Max Nemtsov's Blog, page 69

John Levy: Immiserate

оригинал здесь

Джон Леви
Обнищание

Я не знал этого слова,
пока не увидел его в газете —
в статье об Украине после
путинского вторжения.

В абзаце из одного предложения — из того,
что написали Эндрю Э. Креймер и
Марк Сантора в субботу, 17
декабря 2022 года, на первой полосе под шапкой

РУССКИЕ РАКЕТЫ
ПОВЕРГАЮТ МИЛЛИОНЫ
В ЛЕДЕНЯЩУЮ ТЬМУ

с подзаголовком

ТЕСНЕЕ ДЛЯ ТЕПЛА

— а тот абзац, о котором
я пишу, не на
первой полосе, он на стр. 6:

«Поскольку их войска теряют значительный
кусок территории, которую
захватили на востоке и юге
Украины, российские силы этой
осенью резко усилили
атаки с воздуха на гражданскую инфра-
структуру по всей стране — в
очевидном стремлении терроризировать
население, вызвать его обнищание и
подорвать его волю сражаться».

Я до сих пор
не посмотрел,
что значит
«обнищание»,

наверное,
из контекста, как
говорится, можно вывести

его
значения.
Ледяные
дни и ночи —

российские командиры и Путин
хотят, чтобы украинцы страдали. А
слова «обнищание» нет в моем старом (1979)
двухтомном Кратком Оксфордском Словаре,

и я думаю о заледенелых руках
украинцев, как трудно им будет
даже листать любую книгу.

И они, вероятно,
жгут
все газеты, какие найдутся.

Зайдя на «ОдинВзгляд», сетевой портал, я нахожу шесть
словарей, предлагающих открыть мне дверь к
«обнищанию». Прежде, чем взглянуть, думаю

о том, что я вот здесь, у себя дома, читаю
о невообразимых тяготах украинцев
в Украине, затем пишу, к тому ж, об

относительно малоупотребимом слове. И комната, где я,
вдруг наполняется таким ярким солнцем, что чуть ли не
больно глазам — должно быть, солнце пряталось за
тучей.

Ладно, мое стихотворение ничего не изменит
ни в Украине, ни в России, нигде,

а я все равно его пишу. И любое определение
мне только предстоит прочесть.

some glancing around

на полку верного пинчоноведа. вчера вышла

и вот какая еще была, может, вы забыли

а это самый длинный блёрб Пинчона на книжку, которую мало кто читал

“Ужин с Дэном Фанте” – дело давнее, но близкое

немного на другой длине волны

а тут хвалял пинчоноидный роман Константина Дмитриенко – за нешаблонность

Джек Керуак Анализи Менен Кантип Медитация Кылуу Керек

среди рускочитателей, по-моему, не ханжей уже не осталось. разубедите меня. …я так и думал (это о “Женщинах” Хэнка, конечно)

а это прекрасные заходы местных музыкантов на сопредельные территории (хотя что я, территория у нас одна – республика рок-н-ролла)

that was the week that was

нас стало меньше

филолог Сергей Чубаев

хореограф Ольга Бавдилович

дорогие люди, без которых невозможно представить тот город, который я любил, – Владивосток 80-х, – и ту жизнь, которая нас всех сделала вот такими, какие мы сейчас. с обоими давно не виделись, но они всегда оставались в поле внутреннего внимания, потому что ну нельзя же иначе

some glances around

мы все живем под радугой. тяготения

пополнение в баре Тома Пинчона

вот еще прелестного от русского читателя. это про “V.”:

Так и не удалось мне насладиться цельным произведением, постоянно распадалось оно у меня на какие-то куски: то отмечала героя, его трансформацию во времени, живость, то структуру романа, то юмор и очаровательную непосредственность автора, но общего ощущения приязни к произведению так и не возникло. Не то, что допустим с  Андрей Битов – Пушкинский дом   , или  Саша Соколов – Школа для дураков   , или  Венедикт Ерофеев – Москва-Петушки   , или  Василий Аксёнов – Ожог  …

еще лучше воспримется “Филипок”. а “Колобок” так и вообще зайдет на ура. пусть даже дома никого не будет

пока мы смотрели по сторонам, на фабрике-кухне перевышло “Следствие сомбреро” Бротигана, и вот в каких понятиях его описывают:

Давно хотел прочитать иностранную литературу прошлых лет. 

меж тем, издатель нам показывает переоформление романов сэнсэя. нарядно, хоть и не ново

а вот и читательские радости

и еще

какая-то женщина недоумевает (с самого начала), за что запрещали “Ловца” Сэлинджера – там же нет никаких ругательств

жаба дочитала “Американху” – есть надежда, что это навсегда

ладно, вот вам сразу два вида котика, давно не было. отсюда

мало того, что эти колониальные ирландцы бухать завязали, они еще и концерт в Лондоне дадут. против тори:

some medicinal reading

Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни: Том 28 by Aleksandr Solzhenitsyn

My rating: 5 of 5 stars


Типичный образчик “вторичной” литературы, о которой с самого начала говорит сам автор, я и сам такое тоже читать полюбляю: это стыдное наслаждение, вроде подглядывания за великими, конечно. “Теленка” же я читал когда-то в журнальной версии, получил свою долю удовольствия. Сейчас, кажется, пора перечесть – как и “Архипелаг”, это вновь актуально: творчество из-под спуда, вопреки репрессиям, конспирация и “write by W.A.S.T.E.”, когда литература и книгоиздание быстро становятся трусливыми и незаметно переходят тот рубеж, за которым их продукция уже никому не нужна (примеры в редакции имеются), а уродский интерфейс “взаимодействия” художника и власти возникает вновь. Вот это, к примеру, разумеется, очень созвучно:

“Существовавшая и трубившая литература, её десяток толстых журналов, две литературные газеты, её безчисленные сборники, и отдельные романы, и собрания сочинений, и ежегодные премии, и натужные радиоинсценировки  – раз и навсегда были признаны мною ненастоящими, и я не терял времени и не раздражался за ними следить: я заранее знал, что в них не может быть ничего достойного. Не потому, чтобы там не могло зародиться талантов, – наверное, они были там, но там же и гибли.”

Так что копаться в “окаменевшем дерьме” клоаки русско-советской литературы сейчас особой охоты у меня нет по-прежнему. “По полю тому ничего вырасти не может” (до сих пор, кстати).

Страницы о “Новом мире” и его кухне – даже в тот период, который единогласно считается “звездным часом” журнала, – отнюдь не героизация издания; поразительно, конечно, удостоверяться, какое это было УГ, рядящееся в либеральную личину и направляемое посредством пустой риторики:

“Мне скажут, что «Новый мир» долгие годы был для читающей российской публики окошком к чистому свету. Да, был. Да, окошком. Но окошком кривым, прорубленным в гнилом срубе и забранным не только цензурной решёткой, но ещё собственным добровольным идеологическим намордником  – вроде бутырского армированного мутного стекла…”

Какое всё же говно правило ссср-ом, всё без исключения. Непонятно, из каких глубин наивности или глупости можно было вообще с этой сволочью разговаривать. И по-прежнему непонятно, как писатель, столько лет блюдший чистоту своих имени и помыслов, не сотрудничавший с системой ни в какой малости и не веривший ей ни на грош, так доблестно ломавший систему, проебал чекистскую гниду и в старости с нею лобзался чуть ли в десны.

“Разве настоящий арестант – «тонкий, звонкий и прозрачный», смеет поверить хоть на грош, хоть на минуту – советскому прокурору или советскому президенту?”

Совсем, видать, плох стал, хотя в конце 60х был сутяжник высшей пробы: его беседы с чиновной совецкой сволочью при всей их зряшности, коли не вранье, – образец троллинга очень высокого уровня. А впоследствии и сам скатился к тому, что поначалу так презирал и ненавидел: к “мычанью тоски по смутно вспомненной национальной идее”.  Но поначалу-то сарказм бил ключом:

“…Добролюбов и КПСС разъяснили, что надо быть привязанным к большой родине (так, чтобы границы любви точно совпадали с границами государственной власти, этим упрощается и армейская служба)”.

Видимо, во всем этом должен быть какой-то урок: вот куда выруливает, как он сам его называл, “позорное православно-патриотическое направление”. …Что стало в старости с Натальей, кстати, тоже другой вопрос, мне не понятный: то же целование плюгавого в “крымнаш”. Может, с продолжением этой книги станет ясно, пока же (начало 70х) она вполне героиня.

На продолжение, кстати, я очень рассчитываю, потому что покамест отношение автора и его персонажей к условному “Западу” больше всего напоминает какое-то кваканье из тины русской хтонической трясины, тонким слоем прикрытой совецким жидким говном. Даже в то время, когда наш автор “тряс систему”, слышалась в нем, помимо надрывных причитаний, еще и эта надроченная “любовь к родине” (и тяга к разметке дат по православному “календарю”, не несущему в себе никакого смысла).

…-ей-кляту так и хочется переименовать мемуар в “Ебала жаба гадюку”… кстати, бандитские методы воздействия на Солжа в самом начале 70х только оттачивались, это сейчас они общее место, а тогда были даже трогательными (ну, если не считать новочеркасского укола – эта практика, как видим, изменений не претерпела за полвека, хотя все остальные методы борьбы с диссидой и в 70е выглядели нелепо, потому что их применяли в 30е, а теперь эти идиоты используют их вновь).

Отдельная комедия положений – в истории подписания совком Женевской конвенции в 1973 году только для того, чтобы попытаться остановить печатание работ Солжа на западе (посредством учреждения воровского ВААПа). Но только полные идиоты могли считать, что это поможет; Солженицын же идиотом не был и систему тогда расшатывал знатно; как минимум, ничего не подписывал. Ему мы и должны быть благодарны за то, что россия хотя бы ненадолго стала частью цивилизованого издательского пространства. Он вообще в какой-тотпериод был чуть ли не единственным голосом здравости и разума в охуевшей от лжи и безнаказанности этой лжи стране.

А ключ-камень к нынешним временам, конечно: оккупация Чехословакии в 1968м, когда “стыдно быть советским” (в лагере ему, конечно, не стыдно было). После 68го года, напомню, и журнал “Новый мир” стал тем говном, которое не спасла потом даже “перестройка и гласность” (стоило ли его читать до 68го – другой вопрос, я не могу на него ответить, ибо был мал; помню лишь некоторые официальные заметки, в которых эта фамилия значилась рядом с фамилией Сахарова).

Не без стилистических фо-па: “охватывает скучающее чувство”, “вкусная манера изложения”, “голубоглазое лицо”, “этюды к  «Руси уходящая»” (что?) – хотя о порче языка пишет сам:

“…более всех испортили русский язык социалисты в своих неряшливых брошюрах, и особенно – Ленин.”

Нелепая поясняющая ссылка: что такое “надир” (зачем? там много разных слов, непонятных крестьянству, они же не объясняются). Несуществующие имена “Вильбор”, “Самуэль” ну и прочее по мелочи.

вот тут понаписал чего-то

не знаю, почему они это назвали “фильмом” – это сериал, хороший и грамотный, но сделан под телеформат восприятия, конечно, не кино никакое

и два номера местной программы для разнообразия – вот суперкороткометражка, снятая в городке на тех газонах, на которых мы летом тоже отвисали, а теперь то и дело гуляем мимо:

а это удивительное (по своей своевременности) творение наших критских знакомых, с приветом нашим московским друзьям примерно на 3:30:

still looking away

известие для любителей самиздата: в моей коллекции, завещанной библиотеке ДВГУ, уже отсканировано 179 единиц хранения (этак еще пару лет – и они оцифруют всё)

чего не скажешь об альтернативном уме издательских рекламщиков: у них, несмотря на мои аккуратные (и, главное, вежливые) просьбы исправить, известный фильм Роберта Брамкампа по-прежнему называется “тест запуска 7”, хотя должен называться “испытательный стенд VII”

кстати, о кино: “Натюрлихе Мэнгель” вот-вот покажут по немецкому телевидению

…а вот что бывает, если не снимать с головы наушников вообще никогда:

…Российским читателям малоизвестен Ричард Бротиган. Книги его понятны не каждому.

волки читают про себя

удивительные… нет, поразительные приключения читателя Бонфильоли:

По тексту. Здесь всë сложно. Поначалу показалось, что коряво написано и/или переведено, но интерес к произведению это всë-таки не убило (- Это сделало меня сильнее! Бухахаха!!!) Однако, ближе к середине мне показалось, что книга располагает к тому, чтобы читать еë вслух и… дело пошло! В тексте есть ритмичность, подобная движению маятника, что вводит в состояние транса. Говорят, Дживс и Вустер написаны так же. Что ж, буду знать, где искать подобное)

глупостей там, врочем, хватает, но это не главное – а главное то, что читательскому уму под силу оказалось прочесть текст

а тут ханжа читает “Женщин” Хэнка, но, к счастью, сдерживается

“У меня есть жаба – редкостная дура“

я пошутил. сегодня в дискотеке новая песня про тесто:

while we’re looking away

у сэнсэя выходит новый роман. в апреле

Сергей Осипов о “Смерти Иисуса” Кутзее. с дополнительными соображениями

а здесь телеграфист кириенков читает старые статьи о “Радуге” и задается вопросом, который я когда-то тоже задал Алексею Цветкову, и он мне ответил – о чем я исправно и доложил на этих страницах, так что пусть ищет, мне лень

сегодняшний Райхсчемпион Альпийского Кошмара: жаба вдруг осознала, что она читает “Американху” ЧНА и ее бесят некоторые слова русского языка. что странно, потому что жабы обычно умнее

гимн этих дней:

some remaining crumbs

телеграфист с непроизносимым именем продолжает исследовать “нижние глубины” “Радуги тяготения“, похвально

а “бесконечные чтецы” разбираются с особенностями стиля Пинчона от романа к роману и выводят заключения об особенностях работы переводчика (вполне, кстати, потешные)

а вот что бывает, когда неподготовленная личность берется смотреть “Внутренний пирог”

…(но пользующегося уважением только у китайца, который в местной закусочной готовит ему блины).

…любитель покурить травку.

ну и для разнообразия кто-то прочел “Подержанные души” Криса Мура

“Мальчики из зоомагазина” сочинили песенку про плюгавого – т.е. натурально “про тесто”. получилась эдакая трагическая сатира в духе советского подпольного рока с хорошими рифмами и голосом Дейвида Боуи. явно навеяно “Великим диктатором”, конечно, так что облагораживание говна продолжается – его принимают в цивилизацию и ее культуру, а зря

a joke day today

но сначала обязательная программа – серьезные новости:

на фабрике-кухне невзирая ни на что перевыходит “Хозяйство света” Дженет Уинтерсон, перевод которой я когда-то редактировал. одна из самых красивых книжек на свете, так что вам это надо, если у вас еше нету

[image error]

другая хорошая новость – “Пыльца” объявляет, что дособирала материалов для своего восьмого номера, который будет посвящен “роману в работе” и выйдет якобы летом

дальше сплошная произвольная программа клоунов:

какие-то придурки пиратят “Мертвого отца” и одевают его в переплет из человеческой кожи. стоит это у них 22730 рублей (а тридцать рублей-то за что? за гениальный дизайн переплета) (ссылку не даю, ибо нехуй)

а тут девушка определяет себя через “4 3 2 1” Пола Остера:

 (а еще он красавчик, погуглите)

русский читатель-ханжа не любит Хэнка не только в моих переводах:

Книга оставила гнетущее впечатление и твёрдое нежелание продолжать знакомство с автором.

Керуака, собственно, тоже. сегодняшний Райхсчемпион Альпийского Кошмара – некто, рассказывающий на 9 (!) экранах о том, что роман “Биг-Сур” не вызвал у него никаких впечатлений. я впечатлен, чувака ждет большое будущее на ниве великой русской литературы

ну и звуковая дорожка к произвольной программе клоунов

more assorted threads

второй номер ROAR – теперь и на итальянском.

праздник скоро

самая странная культурная новость последних дней

еще важное: Шаши все это время редактирует перевод мемуаров Дзонгсара Кхьенце Ринпоче, которые публикуются пока исключительно в сети в проекте “Рожденный в полыни“. уже вышел 19й эпизод

помните, я показывал портрет. замечательную Кики Петросино я переводил в декабре, и вот результат. тексты тут

а это новости коллег

тут же российский читатель все еще старается охватить умом Бротигана – “В арбузном сахаре”:

Увы, сейчас, через полстолетия после написания книги юмор воспринимается с большим трудом, проблемы местами кажутся надуманными, и главное, что удалось Бротигану, это закончить роман словом «майонез», как он и хотел.

здесь несколько получше

но Райхсчемпион Альпийского Кошмара сегодня – вот это ханжество галор:

Это классика? Рассказ об бездельниках, пьяницах и т.п. С трудом прочитала одну треть и бросила.

это о Керуаке, “На дороге“. может, ну их нахуй, этих читателей? случаев убедиться в том, что они существуют, все меньше и меньше

…ладно, вот вам лучше местная песенка: