Max Nemtsov's Blog, page 400

recommended animals

Книги на выходные

Выбор Пятницы

Зачем читать: это эталон научного нон-фикшна.
Читать целиком


Originally posted by karpov_s_a at Барсумская рулетка: Кристофер Мур, "Агнец"На сей раз на Барсумской рулетке выпал некий Кристофер Мур с книгой "Агнец: Евангелие от Шмяка". 
Никогда не слышал ни о каком Муре, ну разве что Алане, Майкле и конечно Деми. Какая-то безликая фамилия, у всех есть.

Однако оказалось, что это весьма и весьма годный автор. Суть книги проста: о жизни Иисуса до его пастырства - ну то бишь детстве и юности, самом интересном - неизвестно практически ничего. И Мур берется рассказать об этом - от рождения до смерти - в комическом ключе от лица персонажа Шмяка (в оригинале Biff, не думаю, что особо удачный перевод, на какой-то детский стиль настраивает). Шмяк - друг Иисуса, не упомянутый в Библии по причинам, которые раскрываются в книге. Шмяк - полная противоположность Иисуса. Распиздяй, алкаш, бабник и тд. Пока Иисус играет роль тихого целомудренного нерда, Шмяк сеет хаос и конфликтные комические ситуации. Пока читал, сразу вспомнил о другом имени этого славного чувака - Крэйг!
Я об этом!
Because when Craig's in sight,We'll party all damn night!I don't turn water into wine,But into cold Coors Light!I'm not my brother, I know,Don't walk on H2O,But I got hydroponic shitThat me and Judas grow!
АЙМ ФАКИН КРЭЭЭЙГ!
А вот тут можно найти версию концерта Стивена Линча с русскими сабами, кроме шикарнейшего Крэйга у него есть и другие неплохие песни. I know you a nazi, baby.Собсно, эта песня про Крэйга полностью выражает дух книги.
Суть в том, что Иисус не знает, как быть Мессией, а надо. И вместе с другом Крэйгом Шмяком он отправляется на поиски трех волхвов, которые когда-то заходили к нему на днюху. Один волхв знается с демонами, двое других буддисты, развлекающиеся кунг-фу и йогой. Ну и короче представляете, что там происходит.
Блин, поначалу мне это казалось просто шикарной вещью в стиле, не знаю, Саус парка (особенно детские годы героев), а меткие замечания о сходстве некоторых моментов того ж буддизма и католичества даж типа заставили задуматься. Я могу представить, что там происходило у читателей в голове в насквозь религиозной Америке. Юмор отличный, ситуации милые. Правда, иногда и стилизация под библейский эпос размывается и из-за нее вылезает какое-то юмористическое фентези, но весьма годное по духу. 
Над некоторыми шутками ржал. Я б даже процитировал че-нить, но ломает(
Но есть одно но. Когда автор заканчивает наконец с фентезийным востоком и битвами с индийскими культистами и переходит к событиям библейским - блин, все портится. После размеренного повествования события вдруг начинают подаваться рвано и пулеметной прям очередью, потенциально интересные для стеба и переработки эпизоды опускаются. Черт, да дурацкая битва со второстепенным демоном занимает раз в пять больше места, чем например распятие. 
Ну и в общем в конце, когда ждешь шикарного контраста, чего-нить духовного, резкого взлета эмоций и потрясения (а намеки на это были по тексту) - ничего. Заканчивается все примитивно и все в таком же стебном стиле, только теперь стеб какой-то вымученный - видно, что автор пытался вывернуть на что-то серьезное, но не знаю, умения не хватило или осознанно СТРУСИЛ!11
В общем, это могло бы быть намного круче. Прием контраста - мой любимый, и тут он подошел бы ну просто как нельзя кстати. Смехуечки и хиханьки, и тут херак - распятие, разбитая любовь, катарсис еба! А Мур выбирает путь простого (хоть и умелого) юмориста. Это тоже вариант, тоже метод, да, и наверное, аудитория гораздо более широкая, да и проще читать такое, ноОН ВСЕ ИСПОРТИЛ!11
Ну и вот как-то так. Пожалуй, я все-таки разочарован. Иисус, знающий кунг-фу, и его друган, стебущийся над камасутрой - это канеш угарно. Но я все это прослушал за три минуты в песне выше, на самом-то деле. И Саус парк я давно смотрю, вряд ли меня можно удивить еще чем-то об Иисусе. Он уже и боксировал с Сатаной, и спасал Санту от террористов в Ираке, и вел ток-шоу, и мочил Гигантского Каменного Авраама Линкольна. Ну и вообще.
И во всем этом был между прочим смысл, внезапные трактовки, нестандартные подходы. Ну и иногда тупо ржака.
А мож я и заморачиваюсь. Я ж после просмотров стендапа Стюарта Ли даж от "Сборника анекдотов от Мойши" буду требовать глубокой идеи и постмодернистских приемов.
Да, кстати. Книга блестяще переведена Максимом Немцовым ( spintongues ). А кстати тут то, что он же почти только что перевел "Радугу Тяготения" Томаса Пинчона, которая блин вот-вот издалась! Всем нужно немедленно купить! Пинчон жжот!
Вот тут кусочек например


рекомендуемое чтение:
Александр Аванесов (АКА 19alex ) сделал вот такой проект:



Нежный мятежник, или Человеческая комедия по Брассансу
(очень красивый, но пока притормаживает при загрузке)

* * *

вести с родины - out soon

где-то посреди этой осени в "Рубеже" выходит вот такое переиздание биографии нашего героя Юла Бриннера - сразу на двух языках
я не знаю, кому и зачем это нужно, как обычно говорит Вертинский, но издателю виднее





* * *

песня готтфрида, не иначе:

по-над радугой

ну что, хорошие новости. у "Радуги тяготения" появились первые читатели. больше того, это такие читатели, которые умеют читать. им не нужны подсказки, потому что они способны разобраться в тексте сами, они могут дешифровать какие-то ключевые и узловые точки, вскрыть пласты смысла, увидеть созвучия и переклички, они формулируют теории, они - читатели. что подкрепляет нашу веру в человеческий разум и подтверждает правильность решения не сопровождать текст никаким разжевом и не делать скидок на особую стать русской читательской аудитории. я догадываюсь, что такие читатели будут в меньшинстве, но они есть.
у них, правда, имеются свои читатели, и они, что называется, доставляют, но речь сейчас не о них

доказательство один:
Рецензия на книгу «Радуга тяготения»

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

На грязной корявой улице торговали рабами, и тощий негр, язвительно подмигнув мне, соединил взглядом горевший неподалёку факел и забранное рогожей окно лавки работорговца. Я легко претворил желаемое и бросил факел под рогожу, пламя начало медленно пожирать внутренности дома.

Потом в голубом небе над деревней материализовалось огромное белое облако в виде романского храма. Центральную часть венчал купол, по бокам реяли два массивных придела. С тихим шелестом один из приделов соскользнул вниз на грешную землю и с оглушительным грохотом и грибообразным пылевым взрывом рухнул невдалеке от деревни. Земля сотряслась и немногочисленные жители в ужасе залопотали, пытаясь устоять на ногах. Тут нас настигла волна пыли и со скоростью летящих из эпицентра настоящих каменных осколков храма. Уворачиваясь от крупных кусков, я подхватил один такой, убедившись, что это действительно фрагмент некой лепнины, сунул его в карман, и тут возгласы ошеломлённых снова обратились к небу – оставшийся придел облачного храма тоже медленно съезжал вниз. Не дожидаясь второй волны обломков, я нырнул за стену обгоревшего сарая и ломанулся сквозь кусты в лес под защиту деревьев. Земля сзади содрогнулась во второй раз.

В тёмном хвойном лесу пролегало длинное изогнутое озеро, вокруг которого было приятно ходить, я шёл по тропинке и собирал разбросанные по ней монетки. Тропинка привела к стоящей на берегу баракообразной постройке – видимо, сельской поликлинике. В дверях стоял мальчик в фуражке и при входе кольнул меня сзади в ляжку какой-то иголкой. Попререкавшись, я отсыпал ему найденных по дороге монет, и он пропустил меня к доктору. Усатый доктор в очках осведомился о моём месте жительства и начал заполнять каллиграфическим почерком медицинскую карточку. Я тем временем осматривал ветхое убранство его кабинета и, проходя мимо зеркала, узнал в отражении самого себя в тринадцатилетнем возрасте. На выходе пригрозил мальчику в фуражке, что поколочу его, если снова примется колоться, и через широкий мост направился к себе домой на остров. За рекой маячил настоящий, не облачный, храм из красного кирпича.

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

Я еду на Сапсане из Москвы в Петербург и с трепетом жду действия ускорения на грудь, только вот сижу спиной к окну и приходится изворачиваться, чтобы посмотреть что там. Потихоньку вдавливает в кресло, но по настоящему разогнаться не дают, поезд въезжает в громадные крытые мастерские, уходящие на много ярусов вверх, в стенах горят закопченным светом окошечки мастеровых, колеса гулко бьются о рельсы. Наконец выезжаем из мастерских на свежий воздух – поезд на горе, поросшей зелёной травой, под горой виднеется город с маленькими золотыми навершиями церквей. Внешняя стена мастерских отделана под вполне приличное желтоватое барокко, напоминая здание вокзала. Всех пассажиров выгоняют на улицу на предмет проверки багажа, и в стене вокзала сбоку от главного проезда замечаю массивную дубовую дверь и вывеску книжного магазина над ней. Потихоньку отстраняюсь от основной массы людей и просачиваюсь в эту дверь а затем на второй этаж по мраморной лестнице. Внутри обычная вокзальная суета и ларёк старой книги, к которому я тотчас прилипаю и вряд ли теперь успею на уже отходящий поезд.

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

Мы в старинном особняке со скрипучими полами и лифтами для поднятия блюд в хозяйские покои. Ютимся на чердаке, стараясь производить как можно меньше шума – территория захвачена оборотнями. В лифт для еды вполне помещается один человек и с риском для жизни мы по очереди ходим в экспедиции за пропитанием. В один из таких рейдов я напарываюсь на парочку оборотней, и, отбиваясь от них заострённой палкой, понимаю, что место нашего укрытия уже давно вычислено. Пытаемся бежать – неподалёку от особняка есть вход в медные копи. Глупо закапываться так глубоко под землю, но другого выхода нет. Руша за собой деревянные перекрытия, несёмся от толпы зверолюдей к шахте, впрыгиваем в шаткую хлипкую, но единственную вагонетку и сигаем вниз. Я зажигаю факел и звери, нахально тявкая, остаются наверху. Они боятся огня.

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

Курим с ирландцем где-то в районе Свинемюнде. Всё смутно.

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

Очень сильно напился, снов не было.

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

Ленитроп сидит на корточках в тамбуре скрипучего поезда и, чуть отклоняясь в стороны при мерзких ржавых поворотах рельс, курит трофейную венгерскую папиросу, что таскал около недели в кармане и она каким-то чудом не рассусолилась. Над головой его мигает торчащая из потолка лампочка, скудно освещая заплёванный пол. Он пытается подластиться к лампочке, дабы уяснить для себя некоторые сведения. Лампочка кокетливо что-то вымигивает ему морзянкой, но что конкретно – поначалу понять абсолютно невозможно. Пытаясь заслужить доверие, он встаёт, растирая по полу советским каблуком могучего чичеринского сапога остатки картонной гильзы. Лампочка ближе к лицу, она что-то шепчет, спираль её отчётливо-тонко видна, пульсирующая и хрупкая как позвоночник ребёнка. Ленитроп ощущает возбуждение, затем стояк. Нежданно-негаданно накатило. Тут поезд начинает неуклюже-неотвратимо оттормаживаться, Ленитроп мудохается вперёд лицом об стену, лапмочка запинается и гаснет.

В наступившей темноте по небу проносится торжествующий вой V-2.

♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰ ♰

Вчерашней бомбёжкой оторвало ногу, штанину зашили, где-то надыбали вполне сносные костыли и отправили из лазарета в госпиталь. Госпиталь расположен в возвышающемся над строгим французским парком бывшем казино, тут тебе и отель, и лечебные воды, и полуночные развлечения для взрослых. Уже довольно устойчиво ковыляя, спускаюсь вниз к разномастным кустам, обрамляющим подвысохший бассейн и некий остеклённый павильон, хермитаж или вроде того. С намерением лишь прогуляться, ошарашено слышу доносящийся из выбитого уголка широченного окна кокетливый смех. Бесшумно, насколько это возможно, подкрадываюсь. Подглядываю за чьим-то несомненным адюльтером – по полу разложены вполне солидный докторского вида саквояж, френч, а лебёдушка, что сейчас по идее должна дежурить в нашей палате, и по которой вся палата, уж сколько кто там времени лежит, изнывают – прям сейчас милуется с кем-то. Подглядываю, сколько могу, затаив дыхание и не шевелясь. Потом понимаю, что весь затёк и надо сменить ногу. Но сменить ногу не могу – её же оторвало. С другой стороны сделать это давно пора, потому что мне осточертела война, и потому что в ноге у меня мурашки.

951033,
http://www.livelib.ru/review/194182
доказательство два:
Originally posted by catpad at Метод Пинчона

Когда я в первый раз читал Пинчона, я так и не смог определить для себя "что же это всё такое".
Вроде бы, слова на бумаге все понятны, отдельные предложения и абзацы более или менее понятны - скажу больше - даже в какой-то степени всё вместе можно сложить в единое целое, но: совершенно непонятно, как он это делает, что он такое пишет, и почему вообще это производит впечатление на того, кто сильно постарается и всё-таки осилит.

Сейчас, читая "Радугу тяготения", я задался тем же вопросом. И, кажется, нашёл на него ответ.

Не зря, не зря я штудировал феноменологию для проекта "Супергатари"!
Я пришёл к выводу, что метод Пинчона - это упражнение в феноменологии и не более того (то есть, более того, но об этом позже).

Попробую описать всё это как можно проще (а сложно я и сам не понимаю).
Феноменология смотрит на бытие с точки зрения того, как оно (бытие) отражается в сознании. Феноменологи говорят - "отбросим за ненадобностью все самые сложные философские вопросы - а существует ли реальность вообще, и если да, то как нам это доказать; а не является ли внешний мир всего лишь обманом некоего демона, который охмуряет наше "я", и что такое это "я" вообще и так далее. Будем просто рассматривать структуры сознания, как оно есть, не оглядываясь на всякие побочные глупости".

Такое отношение к делу быстро приводит к нескольким выводам. Далее я цитирую "Introduction to Phenomenology" by Robert Sokolowski:

"Things that had been declared to be merely psychological are now found to be ontological, part of the being of things. Pictures, words, symbols, perceived objects, states of affairs, other minds, laws, and social conventions are all acknowledged as truly there, as sharing in being and as capable of appearing according to their own proper style."

Какое же всё это имеет отношение к Пинчону ? Мне кажется, самое прямое. Я называю это "методом Пинчона", который условно состоит из трёх частей. Первая часть метода Пинчона состоит в том, что он создаёт "феноменологическое поле", то есть многообразие всех объективных и субъективных ощущений, событий и фантазий - как автора, так и персонажей, - смесь из реальных и придуманных происшествий и людей. Причём, для него нет различия между мыслями "рассказчика", придуманных им персонажей или персонажей, придуманных придуманными персонажами. Всё это, как было сказано выше, явления не психологического, а онтологического порядка, то есть являющиеся частью бытия романа и совершенно равноправных между собой.

Ещё из "Introduction to Phenomenology":

"Mistakes, concealment, and camouflage are real in their own way; they are possibilities of being, and they call for their own analysis. Even hallucinations have a kind of reality all their own.... For phenomenology, there are no "mere" appearances, and nothing is "just" an appearance. Appearances are real; they belong to being. Things do show up."

Это именно то, что и происходит в романах Пинчона.

Далее, феноменология занимается структурированием объектов сознания, и определяет понятие многообразия объекта как сумму всех возможных его восприятий. Например, если речь идёт о материальном предмете, этот предмет может быть воспринят бесконечным множеством разных способов: то, как он выглядит спереди, то как он выглядит сзади (это надуманное восприятие, потому что мы на самом деле сзади предмет не видим); то, как предмет выглядел минуту назад (это восприятие в воспоминании), то как он будет выглядеть через минуту (это восприятие в предположении); то, как предмет выглядит с точки зрения другого человека; то, как предмет выглядит в воображении человека, который никогда его не видел - и так далее, до бесконечности. Если же взять всю совокупность такого рода восприятий, то и получится identity in manifold - некое облако всевозможных описаний и восприятий предмета, которое его окружает и однозначно определяет в "мире".

Соколовский приводит следующий пример:

"As another example of an identity in a manifold, consider an important historical event, such as the Normandy Invasion in the Second World War. This event was experienced in one way by those who participated in it, in another way by those same people when they remembered it, in another way by those who read about it as it was reported in the newspapers, in another way by those who write and those who read books about it later on, in another way by those who join in a memorial celebration on the Normandy beaches, in another way by those who see films taken of the actual event, and in still another way by those who see movies and television shows made about it. The same event was also anticipated by those who were planning to do it and those who, on the other side, were planning to resist it. There are, undoubtedly, still other ways in which one and the same event can be intended and made present, and the identity of the event is sustained through them all."

Итак, вторая часть метода Пинчона состоит в том, что он подаёт происходящие события не как это обычно делают другие писатели, а в многообразии восприятий этих событий разными персонажами или рассказчиком. Сложность заключается в том, что многообразие у Пинчона - это именно многообразие (manifold) , поэтому здесь невозможно отличить мифологию от реальности, воспоминание от предсказания, прошлое от будущего, безумную фантазию одного персонажа от "рациональных" мыслей другого, и часто восприятие некоего события (или предмета) начинается одним персонажем, а заканчивается другим. Всё это является частью описанного выше "феноменологического поля", то есть все эти многообразия восприятий объектов романа являются частью единого онтологического поля романа.
По этой же причине некоторые персонажи Пинчона (например, Слотроп в РТ или священник в В.) постепенно исчезают, распадаются на составные части или частично механизируются. Другие персонажи (В.) могут быть одновременно людьми, странами, идеями, символами или объектами поиска непонятно чего. Персонажи эти - не что иное, как многообразие реальных и вымышленных форм, которые могут свободно перетекать одна в другую по желанию автора.

Наконец, третья часть "метода Пинчона" состоит в том, чтобы собственно написать роман. Здесь я пришёл к следующему выводу.
Пинчон создаёт в своём воображении вышеупомянутое "феноменологическое поле" всех событий и персонажей (то есть, объектов) романа, каждый из которых являет собой многообразие (identity in a manifold): можно сказать, он создаёт и держит в голове некое облако из облаков всех возможных восприятий всех возможных объектов, которые представляют для него интерес в связи с заданной темой.
То, что получилось, достаточно близко по описанию к понятию семиосферы, введённой Лотманом:

"Представим себе в качестве некоего единого мира, взятого в синхронном срезе, зал музея, где в разных витринах выставлены экспонаты разных эпох, надписи на известных и неизвестных языках, инструкции по дешифровке, составленные методистами пояснительные тексты к выставке, схемы маршрутов экскурсий и правила поведения посетителей, и представим все это как единый механизм. [...] Мы получим образ семиосферы. При этом не следует упускать из виду, что все элементы семиосферы находятся не в статическом, а подвижном состоянии, постоянно меняя формулы отношения друг к другу."

Однако, то, что создаёт Пинчон, шире понятия семиосферы, потому что включает в себя ещё и многообразия восприятий всех вышеупомянутых "экспонатов музея". Назовём такую сферу (или "облако") феносферой.

Далее происходит вот что. Представим себе, что у Пинчона есть некая "подзорная труба", которую он может произвольны втыкать в свою феносферу. Он заглядывает в глазок и наблюдает только то, что попало в поле зрения трубы - и только это он и описывает, как оно есть. В поле зрения трубы, очевидно, попадают некоторые объекты (события, персонажи, предметы) в некотором их текущем восприятии (действительном, фантазийном, в виде воспоминаний того или иного персонажа, или в виде предположений, с точки зрения кого угодно). Так как "труба" воткнута в феносферу достаточно случайно, то она может показать второстепенного или третьестепенного персонажа, мысли или воспоминания которого в данный момент и становятся основой описанных событий. Таким образом, этот персонаж может надолго пропасть со страниц романа и случайно появиться снова (пусть даже и в каком-то совершенно другом виде - вспомним manifolds) - всё зависит от случайного попадания подзорной трубы.
Таким образом, сюжет Пинчона есть не более, чем траектория движения трубы по феносфере: говорить о каком-либо другом сюжете не имеет смысла. Это же объясняет и полное отсутствие какой-либо экспозиции на всех уровнях: на уровне абзацев, сцен, эпизодов, глав, частей и вообще всего романа в целом. Ничто не подготавливает читателя к появлению того или иного персонажа, нет никакого предварительного знакомства с тем, о ком идёт речь, нет никакого ожидания событий.

Можно предположить, что эта траектория трубы чётко просчитывается самим Пинчоном и подчиняется каким-то ему одному известным законам.
Например, Steven C. Weisenburger в "A Gravity's Rainbow Companion: Sources and Contexts for Pynchon" пишет:

"This is the shape of Gravity's Rainbow: a mandala, its four quadrants marked by crucial dates on the Christian liturgical calendar, that traces a motion in which the circle of redemptive death, or foolishness (read it however you will) is nearly closed. It reveals a design formed as much by traditional, orderly patterning as by contemporary, purely coincidental events."

Но это всё, конечно, предположения. В этом смысле Пинчону значительно легче, чем читателю: он держит в голове всю придуманную им феносферу, а мы должны догадываться об общей картине только по маленьким кусочкам, видимым в подзорную трубу.
При этом (и это самое главное) нет никакого сомнения в том, что такая феносфера у Пинчона действительно существует: в противном случае все его романы распадались бы на огромное количество ничем между собой не связанных обрывков бреда сумасшедшего.
Феносфера и траектория движения по ней подзорной трубы заменяют Пинчону то, чем для "нормальных" писателей является план произведения и развитие сюжета. Его гениальность заключается именно в наличии такого супер-плана, кусочками которого он и делится с читателями.
поэтому будьте предупреждены. вопросов "что это?", "почему так?" и "куды бечь?" задавать не стоит. читайте, чуваки. вы справитесь. мы в вас верим.

* * *

talking animals

Сноб счел "Радугу" самой важной книгой года. Антон Сазонов очень тщательно подошел к делу - изучил творческую биографию автора: Правда, в отличие от Джойса, Томас Пинчон провел жизнь затворника — до такой степени, что никогда не появлялся на публике и с юношеских лет не делал собственных фотографий. Их отсутствие породило легенду, будто Пинчон и другой важный затворник XX века Джером Сэлинджер — один и тот же человек (что, конечно, не могло оказаться правдой, особенно после смерти Сэлинджера). Пинчону, к слову, в этом году исполнилось 75 лет. И переводчиков: К творчеству последнего относятся неоднозначно: он, например, превратил «Над пропастью во ржи» в «Ловца на хлебном поле», что спровоцировало длительную общественную дискуссию. Также творчески скопировал несколько строк текста с сайта "Букник".

* * *


мы дожили до того, что ребенок и группа товарищей завели себе читательско-критический блог. не могу не рекомендовать, особенно франкофонам. все участники очень юны

* * *

также не могу не рекомендовать вот эту серию публикаций про кино в родном городе:

Originally posted by orientalist303 at Кино во Владивостоке, продолжение

Продолжаем экскурс по следам киносъёмок. Прежние посты на эту тему  были про фильмы
"Пароль не нужен",
"Владивосток, год 1918" и
"И на Тихом океане".
Сегодня сделаем шаг назад во времени. В 1968-м году режиссёр Г.Юнгвальд-Хилькевич снимал фильм "Внимание, цунами!" Сначала представляю ролик из начала фильма.

* * *

singing and swinging animals

для коллекции:

Составлена библиография знаменитого американского писателя Томаса Пинчона. Все произведения Пинчона находятся на границе мэйнстрима и фантастики и с определёнными оговорками могут быть отнесены к научной...

http://fantlab.ru/news2856




удивительные питерские критики:
Михаил Гаёхо «Мост через канал Грибоедова» - Новые книги: рецензии и обзоры - Круг Чтения

* * *

а музыкальная пятиминутка у нас сегодня расширенная. сегодня все слушают песню, бывшую одним из лейтмотивов 80-х. для них ее пела либо одна египетская певица:



либо некая звезда аэробики из штата огайо:



на самом деле, конечно, ее сочинил некто Мартын Бухвальд, и мы ее навсегда запомним именно такой - заливистым и звонким мужским голосом и в зеленом комбинезоне:



для тех, кто впервые на этой планете, - это человек, который построил "Аэроплан Джефферсона"

из-под радуги

Томас ПИНЧОН: радуга тяготения - первый эпизод первой части в переводе aptsvet



Томас Пинчон делает меня счастливым

* * *

Originally posted by aleutsky at про визит дружбы 1937 (ч.8) заключительная
спасибо всем.

зы. кому добавки или кто решит попользовать в коммерческих целях: не уподобляйтесь мудацким визьлявам с отв-прим - спросите.

























* * *

harvest time

критик puts on his idiot mask и пишет рецензии. однообразно как-то, хотя с учетом того, что критик ориентируется только на middlebrow-литературу, вполне объяснимо. ну и издание обязывает, конечно

Рецензия на «Афише»

(Нео)сознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением

Введение в только что возникшую научную дисциплину

Предыдущая книга Млодинова — «(Не)совершенная случайность» — была посвящена роли случайности в жизни: автор доказывал, что очень многие события, которые мы объясняем задним числом рационально, на самом деле произошли «просто так», «нипочему». Ну в самом деле, почему вдруг Стивен Хокинг выбрал себе в соавторы именно Млодинова — с чего бы это он доверил ему работу над «Высшим замыслом»? Что, других, что... Читать полностью

 Лев Данилкин  · Хорошая рецензия? · Спасибо!
О книге: Все рецензии

Рецензия на «Афише»

1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Октябрь-декабрь. Книга 3

Формальное окончание сказки про тоталитарную секту и зеленых человечков

Третье путешествие в мир «тысяча невестьсот восемьдесят четыре» мало чем отличается от двух первых. Тот же сюрреализм с человеческим лицом; те же странные события — вокруг смерти лидера тоталитарной секты; та же концентрация эксцентриков, упивающихся своим одиночеством, наслаждающихся изоляцией; та же японская экзотика; то же пронизанное магией — и колеблющее­ся между сном и явью — пространство,... Читать полностью

 Лев Данилкин  · Хорошая рецензия? · Спасибо!
О книге: Все рецензии

06.09.2012

Книги

Леонард Млодинов

(Нео)сознанное

Издательство Livebook

Леонард Млодинов — известный физик и соавтор самого Стивена Хокинга. В «(Нео)сознанном» Млодинов разбирает ситуации, связанные с работой мозга, которые наука пока до конца не может объяснить. «Отличить волевое сознательное поведение от привычного или автоматического нередко бывает трудно. У наших домашних питомцев — и подавно. Мы их антропоморфизируем — очеловечиваем. Храбрая, как военнопленный, черепаха; кошка описала нам чемодан, потому что обижается на нас за отъезд; собака явно недаром злится на почтальона».

Пять книг недели - Алексей Иванов, Харуки Мураками, Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, Александр Сидоров

* * *

Репортаж: Юлия Вишневецкая, фото: Юрий Козырев для <<РР>>

Окно в Азию

Сможет ли Владивосток стать мировым тихоокеанским центром Далее >>

у алеутского - продолжение фотоотчета из наглухо закрытого города в очень темные века:
- часть 6
- часть 7 - на борт к пельменям как бы рядовых граждан впускали? хм...

* * *

talking animals, no frills

19:45, 4 сентября 2012

«Японцы – толпа одиноких людей»

«Сегодняшняя публика – и в Японии, и в России – не любит, когда ей напоминают о ее религиозных традициях. Хотя основные заповеди жизни по любым святым писаниям никто, казалось бы, не отменял», – заметил в интервью газете ВЗГЛЯД японист Дмитрий Коваленин. В его переводе выходит заключительная часть трилогии Харуки Мураками «1Q84». Подробнее…

все новости

а это Митя у Цыников: http://www.moskva.fm/share/4009/20120... - там внутри радио, и довольно назойливое притом, я предупредил

Originally posted by sibkron at Маргарет Этвуд. Пожирательница греховРассказы Этвуд предельно жёстки и глубоко психологичны. Иногда складывается такое ощущение, что смотришься в зеркало.

Феминизм? Конечно, присутствует. Это же Этвуд. Но её феминизм не радикален, а скорее ироничен. Правда тут у меня есть некоторый упрёк автору. Да, описываемые черты мужчин есть, и женщины несчастные тоже есть, но почему только такой шаблон: виноват мужчина - женщина бедная-несчастная. Мне кажется с реалистической и идейной стороны Этвуд несколько однобоко рассматривает гендерные отношения.

С символистской и стилистической стороны у меня претензий нет. Рассказы великолепны. Присутствуют разного рода отсылки к Блейку, Джону Донну, элементы мифологизма. В ряде рассказов проблемы поднимаются на метафизическом уровне, как, например, в заглавном - "Пожирательница грехов". Иногда Этвуд разрушает стереотипы, как, например, с девочкой Бетти, несоответствующей негласным стандартам красоты или девочкой в инвалидной каляске.

Пожалуй, рекомендовал бы сборник в первую очередь мужчинам. Критику всегда полезно читать, тем более если она ещё и умна.
Originally posted by candy_lilit at Жозе Сарамаго "Перебои в смерти" [image error]
«Перебои в смерти» - на мой взгляд, одна из лучших книг, прочитанная мною у нобелевского лауреата Жозе Сарамаго. Говоря о Сарамаго, на ум приходит популярное – «Евангелие от Иисуса» или широко известная по своей экранизации (и, к слову, прекрасно срежиссированная Фернандо Мейреллешем) – «Слепота». Однако меня заинтересовали «Перебои в смерти». В первую очередь, своим необычным названием (и в правду, какие перебои могут быть в смерти?), да и сама работа начинается с шокирующей фразы – «На следующий день никто не умер» (разве такое возможно?). На тот момент, мне еще было неизвестно, что у Сарамаго возможно все. Что основа его романов – какая-то фантастическая, выходящая за рамки стандартного мышления, мысль, кою он  с легкостью будет разбирать. Именно  эта убедительная легкость и не позволяет усомниться, что нечто подобное вообще возможно. Чего только стоит его «Каменный плот», (экранизированный Георгом Слейзером и вышедший, так сказать, в свет под названием «Трещина») – в котором идет речь об отколовшимся от материка Иберийском полуострове, вернее об его свободном плавании по Атлантическому океану. Но вернемся к «Перебоям в смерти». Своим общим «каркасом» он мне напомнил «Слепоту» того же автора. Неизвестная страна, охваченная странной эпидемией – вот она основа этих работ. Да и герои, столкнувшись с заданной автором проблемой, теряют не просто какую-то физическую способность, будь то зрение (как в «Слепоте») или же право на смерть («Перебои в смерти»), нет, они постепенно утрачивают свою человеческую сущность. И, на мой взгляд, это падение нравов гораздо жестче описано в «Слепоте». Итак, общая суть «Перебоев в смерти» сводится к тому, что в отдельно взятом государстве смерть берет отпуск, вследствие чего жители этой самой страны перестают умирать. Массовая эйфория вскоре сменяется паникой вкупе с ужасом. Нет ни одной сферы, где бы не чувствовалось отсутствие смерти. Но особо не сладко приходится церкви. Христианство без Воскрешения, это уже не христианство. Вообще, споры о религии - любимая тема Сарамаго. Вспомнить хотя бы «Евангелие от Иисуса», где Иисус сродни революционному персонажу излагает альтернативную историю евангельских событий. Так и в «Перебоях в смерти» Сарамаго вновь ставит под сомнение не просто авторитет церкви, а суть христианства.  
Ведь одна из прописных истин сводится к любви к ближнему. А как правильно истолковать эту самую любовь в сложившейся ситуации? Когда на твоих глазах страдает ввиду отсутствия смерти родной человек. Где единственный способ избавления от этих нечеловеческих мучений – смерть, которую вы в силах подарить, лишь перейдя границу этого государства (хотя, прежде чем перейти эту границу, нужно перешагнуть через голос собственной совести). Гуманно ли это? Правильно ли? И здесь нельзя дать точного ответа, ибо любая позиция будет жестока и по-своему верна. Сарамаго умело играет чувствами читателей.
Еще одна особенная черта автора – это неповторимость его любовных линий. Они настолько необычны, хотя, тем самым, и безумно привлекательны. Ветеран Балтазар Семь Солнц и ведунья Блемунда Семь Лун из «Воспоминаний о монастыре» были для меня одной из самых ярких литературных пар, ан нет «Перебои в смерти» дарят нам еще одну, не менее уникальную пару – виолончелист и сама смерть. Появление этой пары весьма уместно, Сарамаго будто хотел сгладить, остудить тот пыл, с которым он увлеченно рассказывал нам о людях и их борьбе с самими собой. Автор резко выводит мысль о любви. Любви, перед которой бессильна даже смерть. На мой взгляд, это прекрасное решение для завершения сие истории.
Подводя итог, хочется сказать, что у Сарамаго уникальный талант писать о серьезных темах не просто легко, но и, приправляя сие невесомость изрядной долей уместного сарказма. Хотя со стилистической точки зрения его тексты несколько сложны в первоначальном восприятии, однако именно эта витиеватость придает дополнительного шарма написанному. «Перебои в смерти» - стала одной из любимейших книг автора. Многие читатели характеризуют произведение, как жемчужину в творчестве автора. И с этим не возможно не согласиться.* * *

good news & talking animals

ну что, тема в развитии:



Paul Thomas Anderson Writing Adaptation of INHERENT VICE; Planning to Adapt GRAVITY’S RAINBOW



настанет день, и мы все это увидим

а тем временем, читатели справляются с "космополем" (с переменным успехом)

* * *

у алеутского - продолжение фоторепортажа американских моряков из закрытого города. этот удивительный визит действительно состоялся, хотя немногие об этом знали и знают до сих пор. 1937-й год. моей маме исполнился годик:
- часть 2
- часть 3
- часть 4
- часть 5

* * *

вдоль по радуге 2

в предпочитаемом сетевом лабазе:

Додо МэджикБукрум онлайн

Радуга тяготения
Томас Пинчон

Грандиозный постмодернистский эпос, величайший антивоенный роман, злейшая сатира, трагедия, фарс, психоделический вояж энциклопедиста, бежавшего из бурлескной комедии в преисподнюю Европы времен Второй мировой войны, — на "Радугу тяготения" Томаса Пинчона (р. 1937) можно навесить сколько угодно ярлыков, и ни один не прояснит, что такое этот роман на самом деле. Для второй половины XX века он стал тем же, чем первые полвека был "Улисс" Джеймса Джойса. Вот уже четыре десятилетия читатели разбирают "Радугу тяготения" на детали, по сей день открывают новые смыслы, но единственное универсальное прочтение по-прежнему остается замечательно недостижимым.
Один из важнейших романов мировой литературы XX столетия — впервые на русском языке.

Додо МэджикБукрум онлайн

1Q84 Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь - декабрь.
Харуки Мураками

Впервые на русском — наиболее ожидаемая новинка года, последний роман самого знаменитого автора современной японской прозы, главная литературная сенсация нового века, "магнум-опус прославленного мастера" и "обязательное чтение для любого, кто хочет разобраться в японской культуре наших дней", по выражению критиков. Действие книги происходит не столько в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, сколько в тысяча невестьсот восемьдесят четвертом, в мире, где некоторые видят на небе две луны, где ключом к вечной любви служит Симфониетта Яначека, где полицейских после всколыхнувшей всю страну перестрелки с сектантами перевооружили автоматическими пистолетами взамен револьверов, где LittlePeople — Маленький Народец — выходят изо рта мертвой козы и плетут Воздушный Кокон.

Originally posted by shashi_do at 2 суперзначимые новинки, ЭКСМО1. этой книги русскоязычный читатель ждал лет стопицот.
дорогие любители "Острова накануне" и "Маятника Фуко" Умберто Эко, "Петербурга" Андрея Белого, "Улисса" Джеймса Джойса и прочего великого и могучего, торопитесь читать!
NB: завтра на ДР Додо на эту книгу будет особенно приятная цена.

...

2. ну и да, естественно. хотя все уже, видимо, прочитали украинский перевод, кхе, но по-русски получше будет, рискнем утверждать:

...

* * *