершенно не связан в реальной интеграцией в евр.культурную среду (люди, готовившие теракты в Англии, были врачами и чуть ли не полицейскими, недавний французский стрелок - не «мигрантом», а французским гражданином). Одно дело ассимиляция некоторого числа иноплеменных или добровольное принятие отдельными индивидами чужой культуры (как РИ давала возможность стать белыми людьми и умела делать белых людей из своих азиатских подданных или как США сделали белого человека из Кондолизы Райс) и совсем другое, когда предлагается уравнивание культур в виде «мультикультурализма» или их смешение типа «евразийства».
Суть проблемы не в «чужих» как таковых, а в их статусе в стране и занятия ими определенных позиций. Если бы пресловутых «таджиков» завозили «вахтовым методом» (сколько привезли, столько же через неск. месяцев организованно и увезли), то не думаю, что это вызывало бы сколько-нибудь массовое недовольство (хотя, конечно, всегда нашлось бы известное число людей, которым просто не нравится лицезреть «неправильную» физиономию). Насколько я понимаю, опасения порождает тенденция переезда их с семьями и оседания, а тем более деятельность этномафий, способствующих доставлению «чужим» даже более высокого положения и благосостояния по сравнению с «местными».
Пока негры в США были рабами и даже пока до 60-х де-факто сохранялось их неравноправное положение, никаких алармистских настроений относительно них особо-то не наблюдалось. Они появились, когда негры стали равными, и даже отчасти «привилегированными». Если бы прущие через мексиканскую границу «латиносы» довольствовались статусом нелегалов, а не требовали себе равных прав по медобслуживанию и образованию, размахивая при том, заметим, не американским, а мексиканским флагом (как, кстати, и арабы во Франции), никто бы из WASPов тоже особо не беспокоился. А когда доля «коренных» сокращается не просто в населении, а среди ПОЛНОПРАВНОГО населения, это, понятно, вызывает некоторые чувства. Ясно же, что когда и если большинство депутатов Кнессета будут составлять граждане-арабы, Израиля просто не будет.
Дело не в том, сколько в стране «понаехавших», а в том, В КАКОМ КАЧЕСТВЕ они там пребывают. Если есть очевидные гарантии их «вечно приниженного» положения (в результате ли норм права, делающего невозможным предоставление им гражданства, общенационального ли общественного настроя – все равно) – «разгул национализма» не актуален. Если есть тенденция их правового уравнивания с перспективой численного роста и влиянием на местную политику (во Франции поговаривают о предоставлении права голоса даже негражданам) – сопротивление, конечно, неизбежно. Тем более, что вертикальная мобильность их будет осуществляться, конечно, не в высшие сферы, а в непосредственно примыкающую, занятую «простым местным человеком». Поскольку же нынешние европейские понятия с гарантиями невыхода мигрантов и «новых граждан» из своей социальной ниши несовместимы, с 60-х и до сих пор, во всяком случае, проблема только обострялась, а не затухала.
Кивать на то, что, вот-де японцы и корейцы без «мигрантов» обходятся, не стоит. Корейцы, кстати, завозят, и в общем ситуация с собственным населением та же. Гипертрофированный рост системы высшего образования (несмотря на перепроизводство «специалистов» и рост безработицы среди них), неминуемо связан с утверждением представления об унизительности физического труда вообще (а тем более неквалифицированного) не только в элитной среде, но и во всем населении в целом. Вследствие чего нация, абсолютное большинство которой сравнительно недавно только таким трудом и занималось, решительно отворачивается от профессий так называемых «трех Д» (dirty, difficult, dangerous), и при наличии достаточного числа свободных рук приходится завозить в страну десятки тысяч рабочих из других азиатских стран.
Но там это не составляет проблемы, как не составляло бы и в Японии, перестань она обходиться собственными париями (которые фактически представляют собой субнациональную группу). Потому что ДВ страны «органично» националистичны. Там нет «нац-ма» и нац. партий, потому что националисты – все. В о-ве и г-ве по этому вопросу существует абсолютный консенсус, и «мигранты» никогда не смогут составлять угрозу в плане «утраты нацией идентичности». Они всегда будут «на своем месте», и какое-то их влияние на внутр. политику непредставимо. Если вообще-то браки с иностранцами (европейцами) в той же Корее традиционно не одобрялись, то распространившаяся недавно среди корейских крестьян мода покупать себе молоденьких вьетнамок и филиппинок воспринимается достаточно спокойно: приобретение «своим» («высшим») для собственного удовольствия симпатичной и покорной жены из «низших» никаким «мультикультурализмом» не пахнет. А попробуйте представить себе моду на арабских наложниц среди французских фермеров.
В Европе же, где национализм – что-то «скандальное», а партии элементарно, минимально националистические (типа лепеновской) именуются не иначе как «ультранационалистические», ситуация принципиально иная. Поэтому проблема есть. Именно потому, что в условиях принятых «понятий», жесткая сегрегация ни на уровне государственно-юридическом, ни на уровне общенационального сознания (половина населения голосует за «промигрантские» партии – пусть не за как именно «промигрантские», но очевидно, что искренне считая «мигрантов» равными себе) невозможна. Пусть проблема эта «отложенная», но она вполне осознается.
Пока, да, в большинстве «черные» занимают низшие позиции (и если, скажем, в Испании процент безработных равен проценту «понаехавших», это не значит, что с изгнанием последних проблема безработицы решится). Но в условиях тенденции к «всеобщему высшему образованию» и принципиальной установке на «равенство» выход достаточного числа их из этой ниши неизбежен. При том, что этот выход может быть совершенно не связан в реальной интеграцией в евр.культурную среду (люди, готовившие теракты в Англии, были врачами и чуть ли не полицейскими, недавний французский стрелок - не «мигрантом», а французским гражданином). Одно дело ассимиляция некоторого числа иноплеменных или добровольное принятие отдельными индивидами чужой культуры (как РИ давала возможность стать белыми людьми и умела делать белых людей из своих азиатских подданных или как США сделали белого человека из Кондолизы Райс) и совсем другое, когда предлагается уравнивание культур в виде «мультикультурализма» или их смешение типа «евразийства».
Суть проблемы не в «чужих» как таковых, а в их статусе в стране и занятия ими определенных позиций. Если бы пресловутых «таджиков» завозили «вахтовым методом» (сколько привезли, столько же через неск. месяцев организованно и увезли), то не думаю, что это вызывало бы сколько-нибудь массовое недовольство (хотя, конечно, всегда нашлось бы известное число людей, которым просто не нравится лицезреть «неправильную» физиономию). Насколько я понимаю, опасения порождает тенденция переезда их с семьями и оседания, а тем более деятельность этномафий, способствующих доставлению «чужим» даже более высокого положения и благосостояния по сравнению с «местными».
Пока негры в США были рабами и даже пока до 60-х де-факто сохранялось их неравноправное положение, никаких алармистских настроений относительно них особо-то не наблюдалось. Они появились, когда негры стали равными, и даже отчасти «привилегированными». Если бы прущие через мексиканскую границу «латиносы» довольствовались статусом нелегалов, а не требовали себе равных прав по медобслуживанию и образованию, размахивая при том, заметим, не американским, а мексиканским флагом (как, кстати, и арабы во Франции), никто бы из WASPов тоже особо не беспокоился. А когда доля «коренных» сокращается не просто в населении, а среди ПОЛНОПРАВНОГО населения, это, понятно, вызывает некоторые чувства. Ясно же, что когда и если большинство депутатов Кнессета будут составлять граждане-арабы, Израиля просто не будет.
Дело не в том, сколько в стране «понаехавших», а в том, В КАКОМ КАЧЕСТВЕ они там пребывают. Если есть очевидные гарантии их «вечно приниженного» положения (в результате ли норм права, делающего невозможным предоставление им гражданства, общенационального ли общественного настроя – все равно) – «разгул национализма» не актуален. Если есть тенденция их правового уравнивания с перспективой численного роста и влиянием на местную политику (во Франции поговаривают о предоставлении права голоса даже негражданам) – сопротивление, конечно, неизбежно. Тем более, что вертикальная мобильность их будет осуществляться, конечно, не в высшие сферы, а в непосредственно примыкающую, занятую «простым местным человеком». Поскольку же нынешние европейские понятия с гарантиями невыхода мигрантов и «новых граждан» из своей социальной ниши несовместимы, с 60-х и до сих пор, во всяком случае, проблема только обострялась, а не затухала.
May 9, 2012
Президент Победы
Смотрел коронацию и парад (делаю это всякий раз - как имел обыкновение до 1991 просматривать передовицы «Правды»). Заметил, что принятая было в январе линия последовательно выдержана не была. Раз уж взялись проводить прямую параллель между борьбой с оппозицией и «смертью под Москвой», а ВОВ превращена в главный источник легитимности власти ВВП, то коронацию, практически совпавшую по времени с Международным днем Победы, стоило бы непосредственно на параде и провести. «Президент Победы» - это звучит, осталось бы в истории… Тем более, что 6 мая победа действительно была одержана, и следование кортежа по очищенной от супостатов пустой Москве производило большое впечатление. Сам парад можно было открыть строем ОМОНа в шлемах, бросающего к подножию трибуны отобранные у демонстрантов белые ленточки, черно-желто-белые флаги (правда, пришлось бы бросить и какое-то количество красных), плакаты «Путин – вор» и т.п. трофеи.
Но, похоже, в окружении нашлось достаточное число малодушных, следствием чего и стало проявление некоторой стеснительности. Это было заметно еще по разнице между Поклонной и Лужниками.
Видел потом речения президентского завхоза с намеком (в который уже раз) на возможность ликвидации ленинского капища и «либеральное» интервью с Шуваловым. Типа мы все понимаем, «креативный класс» и все такое, но вот страна левая, нас не поймут и т.д. Последнее мне, кстати, всегда особенно нравилось. «Левая страна» прекрасно перенесла отмену «развитого социализма», приватизацию, олигархов (причем в общественном сознании их значение далеко превосходило действительность), монетизацию и т.д., а вот исчезновения ленинских истуканов – никак не вынесет.
Как-то и что-то оно там у них с «имиджем» все еще колеблется. Капище, к слову сказать, на сей раз было задрапировано невинно-голубым (ряд прошлых лет – преимущественно в красных тонах) и вообще в оформлении площади был минимум советчины. Президентский полк в буденовки не переодели, а вот ЕР на три партии не распустили, и Медведев оказался вдруг не «либералом», а «консерватором» (кстати, непонятно, что он – уже не президент и еще не премьер - сегодня на трибуне делал, не иначе, воплощал обещанную бесконечность «тандема»); президент же вполне «либерально» пообещал скорый уход г-ва из всей экономики кроме топливной и оборонной (они и тут, что ли, местами меняться вздумали?). Ну посмотрим, до каких пределов и в каких аспектах будет еще проявлена «стеснительность», или не будет, замененная вассерманизацией.
Но, похоже, в окружении нашлось достаточное число малодушных, следствием чего и стало проявление некоторой стеснительности. Это было заметно еще по разнице между Поклонной и Лужниками.
Видел потом речения президентского завхоза с намеком (в который уже раз) на возможность ликвидации ленинского капища и «либеральное» интервью с Шуваловым. Типа мы все понимаем, «креативный класс» и все такое, но вот страна левая, нас не поймут и т.д. Последнее мне, кстати, всегда особенно нравилось. «Левая страна» прекрасно перенесла отмену «развитого социализма», приватизацию, олигархов (причем в общественном сознании их значение далеко превосходило действительность), монетизацию и т.д., а вот исчезновения ленинских истуканов – никак не вынесет.
Как-то и что-то оно там у них с «имиджем» все еще колеблется. Капище, к слову сказать, на сей раз было задрапировано невинно-голубым (ряд прошлых лет – преимущественно в красных тонах) и вообще в оформлении площади был минимум советчины. Президентский полк в буденовки не переодели, а вот ЕР на три партии не распустили, и Медведев оказался вдруг не «либералом», а «консерватором» (кстати, непонятно, что он – уже не президент и еще не премьер - сегодня на трибуне делал, не иначе, воплощал обещанную бесконечность «тандема»); президент же вполне «либерально» пообещал скорый уход г-ва из всей экономики кроме топливной и оборонной (они и тут, что ли, местами меняться вздумали?). Ну посмотрим, до каких пределов и в каких аспектах будет еще проявлена «стеснительность», или не будет, замененная вассерманизацией.
May 5, 2012
Небольшое послесловие
Был приятно удивлен, что был понят большим числом читателей, чем ожидалось. Не стоило только придираться к терминам, которые я сам считаю носящими самый общий характер. Я хотел лишь сказать, что по понятиям трад. о-ва любая из форм совр. «массового» о-ва – безусловно левая, а также выделить в этом «всеобщем левом» те черты, которые, как мне кажется, могут считаться правыми по своей большей близости к естественному началу (на коем и основывалось трад. о-во). Может быть, вместо написанного, следовало бы просто дать подборку цитат Х.Ортеги-и-Гассета, который был живым и очень наглядным примером правого в эпоху «Левого» (тем более, что сам термин «МО» во много обязан ему): помести его лет на 50-70 ранее, он выглядел бы, пожалуй, левым, но в условиях утвердившегося МО явил классический образец правого отношения к окружающей действительности.
Конечно, коль скоро эта терминология (Л-П) приобрела на деле совсем смешные формы (в совр. массовом интеллигентском «практическом» сознании правое – это что-то жестокое, злое, диктаторское, воинственное - «щас всех перережу!», а левое – мирное, доброе, «толерантное» - «чтобы всем было хорошо»), надо бы изобрести какую-то иную (но, чтобы она была принята, похоже, требуется реально-историческая связь ее с к-л знаковым событием типа Фр.революции).
Но еще больше недоразумений связано с тенденцией судить традиционные о-ва с позиций и понятий современного, применяя термины типа «прогрессивное-реакционное», «передовое-отсталое» к случаям, когда речь идет просто о различных параллельно существующих с примерно равной степенью успешности моделях и выискивая всевозможные «кризисы» (будто бы что-то объясняющие). Как-нибудь на этом стоило бы остановиться.
Конечно, коль скоро эта терминология (Л-П) приобрела на деле совсем смешные формы (в совр. массовом интеллигентском «практическом» сознании правое – это что-то жестокое, злое, диктаторское, воинственное - «щас всех перережу!», а левое – мирное, доброе, «толерантное» - «чтобы всем было хорошо»), надо бы изобрести какую-то иную (но, чтобы она была принята, похоже, требуется реально-историческая связь ее с к-л знаковым событием типа Фр.революции).
Но еще больше недоразумений связано с тенденцией судить традиционные о-ва с позиций и понятий современного, применяя термины типа «прогрессивное-реакционное», «передовое-отсталое» к случаям, когда речь идет просто о различных параллельно существующих с примерно равной степенью успешности моделях и выискивая всевозможные «кризисы» (будто бы что-то объясняющие). Как-нибудь на этом стоило бы остановиться.
May 3, 2012
О левом и правом в массовом обществе
Позапрошлый пост неизбежно вызвал вопросы о понятиях еще более общего характера («левое» - «правое»), относительно которых могу изложить лишь некоторые соображения, которые мне лично представляются очевидными.
Следует помнить все-таки, что пара Л-П возникла по вопросу об отношении к совершенно конкретному (при всем многообразии форм) устройству: обществу «старого порядка» и тем институтам, которые его воплощали или поддерживали: левое было направленное на его разрушение, правое – на сохранение. В основе традиционного о-ва лежала идея иерархии, которой противостоял эгалитаризм: в изв. триаде «свобода-равенство-братство» первое есть абстракция, третье – вообще вне земного, и только второе несло реальное содержание (пусть на деле касалось 5-7% населения).
Но традиционного о-ва больше нет. А ассоциируемые с ним еще где-то сохраняющиеся как реликт институты превратились в пустую форму, часто заполненную вполне левым содержанием. Как монархическая форма может служить прикрытием власти абсолютно левых правительств, так и церковь – становиться прибежищем откровенных леваков. Причем практика была дополнена появлением различных теорий: «фашистских» или «народных» монархий, «христианского социализма» и т.п. до «православного коммунизма» включительно, ничего общего с понятиями и установлениями «старого порядка» не имеющими и являющихся частными случаями основных идеологий массового общества. Поэтому отношение к такого рода реликтовым институтам современности критерием левизны-правизны быть не может.
Массовое общество возникло не как результат субъективных целенаправленных действий социальных революционеров, а в результате глобального сдвига, вызванного естественным развитием технического прогресса («промышленная революция» была после «неолитической» вторым таким сдвигом в человеческой истории). Но поскольку в кокретных реалиях каждой страны на политическом уровне его приход сопровождался борьбой против остатков «старого порядка», все три основные свойственные массовому о-ву идеологии: демократизм, фашизм и социализм в равной мере противостояли и были заострены против этого порядка, и прежде всего основной его идеи – социальной иерархии.
Фактически приверженность этой идее и есть единственное, что осталось от традиционного понимания «правизны». Имеется в виду, конечно, не сама эта иерархия (которая с биологической необходимостью возникает и существует абсолютно в любом обществе и на практике ни в каком «отстаивании» не нуждается), а именно идея ее «долженствования». Правое сознание ее откровенно признает, считая естественным и единственно возможным, левое - стесняется, почитая временным злом, нуждающимся в преодолении (правое вообще есть идеология того «как реально бывает», а левое – того «как надо сделать» - оно всегда выступает как противостояние естественному порядку).
Поскольку массовое общество продолжало пользоваться унаследованной от традиционного терминологией, в нем неизбежно выработались свои понятия о Л-П – уже в основном на базе того, что прежде считалось в основном левым. Причем к противоположному «крылу» стало относиться вообще все, «не нравящееся» данному субъекту (личности или сообществу), что породило всеобщую путаницу, массу курьезов и всяческих рассуждений типа того, что левое «на самом деле» есть правое и наоборот.
В результате связь нек. понятий с Л-П оказалась вообще утрачена. Напр., если когда-то приверженность «государству» означала – и «старому порядку», т.е. безусловную правизну, то в массовом о-ве с апологией «государства» выступают как раз левые, социалисты и фашисты (и при этом, что особенно забавно, первые так и считаются левыми, а вторые – их антиподом, «райне правыми»).
Целый ряд явлений, настроений и форм организации без достаточных оснований более-менее «солидарно» понимаются как левые или правые (пацифизм - милитаризм, сильная власть – рыхлая, унитаризм – федерализм, диктатура – «демократия», избираемость – назначаемость и т.д.), хотя вообще лежат в иной плоскости, чем Л-П. «Левизну» искусства, может быть и можно оценивать по удаления от классических форм, но вот считать ли Сальвадора Дали левее, чем «реалистическую» композицию «Ленин и дети»? Хотя атрибуция отдельных конкретных вещей в понятиях Л-П, по-моему вполне возможна. Напр., «ювенальная юстиция» представляется явлением вполне левым, стремление вернуть в образование латынь – правым и т.д.
Пытаться примеривать ко всему «дословную» правизну – все равно, что сравнивать музейный экспонат с реалиями совр. жизни, но забывать, с чем конкретно была связана «историческая» правизна (вплоть до перевертывания понятий) тем более нелепо. В наиболее крайних проявлениях левизна-то осталась сама собою: социалисты, коммунисты, анархисты ни при каких условиях правыми быть не могут, как не могут иметь левого содержания такие понятия, как аристократизм и элитизм.
В условиях массового о-ва правым я полагаю все то, что принципиально противостоит «уравниванию» и «перемешиванию» или способствует выделению лучших, а левым – то, что этому препятствует. Внимание к индивидуальному началу – правое, усредненность, «коллективизм» - левое. Меритократический подход – отбор по объективным критериям («честный экзамен») – правое, искусственные привилегии убогим – левое. Всеобщее избирательное право – левое. А постановка его в такие рамки, когда оно на серьезные вещи влиять не может – правое. В том же плане экономический либерализм – явление правое, т.к. основан на свободной конкуренции и неизбежно выстраивает естественную иерархию хотя бы в части социума. Все, что препятствует свободной экономике – безусловно левое. (Ни выдвигаемые обоснования, ни самоназвание действующих лиц не принципиальны, существен результат: степень соответствия человеческого материала своему месту в социальной иерархии.)
В заключение скажу, что я лично никогда не понимал людей, делающих из идейно-политических определений (тем более столь «неоднозначных») что-то типа знака отличия или почетного звания («я – такой»), и всегда желал лишь быть адекватно понятым в своих симпатиях. На полочку с каким названием кто у себя меня поставит, никогда меня не волновало.
Следует помнить все-таки, что пара Л-П возникла по вопросу об отношении к совершенно конкретному (при всем многообразии форм) устройству: обществу «старого порядка» и тем институтам, которые его воплощали или поддерживали: левое было направленное на его разрушение, правое – на сохранение. В основе традиционного о-ва лежала идея иерархии, которой противостоял эгалитаризм: в изв. триаде «свобода-равенство-братство» первое есть абстракция, третье – вообще вне земного, и только второе несло реальное содержание (пусть на деле касалось 5-7% населения).
Но традиционного о-ва больше нет. А ассоциируемые с ним еще где-то сохраняющиеся как реликт институты превратились в пустую форму, часто заполненную вполне левым содержанием. Как монархическая форма может служить прикрытием власти абсолютно левых правительств, так и церковь – становиться прибежищем откровенных леваков. Причем практика была дополнена появлением различных теорий: «фашистских» или «народных» монархий, «христианского социализма» и т.п. до «православного коммунизма» включительно, ничего общего с понятиями и установлениями «старого порядка» не имеющими и являющихся частными случаями основных идеологий массового общества. Поэтому отношение к такого рода реликтовым институтам современности критерием левизны-правизны быть не может.
Массовое общество возникло не как результат субъективных целенаправленных действий социальных революционеров, а в результате глобального сдвига, вызванного естественным развитием технического прогресса («промышленная революция» была после «неолитической» вторым таким сдвигом в человеческой истории). Но поскольку в кокретных реалиях каждой страны на политическом уровне его приход сопровождался борьбой против остатков «старого порядка», все три основные свойственные массовому о-ву идеологии: демократизм, фашизм и социализм в равной мере противостояли и были заострены против этого порядка, и прежде всего основной его идеи – социальной иерархии.
Фактически приверженность этой идее и есть единственное, что осталось от традиционного понимания «правизны». Имеется в виду, конечно, не сама эта иерархия (которая с биологической необходимостью возникает и существует абсолютно в любом обществе и на практике ни в каком «отстаивании» не нуждается), а именно идея ее «долженствования». Правое сознание ее откровенно признает, считая естественным и единственно возможным, левое - стесняется, почитая временным злом, нуждающимся в преодолении (правое вообще есть идеология того «как реально бывает», а левое – того «как надо сделать» - оно всегда выступает как противостояние естественному порядку).
Поскольку массовое общество продолжало пользоваться унаследованной от традиционного терминологией, в нем неизбежно выработались свои понятия о Л-П – уже в основном на базе того, что прежде считалось в основном левым. Причем к противоположному «крылу» стало относиться вообще все, «не нравящееся» данному субъекту (личности или сообществу), что породило всеобщую путаницу, массу курьезов и всяческих рассуждений типа того, что левое «на самом деле» есть правое и наоборот.
В результате связь нек. понятий с Л-П оказалась вообще утрачена. Напр., если когда-то приверженность «государству» означала – и «старому порядку», т.е. безусловную правизну, то в массовом о-ве с апологией «государства» выступают как раз левые, социалисты и фашисты (и при этом, что особенно забавно, первые так и считаются левыми, а вторые – их антиподом, «райне правыми»).
Целый ряд явлений, настроений и форм организации без достаточных оснований более-менее «солидарно» понимаются как левые или правые (пацифизм - милитаризм, сильная власть – рыхлая, унитаризм – федерализм, диктатура – «демократия», избираемость – назначаемость и т.д.), хотя вообще лежат в иной плоскости, чем Л-П. «Левизну» искусства, может быть и можно оценивать по удаления от классических форм, но вот считать ли Сальвадора Дали левее, чем «реалистическую» композицию «Ленин и дети»? Хотя атрибуция отдельных конкретных вещей в понятиях Л-П, по-моему вполне возможна. Напр., «ювенальная юстиция» представляется явлением вполне левым, стремление вернуть в образование латынь – правым и т.д.
Пытаться примеривать ко всему «дословную» правизну – все равно, что сравнивать музейный экспонат с реалиями совр. жизни, но забывать, с чем конкретно была связана «историческая» правизна (вплоть до перевертывания понятий) тем более нелепо. В наиболее крайних проявлениях левизна-то осталась сама собою: социалисты, коммунисты, анархисты ни при каких условиях правыми быть не могут, как не могут иметь левого содержания такие понятия, как аристократизм и элитизм.
В условиях массового о-ва правым я полагаю все то, что принципиально противостоит «уравниванию» и «перемешиванию» или способствует выделению лучших, а левым – то, что этому препятствует. Внимание к индивидуальному началу – правое, усредненность, «коллективизм» - левое. Меритократический подход – отбор по объективным критериям («честный экзамен») – правое, искусственные привилегии убогим – левое. Всеобщее избирательное право – левое. А постановка его в такие рамки, когда оно на серьезные вещи влиять не может – правое. В том же плане экономический либерализм – явление правое, т.к. основан на свободной конкуренции и неизбежно выстраивает естественную иерархию хотя бы в части социума. Все, что препятствует свободной экономике – безусловно левое. (Ни выдвигаемые обоснования, ни самоназвание действующих лиц не принципиальны, существен результат: степень соответствия человеческого материала своему месту в социальной иерархии.)
В заключение скажу, что я лично никогда не понимал людей, делающих из идейно-политических определений (тем более столь «неоднозначных») что-то типа знака отличия или почетного звания («я – такой»), и всегда желал лишь быть адекватно понятым в своих симпатиях. На полочку с каким названием кто у себя меня поставит, никогда меня не волновало.
April 29, 2012
salery @ 2012-04-30T10:50:00
Несколько дней назад leonid_b дал ссылку на давнишний диалог wiradhe с bykov (которого я в свое время не видел). Удивился не тому что bykov плохо знает реалии (от прочитанного в учебнике 30 лет назад обычно остается только «общее впечатление») но тому насколько вообще можно быть «не в теме» (а там последовательность событий Гражд. в-ны видится примерно на уровне «ВОВ началась Курской битвой») в том, что служит «аргументацией». (То, что принципиальный взгляд bykov на дело таков и едва ли изменился бы от «просвещения», и что пасущиеся в журнале у leonid_b совки сочли, что «несет чушь» именно wiradhe - нормально).
А тут как раз ознакомили меня с безумной книжкой Веллера на ту же тему, и в тот же день из ленты узнал, что, оказывается смешитель Задорнов – один из главных спецов в раннеславянской истории.Н-да…, как совлюди представляли себе историю в интерпретации беллетристов, так и будущее поколение обречено на то же.
Причем чем писатель лучше – тем хуже. Худший же эффект для общественного сознания достигается, когда хорошему писателю случится прочесть нечто вполне достоверное, и, не представляя себе контекста (и не зная, насколько оно обычно или наоборот), он начинает плясать от «факта», уснащая его собственными фантазиями, обобщениями и интерпретациями (помню впечатление от виденного с год назад акунинского сайта).
В общем, и это все нормально, но от одновременно полученных аналогичных впечатлений все-таки несколько раздражился.
А тут как раз ознакомили меня с безумной книжкой Веллера на ту же тему, и в тот же день из ленты узнал, что, оказывается смешитель Задорнов – один из главных спецов в раннеславянской истории.Н-да…, как совлюди представляли себе историю в интерпретации беллетристов, так и будущее поколение обречено на то же.
Причем чем писатель лучше – тем хуже. Худший же эффект для общественного сознания достигается, когда хорошему писателю случится прочесть нечто вполне достоверное, и, не представляя себе контекста (и не зная, насколько оно обычно или наоборот), он начинает плясать от «факта», уснащая его собственными фантазиями, обобщениями и интерпретациями (помню впечатление от виденного с год назад акунинского сайта).
В общем, и это все нормально, но от одновременно полученных аналогичных впечатлений все-таки несколько раздражился.
April 28, 2012
Нищета терминологии
На прошлой неделе сразу несколько человек (и из ленты, и вне ее) затронули вопрос о том, кто такой «либерал». С никаким, конечно, результатом. С таким же успехом можно было задаться вопросом, кто такой «консерватор», «фашист» и т.д. (не говоря уже о «левый-правый»). Мне же кажется, что, коль скоро невозможно употреблять все эти термины в их исконном значении, в том смысле, какой они имели при возникновении (с того времени слишком многое изменилось), лучше вообще отказаться от их употребления при характеристике лиц и сообществ. Сделать это одним словом действительно невозможно, и даже если автор имеет в виду что-то для себя самого понятное и конкретное, большинством читателей самых разных взглядов он заведомо будет понят неправильно.
Вся терминология этого ряда возникла в рамках еще вполне традиционного общества, а в условиях общества «массового» (вполне утвердившегося после ПМВ), с совсем иными реалиями, неизбежно утратила смысл. А новой выработано не было. Изобретать ее я бы не взялся, но, по-моему, вполне возможно вообще обходиться без «генерализующих» терминов, довольствуясь констатацией очевидных взглядов по конкретным вопросам («сторонник того», «противник этого»). В реальной жизни только такие, вполне определенные вещи, обусловливают симпатии и антипатии к людям и организациям (во всяком случае – по совокупности и балансу черт).
Например, среди френдов есть целый ряд лиц, придерживающихся, как им кажется, полярной идеологии, даже, возможно, почитающих друг друга чудовищами, которые бы страшно оскорбились, объедини я их. Но я-таки это делаю: все эти люди симпатичны мне тем, что, каковы бы ни были их взгляды по другим вопросам, они последовательно выступают в защиту личной свободы. (Кстати, лишняя иллюстрация к условности терминов: все они являются «либералами» в том смысле, в котором я сам себя таковым считаю, при том, что «квалифицированным» либералом, моим старым приятелем, мне в либерализме было решительно отказано: «нет, ну ты же …».)
Не думаю также, что тут возможен «арифметический» подход (если черт, традиционно относимых к тому или иному «типу» больше, то это «оно»), поскольку значимость той или иной черты как для самого человека так и для окружающих неравноценна, и часто бывает, что одна или две перевешивают либо для него, либо в глазах «оценщиков» все остальные. Так ли иначе, а люди в жизни подбираются друг к другу по конкретным взглядам, а не по «генеральным определениям», выраженным в терминах типа тех, о которых шла речь.
Вся терминология этого ряда возникла в рамках еще вполне традиционного общества, а в условиях общества «массового» (вполне утвердившегося после ПМВ), с совсем иными реалиями, неизбежно утратила смысл. А новой выработано не было. Изобретать ее я бы не взялся, но, по-моему, вполне возможно вообще обходиться без «генерализующих» терминов, довольствуясь констатацией очевидных взглядов по конкретным вопросам («сторонник того», «противник этого»). В реальной жизни только такие, вполне определенные вещи, обусловливают симпатии и антипатии к людям и организациям (во всяком случае – по совокупности и балансу черт).
Например, среди френдов есть целый ряд лиц, придерживающихся, как им кажется, полярной идеологии, даже, возможно, почитающих друг друга чудовищами, которые бы страшно оскорбились, объедини я их. Но я-таки это делаю: все эти люди симпатичны мне тем, что, каковы бы ни были их взгляды по другим вопросам, они последовательно выступают в защиту личной свободы. (Кстати, лишняя иллюстрация к условности терминов: все они являются «либералами» в том смысле, в котором я сам себя таковым считаю, при том, что «квалифицированным» либералом, моим старым приятелем, мне в либерализме было решительно отказано: «нет, ну ты же …».)
Не думаю также, что тут возможен «арифметический» подход (если черт, традиционно относимых к тому или иному «типу» больше, то это «оно»), поскольку значимость той или иной черты как для самого человека так и для окружающих неравноценна, и часто бывает, что одна или две перевешивают либо для него, либо в глазах «оценщиков» все остальные. Так ли иначе, а люди в жизни подбираются друг к другу по конкретным взглядам, а не по «генеральным определениям», выраженным в терминах типа тех, о которых шла речь.
April 20, 2012
salery @ 2012-04-20T15:22:00
Посетил вчера последний в сезоне семинар в ИНИОНе. Был несколько разочарован. Тема, обозначенная как «Пути развития российской государственности» свелась на деле к каким-то розовым (и несимпатичным мне) фантазиям в духе «христианского социализма». При том, что докладчик (высокопоставленный в прошлом юрист) имеет собственный проект конституции, конкретики было мало, а то немногое, что было озвучено, смутило.
Пафос прошлого заседания (где тоже речь шла о совершенствовании конституции) сводился к оборению «президентского самодержавия», но если там рецепты выглядили вполне традиционно, то тут (при той же тенденции) предлагалось нечто, не имеющее аналогов – не конституционная монархия (по неимению потребного носителя), но ее (что специально подчеркивалось) близкое «подобие».
Правительство должно складывать полномочия перед Думой, а не президентом, и ею же предлагаться. Президенту оставлялась роль «хранителя», «гаранта» и т.д. То, что он не будет «определять основные направления внутренней и внешней политики» должно служить гарантией его беспристрастности и «внепартийности».
Я позволил себе заметить, что это как раз тот случай, где «подобия» в принципе быть не может, т.к. положение конст. монарха, при любой степени его реального бессилия отличает именно то, что он НЕ избирается (что, теоретически, и позволяет ему быть «беспартийным»), тогда как «всенародно избранным» президентом будет лицо, поддержанное той же самой партией, которая победит и сформирует правительство. Если б «гарантом» был какой-нибудь «аятолла» или «пожизненный президент» - я бы понял (такому есть, что «гарантировать»), но предполагалось – на 4 года и только раз (т.е., как нарочно, чтобы «гаранту» будущее было максимально безразлично).
Вообще в последнее время много говорили об изменениях в Конституции: кто «Конституционного собрания» жаждал (желая укоротить Путина), кто, напротив, опасался (подозревая, что хотят изменить «неприкасаемые» статьи о «правах»), но власти человеколюбиво пресекли смятение, сказав, что принятие закона о КС «не является актуальным». Это правильно. Никакие вообще реформы не актуальны, пока властями не овладеет вдруг мысль о коллективном суициде.
Пафос прошлого заседания (где тоже речь шла о совершенствовании конституции) сводился к оборению «президентского самодержавия», но если там рецепты выглядили вполне традиционно, то тут (при той же тенденции) предлагалось нечто, не имеющее аналогов – не конституционная монархия (по неимению потребного носителя), но ее (что специально подчеркивалось) близкое «подобие».
Правительство должно складывать полномочия перед Думой, а не президентом, и ею же предлагаться. Президенту оставлялась роль «хранителя», «гаранта» и т.д. То, что он не будет «определять основные направления внутренней и внешней политики» должно служить гарантией его беспристрастности и «внепартийности».
Я позволил себе заметить, что это как раз тот случай, где «подобия» в принципе быть не может, т.к. положение конст. монарха, при любой степени его реального бессилия отличает именно то, что он НЕ избирается (что, теоретически, и позволяет ему быть «беспартийным»), тогда как «всенародно избранным» президентом будет лицо, поддержанное той же самой партией, которая победит и сформирует правительство. Если б «гарантом» был какой-нибудь «аятолла» или «пожизненный президент» - я бы понял (такому есть, что «гарантировать»), но предполагалось – на 4 года и только раз (т.е., как нарочно, чтобы «гаранту» будущее было максимально безразлично).
Вообще в последнее время много говорили об изменениях в Конституции: кто «Конституционного собрания» жаждал (желая укоротить Путина), кто, напротив, опасался (подозревая, что хотят изменить «неприкасаемые» статьи о «правах»), но власти человеколюбиво пресекли смятение, сказав, что принятие закона о КС «не является актуальным». Это правильно. Никакие вообще реформы не актуальны, пока властями не овладеет вдруг мысль о коллективном суициде.
March 30, 2012
salery @ 2012-03-30T22:26:00
В свое время я высказал сожаление об отсутствии социологических исследований по предпринимательскому слою. Не дождавшись таковых, решил сам посмотреть, как обстоит дело хотя бы в некотором приближении. В публиковавшихся рейтингах наиболее состоятельных лиц (в «Финанс» и «Форбс») за последние 7-8 лет фигурировало более 1 тыс. чел., но по большинству их нет практически никаких сведений. Поэтому пришлось довольствоваться анализом первых 200 по версии 2011 г. (о них почти о всех основные сведения найти удалось). Разумеется, экономикой у нас заправляют вовсе не эти лица (даже богатейшие из них), а сечины-миллеры-чубайсы и т.д., т.е. чиновники, которые в этих рейтингах вовсе отсутствуют. Но в данном случае интересен был чисто предпринимательский слой (хотя он тоже не вполне «чистый»).
Обнаружилось следующее.
Не имели высшего образования только 5 чел. (и еще у 7 оно сомнительно). Большинство (57,7%) поступило непоср. после школы, еще 22,3% окончили вуз в возрасте 24-26 лет, и 8,6% - еще позже, 9,1% имели заочное и 2,3% - незаконченное в\о. Вузы, которые принято было считать «лучшими» (МГУ, ЛГУ и еще неск. столичных) окончило 15%, прочие ун-ты - 7, остальные московские вузы – 22,5, ленинградские – 9, провинциальные – 30,5, военные – 5%. Большинство (56%) получило техническое образование, экономическое – 16, гуманитарное – 8%, естественное – 6,5, военное и педагогическое – по 5, медицинское – 2, прочее (в т.ч. юридическое) – по 0,5%. Среди всех рассматриваемых лиц 10% докторов наук, 15% – кандидатов, еще не менее 11% имели второе образование (к миллиардерским степеням по экономике можно отнестись скептически, но знач. часть просто была учеными до бизнеса).
Большинство (57,8%) начинало работать специалистами 11,9% - рабочими и для 30,3% первым занятием был непосредственно бизнес. По статусу ко времени, когда стала возможна легальная предпринимательская деятельность (самый конец 80-х), к «номенклатуре» (в т.ч. директорский корпус и парт-комс. должности) относилось 21,2%, на средних рук. должностях в пром-сти находилось 8,4%, офицерами и чиновниками были 9,5%, научными сотрудниками и преп. вузов – 16,2%, рядовыми специалистами – 10,6%, студентами – 22,9%, без опр. статуса (только что вернувшиеся со срочной, лица без опр. занятий) – 11,2%.
Сведения о происхождении встречаются реже всего – только по неск. десяткам человек. По ним 19,4% были выходцами из номенклатурных кругов, 36,1% - детьми офицеров и чиновников, 25% - прочих специалистов (в т.ч. 16,7% - дети ученых и преп.вузов), 19,4% - рабочих. Весьма любопытно (и значимо в смысле наследования), что эта среда в среднем имеет больше детей, чем высшие чиновники, бездетны лишь 6%, причем в подавляющем б-ве случаев среди детей наличествуют сыновья (лишь 14% имеют только дочерей). «Нацменьшинства» представлены 34% (в первой двадцатке – половиной). 13,5% были членами ГД или СФ или занимали в последние 20 лет государственные посты.
В рейтингах «Финанса» 2008-11 гг. отмечалось, как основан бизнес (путем приватизации, «с нуля», наследство, менеджмент). По всей совокупности (630 чел.) большинство (56%) начинали «с нуля»: с кооператива, собств. научных разработок и т.д., к «приватизаторам» (в т.ч. «красным директорам» и создавшим бизнес при высоком покровительстве) относилось 37,6%, «менеджерам» - 3,5% и «родственникам» 2,9%, но первая сотня на 3\4 состоит из «приватизаторов» (там только 26 «нулевых» и 1 «менеджер»), причем первый «нулевик» находится только на 24-м месте. (Конечно, происхождение «первых» денег известно лишь в редчайших случаях, и совершенно невозможно судить, как часто это было «золото партии», средства «общака», результат «разового» преступления или вполне добросовестного предпринимательства.)
К сожалению, для более широкого круга («Финанс» публикует ТОП-500, а по-хорошему надо хотя бы 1000) не всегда известен даже год рождения (если брать за все годы с 2004, то по 900 чел. на 50-е приходится 30,1%, на 60-е - 44,6%, 70-е – 11,5, 80-е – 0,7; тех, кто сильно старше, мало: 40-х годов - 9,3%, 30-х - 3,6, 30-х – 0,2%), а поиск в самых разных источниках остальных данных требует значительного времени. Однако и «невооруженным глазом» видно, что по сравнению с серединой 90-х первые сотни поменялись весьма заметно: многие «первоначальные» приватизаторы умерли или не преуспели в сравнении с молодежью. Так эта среда в целом по составу существенно отличается от той, которая реально рулит экономикой через государственные структуры (и которая по происхождению и сути почти исключительно советская).
Обнаружилось следующее.
Не имели высшего образования только 5 чел. (и еще у 7 оно сомнительно). Большинство (57,7%) поступило непоср. после школы, еще 22,3% окончили вуз в возрасте 24-26 лет, и 8,6% - еще позже, 9,1% имели заочное и 2,3% - незаконченное в\о. Вузы, которые принято было считать «лучшими» (МГУ, ЛГУ и еще неск. столичных) окончило 15%, прочие ун-ты - 7, остальные московские вузы – 22,5, ленинградские – 9, провинциальные – 30,5, военные – 5%. Большинство (56%) получило техническое образование, экономическое – 16, гуманитарное – 8%, естественное – 6,5, военное и педагогическое – по 5, медицинское – 2, прочее (в т.ч. юридическое) – по 0,5%. Среди всех рассматриваемых лиц 10% докторов наук, 15% – кандидатов, еще не менее 11% имели второе образование (к миллиардерским степеням по экономике можно отнестись скептически, но знач. часть просто была учеными до бизнеса).
Большинство (57,8%) начинало работать специалистами 11,9% - рабочими и для 30,3% первым занятием был непосредственно бизнес. По статусу ко времени, когда стала возможна легальная предпринимательская деятельность (самый конец 80-х), к «номенклатуре» (в т.ч. директорский корпус и парт-комс. должности) относилось 21,2%, на средних рук. должностях в пром-сти находилось 8,4%, офицерами и чиновниками были 9,5%, научными сотрудниками и преп. вузов – 16,2%, рядовыми специалистами – 10,6%, студентами – 22,9%, без опр. статуса (только что вернувшиеся со срочной, лица без опр. занятий) – 11,2%.
Сведения о происхождении встречаются реже всего – только по неск. десяткам человек. По ним 19,4% были выходцами из номенклатурных кругов, 36,1% - детьми офицеров и чиновников, 25% - прочих специалистов (в т.ч. 16,7% - дети ученых и преп.вузов), 19,4% - рабочих. Весьма любопытно (и значимо в смысле наследования), что эта среда в среднем имеет больше детей, чем высшие чиновники, бездетны лишь 6%, причем в подавляющем б-ве случаев среди детей наличествуют сыновья (лишь 14% имеют только дочерей). «Нацменьшинства» представлены 34% (в первой двадцатке – половиной). 13,5% были членами ГД или СФ или занимали в последние 20 лет государственные посты.
В рейтингах «Финанса» 2008-11 гг. отмечалось, как основан бизнес (путем приватизации, «с нуля», наследство, менеджмент). По всей совокупности (630 чел.) большинство (56%) начинали «с нуля»: с кооператива, собств. научных разработок и т.д., к «приватизаторам» (в т.ч. «красным директорам» и создавшим бизнес при высоком покровительстве) относилось 37,6%, «менеджерам» - 3,5% и «родственникам» 2,9%, но первая сотня на 3\4 состоит из «приватизаторов» (там только 26 «нулевых» и 1 «менеджер»), причем первый «нулевик» находится только на 24-м месте. (Конечно, происхождение «первых» денег известно лишь в редчайших случаях, и совершенно невозможно судить, как часто это было «золото партии», средства «общака», результат «разового» преступления или вполне добросовестного предпринимательства.)
К сожалению, для более широкого круга («Финанс» публикует ТОП-500, а по-хорошему надо хотя бы 1000) не всегда известен даже год рождения (если брать за все годы с 2004, то по 900 чел. на 50-е приходится 30,1%, на 60-е - 44,6%, 70-е – 11,5, 80-е – 0,7; тех, кто сильно старше, мало: 40-х годов - 9,3%, 30-х - 3,6, 30-х – 0,2%), а поиск в самых разных источниках остальных данных требует значительного времени. Однако и «невооруженным глазом» видно, что по сравнению с серединой 90-х первые сотни поменялись весьма заметно: многие «первоначальные» приватизаторы умерли или не преуспели в сравнении с молодежью. Так эта среда в целом по составу существенно отличается от той, которая реально рулит экономикой через государственные структуры (и которая по происхождению и сути почти исключительно советская).
Сергей Владимирович Волков's Blog
- Сергей Владимирович Волков's profile
- 4 followers
Сергей Владимирович Волков isn't a Goodreads Author
(yet),
but they
do have a blog,
so here are some recent posts imported from
their feed.
