Max Nemtsov's Blog, page 407

the day of sharing music

поскольку сегодня одно радостное событие:



и одно (для меня оно сегодня) - печальное (недаром вот вчера в ночи меня так прибило по размышлениям о ДП, а ведь я даже не знал):



(удивительно, что плакальщики, похоже, не вспомнили про эту песню, а она мало того, что сама по себе гениальна, а и Лорд тут рубится так, что загляденье)

- сегодня объявляется днем дележки просто хорошей музыкой:

1. по заявкам ночных радиослушателей:
- Hazmat Modine - 2006 - Bahamut
- Hazmat Modine - 2011 - Cicada
- которым не удалость, как нам, достать "фирменные пласты" на концерте



2. этим я просто не могу не поделиться, потому что это тоже кайф (а другое, к сожалению, не очень находимо, но мы будем стараться)
- Arto Tuncboyaciyan & Armenian Navy Band - 2005 - How Much Is Yours



3. в связи с известным фильмом, на который вот тут лежит прекрасная рецензия, наблюдается всплеск интереса к Хесусу Родригесу, АКА Сиксто, охуительному человеку:
- Jesus Rodriguez - 1970 - Cold Fact
- Jesus Rodriguez - 1971 - Coming From Reality
- Jesus Rodriguez - 1998 - Live Fact



4. ну и это в виде бонуса:



- The Real Tuesday Weld - 2002 - I, Lucifer
- The Real Tuesday Weld - 2005 - The Return of the Clerkenwell Kid
- The Real Tuesday Weld - 2007 - The London Book of the Dead
- The Real Tuesday Weld - 2008 - At The End Of The World

про чтение + some pyncholalia

вы удивитесь - мы сами удивляемся, - но в чтении за последние месяцы как-то столпились познавательные и развлекательные книжки. т.е. удивительно то, что удается что-то читать несмотря на жару

Cambridge Companion To Thomas Pynchon by Inger H. Dalsgaard

My rating: 4 of 5 stars


общий вывод по этой конкретной книжке - к 2012 году ничего нового или принципиально иного пинчоноведы о любимом авторе сказать не могут, хотя подходы кодифицировались, устоялись и, в целом, стали несколько взвешеннее и спокойнее. но это хороший школьный учебник пинчона - автор объясняется нам с большинства сторон вполне внятно и доходчиво, но, понятно, далеко не исчерпывающе. вплоть до финальной главы ханьо беррессема с обманчивым названием "как читать пинчона", где исследователь пускается в общие рассуждения скорее о природе человеческого восприятия, познания и выживания вообще. а как читать пинчона, гад, не объясняет...



Thomas Pynchon and the Dark Passages of History by David Cowart

My rating: 4 of 5 stars


"Томас Пинчон и темные норы истории" написана внятно и вполне увлекательно для суховатого по большей части пинчоноведения, а под конец - особенно в том, что касается AtD, - и до того страстно, что начинаешь любить заодно и автора. хорошее популярное и доступное чтение для тех, кто уже прочел всего ТРП



Pynchon's Against the Day: A Corrupted Pilgrim's Guide by Jeffrey Severs

My rating: 5 of 5 stars


отличное отпускное чтение. по этому сборнику очень хорошо видно, насколько лучше за последние 40 лет пинчоноведы стали осмыслять труды любимого автора - тоньше, точнее. да их просто стало гораздо интереснее читать



Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна by Mark Twain

My rating: 5 of 5 stars


чуть более витиеватая версия по сравнению с примитивизированными старыми переводами дарузес, которая скорее пересказывала марка твена для рабоче-крестьянских детей. я бы решил, что версия сережи ильина к духу и букве подлинника ближе. однозначно рекомендуется



Книга о переводе by Николай Любимов

My rating: 4 of 5 stars


Книжица начинается как подстрекательство нестойких духом переводчиков к оживляжу, а далее стиль ее колеблется от бронзовой банальности к кучерявой умильности в мемуарной части, и, в общем, уже непонятно, для кого все это может быть откровением. Вторая часть - некий краткий тезаурус по темам ("в копилку переводчику"), который портит, например, то, что половина выражений, связанных с выражениями (лица), имеет в себе слово "выражение". В общем, начинающим полезно, видимо, а иные смотрят в словари. Или не смотрят. Короче говоря, лучшее доказательство, что переводчику (даже такому, как Любимов) полезнее всего сидеть и переводить, а суесловных мемуаров и прочих книг - не писать.



Наука о переводе. История и теория с древнейших времен до наших дней by Лев Нелюбин

My rating: 2 of 5 stars


давно мы не брали в руки учебников... этот не стал исключением - как большинство учебников, он отвратительно написан, хотя как краткая обзорная экскурсия по переводу мог быть вполне полезен. вопрос в пустоту, я понимаю, но почему такой скверный, скудный и убогий стиль изложения стал академической нормой? кто это вообще так придумал, я вас спрашиваю? ну и из общих соображений - для издания, претендующего на "солидность" и "учебность", он довольно противно издан, потому что корректор на этой книжке явно спал, ну а редактора не было, судя по всему, вообще. иначе как объяснить, в частности, такие милые опечатки, как "Суинбери" (поэт такой был, обычно называется "Суинберном", и "Михаил Кузьмин" (вместо, понятно, Кузмина).

по содержательной части. понятно, что медвежью услугу авторам в очередной раз оказывает вульгарно-социалистическое деление мировой истории вопроса на заграничную и посконно-домотканую. сцепки между всем миром и Русью слабы и неубедительны, поэтому оказываются большим сюрпризом для читателя: надо же, русские переводчики с Гёте переписывались. Достоевский был знаком с Диккенсом... в общем, Россия из своего гетто не выходила, судя по представлениям автором. во всемирной части режет глаз зияющее отсутствие Вальтера Беньямина (его явно никогда не существовало), а теории заканчиваются примерно серединой семидесятых годов (с удивительными упоминаниями двух вполне случайных книжек 80-90-х, в частности - Роберта Блая, и на том спасибо) и теориями Найды, которые, что называется, ни в борщ, ни в красную армию, ибо практического значения они не имеют.

с русской частью все вроде бы солиднее, но опять же - налицо фактор устарелости, потому что основная часть текста заканчивается ахинеей им. тов. Федорова, а заключение - перечень деривативов его т.н. "лингвистической теории перевода", среди коих, разумеется, звездное место занимает "военная теория перевода". ах, душечки, ну неужели без пыльных академиков нельзя было обойтись, которые несут свою околесицу с умным видом, тщась доказать правомерность своих ученых званий? они же ничего нового не говорят-то, все то же начетничество и пустое теоретизирование, имеющее примерно такое же значение, как основы картографии для сороконожки. обзор "влияния пения на зрение" заканчивается кратким очерком истории машинного перевода - это без смеха читать уже невозможно, потому что представления авторов о компьютерной эпохе заканчиваются примерно на изобретении арифмометра. хотя полезно было узнать, что внутре у всех советских автоматических переводчиков была неонка. ну и да - авторы впадают в ту же восторженную ересь, зачастую подменяя понятия и утверждая на голубом глазу, что тот или иной перевод советского времени был гениален, только и исключительно потому, что переводил тот или иной великий поэт. читали мы эти переводы, ага, и у нас по-прежнему к ним вопросы. значимая часть русско-советского обзора заканчивается на Кашкине - он-то, судя по всему, и был последним вменяемым и нормальным человеком в этой стране, который говорил об этом роде занятий по делу.



The Art of Sinking in Poetry by Alexander Pope

My rating: 4 of 5 stars


скверная поэзия всегда была отличным желчегонным средством, просто во времена Поупа говорить о ней еще не приелось. в наши дни тут этим иногда занимается Митя Кузьмин (делает ли его это нашим Александром Поупом?). я бы рекомендовал читать "Пери Батос" всем поэтам, собравшимся где-либо публиковаться, ибо не могу же я запретить им писать



Alice in Many Tongues, the Translations of Alice in Wonderland by Warren Weaver

My rating: 3 of 5 stars


Книжица американского пионера машинного перевода и увлеченного коллекционера-алисоведа Уивера, которой столько же лет, сколько мне, вполне занимательна, но имеет, боюсь, только археологическое значение. Во-первых, Уивер - собиратель, поэтому все, что касается изданий Алисы, изданий первых ее переводов и - особенно - попыток анализа того, что с текстом сделали разные переводчики, - только описательно. Мило, но едва ли пища для ума.

Самое ценное в ней, пожалуй, - довольно подробное воспроизведение значимых кусков переписки Кэрролла с издателями насчет продвижения Алисы на иностранных рынках: скольлько автор получал (в среднем 17 фунтов с 1000 экз.), как хотел, чтобы цены были общедоступны (2 талера в Германии - дорого), как контролировал качество переводов и издания (дотошно) и как санкционировал подстановки текста (переводчики были вольны пародировать стишки и песенки, существовавшие в их культурах).

Переводы на русский едва затронуты, и очерк их изобилует понятными неточностями: писалась книжка до эпохи исторического материализма, т.е. до выхода перевода Демуровой (который появился в Болгарии только в 1966-м) и прочих советских переводчиков, и каких-либо данных получить от советских бюрократов Уивер не мог (описание его отношений с мадам Багровой из Ленинки поднимается до вершин античной драмы: в Ленинке его натурально послали на идеологический нахуй, когда он спросил про первый русский перевод, потому что первое русское издание, как мы узнаем из других источников (послесловия к академической Алисе 1991 года издания, например), хранилось в Ленинграде, в биб-ке Салтыкова-Щедрина; и т.д.). В общем, Уивер работал с переводом Набокова, про который нам много чего известно, в частности - что он сосет большое время (да, и Уивер в начале 60-х явно имел очень малое представление о том, кто такой Набоков; кто такой Шандор Вёреш, он не знал вообще).

Его попытки реконструкции переводов тоже слабоваты - он подошел к этому как упорный любитель, ну и без знания, в частности, русского языка, понаписал глупостей в духе известного анекдота про книгу о летчиках ("Ас Пушкин"), написанную каким-то киргизом по фамилии Учпедгиз. В диких временах, в общем, довелось ему жить, в середине ХХ века...



* * *

ну и да, любимая навсегда песня - гибрид "Summertime" и "Шуба-дуба блюза". вчера во Дворце на Яузе (феерическое место) они ее не играли (да и несколько видоизменились по сравнению с этим видео), но вот

out now and soon

вот такое дополнение к вашим нарядным книжным полкам:



внутри - три романа Чарлза Буковски: "Почтамт", "Женщины" и "Макулатура" (последний в переводе, натурально, В.П. Голышева, а не того, что написано в витрине книжного магазина)

* * *

меж тем, с далеких рубежей нашей родины сообщают о скором выходе 12-го номера альманаха "Рубеж":



здесь можно прочесть праздничный пресс-релиз касаемо 20-летнего юбилея издательства

* * *

ну и немного хорошо контролируемой истерики для физзарядки (раз уж мы заговорили о Уэйне Хасси) - наконец-то на просторах сети объявилось это видео. просто поющий Тарантино:

Додж на реке

Rain on the River: Selected Poems and Short Prose by Jim Dodge

My rating: 5 of 5 stars


shashi_do и я ее закончили и ждем окончательных стадий рулежа
новости о процессе можно узнавать на странице будущей книги "Дождь на реке". там же интересующимся рекомендуется записываться, потому что тираж будет о-очень коллекционный

* * *

читатели ждут уж рифмы "розы" выхода "Радуги тяготения" Томаса Пинчона. скоро-скоро...

* * *

out soon

премьера обложки:



скоро выходит в "Фантоме", переводил, как уже было сказано выше, Александр Сафронов, я редактировал, обложку рисовала Вера Коротаева. иншалла, они и всю серию переиздадут

занимательное чтение:

Originally posted by che_ck at Сколько лет Владивостоку?[image error]
Самое раннее изображение Владивостока, репродукция с французской гравюры (1861).

Вчера мы поздравляли друг друга и отмечали 152-ю годовщину со дня основания Владивостока, считая, что день рождения города - 2 июля 1860 года. Конечно, я тоже всегда так думал, но недавно моя уверенность поколебалась. Работая в архиве Приморского отделения Русского географического Общества с подшивками старых газет, обнаружил в газете "Владивосток" № 44 за 1897 год материал, который мягко выражаясь, меня удивил. Не понимаю, как мимо него прошли другие местные краеведы, которые работали, судя по пометкам, с этой газетой не раз.

"Владивосток" от 2 ноября 1897 года представляет собой спецвыпуск, посвященный открытию в городе первого памятника - монумента адмиралу Невельскому. В связи с этим событием он наполнен материалами, посвященными деятельности Геннадия Ивановича и других личностей, причастных к появлению на карте мира русского Дальнего Востока. Одну из статей я представляю вашему вниманию, после чего - необходимые комментарии.

Самая ранняя фотография Владивостока (ретушь). 1866.



Из Амурской старины (воспоминания солдата)

Иван Николаевич Чугунников

"В 1855 году в селении Шилкинском была снаряжена первая военная экспедиция для занятия Амура под начальством графа Муравьева-Амурского. Ранней весной двинулась она вниз по Шилке и Амуру эшелонами поротно  в составе 3-го и 4-го батальонов и артиллерии. Передвижение это было совершено на плотах, кои сопровождали несколько шестивесельных катеров. Не буду здесь описывать всех трудностей пути по неизвестной реке и местности, всех лишений и несчастий, которые нам приходилось испытывать и переносить. Доплыли мы так до места, где ныне расположен Благовещенск, а в то время росли только кусты. Тут мы были остановлены китайцами против их города Айгуня. Пошли переговоры и совещания и китайцы никак не соглашались нас пропустить. Китайские чиновники, да и население вело себя крайне заносчиво и дерзко. Муравьев, видя это и сознавая, что никакими словесными доводами их не урезонишь, пошел на пролом. Он приказал выгрузить с плотов артиллерию, выставить ее на противоположном Айгуню берегу Амура и приготовиться к бою. Все это совершалось на глазах китайцев. Когда все было готово, Муравьев через чиновников и переводчиков послал сказать Айгуньскому губернатору, что если они будут задерживать войска и не пропустят плотов, то он сотрет с лица земли их город и двинется дальше. Только тогда прибыли китайские власти и покончили дело миролюбиво, согласившись на пропуск.

Живо мы собрались опять на плоты и поплыли вниз по Амуру до нынешнего Хабаровска, где стояла одна китайская фанза, а кругом был дремучий лес. Осмотрев местность, начальство нашло ее вполне пригодной для города и назвало это будущее поселение «городок Королек». Оставив здесь часть людей и довольствие, экспедиция двинулась вперед, выбирая по пути места для будущего расположения войск и устройства поселений, что, впрочем, отмечалось по всему течению Амура. На месте нынешнего Софийска оставили полную роту из состава 4-го батальона с большим запасом довольствия и двинулись к Николаевску, на месте которого также была тайга и трава выше человеческого роста на полянах, так что люди, случалось, плутали в ней. Лишь только мы подошли к Николаевску, как были встречены моряками во главе с Геннадием Ивановичем Невельским. Это свидание для всех было огромной радостью и первое время командиры весело пировали.

После данного нам роздыха, на месте Николаевска оставили полностью 4-й батальон, а остаток 3-го батальона, в котором я служил, решили отправить обратно в Забайкалье тем же летом. Это путешествие совсем было не похоже на сплав вниз. До Софийска еще добрались ничего, сносно, там еще прихватили лодок, которые успела сделать оставленная рота, захватили провианта и пошли дальше. По мере движения вверх, запасы стали истощаться, люди падали духом, настали холодные утренники, а потом наступили  заморозки. Стало много объявляться больных, так как бичевой (бичева – связка веревок для тяги лодок против течения. – che-ck) часто приходилось идти в студеной воде… Я не стану раскрывать всего нашего горя – те тяжелые времена прошли…

В селение Шилкинское мы пришли, потерявши многих товарищей по дороге, уже поздней осенью. И тут опять занялись подготовкой леса для плотов и лодок новой экспедиции. Всю зиму к нам для той же цели подвозили из внутренней Сибири провиант и разные необходимые предметы. Весной 1857 года пришел к нам 2-й батальон, стоявший в Верхне-Удинске (ныне Улан-Удэ. – che-ck) и был сплавлен до нынешнего Благовещенска, где он и занялся постройкой жилья – мазанок из тальника. С наступлением весны 1858 года выступил и 3-й батальон, забрав с собой Забайкальских казаков-переселенцев. Переселенцев с семействами, домашней утварью, земледельческими орудиями и домашним скотом также погрузили на плоты и сплавили до места поселений ниже Благовещенска. Когда оставляли их на жительство в пустынных и диких берегах Амура, то не только молодые, но и старики плакали и кричали нам,  уходившим ниже, вслед: «Здесь наша могила! Помяните нас, когда вернетесь домой!»

Развезя по берегу переселенцев, мы добрались, наконец, и до места расположения города Королька, впоследствии названного Хабаровском. Была уже осень; наскоро мы построили кое-какие хижины и землянки, пережив в них первую зиму. Весной 1859 года был составлен отряд, в который попал и я, под командой полковника Генерального штаба Будогосского и капитана Турбина. На трех канонерских лодках, немного побольше рыбацких гиляцких, сделанных руками солдат, отправились мы бечевою вверх по Уссури и Сунгаче обследовать Южно-Уссурийский край. Берегом озера Ханка дошли до местности Турий Рог и, выделив там небольшой отряд, направились пешком к бухте Золотой Рог. У живущих по пути китайцев нанимались подводы – быки и эти же китайцы служили нам проводниками по неизвестным тропам – дорог в то время не существовало. Так добрались мы до нынешнего Никольского, где в то время стояло несколько китайских фанз, принадлежащих богатому китайцу Су-пу-тину, именем которого ныне зовется речка Супутинка (ныне Комаровка – che-ck). Нельзя не вспомнить этого старика, сделавшего для русских много хорошего. Так, например, он впоследствии  не только давал у себя безвозмездный приют всем проезжающим, но и кормил бесплатно целые роты и снабжал еще провиантом на дорогу. При бывшем вскоре нападении хунхузов Су-пу-тин был окончательно разорен. Везде, где мы шли, местность наносилась на карты и помечались места будущих поселений и расположения войск.

Наконец, дошли мы до Владивостока, где была кругом тайга и только близ угла нынешних Светланской и Алеутской было две-три китайских фанзы, да в овраге у Морского собрания стояла хатка (кажется, она жива и поныне), в которой жила горсть матросов, прибывших сюда морем. 

И вот из всех первых, прибывших сюда русских людей, я один удостоился 26 октября счастья быть свидетелем открытия памятника завоевателю Амурского края адмиралу Г.И. Невельскому".

Комментарий

В этих воспоминаниях много удивительного. Во-первых, это рассказ очевидца событий, о которых осталось крайне мало свидетельств.Ни Муравьев, ни другие главные виновники присоединения Уссурийского края к России (Казакевич, Будогосский, Шефнер, Комаров) не оставили нам мемуаров, а потому любые осколки, из которых мы можем составить цельную мозаику, годятся в дело. До настоящего момента таких фрагментов было очень мало: воспоминания участников эскпедиции Будогосского - астронома Гамова и топографа Усольцева, а также книга писателя и журналиста Сергея Максимова "На Востоке", побывавшего в Уссурийском крае летом 1860 года и оставившего первое описание поста Владивосток. Теперь к ним добавились мемуары солдата Ивана Чугунникова.

Во-вторых, историки могут почерпнуть из воспоминаний Чугунникова массу интересных деталей и подробностей, более того, сделать неожиданное открытие. Итак, по порядку.

1. Что касается первых сплавов по Амуру, то я не буду на них останавливаться - пусть с этим разбираются благовещенские и хабаровские краеведы. Скажу только, что, если верить Чугунникову, то не только Золотой Рог был занят уже в 1859 году, но и основание Хабаровска произошло раньше официальной даты (31 мая 1858 года). Вот эти строки:

"Живо мы собрались опять на плоты и поплыли вниз по Амуру до нынешнего Хабаровска, где стояла одна китайская фанза, а кругом был дремучий лес. Осмотрев местность, начальство нашло ее вполне пригодной для города и назвало это будущее поселение «городок Королек». Оставив здесь часть людей и довольствие, экспедиция двинулась вперед..."

- относятся к 1855 году! То есть территория еще - китайская, а Муравьев уже ставит здесь русские поселения и посты. Будем честными, если бы не эта нахрапистость, энергия или пассионарность - называйте как хотите - Муравьева, не видать нам российского Дальнего Востока, как своих ушей. В мае 1858 года Муравьев подписал с китайцами Айгуньский договор и буквально тут же объявил об основании поста Хабаровка, хотя по Чугунникову, пост на этом месте уже был, правда, под каким-то странным названием - "городок Королёк". 

2. Нас больше интересует, конечно же, та часть, где говориться о Владивостоке. Отметим, что по мере приближения к бухте Золотой Рог, солдат указывает на присутсвие китайского населения в крае - это ответ тем, кто говорит о том, что китайцев здесь до прихода русских не было. Были, причем не только манчжуры (манзы), но и ханьцы, которым китайские власти вроде бы запрещали здесь селиться, но они все равно ехали сюда, несмотря на запрет. Об этом писали и Усольцев, и Гамов, и Максимов - вот и Чугунников добавил свои 5 копеек.

3. И. наконец, главное - экспедиция Будогосского продвигается на юг Уссурийского края в 1859 году и та часть отряда, где находился Чугунников (в Турьем Роге он разделились на три партии - ту, где был Усольцев, вторая - где находился Гамов и третья - наш герой) добирается до бухты Золотой Рог в июне 1859 года. Усольцев с Гамовым в том же июне достигают Посьета. Что же видят топографы? А видят они "...близ угла нынешних Светланской и Алеутской две-три китайских фанзы, да в овраге у Морского собрания хатка (кажется она жива и поныне - напомним, воспоминания относятся к 1897 году), в которой жила горсть матросов, прибывших сюда морем". Морское собрание, к слову, находилось на месте нынешнего Матросского клуба и, кстати, это самое укромное место в центре до сих пор - там находился овраг (остатки которого сохранились до сих пор) и рос густой лес.С моря этого места не было видно ни тогда, не сейчас. Такая маскировка вполне объяснима - Уссурийский край и бухта Золотой Рог, а на тот момент - Хай-Шен-Вей (кит.) и порт Мэй (англ.) нам тогда еще не принадлежали. 

Итак, летом 1859 года, на берегу бухты стоит дом и там живут моряки. Кто они и откуда взялись? Версии могут быть разными, но одна из них такова. Незадолго до прибытия экспедиции Будагосского в бухте Золотй Рог побывал лично генерал-губернатор Муравьев-Амурский (почетную прибавку к фамилии и титул графа ему пожаловали за подписание Айгуньского договора). Прибыл он сюда на корвете "Америка", который стал первым русским кораблем, пришедшим в пока еще китайскую, но, в недалеком будущем, российскую бухту. 

Пароходо-корвет "Америка" - первый русский корабль, вошедший в бухту Золотой Рог в июне 1859 г.

В шканечном журнале парохода "Америка" от 18 июня 1859 года есть запись: "В 2 часа дня вошли в пролив Гамелена (Босфор Восточный - che-ck) и пошли по его изгибам. В 3 часа при выходе из Гамеленова пролива встретили шлюпку с корвета "Новик", отыскивающих партию топографов, взяли ее на буксир и пошли в залив Герен (Амурский)".

Т.е. получается, что кроме "Америки" (в честь которой, кстати, изначально была названа главная улица Владивостока, в 1873 году переименованная в Светланскую) поблизости находился еще и корвет "Новик" (скорее всего в Амурском заливе). Вполне вероятно, что Муравьев, осмотрев бухту и придя в полный восторг - не зря же он дал ей такое звучное название - Владивосток, принял решение немедленно ее застолбить. Если это так, то матросы, которых он высадил на берег с этой целью, были либо с "Америки", либо с корвета "Новик". Впрочем, вряд ли он отправил на берег матросов с флагманского корабля, скорее всего, это были нижние чины со второго корвета. 


Корвет "Новик", матросы с которого, возможно, и стали первыми жителями Владивостока.

Топографы, которых искала шлюпка с "Новика", по видимому, и были Чугунников со товарищи, но они появились здесь чуть позже, когда матросы построили хату и стали привыкать к жизни на берегу. Ведь, вполне возможно, что они пробыли здесь до июня 1860 года, когда их сменил отряд прапорщика Комарова. В любом случае, в июне 1859 года здесь уже жили русские и стояла первая русская хата. Учитывая, что в ней жили матросы, то на морском слэнге такой дом назывался бич-холл, а если вы думаете, что это шутка, то ошибаетесь - слово "бич" и его производные были заимствованы из английского морского слэнга в незапамятные времена. "Веасh" (от англ. пляж, морской берег) - так в английском флоте звали матросов, сбежавших с корабля, отставших от него или списанных за проступки. В русском флоте это слово употреблялось более широко, в частности, так называли моряков, сидевших на берегу в ожидании судна.

p.s. Вообще, у меня еще много что есть что сказать этой по теме, но на сегодня, я думаю, достаточно. Спасибо всем, кто дочитал до конца)

p.p.s. Так как Осм, несмотря на все призывы песочницы, не хочет ставить тэг "История", ввожу его пиратским манером, вдохновляясь примером Муравьева-Амурского, который без согласования сверху, 154 года назад начал ставить посты по правому берегу Уссури и на берегах Приморья.

тэг: История Лучшего Города

* * *

talking animals keep it on

Наталья Кочеткова о "Немножком не том пожарном автом" Доналда Бартелми

vanadavin о "Белоснежке" и "Короле" его же

Александр Чанцев о "Докторе Саксе" Джека Керуака

* * *

DodoTV from Pavel Loparev on Vimeo.

* * *

а мы тем временем продолжаем нашу профессиональную дискотеку:

talking animals a-talking

Заливной язык — Роман М. Гиголашвили "Захват Московии" вызвал споры и даже неприятие, так как перед критиками было поставлено зеркало, в котором им не захотелось себя узнавать. А зря.

— ежедневное сетевое литературно-художественное и философско-культурологическое издание. Задача журнала — отслеживать таинственные процессы образования новой русской культуры. Многие начинающие авторы получили признание читательской аудитории, пройдя через испытательные площадки «Топоса», в соседстве с публикациями литераторов, культурологов и деятелей русской культуры мировой известности. «Топос» — журнал, в котором на глазах читателей формируется современная русская словесность постсоветской эпохи.

название романа рецензенту, как видите, удается правильно отобразить далеко не всегда - статистически с двух раз на третий

Михаил Гиголашвили: «Собаки лают – караван идёт» — Задач было две: с одной стороны, сделать рассказчиком иностранца и через его новый свежий взгляд дать картину нравов, с другой стороны – сделать героем русский язык во всей его необъятности...

— ежедневное сетевое литературно-художественное и философско-культурологическое издание. Задача журнала — отслеживать таинственные процессы образования новой русской культуры. Многие начинающие авторы получили признание читательской аудитории, пройдя через испытательные площадки «Топоса», в соседстве с публикациями литераторов, культурологов и деятелей русской культуры мировой известности. «Топос» — журнал, в котором на глазах читателей формируется современная русская словесность постсоветской эпохи.

у "топоса" кривые коды на вставку, поэтому придется потерпеть. но интервью длительное, с богатым иллюстративным материалом.

Михаил Гиголашвили: «Квота на самоубийства выше только у поэтов…» — Как писатель помещает своего героя в необычную для него ситуацию, в которой выявляются разные, ранее неизвестные черты героя, о которых он сам подчас не подозревает, так и я ищу обыденным предметам новые места и необычные сочетания: пусть живут в неожиданной реальности.

— ежедневное сетевое литературно-художественное и философско-культурологическое издание. Задача журнала — отслеживать таинственные процессы образования новой русской культуры. Многие начинающие авторы получили признание читательской аудитории, пройдя через испытательные площадки «Топоса», в соседстве с публикациями литераторов, культурологов и деятелей русской культуры мировой известности. «Топос» — журнал, в котором на глазах читателей формируется современная русская словесность постсоветской эпохи.

"журналист из Москвы" Татьяна Шабаева - о нем же на "Эхе Москвы"

А ведь литературная реальность обманывает — не только впередсмотрящего и направляющего процесс, но и всех нас. Критиков и читателей. Вот откуда-то возникает непривычное имя, — Михаил Гаёхо выпускает новый роман, его “рекомендует Татьяна Толстая”, уже прочел Евгений Белжеарский (“Итоги”) и даже не знает, что в сравнении с “Мостом через канал Грибоедова” (так называется роман) новый, но уже замечательный автор замечательного романа (ключевые слова отзыва — петербургский текст, интеллектуализм, Даниил Хармс отдыхает) сможет предложить читателям завтра. Надо же. и впрямь - надо же: Наталья Иванова заметила Михаила Гаёхо в "Знамени"

а вот это, я понимаю, будет завтра? судя по истории вопроса, программу сперва отменили из-за кончины Эдуарда Хиля, хотя какая связь? сюжетец вполне в духе МГ, я бы сказал - такой же абсурдный
Originally posted by mat_i_macheha at Анонс. Михаил Гаёхо2 июля, 0.25
В программе "Школа злословия" - писатель Михаил Гаёхо. Михаил окончил матмех ЛГУ, работает ведущим инженером в компьютерной компании. Недавно выпустил книгу "Мост через канал Грибоедова", после чего критики назвали его продолжателем линии интеллектуального петербургского романа. Михаил делится с ведущими своими соображениями о так называемой "прозе инженеров", а также рассуждает о теории Эверетта применительно к литературе.
а тут прекрасный илююстративный ряд к тому же роману:
Originally posted by fedorenko_tasha at Через канал Грибоедова...На прошлой неделе купила книгу "Мост через канал Грибоедова" Михаила Гаёхо.
Книгу я прочла пока наполовину, но она уже меня радует.
Это художественное произведение, а не пособие по географии (как предположили в книжном магазине продавцы-консультанты).
Начинается история так: ...

Марина Каменецкая, меж тем, прочла "Чемоданный роман" Лоры Белоиван
P.S. ну а это просто занимательное чтение: avchenko решил развить один тезис Лоры из романа и пошел по местам боевой славы по следам Мандельштама. получились "Призраки Моргородка". очень рекомендую, хотя мы все это знали и раньше (но не все же тут - мы). там жил Дёма, там служил Сдвиг, с теми местами вообще много чего связано

Ricka прочла "Зимнюю кость" Дэниэла Вудрелла

Originally posted by bukogolik at Дейв Эггерс - Душераздирающее творение ошеломляющего гения      Любое сходство с реальными людьми, как живыми, так и умершими, является совершенно очевидным для них и для их знакомых, особенно в тех случаях, когда автор по доброте душевной называет их подлинные имена, а в некоторых случаях — еще и номера телефонов. Все описанные события произошли на самом деле, хотя от случая к случаю автор позволял себе некоторые, очень незначительные вольности в обращении с хронологией, но, будучи американцем, он имеет на это полное право.
     Еще в предисловии, большая часть которого становится понятно только к концу романа, Эггерс честно предупреждает, что ничего хорошего читателя не ждет, и даже оговаривает, какие части романа можно смело пропустить. Разнообразных игр по тексту вообще довольно много разбросано. Роман был номинирован на Пулитцера, обрел громадный успех в Штатах и стал очередным новым «Над пропастью во ржи». Параллели с последним найти можно, но главное, что это действительно хорошая и честная история. Жалко, что фильм в итоге так и не сняли.
     PS: В романе есть нецензурная лексика.
последняя фраза умилительна до розовых слез

* * *

продажные новости

вышло вот такое бюджетное издание "Первой красотки в городе" - вдруг кому надо

ну и спец. объявление: в "додо-лабазе" пока еще продается вот этот раритет:

Додо МэджикБукрум онлайн

Женщины. Лавка языков
Чарлз Буковски

Букинистическое издание.
Чарльз Буковски — один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.
Роман "Женщины" написан им на волне популярности и содержит массу фирменных "фишек" Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет, его зовут Генри Чинаски, и он является неизменным альтер эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным — бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
исходно он был напечатан здесь очень маленьким тиражом, с картинками! так что если кому надо, есть шанс успеть

* * *

вести с мирных нив

сдали издателям вот что:

Ensayo Sobre la Lucidez by José Saramago

My rating: 5 of 5 stars


мощная прививка от любви к власти - начинается как весьма ядовитая утопия и практическое руководство к действию: что нужно сделать для того, чтобы правительство просто куда-нибудь съебалось и перестало мешать людям жить. местами действительно кажется, что "белая крамола" списана (гениально-провидчески в 2004 году) с известного периода в общественно-политической жизни отдельно взятой мск.ру, случившегося не так давно. но дальше не все так просто, а все, как у нас: "Сначала намечались торжества. Потом аресты. Потом решили совместить" (с). действие происходит через 4 года после "Слепоты", и понятно, в общем-то, что хорошо ничего не закончится, ибо власть - она уебанская по определению, какую страну ни возьми. не удивлюсь, если эта сволочь наверху, вдруг научившись читать, решит Сарамаго вообще запретить, как бы чего ни вышло. хотя надежда на это мала, и в этом как раз надежда.


сиквел "Слепоты" переводил, само собой, balda_balda , называться будет "[Про] зрение", выйдет в "Эксмо"

* * *

а тем временем наши читатели читают:

- "Немножко не то пожарное авто" Доналда Бартелми
- "Зимнюю кость" Дэниэла Вудрелла (у нее есть, оказывается, натуральные фанаты, грезящие также о прочтении Керуака)
- "Пятого ребенка" Дорис Лессинг
- "Книжного вора" Маркуса Зузака

* * *

ну а для разнообразия хорошего настроения - фрагменты концерта года:







жаль, что вас там не было

shit hits the fan, now it's official

ну все, с издательством "азбука" я больше, видимо, не работаю.

список претензий:

- чудовищно уебанские обложки "художника Илья Кучма" (в этом ничего нового нет, но они так портят все, до чего дотронутся);

- затянутые платежи (тоже ничего нового - бухгалтерия этого издательства известна своей неспешностью, и это, в общем, даже не главное обстоятельство, хотя достаточно неприятное);

- но последняя капля такова: в "Зимней кости" Вудрелла обнаружилось самоуправство, я предполагаю - "корректоров" Анастасии Келле-Пелле и Татьяны Бородулиной. книжка добралась до меня только что (за все годы - их штук десять уже - "азбука" ни разу не выдала мне авторских экземпляров, хотя исправно прописывают это в договорах; само по себе это уже давно подпортило карму издательству, мелочно экономящему на своих авторах и переводчиках); в общем, я заглянул туда и увидел мелкое нечто, чего написать никак не мог. с редактором Александром Гузманом этот вопрос снят не был (переписка и копии редактуры есть). так что, мои нежные читатели, за любые найденные в этом тексте глупости я ответственности не несу - я не знаю, что там может оказаться еще, а проверять по всему тексту я сейчас не в силах, травма слишком велика. это было неожиданно и оказалось - очень обидно.

я не знаю, что должно произойти, чтобы они загладили свою вину. публичное письменное покаяние? переиздание книги в неиспорченном виде? увольнение хуевых сотрудников с последующей посадкой их на кол? финансовая компенсация? не знаю, не знаю... разговаривать с ними довольно бессмысленно, потому что с guest_informant -ом у нас нормальные, как я считал, дружеские и рабочие отношения, в которых все прозрачно и процесс сотрудничества отработан, а у каждой издательской сошки за спиной я стоять, само собой, не могу, дышать в затылок - тоже. и вот поди ж ты. доверия к этому издательству теперь у меня нет окончательно.

* * *