Max Nemtsov's Blog, page 337

the time is nigh

пока к нам подкрадывается прокат “Внутреннего порока”, пополняется и галерея персонажей:

вот она нарядная: Katherine Waterston of ‘Inherent Vice’ Shyly Captivates the Fashion World

и еще раз она же. день Шасты прям

Inherent Vice Is a Mystery That Can’t Be Solved

Paul Thomas Anderson Reclaims His Loose, Wiggy Side in Inherent Vice

Inherently Good. Adaptation of Pynchon’s ‘Inherent Vice’ scores with hippie noir

Pynchon’s ‘Inherent Vice’ spins a California tale

‘Inherent Vice’ — better comedy than mystery

Paul Thomas Anderson’s adaptation of the Thomas Pynchon novel is a trippy film about a private detective (Joaquin Phoenix) trying to find a former girlfriend. Weird and proud of it.

еще немного про выставку современного психоделического искусства в лос-анжелесском отеле “Ас” имени ”Внутреннего порока”

ну и песенка как раз для сегодняшнего дня:

Filed under: pyncholalia

Les Cœurs Tendres

колыбельная для ночных пташек

Жак Брель
НЕЖНЫЕ СЕРДЦА

Есть сердца — там так просторно
Что, входя в них, не стучишь
Есть сердца — в них так просторно
Потолка не разглядишь
А иные слишком хрупки —
Их сомнет кулак любой
Есть сердца, что слишком хрупки
Чтобы жить, как мы с тобой
У них цветы в глазах
В них расцветает страх
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж

Есть сердца нежнее неба
В них синицам мягко спать
Есть сердца нежнее неба
Что лишь ангелам подстать
Есть сердца — они огромны
Вечно странствуют они
Есть сердца, что так огромны —
Миражи пропали в них
У них цветы в глазах
В них расцветает страх
Страх опоздать хоть раз
И не попасть в Париж

Есть сердца, что так открыты —
Предлагать их нелегко
Сердца, что так открыты
Что их дарят целиком
Сердце кровью истекает
Сердце слишком велико
Лес осенний проклинает —
Тот не слышит боль его
И нет цветов в глазах
В них расцветает страх
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж

Filed under: men@work

another boring headline

в нашей коллекции красивых плакатов пополнение:

но этой картинкой дело не ограничивается. помните, я упоминал про выставку в отеле “Ас” (это Лос-Анжелес)? нет, конечно. так вот – образцы искусства, вдохновленного “Внутренним пороком” (из не представленного себе ранее)):

фильму также сопутствуют радикальные стратегии продвижения:

Drafthouse Invites You On A Weed-Filled Party Bus With Paul Thomas Anderson

The ‘Inherent Vice’ Bus Tour (Cough, Cough)

я сказал продвижения? хм, вероятно, имел в виду передвижения:

Get on the bus with Denver-bound Paul Thomas Anderson

картинки были, теперь разговоры:

ПТЭ в передаче “Какого Ху.. дожественного Фильма”

Watch/Listen: Over 2.5 Hours Of Interviews With Paul Thomas Anderson, Katherine Waterston & More For ‘Inherent Vice’

Jena Malone On Working With ‘The Greatest American Filmmaker’ Paul Thomas Anderson On ‘Inherent Vice’ (эту мы как-то пропустили – подумали было, что она всю дорогу молчала, а нет)

What’s Josh Brolin’s ‘Inherent Vice’?

Weird comedy calls Josh Brolin’s name again

немного о музыке к фильму опять

и о фильмах ПТЭ для контекста

Movie adaptation: ‘Inherent Vice’ by Thomas Pynchon

Director Paul Thomas Anderson ‘can’t help’ mining Golden State again

второй сезон подкаста “Пинчон на людях” завершается серией проо “Внутренний порок” целиком

Писатель ВД с новыми страницами его же – 145-147:

немного архивного чтения:

краткий вводный курс к чтению романов Томаса Пинчона

введение к “Мейсону и Диксону”

введение к “Кромке навылет”

лица друзей:

Filed under: pyncholalia

Cold Water

наш традиционный концерт для полуночников. это песенка из относительно недавних, я ее какое-то время назад уже показывал, но сегодня она очень уж по погоде

Том Уэйтс
ХОЛОДНАЯ ВОДА

Раз проснулся я утром
А в воде — льдышки
В воде льдышки
В воде льдышки
Проснулся утром, а
В воде — льдышки
В воде льдышки
И в соплях

А полиция в участке
На меня косится
На меня косится
На меня косится
Полиция в участке
На меня косится
На меня косится
Не к добру

Слеп или калека
Туп иль умудрен
Я Библию читаю
Под тухлым фонарем
Почем у вас свобода?
Ковер мой — грязь
На нем я дрыхну с крысами
Жизнь удалась

Все лавки открыты
Только денег нету
Денег нету, этих
Денег нету
Лавки открыты
Только денег нету
Только денег нету
Нет — и всё

Прибился кабыздох, и
Я ему по нраву
Я по нраву
Ему по нраву
Прибился кабыздох
Я вродь ему по нраву
Я ему по нраву
Хрен поймешь

Той публике с картонками
Не видно конца
Деньжаток сшибают
На бутылку винца
Беременные тетки
Из Вьетнама мужики
Клянчат прям на трассе
Круче нет тоски

Ночевал на погосте
Там прохлада и тишь
Прохлада и тишь
Там прохлада и тишь
Я спал на погосте
Там прохлада и тишь
Прохлада и тишь
Тихо там

Мне не впервой ночь
В кустах проводить
Я родился бродяжить
Родился бродить
Кое-кто себе хочет
Святой Грааль
Но лучше дела нету
Чем по рельсам — и вдаль

Люблю 47, а
Мне 24
Меня уже гнали
Оттуль во все дыры
Заперли двери
И я тут один
Смотрю телевизор
В стекле их витрин

Проснулся я утром
А в воде — льдышки
В воде льдышки
В воде льдышки
Проснулся утром, а
В воде — льдышки
В воде льдышки
И в носу

Filed under: men@work

Мэттью Пёрл–Тень Эдгара По 16

01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15

17

Уважаемый сударь,

У Райана находится некий господин, весьма потасканный, — он располагается в 4-м выборном участке, известен по прозванью Эдгар А. По; похоже, в сильном расстройстве и утверждает, будто знаком с вами — и, уверяю вас, ему требуется незамедлительная помощь.

* * *

Записку сию спешно начеркал местный печатник по фамилии Уокер — настоятельность была столь велика, что карандаш едва не протыкал грубую бумагу. Датирована записка была октябрем 3-м, 1849 г. и адресовалась д-ру Джозефу Снодграссу, жившему неподалеку от заведенья Райана, кое в тот день, когда нашли По, также служило участком для голосованья в выборах Конгресса и легислатуры штата.

Через несколько дней после того, как мы с Дюпоном самовольно заняли кабинет доктора, а Хэтти опешила от того, что я лежал на траве, переплетшись с другою женщиной, барон Дюпен снова нанес визит Снодграссу.

Я наблюдал за бароном, когда он внезапно помедлил на углу улицы Балтимор, словно бы никаких забот на белом свете у него больше не оставалось. Я располагался на другой стороне улицы, оставаясь незаметным в людских толпах, текших в гостиницы и рестораны на ужин, а также среди высоких корзин, кои удерживали на головах рабы и работники. Казалось, тот промежуток времени, в кой барон не предпринимал совершенно ничего, никогда не закончится, и меня от него отвлек грохот экипажа, что, опасно качнувшись, подкатил ко мне.

Изнутри до меня донесся голос:

— Что вы делаете? Возница! Почему вы здесь остановились?

Убедившись, что барон не сдвинулся с места, я решил присмотреться к личности обеспокоенного ездока. Едва я приблизился к экипажу, он замер. В ездоке я незамедлительно признал того человека, коего впервые увидел на погосте на углу улиц Грин и Файетт. В тот день он обеспокоенно переминался с ноги на ногу у могилы Эдгара По.

— Вы слышите меня, возница? — продолжал он свои жалобы. — Возница?

Вот, по некоему странному распорядку вселенной плакальщик сей покинул темную страну грез, исполненную тумана и грязи, и оказался доставлен прямо ко мне при свете дня. Уже познакомившись с Нильсоном По и Генри Херрингом, ныне я оказался лицом к лицу с третьим из четверых, на похоронах присутствовавших. Оставался лишь четвертый — З. Коллинз Ли, соученик По в колледже, теперь, как я слыхал, назначенный атторнеем Соединенных Штатов.

Я шагнул к борту экипажа. Но седок уже выпрастывался из него по другую сторону, крича на возницу и дребезжа ручкой дверцы. Я собрался было заговорить, привлечь его вниманье через окно. Но тут его дверца отворилась.

— Не доктор ли это Снодграсс! — взревел знакомый голос.

Я молниеносно развернулся от окна прочь и скрылся за лошадьми. То был голос барона Дюпена.

— Опять вы, — презрительно молвил Снодграсс, соступая с подножки. — Что вы здесь делаете?

— Ничего особенного, — невинно рек в ответ барон. — А вы?

— Сударь, покорнейше прошу вас уйти. У меня назначена встреча. А этот негодный возница…

Высунув голову из-за лошадиного крупа, я увидел, что на козлах сидит светлокожий раб барона Ньюман, и сразу все понял. Барон вовсе не бездельничал через дорогу от меня — он ждал, когда этого самого человека к нему доставят. Без сомненья, он сам и разместил Ньюмана в таком месте, где, по его сведеньям, Снодграсс станет искать наемный экипаж. В первый раз подслушивая доктора с бароном, лица Снодграсса я не разглядел. Теперь же барон извлек из кармана записку Уокера — те несколько фраз, что печатник написал в тот день, когда нашли По, приведены выше. Барон показал клочок Снодграссу.

Доктор был ошеломлен.

— Кто вы? — спросил он.

— В тот день вы принимали участие, — сказал барон, — вы ухаживали за господином По. Если бы мне сего захотелось, сия записка была бы напечатана в газетах как доказательство того, что вы несли за него ответственность. И некоторые люди, мало что соображающие в подобных делах, могли бы решить, будто вы что-то скрываете — как тем фактом, что не выступили открыто с большим числом подробностей, так и, что гораздо хуже, отправив господина По в больницу одного.

— Белиберда! С чего бы им сие решать? — спросил Снодграсс.

Барон добродушно рассмеялся:

— С того, что именно это я и сообщу прессе.

Снодграсс поколебался — его раздирали уступчивость и гнев.

— Вы проникли в мой дом, сударь? Если вы это украли, сударь…

Теперь к барону подошла Бонжур.

— Вы! Тесс! — Таково было имя, принятое француженкой в услуженьи доктору. — Моя горничная? — Сейчас уже Снодграсс не мог не предпочесть гнев. — Я сей же момент зову полицию!

— И можете предъявить им улику небольшой кражи. Однако есть и другие свидетельства… стоит ли мне останавливаться на них? — произнес барон, поднося к губам палец, словно бы сдерживаясь. — Да, стоит ли упоминанья, что мы наткнулись и на иные ваши личные бумаги?.. О, публике и вашим благословенным комитетам, обществам и тому подобному будет крайне интересно, если мы решим поднять шум… Ты так не считаешь… Тесс, дорогая моя?

— Вымогательство! — Снодграсс вновь умолк — в ярости, но и в сомненьи.

— Дело неприятное, согласен. — Барон взмахнул рукою, словно бы отгоняя его. — Но вернемся к По. Вот что, изволите ли видеть, нас интересует. Если общественность узнает вашу сторону — если поверит, что вы пытались спасти ему жизнь… все окажется иначе. Но нам должно узнать об этом первыми.

Барон Дюпен обладал коварным талантом без усилий переходить от угроз к лести. Тот же танец он исполнял с д-ром Мораном в больнице, где умер По.

— А теперь пойдемте. В экипаж, доктор, — давайте навестим Райана!

По крайней мере, я вообразил, что именно сие он и сказал далее, пока сокрушенный Снодграсс раздумывал над ответом, ибо я уже отошел от их экипажа и бросился в таверну искать себе неприметное местечко, зная, что именно туда они и отправятся.

* * *

— Едва получив сию записку от господина Уокера, я направился в то питейное заведение… ибо таверна для такого места — слово слишком уж солидное, — и, само собой, — продолжал Снодграсс, пропуская барона внутрь, — он там был.

Я сидел в бессолнечном углу залы, еще более неприметный и скрытый тенью лестницы, ведшей в нумера: их часто снимали те посетители, кои бывали недостаточно трезвы, дабы самостоятельно отыскать дорогу домой.

— По! — воскликнул барон.

Снодграсс остановился у облезлого кресла.

— Да, он сидел вот здесь, уронив голову на руки. В состояньи он был таком, кое и было точно описано господином Уокером, чью записку, кстати сказать, вы не имели никакого права читать.

Барон лишь ухмыльнулся порицанью. Снодграсс уныло продолжал:

— Он столь изменился по сравненью с аккуратно одетым, живым господином, коего я знал, что я едва выделил его в толпе опьяненных мужчин, кои собрались здесь вместе по случаю выборов.

— Вся эта зала в тот вечер была выборным пунктом? — уточнил барон.

— Да, местного участка. Вся картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Лицо По было осунувшимся, не сказать — отекшим, — ответил Снодграсс, не смущаясь противоречием в определеньях. — К тому же он был немыт, волосы спутаны, весь внешний вид его был отвратителен. Лоб его, во всю свою изумительную ширину, а также округлые, спокойные, однако страстные глаза — все это теперь лишилось блеска, стало безжизненным.

— Вы тщательно осмотрели его одежду? — Барон споро и ловко записывал все в свой блокнот.

Похоже, Снодграсса ошеломили собственные воспоминанья.

— Боюсь, осматривать особо было нечего. На нем была порыжевшая и драная шляпа из пальмового листа, без ленты и почти без полей. Широкое пальтецо из тонкой и дешевой черной альпаки, в нескольких местах разошедшееся по швам, все измаранное и вытертое, и казинетовые брюки в рубчик, сильно ношенные и плохо на нем сидевшие. Ни жилета, ни шейного платка на нем не было, а вся манишка его сорочки была как измята, так и вся перепачкана. На ногах, если я верно помню, у него были башмаки из грубого матерьяла — судя по виду, их очень давно не ваксили.

— Что вы стали делать далее, доктор Снодграсс?

— Я знал, что у По в Балтиморе проживает несколько родственников. Поэтому я сразу же заказал для него нумер. Я отправился вслед за половым наверх и, выбрав подходящий покой, уже возвращался в питейную залу, дабы гостя сопроводили в комнату, и он бы отдохнул там, пока я не передам известие его родне.

Они перешли к лестнице, и Снодграсс указал на дверь выбранного им для По нумера, кой располагался с другой от ступеней стороны. Я же за своим столиком изо всех сил старался слиться с полумраком.

— Стало быть, вы подобрали для господина По комнату, после чего послали за родственниками? — уточнил барон.

— Но вот что странно. Сего можно было и не делать. Когда я снова достиг низа лестницы, меня встретил господин Генри Херринг, свойственник По.

— Не успели вы его вызвать? — спросил барон. Сия деталь мне тоже показалась странной, и я напряг слух, стараясь расслышать ответ Снодграсса.

— Именно. Он уже был на месте — возможно, с кем-то еще из родственников По; этого я не помню.

Вот еще одна странность. Нильсон По уверял меня, будто впервые услышал о состояньи Эдгара По, когда последний был уже в больнице. Если с Генри Херрингом был другой родственник, и он не был Нильсоном, — то кто?

Снодграсс меж тем продолжал:

— Я спросил у господина Херринга, не желает ли он отвезти родственника к себе в дом, но он сему недвусмысленно воспротивился. «По уже бывал крайне груб и неблагодарен, если выпивал», — так объяснил мне он. Господин Херринг предположил, что лучшим местом для него будет больница, а не гостиница. Мы отправили посыльного раздобывать экипаж, дабы его отвезли в больницу Вашингтонского колледжа.

— Кто сопровождал господина По в больницу?

Снодграсс потупился.

— Своего друга вы туда отправили, стало быть, одного? — продолжал барон.

— Видите ли, сам он не мог сидеть, а в экипаже не осталось места, когда мы положили его на подушки. Он был неперемещаем! Мы несли его, словно труп, положили его в экипаж. Он сопротивлялся, бормотал — но ничего связного. Тогда мы не считали его смертельно больным. Увы, он был одурманен выпивкой. Своим смертельным бесом. — И Снодграсс вздохнул.

Я уже знал, как доктор относился к предполагаемому пьянству По. Среди бумаг в его кабинете Дюпон наткнулся на некие стансы на смерть По: «О, сколь прискорбно созерцать, — восклицал Снодграсс, —

Как тонет гордая душа
В бесовском вареве опять,
Как благородный ум, дыша
Едва, былую мысль объять
Уже не тщится…»

— И хватит уже о смерти Эдгара По, — капризно молвил барону Снодграсс. — Смел бы надеяться, что вас сие удовлетворило, и вы не намерены проливать дальнейший свет на прегрешенье По. Пороки его уже довольно оплаканы публично, и я сделал все, что было в моих силах, дабы из себя не исторгать более ни слова.

— Касаемо сего, доктор, вам опасаться нечего, — сказал барон. — По ничего не выпивал.

— Как, о чем это вы? У меня нет сомнений. То был кутеж, сударь, именно он свел По в могилу. Болезнь его называется mania a potu, как о том и сообщали газеты. Я владею фактами.

— Боюсь, что вы свидетельствовали фактам, — ухмыльнулся в ответ барон, — и можете даже ими владеть, но вам не удалось завладеть истиной. — И барон Дюпен предупреждающе воздел руку, дабы не дать Снодграссу возразить. — Не стоит беспокоиться и защищать себя, доктор Снодграсс. Вы сделали что могли. Но не вы, сударь, и никакая разновидность алкоголей не содействовали столь низкому падению По. Против поэта в тот день обернулись гораздо более дьявольские силы. Он еще будет оправдан. — Речь барона скорее была обращена к нему самому, нежели к Снодграссу.

Но доктор по-прежнему тряс рукою в воздухе, словно его смертельно оскорбили.

— Сударь, я в сей области — специалист. Я член правления ряда балтиморских обществ воздержанья! Я же узнаю э… э… пьянчугу, если встречусь с ним лицом к лицу, разве нет? Что вы пытаетесь предпринять? Да с таким же успехом вы можете пытаться грозу перегрозить!

Однако барон лишь медленно повторил, оборачиваясь кругом себя, и ноздри его раздувались, словно у боевого коня:

— Эдгар По будет оправдан.

Дипсомания (лат.) — вид запойного алкоголизма, возникновение которого связывают с депрессией, дисфорией.

Filed under: men@work

Hesitation Blues

тоже старая колыбельная, вполне народная и больше всего известная в версии “Hot Tuna”, но так вышло, что я когда-то сделал женскую версию и довольно вольную притом, но, по-моему, тут все на месте. включая соло на пишущей машинке

БЛЮЗ СОМНЕНИЯ

Копейка есть копейка, а цент — это цент
Мой каждый новый хахаль ловит ценный момент
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать

Среди орлов на долларах неправых нет
Но каждый новый хахаль пусть рубли предъявит мне
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать

Текло в реке бы виски, была бы я бревно
Наверх бы не всплывала, держалась бы за дно
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать

Камешки в море, рыбешка на песке
Доллары в банке, а я сама в тоске
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать

Сомнение в ботинках, сомнение в чулках
Сомнителен мой блюз, сомнителен мой страх
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, смогу ли я узнать

Filed under: men@work

no thing too big

у нас сегодня премьера обложки:

издательство niding.publ.UnLTd прислало – выйдет в марте, говорят. с почином нас. а кто художник, они умалчивают

и немного про кино:

Expect the unexpected from ‘Inherent Vice’

Joaquin Phoenix plays detective in drug-fueled L.A.

Inherent Vice: why fleapits make the perfect film venue

Paul Thomas Anderson tackles ‘Inherent Vice’

Pynchon’s Blue Shadow

Josh Brolin is on a roll

Filed under: men@work, pyncholalia

Amsterdam

эта старая колыбельная тоже мне очень дорога. помимо того, что это одна из величайших песен ХХ века

Жак Брель
АМСТЕРДАМ

В Амстердамском порту —
Моряки там поют
Петь им сны не дают
Рассыпаясь как ртуть
В Амстердамском порту —
Там храпят моряки
Заступив за черту
Тихой черной реки
В Амстердамском порту
Умирают порой
Подняв кружку ко рту
Перед самой зарей
В Амстердамском порту —
Там рожают парней
В вязкой неге морей
И в соленом поту

В Амстердамском порту —
Там жуют моряки
Рыбьих душ чистоту
Рыбьи кости хрупки
Там их зубы крепки
Там их судьбы хрустят
В небе звезды дрожат
Точно кости трески
И воняет треской
Там до самых сердец
Обретут наконец
Там их руки покой
Подтянувши штаны
Хохоча там встают
И до ветру идут
А ветра там сильны

В Амстердамском порту —
Пляшут там моряки
И глядят в пустоту
И смешны их прыжки
Позабывши про сон
Кружат женщин своих
Всю ночь шпарит для них
Ветхий аккордеон
Обжимают подруг
Знают в хохоте толк
Эти парни — как вдруг
Музыкант их умолк
Он не смог — он устал
Они злость затая
Прочь бредут по мосткам
Чуть забрезжит заря

В Амстердамском порту —
Там где пьют моряки
Если пьют — так уж пьют
Не жалея тоски
За здоровье тех шлюх
Что пригрел Амстердам
В Гамбург их не сошлют
Наконец пьют за дам
Что тела им дарят
Добродетель сдают
За куски серебра
А когда всё допьют
Прямо в звездную высь
Потравить им не грех
А я плачу о тех
Что в любви мне клялись
В Амстердамском порту
В Амстердамском порту

Filed under: men@work

eyeballing the foot traffic

ну и с новым годом еще раз

на Радио Голос Омара по этому поводу вчера был повтор эфира о “Хедлайнерах” Александра Кушнира

наша галерея красивых плакатов пополняется:

Director Paul Thomas Anderson ‘Inherent Vice’ to Castro

Anderson goes back to Cali for ‘Inherent Vice’

How did Inherent Vice, a seemingly un-adaptable novel, make it to the screen?

Quixotic, hilarious ‘Inherent Vice’ is an immense achievement

еще одна рецензия – из Техаса

а эта – с Тайваня (хотя перепечатана из Гардиана, то-то мы удивились)

меж тем, в далекой галактике Писатель ВД продолжает свой безнадежный квест (“Внутренний порок”, стр. 140-145):

 

а лайвлибовская публика продолжает изучать “Радугу тяготения”. это правда очень смешно уже. перед нами оживают Гамби, у них моск болит

что-читатели открыли для себя “Дом сна” Джонатана Коу

отвлечемся наконец от новогодней темы и послушаем актуальное:

Filed under: pyncholalia, talking animals

Tom’s Diner

еще одна очень старая колыбельная – и, на мой вкус, гениальное первое исполнение, без вот этих вот тыц-тыц-пыщ-пыщ. да, чуть не забыл: есть версия, что упоминаемый актер – Джон Белуши

СЮЗАНН ВЕГА

КАФЕ ТОМА

 

Я сижу воскресным утром

На углу в кафе у Тома

Жду пока нальет мне кофе

Человек за стойкой бара

Он немного проливает

Не заметив, потому что

Он выглядывал в окно — там

Кто-то с улицы зашел

«Я всегда тебя рад видеть», —

Говорит он, улыбаясь

Она только что вошла и

Теперь стряхивает зонтик

Я смотрю в другую сторону —

Вот он ее целует —

И, стараясь не заметить

Наливаю молока

Я газету раскрываю

Там статья есть про актера

Пил он много и скончался

Я такого и не знала

И вот комиксы ищу и

С гороскопами страницу

И вдруг чувствую, как кто-то

Молча смотрит на меня

Женщина стоит снаружи

Смотрится в стекло витрины

Но меня она не видит

Отражаясь под дождем

Я стараюсь не заметить

Как поддергивает юбку

И колготки поправляет

Прячась от дождя она

Этот дождь не перестанет

А я слушаю все утро

Как звонят колокола и

Вспоминаю голос твой

И давний наш ночной пикник, когда еще

И дождь не шел с утра

И я кофе допиваю

И на поезд мне пора

Filed under: men@work