Max Nemtsov's Blog, page 335
December 28, 2014
Mr. Tambourine Man
и еще одна старенькая колыбельная. ею я, можно сказать, вполне горжусь
Боб Дилан
Мистер Тамбурин
Эй, мистер Тамбурин, сыграй-ка для меня
Я не сплю, мне больше некуда податься
Эй, мистер Тамбурин, сыграй-ка для меня
Утро звякнет, за тобой мне собираться пора
Хоть вечерняя империя давно ушла в песок
А он с ладони стек
И я слеп и одинок, стою бессонный
Усталость изумительна, тавро на мне горит
Безлюдье до зари
А в руинах смерть царит и снов — не сонмы
Ты меня на борт возьми в волхвов круговорот
С меня все страсти рвет, курок под пальцем врет
А оттиск стоп истерт, лишь башмаки мои
Подвластны странствиям
Но я готов идти, исчезнуть тоже я готов
Средь пирровых пиров, зачаруй меня — и словно
Кану в этом танце я
Хоть услышишь: смех кружит безумным солнцем у виска
Его цель невелика, ведь он ударился в бега
Ну а кроме неба — никаких заборов
А если смутный гомон рифм почуешь за собой
То под тамбурина бой клоун драный и худой —
Не морочься ерундой — он догонит эту тень
Еще не скоро
И пусть я сгину в дымных кольцах разума с тобой
За чертой береговой, вдали от мерзлых крон
Обманчивых времен, чьи ветви — как штыки, —
Испуганной тоски вертлявый автор
Танцевать, маша одной рукой алмазам в небесах
У стихии на глазах, вязнуть в цирковых песках
А вся память и весь страх пропадают пусть в волнах
Да только про сегодня думать буду завтра
Эй, мистер Тамбурин, сыграй-ка для меня
Я не сплю, мне больше некуда податься
Эй, мистер Тамбурин, сыграй-ка для меня
Утро звякнет, за тобой мне собираться пора
Filed under: men@work
tram pam pam
“Должно быть, Санта” – наш невъебенный рождественско-новогодний концерт
Originally posted at «Когда Бог говорит “Я Прожит”»
«Чтение Керуака — разговор с братом, который умиляет, бесит, возмущает, чарует и развлекает одновременно. Он — сама жизнь, безалаберная, очищенная от иллюзий осмысленности и при этом искристая и совершенно достойная разглядывания». /Шаши Мартынова для литрадио Голос Омара, о новых переводах Джека Керуака на русский
Элизабет Гаскелл о романе “Не тычьте в меня этой штукой” Кирила Бонфильоли
в оригинальном жанре видеорецензии:
‘Inherent Vice': One of the more complicated films of the holiday season
‘Inherent Vice’ goes for Los Angeles as state of mind rather than destination
не все единодушны: Going to Save You Fifteen Bucks
потрясающе информативно: Joaquin Phoenix, Josh Brolin, and Owen Wilson star in a film based on the book by Thomas Pynchon and written and directed by Paul Thomas Anderson
и кое-что об одном из любимых инструментов нашего автора
Библиоклепты продолжают читать “Мейсона и Диксона” – Пражский Раввин на сей раз привлек их внимание
еще Джонатана Розенбаума доля коллекции:
– о “Радуге тяготения”
– о “Винляндии”
– о “Мейсоне и Диксоне”
– о Контражуре
маловероятные сопостельники: John Cleese & Thomas Pynchon Debut On the Indie Bestseller List
Хомяк-Истерик о “Кромке навылет”
я как-то не осознавал, что аудиокнигу “Внутренний порок” озвучивает Соланж
Писатель ВД меж тем – с продолжением графического изложения “Внутреннего порока” (стр. 118,5-129):
Filed under: pyncholalia, talking animals
December 27, 2014
Мэттью Пёрл–Тень Эдгара По 14
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13
КНИГА IV
За призраками жадно
15
Вот так я стал нашим тайным агентом.
Каждые несколько дней барон Дюпен менял гостиницы. Я предположил, что перемещенья его подстегиваются неизменным страхом, что парижские враги его здесь выследят, хоть сие мне и казалось крайне маловероятным. Но затем я начал примечать двух человек, казалось, не спускавших с барона глаз. Я, разумеется, наблюдал за бароном тоже, посему трудно было не спускать глаз одновременно и с них. Одевались они словно бы по форме: старомодные черные фраки, синие брюки, низко надвинутые котелки, скрывавшие их лица. Хотя физически они друг с другом различались, у обоих были одинаковые бессознательные взгляды — словно высокомерные взоры римских статуй в Лувре. Глазницы их были неизменно направлены в одну цель — на барона. Поначалу я думал, что они на него работают, но потом заметил: барон старательно избегает их близости. Несколько раз пересекшись с ними дорожками, я вспомнил, где видел одного. Случилось сие на одной из наших с Дюпоном прогулок. Я налетел на него близко к тому месту, где мы встретились с бароном. Вероятно — примерно в то время, когда они только засекли объект своего вниманья.
Они, однако, были не единственными людьми в Балтиморе, кого теперь интересовали дела барона Дюпена. Еще имелся привратник клуба «Румяный Бог» — притона вигов Четвертого участка, где мы познакомились с г-ном Джорджем, председателем сего общества. Массивный привратник начал преследовать барона, когда тот еще был под личиною — той, что я впервые узрел в читальном зале Атенеума. Даже барон не рисковал открыто противостоять сему агенту вигов — слишком уж красивое обозначенье чудовища Тиндли. Рядом с ним любой показался бы карликом.
— Чего вам угодно, любезнейший? — спросил барон у своего мучителя.
— Чтоб вы, хлыщи, бросили болтать об нашем клубе, — отвечал ему Тиндли.
— Милый мой, что заставляет вас думать, будто меня заботит ваш клуб? — великодушно вопросил барон.
Рот Тиндли не стал закрываться, когда великан вонзил свой палец в складки пышного баронова галстуха.
— Нас предупредили насчет вас после того, как вы пытались меня подкупить, чтоб проникнуть в клуб! И теперь я начеку!
— Ах, так вас предупредили, вот как? — пренебрежительно молвил барон. — Тогда, сдается мне, предупрежденье вас ужасно сбило с толку. И кто, — вопросил он с отчаянно скрываемым беспокойством, — кто же на всем белом свете мог вас эдаким манером предупредить?
Тиндли можно было и не произносить имя Дюпона — его он не знал; барон же все равно мог о сем догадаться.
— Высокий неуклюжий француз с овальной головою? Он? Да он фальшивка, сударь мой, — вот как отозвался барон о Дюпоне. — Он опаснее, нежели вы можете себе вообразить!
Что за тщетная вспышка гнева полыхнула в глазах барона, пока он стоял, безмолвно проклиная триумф Дюпона! Тиндли буквально не давал ему проходу, и вскоре барону пришлось отказаться как от своей личины чихуна, так и от всех осведомителей, коих он под нею себе завербовал… Небольшая победа для нас, мстительно подумал я, после успешного проникновенья в «Глен Элизы» посредством голландского портретиста.
Кстати о том, как барон в те дни выглядел, — что за разительные перемены происходили с ним прямо у нас на глазах! В прошлых главах я упоминал о его способности с поразительной действенностию менять свою физическую внешность. Нынче же, видя барона время от времени на улицах, я обратил вниманье на новую перемену в его лице и общей наружности, хотя не сумел бы сказать, что именно в нем переменилось. То не сводилось к обманно утолщенному носу и накладным волосам — прежний костюм его принадлежал третьеразрядным лицедеям с рю Мадам в Париже. Ныне же вся осанка его, казалось, стала совершенно иною — и одновременно жутко, захватывающе знакомой.
Однажды вечером я подбрасывал щепки в камин гостиной. Дюпон заметил, что ему и так вполне удобно. В сем вопросе я его проигнорировал. В Париже, утверждают, даже в холоднейшую зимнюю ночь навряд ли найдется хоть одна дымящая труба. Мы же, американцы, гораздо чувствительнее к жаре и холоду, в то время как в Старом свете, похоже, их едва ли вообще замечают, — но я ни за что не желал сидеть, завернувшись в одеяло, как сие предпочитал делать француз. В тот вечер я получил записку.
Она была от тетки Блюм. Вскрывал я ее с некоторым сомненьем. В ней дама выражала надежду, что мой невоспитанный французский кондитер (то есть, Дюпон) наконец уволен. Но главным образом она хотела известить меня — из уважения к длительной дружбе, связывавшей их семейство с «Гленом Элизы», — что Хэтти ныне обручена и выйдет замуж за другого человека, прилежного и надежного.
Поначалу я не мог опомниться от потрясенья, вызванного сим известием. Неужто Хэтти и впрямь нашла себе кого-то другого? Неужто мне удалось лишиться женщины столь чудесной, в то же время исполняя то, что мне представлялось правильным и необходимым?
И тут я понял. Я припомнил мудрое предупрежденье Питера о том, что умилостивить тетку Блюм будет нелегко, и в сей записке ее опознал уловку хитрой бестии — помучить меня, дабы я извинился и кинулся в чрезмерные признанья своей вины по отношенью к ее племяннице.
Как бы то ни было, я не стал бы ни гнушаться сей тактикой, ни намеренно стремиться к ней.
* * *
Я сидел на софе, размышляя, не прервал ли я самою природой своего нынешнего предприятья все должные связи с обществом. Я, в конце концов, наслаждался ныне компанией людей до крайности ярких, подобных Дюпону и барону, кои презирали любые общественные устои и взыскали действия, не достижимого рядовой учтивостью.
Когда языки огня ужасно побежали вверх по полену, а я погрузился в подобные размышленья, меня вдруг посетила внезапная мысль о бароне Дюпене — будто лицо его глянуло на меня из пламени. Мысль явилась мне в тот миг, когда я пытался представить себе этого человека, не имея перед глазами оригинала.
Ни один портретист или художник Дагера не сумел бы отдать барону должного из-за перемен, кои неизменно выпадали чертам его лица. Право слово, свершись такая попытка, барон сам бы стал походить на холст портрета, а отнюдь не наоборот. Дабы уловить истинный его облик, пришлось бы заставать его спящим.
— Мсье Дюпон, — произнес я, вскочив на ноги, когда пламя, ожив, затрещало и пыхнуло. — Это вы!
От сего драматичного провозглашенья он поднял голову.
— Он — вы! — Я замахал руками сперва в одну сторону, затем в другую. — Вот зачем он измыслил подослать сюда фон Данткера!
Изложить суть моего осознанья удалось лишь с третьей или четвертой попытки: барон Дюпен присвоил облик Огюста Дюпона! Барон туго натянул мышцы своего лица, опустил уголки рта, применил — насколько я мог о сем судить — некие магические чары, дабы заострить сами очертанья своей головы и подправить себе сам рост. Кроме того, он подобрал себе одежду, подобную Дюпоновой в просторном покрое платья и тусклых цветах. Он сбросил свои драгоценности и перстни, коими раньше был щедро украшен, и выпрямил буйство локонов. Весьма тонко, используя наблюденья, а также наброски и сам портрет фон Данткера, барон переделал себя в копию Дюпона.
Причина сему, как я предполагал, была проста. Вызвать раздраженье оппонента; отомстить за провокацию с Тиндли; поглумиться над более благородным существом, осмелившимся состязаться с ним в сем предприятьи. Всякий раз, встречая Дюпона в городе, барон едва удерживался от смеха, припоминая блистательность своей новообретенной проказы.
Мерзость, престидижитатор, плут — рядиться в великого человека!
Кроме того, он — неким манером, клянусь вам — видоизменил сам тембр и интонации своего голоса. Дабы точнее подражать голосу Дюпона! Даже выговор его достигал идеальности. Окажись я в темной комнате и слушая монолог сего фальсификатора, я бы с радостью обратился к негодяю, полагая его своим привычным истинным компаньоном.
* * *
Мелочный маскарад барона угнетал меня. Он неотступно меня преследовал. Я скрежетал зубами. Не думаю, что Дюпона он беспокоил и вполовину так же. Когда я пожаловался ему на уловку барона, рот Дюпона вытянулся загадочною дугой, будто насмешку сию он счел забавною детской игрою. А встречая своего соперника, Дюпон кланялся ему так же учтиво, как и прежде. Видеть сие, когда они сходились вместе, было поразительно, особенно — по вечерам. В конечном итоге, единственно надежным способом их различить оказывались их преданные сообщники: я с одной стороны, а мадмуазель Бонжур — с другой.
Наконец, в один прекрасный день я не выдержал:
— Когда этот мерзавец насмехается над вами, — сказал я Дюпону, — высмеивает вас, вы спускаете ему с рук.
— Ну а что бы вы мне посоветовали сделать, мсье Кларк? Вызвать его на дуэль? — осведомился в ответ Дюпон — мягче, нежели я, очевидно, заслуживал.
— Набить ему физиономию, разумеется! — отвечал я, хотя и не предполагаю, что совершил бы сие самолично. — Высказать ему все, что вы думаете по сему поводу, по меньшей мере.
— Понимаю. И это нам поможет?
Я признал, что, быть может, и нет:
— И впрямь. Сие напомнит ему, я бы решил, что он не один играет в сию игру. Он, в бесконечном самообмане своего рассудка, полагает, будто уже выиграл, мсье Дюпон!
— Стало быть, он разделяет ошибочное верованье. Ситуация ровно противоположна. Барон, боюсь за него, уже проиграл. Он достиг конца — как и я.
Не веря своим ушам, склонился к нему:
— Вы хотите сказать, что…
Дюпон говорил о самой нашей цели — о разрешении всей тайны Эдгара По…
* * *
Но я вижу, что слишком забежал вперед — такова моя склонность. Придется вновь пройти по своим следам, а уж потом возвратиться к приведенному выше диалогу. Я начал описывать свое шпионское бытие, понуждаемое желаньем Дюпона выведать секреты и планы барона.
Как я отмечал выше, барон часто менял гостиницы, дабы сбить с толку своих преследователей. Свою осведомленность его местообитаньем я поддерживал, следуя за каким-нибудь утомленным носильщиком, перетаскивавшим их багаж из своей гостиницы и вверявшим его попеченьям своего собрата из другой. Не ведаю, как барон отвечал на вопросы касательно сей странной привычки, записываясь всякий раз в книге постояльцев. Если бы мне довелось так поступать самому и я бы не мог привести истинной причины — «Видите ли, сударь, мои кредиторы стремятся укоротить меня на голову», — я бы утверждал, будто пишу путеводитель по Балтиморе для иностранцев, и мне потребна основа для сравнения условий проживанья. Отельеры наверняка осыпали бы меня тогда милостями. Замысел был настолько хорош, что меня так и подмывало анонимно предложить сие барону.
Между тем Дюпон велел мне выведать больше данных о Ньюмане — рабе, услугами коего пользовался барон, посему однажды днем я навязал Ньюману беседу в вестибюле.
— Уеду из Балтимора, как только он меня выкупит, — ответил тот на мои расспросы о бароне. — У меня брат с сестрой в Бостоне.
— А почему не пуститься в бега сейчас? Есть северные штаты, которые вас защитят, — заметил я.
Он показал мне на отпечатанное извещенье, висевшее у входа в гостиницу. В нем утверждалось, что ни одна цветная личность, «несвободная или же вольноотпущенная», не может покинуть города, не сдав предварительно своих бумаг и не взяв белого человека своим поручителем.
— Я вам не тупой негритос, — сказал Ньюман, — чтоб меня собаками травили да убивали. Так все равно что самому пойти к хозяину да попросить, чтоб пристрелил.
Ньюман был прав: его бы выследили, даже если б хозяину такая потеря была глубоко безразлична.
Должен прибавить здесь еще одно замечанье, дабы избежать недоумения с вашей стороны, о языке, на коем говорил молодой раб. Среди африканцев, как рабов, так и вольных, как в южных, так и в северных штатах, слово «негритос» вовсе не обозначало расу. Я слыхал, как черные определяли таким словом мулата и даже называли своих хозяев «те негритосы белые». Под «негритосом» черные имели в виду любого низкородного субъекта, к какому бы цвету или сословью тот ни принадлежал. Сие довольно изобретательно переопределяет некрасивое словцо, и со временем оно, бесспорно, исчезнет из нашего языка полностью. А тем, кто когда-либо сомневался в разумности сей обездоленной расы, я еще раз укажу на означенный лингвистический штришок и задам вопрос, смогли бы додуматься до такого белые.
— А что другой черный в услужении у барона? — спросил я.
— Кто?
— Другой черный, что служит барону, — повторил я. К сему времени я исполнился достаточной убежденностью, что незнакомцу, виденному мною однажды с бароном, было поручено приглядывать за мною — шпионить за мной, пока я шпионю за ним.
— Нет никого другого, сударь, ни черного, ни белого. Барону Д. не хочется, чтоб слишком много народу к нему близко подступалось.
* * *
В новообретенной близости своей, к моему изумленью и немалому, должен сказать, удовлетворенью, я стал наблюдать утишенье хвастовства, обычно являемого бароном. Несколько раз в пределах моей слышимости Бонжур задавала какой-нибудь довольно простой вопрос о выводах барона касательно По; и барон Дюпен уходил от ответа. Сие просветляло мои надежды на наш успех. Но, полагаю я, также это и заражало меня отчасти мрачным и тревожащим душу страхом, ведь в таком случае Дюпон тоже должен теряться, словно бы между сими двумя людьми существовала некая мистическая связь. Быть может, таково было неощутимое следствие, выводимое рассудком моим из нового поразительного сходства между Шарлем Дюпеном и Огюстом Дюпоном, будто один из них был настоящим, а другой — его зеркальным отраженьем, точно как при роковой последней встрече Уильяма Уилсона, измысленного самим По. Однако бывало и так, что оба они казались зеркальными отраженьями некоего единого существа.
Манеры поведенья их, тем не менее, довольно-таки отличались.
На публике барон продолжал выступать с наглыми и широковещательными заявленьями. Он устроил подписку на листовку, публиковать кою собирался, и серию лекций, кои был намерен давать, касаемо истинных и сенсационных подробностей кончины Эдгара По.
— Сюда, сбирайтесь, сбивайтеся вкруг меня, благородные господа и девицы, вы ни за что не поверите, что стряслось у вас пред самым носом! — провозглашал он в тавернах и пивных, словно зазывала или же фигляр. Должен признать, он был убедителен — снаружи; чуть ли не еще один г-н Барнум явился. Создавалось ощущенье, будто он того и гляди объявит уличной толпе, что вот эту миску отрубей он сей же миг превратит… в живую… морскую свинку!
И деньги следовали за ним, куда бы он ни двинулся! Я не мог и помыслить, что такое количество балтиморчан окажется готово выкладывать с трудом заработанные гроши в загребущие лапы этого сочинителя; балтиморчан, с прискорбием добавлю, кои не выказывали подобного намеренья применительно к поэтическим книжкам самого По. Однако значительное доверие сообщалось посулам барона Дюпена раскрыть, наконец, загадочные события последних и мрачнейших часов жизни того самого поэта на сей земле. Культурой сограждане мои готовы были наслаждаться, если только она сопровождалась контроверзой. Я припомнил то время, когда два актера одновременно играли Гамлета на двух близлежащих сценах Балтиморы, и все страстно спорили, каждый о своем любимом Гамлете — не из-за самой пиесы, но из-за состязанья, с нею связанного.
В Зале собраний Мэрилендского института должна была состояться публичная лекция. Барон принялся рассылать каблограммы, повторяющие то же извещенье о лекции, впоследствии долженствовавшей состояться в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне… Планы его разрастались, и наши намеренья, казалось, все больше и больше подпадают под их тень.
По ходу дела барон в газетах еще шире вскрыл Пандорин ящик слухов.
Вот вам несколько примеров: ночной сторож обнаружил По ограбленным в канаве; либо же умирающий По валялся на каких-то бочках Лексингтонского рынка, весь покрытый мухами; нет, утверждал кто-то другой, По встретился с бывшими кадетами из Уэст-Пойнта, где поэт учился обращенью с мушкетом и снаряженьем, а они теперь занимаются некими таинственными правительственными заданьями и вовлекли По в опасную интригу, вероятно связанную с тем, что в буйной юности своей По якобы сражался в польской армии с русскими; все не так — жалкий конец свой По встретил на кутеже, буйно и невоздержанно празднуя день рожденья знакомого; либо же он повинен в самоубийстве. Одна знакомая поэта уверяла, что призрак По шлет ей стихи из мира духов, в коих сообщает, что его насмерть измутузили за попытку кражи чьих-то писем! Тем временем местная газета получила телеграфное сообщенье от нью-йоркского издания борцов за воздержанье, редактор коего утверждал, будто встретил свидетеля неистового дебоша, устроенного По за день до того, как его нашли у Райана, и сие для регистратора в Судный день послужит достаточным основанием того, что По сам во всем виноват.
Пока я сидел в читальном зале, просматривая все эти заметки, ко мне подошел все тот же старый надежный служитель.
— О, господин Кларк! Я все еще размышляю о том, кто мне дал те статьи про вашего господина По. И представьте — я отчетливо вспомнил, как он просил меня передать их вам.
Вдруг я более не мог сосредоточиться на газетах, разложенных предо мною.
— Что, сударь? — Мне никогда раньше не приходило в голову, что вырезки были дадены служителю с отчетливым веленьем доставить их мне. Я переспросил, верно ли я его понял.
— Именно.
— Но это же поразительно! — вскричал я, думая о том, насколько полностью то единственное извлеченье, в коем упоминался «подлинный» Дюпен, изменило весь ход событий.
— Как так?
— Потому что кое-кто… — Я не докончил фразы. — Крайне настоятельно, чтобы вы рассказали мне больше о сей личности, кем она ни была. Нынче я очень и очень занят, но я навещу вас снова. Постарайтесь — заклинаю вас — постарайтесь вспомнить.
Сим новым откровеньем воображение мое воспламенилось. Тем временем я обрел для себя гораздо менее умозрительное развлеченье, решившись уладить все разногласия с Хэтти. Я написал ей долгое письмо, в коем признавал, что жестокая, однако благонамеренная тактика тетки Блюм меня воодушевила, и предлагал — по получении от нее ответа — возобновить планы на обустройство нашего брачного союза.
Луи Жак Манде Дагер (1787—1851) — французский художник и изобретатель, один из создателей фотографии. Используя опыты Н. Ньепса, разработал первый практически пригодный способ фотографии — дагерротипию, в которой светочувствительным веществом служил иодид серебра (1839).
Финиас Тэйлор Барнум (1810—1891) — американский импресарио, «отец рекламы», создатель современного цирка.
Военная академия США Уэст-Пойнт — высшее военное училище Сухопутных войск США. Находится в штате Нью-Йорк, основана по решению Конгресса США в 1802 г. Эдгар По принял присягу в Уэст-Пойнте 1 июля 1830 г., а в феврале 1831 г. был отдан под трибунал за неподчинение и покинул академию. После исключения из Уэст-Пойнта подавал прошение властям, желая отправиться в Польшу сражаться волонтером.
Filed under: men@work
December 26, 2014
Love Minus Zero/No Limit
вот еще одна старенькая колыбельная – с отличным и не самым известным видео из лондонской гостиницы в 1965 году, на котором наглядно видно, что значит “нервно курить в углу”. там это делает Донован
Боб Дилан
ЛЮБОВЬ МИНУС НОЛЬ / ПРЕДЕЛА НЕТ
Любовь моя — молчанье
И грез не предвещает
И без присяг на верность
Она как лед и пламя мне верна
Кто-то носит розы
И что ни час — клянется
Любовь моя цветком смеется
Признаньями не купится она
А в ларьках и на вокзалах
Людям разговоров мало
Они малюют стены мелом
Повторяя то, что на устах у всех
О будущем лепечут
Любовь моя неслышно шепчет:
Любой провал успеха крепче
А провал — так он и вовсе не успех
Нож под плащом сверкает
Свеча матроны тает
А в рыцарских турнирах
Обиду пешке трудно остудить
Статуи из спичек
Друг друга подпирают
Любовь моя все это знает
Ей смысла нет ни спорить, ни судить
Мост в полночь затрясется
И сельский врач напьется
Племянницы банкиров
Даров дождутся — тоже повезло
Кувалдой буря воет
И ветер ливнем кроет
Любовь моя — как ворон
В окне, со сломанным крылом
Filed under: men@work
ho ho oh
на Радио Голос Омара сегодня – воспоминания о “Краткой истории тракторов по-украински” Марины Левицкой
праздничное дополнение к вашему алкогольному столу
‘Inherent Vice’ is more style than substance
Пинчон на пляже. Джонатану Розенбауму книжка, как известно, не очень понравилась. теперь и тут
зато в готелях (как любят писать некоторые русские переводчики) “Ас” можно насладиться искусством, вдохновленным фильмой
ну и о смешном: Пинчона засекли на даче у Соснового озера. nice try. наблюдатели были посланы нахуй
меж тем, по данным некоторых читателей, два его романа – V. и Винляндия – в числе лучших книг года на этих территориях. ура
другие же читатели слушают музыку к фильму и не впечатлены (я говорил, что Radiohead переоценен?)
а третьи продолжают читать “Город воров” Дейвида Бенёффа, и им нравится (я говорил, что это хороший роман?)
узнали этого прекрасного человека с ласковыми глазами? видео внутри
пинчоноидный клип от творческого коллектива Павла Руминова:
а теперь будем радоваться картинкам
ну и бонус для красивой жизни
Filed under: pyncholalia, talking animals
December 25, 2014
oh ho ho
привет Винляндии от Мейсона с Диксоном
таких вот. в коллекцию обложек
а это идея новогоднего подарка в последнюю минуту
честно, по крайней мере: I’ve never read the book, so if you’re a fan of the novel and are wondering if this is a good adaptation, I can’t asses that.
Inherent Vice takes us through the drug fueled labyrinth that is seventies ‘70s, a la Thomas Pynchon.
Inherent Vice, reviewed: No stoner’s left unturned in Paul Thomas Anderson’s Pynchonian adaptation.
Inherent Vice is a ’70s joint meant to be puffed on deeply and passed around freely.
кое-что немножко другое:
праздничный выпуск подкаста “Пинчон на людях”
Дейвид Шецлин вспоминает Пинчона (раз и два) – я не знаю, кто сможет оценить в полной мере важность этой публикации
– и Ричарда Фаринью
они сошлись: для европейского и мирового проката закадровый голос “Маккабрею” предоставил Стивен Фрай:
правда, кое-где кое-кому придется сделать вид, что они не живут в этой ебаной стране
и вот еще про этого психа мы, признаться, забыли на некоторое время:
Filed under: pyncholalia, talking animals
December 24, 2014
ho ho ho
мягкое напоминание от Томаса Пинчона
Biopics and Noir Dominate a Festival
Inherent Vice: A motley mix of silly and serious
Жажда эксперимента не давала ему покоя, и теперь Андерсон адаптирует для большого экрана запутанную прозу Томаса Пинчона… …вымышленное место где-то в Калифорнии 70-х — рай для бродяг и наркоманов… Док Спортелло (его играет Хоакин Феникс, который вызывает больше смеха и эмоций одной своей мимикой, чем иные актеры потоками диалогов) от первого лица рассказывает, как его бывшая девушка Саша Хэпворт (Кэтрин Уотерстоун) разыскивает одного магната недвижимости. По сюжету, ему встречаются телохранители-нацисты, изнеженный дантист (Мартин Шорт) и наркоман на лечении (единственное слабое звено в фильме — Оуэн Уилсон), работающий информатором. Противоположность Дока — коп «Бигфут» (Джош Бролин с уморительной стрижкой и жеманными манерами), который постоянно достает героя… Андерсон отказался от нескольких второстепенных линий Пинчона о других наркоманах, превращая сюжет в подобие новостной передовицы и теряя при этом несколько особенно удачных авторский идей. К примеру, очаровательный метафорический пассаж, в котором Док и его друг останавливаются в отеле, стоящем аккурат на линии часовой зоны. Но в целом фильм удивительно хорош.
это было издание “Модный Петербург” и некто, забывший подписаться. и вот такая хуйня у нас будет везде, попомните мое слово. особенно когда все посмотрят фильму “Врожденный пирог”
утешимся ж лучше тем, что пишут про V
а вот читатели “Радуги тяготения” на сей раз не утешают
“какого хуя?” и комментарий к насущному вопросу современности
зато утешают читатели Кирила Бонфильоли. тем, что они есть
Filed under: pyncholalia, talking animals
December 23, 2014
Harry the Earwig
вот еще из старенького – я ее уже показывал, но пусть и тут будет для коллекции. колыбельная детская, поэтому имена приводятся в неоскорбительном для русского уха вёрте виде. кстати, картавить при исполнении нужно, как сам Пит Делло и Леонид Федоров
Пит Делло
УХОВЕРТКА ГАРРИ
Уховертка Гарри
Был архистранной тварью
Правил он рапиру
И в бой седлал тыртыря
Он хоть куда богатырь
А Таракашка Генри
Он страдал мигренью
Ему чердак срывало, если
Уховертка Гарри
Брал погреб приступом из дыр
Оседлав себе тыртыря
И с рапирой в руке
Сверчиха Мэри-Джейн
Она благоволила к Генри
Но явился Гарри
Разодетый ферлакуром
Пошел на приступ из всех дыр
Оседлав себе тыртыря
Да с рапирой в руке
Дай шпор тыртырю, Гарри!
Таракашке Генри
Ничего не осталось
Как выйти на турнир
Престиж храня
И вот на склоне дня
Мэри-Джейн и Гарри
Ускакали на тыртыре
А в Генри стало сорок дыр
И рапира в спине
Filed under: men@work
some word of adviсe
у нас еще появился вот какой плакат в коллекции:
меж тем (шепотом), слово совета тем, кто в контакте и не знает, о чем писать: как-то некошерно искать кино в то время, как понятным языком объясняют: кина пока не будет. да и еще более некошерно скачивать тряпки или вообще непонятно что. лучше дождаться качественного релиза, да и карма будет чище
а пока в ту же коллекцию еще одна обложка
хор участников:
- ‘Inherent Vice': Paul Thomas Anderson on His Trip Through Thomas Pynchon’s L.A.
- Jena Malone’s Long, Strange Trip From Homelessness to Hollywood Stardom
- это всегда полезный совет, особенно на территориях ръяз-ктулхуры. доброму и любезному читателю, похоже, понравилась “Винляндия”, и читатель хочет еще. будет
Писатель ВД и продолжение графического романа “Внутренний порок” (стр. 118-119):
дальше – сплошные лица друзей:
ударно встретим новый год по-китайски:
Filed under: pyncholalia
December 22, 2014
reality bubbles
как уже заметили, видимо, те немногие, кто это читает, мы закончили публиковать блюзовую поэму любимого “детского писателя”, которую никто никогда не издаст, как никто никогда не споет песен самого Билли
Шел Силверстин
Черт и Билли Лохэм
1979
Иллюстрации Брэда Холланда
Перевод М. Немцова
Черт и Билли Лохэм
Билли Лохэм и муха
Последняя игра Билли Лохэма
Билли, Падла и Бог
Паденье Билли Лохэма
Женитьба Билли Лохэма
а вот так выглядит книжка Александра Дёмина:
которой, как сообщает издатель, больше нет в наличии, потому что тираж улетел за один вечер (мне, конечно, не досталось, но у меня есть первое издание, которого нет ни у кого, хаха)
а это первопечатник Михаил Павин за работой:
мы работает над тем, чтобы книжки издательства “niding.publ.UnLTd” как-то продавались в мск
целиком этой подборки картинок к пресс-киту фильма “Внутренний порок”, по-моему, тут еще не было:
15-й выпуск подкаста “Пинчон Прилюдно”: последние две главы романа “Внутренний порок”
хор участников:
- Katherine Waterston Had Fun Shooting Her Lengthy Nude Scene In ‘Inherent Vice’
- Josh Brolin Talks ‘Inherent Vice,’ Paul Thomas Anderson, and His Career
- Joaquin Phoenix rediscovers fun of film in Inherent Vice
хор зрителей:
- ‘Inherent Vice’ Movie Review: Pynchon and Paul Thomas Anderson Eat Pizza, Bum Around, and Uncover the Secret Cabal That Rules Over All Life
- A mystery without a real mystery – more of an escalating series of comedic and dramatic mishaps – Paul Thomas Anderson’s trippy, groovy, and slyly amusing adaptation of Thomas Pynchon’s Inherent Vice combines the writer and director’s idiosyncratic tendencies with a new found sense of playfulness.
- Crime romp a deliriously exotic collab between Pynchon and Paul Thomas Anderson
- THERE WILL BE WEED or THE GRASSTER: Inherent Vice
ну и чтобы не забыли: так когда-то встречали роман в Лондоне. в контексте
Писатель ВД с продолжением графической интерпретации “Внутреннего порока” (стр. 116-117):
вы, конечно, это уже знаете, а я смотрите какого прекрасного психа нашел:
Filed under: Дёма, men@work, pyncholalia
