Max Nemtsov's Blog, page 67

things to do

шестой номер ROAR – как .пдф

а тут прекрасный “лонгрид” (как любой текст длиннее 5 слов для нынешних поколений) Гаса Митчелла о “Радуге” – “Пророчество Пинчона” (возможно, “Пыльца” и переведет и опубликует на русском)

читатель, оказывается не просто так, а рецензию на “Плюс” писал. вернее, экспликацию

забавное: “Стремянка в небеса” Бойна – в списке книг о писателях. не поспоришь

еще забавное: “пропивший книгу библиотекарь” читает “А ты попробуй” Сатклиффа (да-да, книжка еще существует в природе; но страшно сказать, когда мы ее впервые опубликовали в “Лавке”… в 1998 году?) – и педантично объясняет, о чем она. bored now (c)

на дороге накопились отклики от клики на “На дороге” Керуака – от:

Прочел взахлеб! Прекрасная роуд-бук!

до:

Герои произведения, в котором прототипом Сала был Джек Керуак, а Дина — Нил Кэссиди (важная фигура бит-поколения), отказались от денег, карьеры, брака ради свободы через джаз, наркотики, с*кс и движение.

Керуак брал материал для книги из своей жизни. Без правок и редакции текста, спонтанно сочиненный роман под действием бензендрила и кофеина.

…ну, последнее явно какая-то говорящая голова для еды сочиняла

немного юмора:

и немного телевидения от коллег:

а тут Бартелми и Керуак:

some remnants

на полку истинного пинчоноведа

здесь преданный читатель выискивает поэзию в прозе “Радуги“

а тут другой хороший читатель еще не дочитал “Плюс” Макэлроя, оказывается. объяснимо

[image error]

удивительное рядом – вот некий читатель совершает акт гражданского неповиновения и читает икону гей-литературы, которую мы когда-то издали

а здесь на Хэзлетта же пачка отзывов за прошедшие 20 лет

read a little

Лисьи броды by Anna Starobinets

My rating: 3 of 5 stars


Попробую опять побыть вместе с народом, немного развлечься и заодно прочесть модную книжку. Кроме того, тут вроде как про “дальневосточную Атлантиду”, сиречь Маньчжурию, в которой автор, судя по всему, никогда не бывала, а учила материал по не самым хорошим вторичным текстам. Бывать, правда, там не обязательно, ибо Маньчжурия, как и Монголия у нас всегда внутренняя.

Вполне линейное одномерное повествование иллюзорно и нарочито разломано на короткие телевизионные сцены, заканчивающиеся клиффхэнгерами как раз перед рекламными паузами (не шутка, я ждал их после каждой главы вместо монтажных склеек), математически просчитанные и без толики безумия, которая превратила бы текст в подлинное искусство. Многие эпизоды – в осточертевшем “настоящем” времени: длинно и в прошедшем повествовательном писать нынешние то ли не умеют, то ли дыхалки не хватает на бОльшую проработку деталей; хотя неизвестно, что лучше, – зануднее было б невыносимее. А может, читателя с синдромом рассеянного внимания жалеют, кто их разберет, этих нынешних авторов. Хотя актерский ансамбль, вокруг которого и выстроены эпизоды, тут вполне занимателен: среди персонажей, отсылающих к героям публикаций газеты “Совершенно секретно” и легко опознаваемых сообразительным читателем, замечен, например, и призрак Рёриха.

Однако при всем при том тут нет постмодерновой естественности, так что роман скорее – все-таки развлекательная хряпа на очень годной фактуре и заготовка к экранизации, а не пинчоноидное высказывание (в отличие от схожего, более раннего и интересного романа Кости Дмитриенко, к примеру, сделанного с гораздо бОльшим знанием дела); я бы предпочел, конечно, чтобы о ДВ писали люди, чуть больше в нем понимающие,да и с использованием более экзотической фактуры, а не набора салонных фокусов, но тут уж что есть то есть. Да и поэтизация нквдшников заебала: тут они и месмеристы, и иллюзионисты, и счв у них… Но в целом коллаж из фактоидов в диапазоне от китайских лис-оборотней и японских вивисекторов до аненербе и Шамбалы, замешанный на “Вечном зове”, таков, что если кому концентрированной фантазии с подвешенным неверием и со швырянием (вот такенных вот) костей, то вам понравится. И если любите сценарии читать, конечно, потому что особых литературных достоинств тут не обнаружено.

Написано же местами небрежно и скверно, но, поскольку это паралитература, к стилю можно и не придираться. Тем не менее, тут: “испытания” удивления и гордости, “форма шрама”, “витиеватые струйки дыма”, “лишь только”, какие-то “явления” чего-то чем-то, “слюна с прожилками крови”, тут “лижут языком” (я пытался придумать, чем еще можно лизнуть, мне не удалось) и “пинают ногами”, “возвращаются назад”, “спускаются вниз”, что-то здесь “является следствием”, тут “предаются неучастию и неделанию” и “придается сходство”, “делают приглашающие жесты”, собака тут “брякается” на циновку, а яблоко “плюхается на брусчатку”, кресло “возвращают в вертикальное положение” (да, автор явно писала в самолете, идущем на посадку). “Пустую кружку на стол”, правда, тоже возвращают. “Ретируются к выходу”. “Качают головой отрицательно”. “Зарывают яму обратно”.

Много канцелярита; “катехизис клише” (какое у нас рычание? правильно, непременно утробное; куски мяса? ароматные; самогон? мутный); избыточность местоимений (но сейчас вся молодежь так пишет, их вкус безнадежно испорчен теми двоешниками, которые локализуют им кинопродукцию).

Встречаются такие фразы, что мама дорогая: “Макс великолепен даже теперь – живущий в плоском, необъемном, примитивном мирке, где все поделены на своих и врагов”. Есть и просто чудовищные: “На лакированной крышке красовалась исполненная в манере китайской миниатюры картинка…” “Мужики, обильно потея, одобрительно загудели и закивали”. Мужиков, кстати, “четыре десятка с гаком”.

Стилистический разнобой: “больница навроде этой”, анахронизмы (в 1945 году так не разговаривали и слов таких не знали: “аффект”, “огнестрел”, а в 1903м вряд ли употребляли слово “реалии”; ребенок тут говорит: “Я не причиню тебе зла”, и вот это поистине чудовищно). Китайские персонажи в одном месте вдруг ни с того ни с сего переходят на сценический китайский акцент, который, впрочем эмулируется очень непоследовательно. Есть и мгновения чистой поэзии: “с упрямо прямой спиной”, например. Пол везде непременно “измазан мочой”. Встречаются нелепые сноски прямо в тексте: кому реалии поясняются во внутреннем монологе персонажа, самому себе? Чтоб не забыть, что такое кан или Маньчжоу-Го?

По фактуре же: Владивостокские сцены есть, что хорошо, но там в порту в сентябре 1945 года, когда ленд-лиз, в принципе, завершился, – “контейнеры”, которыми в ссср поступала американская тушенка. Также есть “японские бэтээры” вместе с “замполитом”, который зачем-то пресмыкается перед строевым офицером: явно, что живых замполитов автор никогда в жизни не видела. Вся китайская еда тут “насажена на тонкие шпажки”. Загадочный “карбашек”, из которого в Харбине готовят шашлык, с какого-то рубежа превращается в прозаического “барашка”. Отвар из “китайского лимонника” (никто его полным именем по учебнику не называет), по мысли автора, способен усыпить.

Из приятного: автор знает слово “турунда”, а его не всякий день в книжке встретишь.

Men Like Gods by H.G. Wells

My rating: 3 of 5 stars


От травмы современной русской литературы лучше лечиться столетней английской фантастикой. Роман я тоже читал, конечно, в детстве, только нихера не помню, как водится. Скорее всего – перевод Гуровой и Чернявского в собрании сочинений цвета испуганной сирени.

А ведь в начале он очень смешной: м-р Барнстейпл – либеральный журналист, которому не терпится изменить мир к лучшему и он поэтому ко всякой бочке затычка (но всем на него, в общем-то, насрать), а также белое пальто, отягощенное троими детьми. И вопрос стоит – как уехать пробздеться не только от Великой войны, выевшей ему весь мозг, но и от начальства, которое его не ценит. Очень знакомый сюжет последних лет, правда?

Уэллз вообще смешно писал, один “middle-aged young man” дорогого стоит, что уж говорить о “an older woman of thirty”. И это с поправкой на то, что роману ровно сто лет. Меж тем впечатления того, что он смешной писатель, раньше у меня не складывалось. Дело тут либо во мне и в детстве он мне смешным просто не казался, либо в советских переводах, которые, как известно, “очень выигрывают” etc.

Пинчоноидная же тема, смыкающаяся с темами “романа в работе” – это Посягатели, вторженцы из иных измерений и/или альт-вселенных. Как и у Пинчона, тут они – люди из “нашего мира/измерения”. Между этим же текстом и “романом в работе” вроде бы должна лежать “Ада” Набокова, но эту гипотезу мы еще будем перепроверять.

Уэллз применяет здесь наивный и в то же время наглый трюк экспликации: когда утопяне объясняют нашим вторженцам, как они оказались в их параллельной, сиречь альтернативной вселенной, наши герои необъяснимо глохнут. И вообще слышат очень выборочно, когда им объясняют про что-то тоньше атома. Глупо и устарело это выглядит лишь на первый взгляд. Уэллз уже 100 лет назад прозревал суть человечества. Конечно, погодя, это оказывается побочкой телепатии, но уже не суть: земляне отвечают утопянам потоком такого пустословия, что уши вянут и глохнешь поневоле, ибо словеса эти лишены всякого смысла.

Утопия (ну да, это самоназвание, хаха) при этом, что характерно, оказывается прото-постоянной автономной зоной, основанной, в первую очередь, на способность разумных людей договариваться. Хотя “Век Смятения” в истории этой альтернативной Земли начался с перенаселенности, связанной с проблемой… ну да, беженцев из непривилегированных областей в привилегированные. Ничего не напоминает? Погодите, дальше еще интереснее:

An overwhelming flood of newcomers poured into the world and swamped every effort the intelligent minority could make to educate a sufficient proportion of them to meet the demands of the new and still rapidly changing conditions of life. And the intelligent minority was not itself in any position to control the racial destiny. These great masses of population that had been blundered into existence, swayed by damaged and decaying traditions and amenable to the crudest suggestions, were the natural prey and support of every adventurer with a mind blatant enough and a conception of success coarse enough to appeal to them.

И так далее. Войны, неурожаи и т.д. И только после этого они начали менять мышление. Надо ли говорить, что на Земле это утопия до сих пор. Но не просто менять, а под воздействием Христообразной фигуры, правда, не распятой, а колесованной. На этом роман можно прекращать читать, дальше ничего интересного не будет.

collected belated

вторые поэтические чтения ROAR – 2 апреля

“фантомы” праздновали что-то там “Вот им счастьем” Уильямза

на женщину “Книжный вор” Сузака подействовал так мощно, что она взялась его пересказывать

а вот смешное – у нас, как известно, все не только советчики и критики, но и знатоки и специалисты. вот спец по гей-литературе считает, что “Лето с чужими” Ямады перевели на русский, потому что его где-то в Японии экранизировали. хаха. на самом деле перевели его потому, что на перевод Японский центр авторских прав дал грант

еще смешное от знатоков перевода:

А вот когда мой товарищ читал 4321 и каждый день гундел с «Манхаттана» и «Фергуссона», я искренне не могла понять его недовольства, потому что в этом случае мой мозг во время чтения сам трансформировал эти слова так, как мне привычнее и приятнее. Даже «Мильвоки». И мне это совсем не помешало полюбить и роман и перевод всей душой.

т.е. как правильно писать, читателей не устраивает, а как “принято” в их гудзонском пролеткульте …тоже не устраивает. такие, право же, существа эти читатели – не угодишь на них.

ладно, вот вам котик

ну и пусть сегодня опять будет концерт “девочки поют”:

первые несколько минут конферансье из ада нужно пропустить

St. Patrick’s Dance

нельзя, как известно, просто прекратить праздновать. вот и “ВВГ” в мск продолжал

[image error]

в том числе и так

с Патом в том числе

вот кто-то еще тащится от “Одинокого города”, который русский издатель всячески старался испорить

а тут разбирают на цитаты “Страсть” Дженет Уинтерсон

поразительно – в кои-то веки нормальный, хоть и короткий отклик на “На дороге“

а здесь краснодарская девушка в сложном атласном лифчике (розовом), перчатках по локоть и джинсах (!) делает вид, что читала Керуака, но на самом деле, конечно, нет

любителям второго романа Пинчона – ну и для коллекции: еще один очерк истории Турн-унд-Таксисов, ничего нового, но, может, кому и пригодится

going Bragh

вот что в Питере, если кому интересно. там будет много материалоа Шаши, но без нее самой, понятно

ирландский день и у “фантомов“

зато в Перми день Сэлинджера – там просто оголтелые пираты засели, не ходите туда. …нет, когда мы дождемся официального и нормального издания заначенной прозы Сэлинджера, я не знаю

очередная серия. весь сериал где-то там же

a little to show

шестой номер ROAR теперь и на японском – и как .epub

вдумчивые читатели дразнят перекличками “Ады” и “романа в работе”

[image error]

…ну ок. глядишь, кто-нибудь диссертацию и напишет

хехе

[image error]

жидковат нынче пошел Райхсчемпион Альпийского Кошмара, но уж каков есть. критикуют Сондерза за… правильно, рассказы русских писателей. оно (“Поле”) хотело бы, очевидно, чтобы его учили литературе без примеров

more kerouaking etc.

вот так нейросеть Dream (по запросу Шаши) представляет себе “Радугу тяготения”

а вот тут прекрасная история в картинках, почти диафильм – о возможном прототипе одного чувака из “Края навылет”

немножко новостей в жанре “попал под лошадь”:

тут читают “Тщету” Джерхардитут я “интересный гость“

целах три наших книжки на полках одного там книжного магазина

“фантлаб” это издательство не нашел. а я вот нашел

меж тем, народ вчера отпраздновал трассу 101. Этюд ““На дороге” на дороге“

[image error]

свои тоже продолжили

вот вам еще лучше 101-летнего “котика в ленту”

а концерт сегодня у нас состоит из Мёрфей

kerouaking on

в честь сегодняшнего дня рождения Керуака (круглую дату в прошлом году у нас украло русско-нацистское правительство) выяснилось, что последний по времени томик уже в продаже. “Подземные” – один из самых дорогих моему сердцу переводов

а во “Всем голосе” на Трубной в мск сегодня обещают скидки на его книжки

а “Просодия” отмечает его день рож какой-то невнятицей про хайку

между тем, множатся слухи о том, что новая фильма ПТЭ будет экранизацией “Винляндии“

прекрасный кусок из книжки о ПТЭ – о “Внутреннем пороке” как нуаре

а “Тоннель” Гэсса потихоньку растаскивают на актуальные цитаты

возвращаемся к полузабытой рубрике “девочки поют”

less reading done

The Fear and the Freedom: How the Second World War Changed Us by Keith Lowe

My rating: 5 of 5 stars


Продолжение “Дикарского континента” начинается с душераздирающей цитаты:

‘I never really belonged anywhere. If I’m in England I still consider myself a refugee. Even now I’m asked where I come from – I have to say to some of them that I’ve been here longer than they’ve been alive. But when I’m in Vienna I don’t feel any more like an Austrian. I feel a stranger. A sense of belonging has gone.’

Вся книга именно об этом – о травме и освобождении войны, о перемещенности, о беженстве. Самое нужное чтение сейчас, потому что мы проходим именно по этой странной тропе. Быть везде чужими для нас – новая норма, даже (а то и особенно) в стране происхождения. Это непрекращающееся бардо, с какой стороны ни взгляни. А урок для нас нынешних, видимо, в том, что некоторая надежда на послевоенье у нас все-таки возможна, хоть она будет нестойка и недолговечна.

К тому же, это продолжение описания Пинчон-мира, каким мы его постигаем по его романам, – не только послевоенная Зона в Европе, но, в общем, весь ХХ век, с его победобесием (в т.ч.). И заодно прекрасный очерк мировой истории второй половины 20го – самого начала этого века.

Здесь он много любопытного подмечает и систематизирует: например, как по ходу лет христианизовался миф о Холокосте. …Вообще с мифами Второй мировой он много работает: почему они уже не нужны, а люди за них цепляются с УДЛП, и что из этого получается (подсказка: ничего хорошего, смотрим на войну т.н. “русского народа” с Украиной). Вот приводимое свидетельство:

The Soviet author Emmanuil Kazakevich tells the story of a scene he witnessed in his local bar on the fifth anniversary of VE Day in 1950. ‘Two invalids and a plumber … were drinking beer and reminiscing about the war. One of them wept and said: If there were another war, I would go …’

Вот они и дождались, твари хтонические. Русские же просто не могут без войны, она придает им смысл, как мы сейчас видим. Дикари по-прежнему. К Фромму и его анализу нацистского общества наш автор апеллирут неспроста: “свобода это рабство” – не Оруэлл, а Фромм. Кроме того, целая глава посвящена тому, что совецкое имперское руководство никогда не чувствовало себя в безопасности; такими же паранояльными лаптями оно и остается по сию пору. “Свобода”, кстати, в послевоенном понимании – это не свобода, а просто реструктуризация власти, поэтому т.н. “народу” и нужна “сильная рука”, которую он обожает лизать до того, что готов поддерживать и “некрополитическую” войну.

Но, например, рапсодизируя насчет “united effort” и сотрудничества всех со всеми во Второй мировой во имя победы над нацизмом и т.д., что, несомненно, прекрасно и породило много дальнейших иллюзий, на он как-то обходит вниманием тот оттенок, что весь мир и все сословья в нем дружили не просто так, а против кого-то (та же история, что и с определением нации как “воображаемого сообщества” только через отрицание). А так просто объединять усилия люди Земли нипочем бы не собрались. Так что надежда, о которой я упомянул выше, есть на то, что народы мира и сейчас хотя бы на некоторое время сдружатся – только уже против русского нацизма. Обижаться же за то, что россию опять не берут играть во всемирную историю, не следует, конечно: она сама себя из нее эффективно вычеркнула не раз. Ну и “национальное государство – враг свободы”, как известно.

А вообще английские историки (Лоу да Мэзауэр сейчас) – мои личные герои, примерно так и нужно сейчас осмыслять ХХ век: спокойно, глубоко, независимо, вдумчиво и систематически. Как ни странно, немногие на это способны.

ну и песен про тесто что-то давно у нас не было