Max Nemtsov's Blog, page 333
January 8, 2015
Quand on a que l’amour
для наших ночных читателей, тоже старенькая
Жак Брель
КОГДА ТОЛЬКО ЛЮБОВЬТолько нашу любовь
Можем мы предложить
Прежде чем поспешить
В это странствие вновь
Лишь любовь есть у нас
У тебя и меня
Нашим счастьем звенят
Каждый день каждый час
Лишь любовь у нас есть
Как последний зарок
Только он нас сберег
А не роскошь и крест
Только наша любовь
На кошмар городов
Бросит солнца покров
Волшебством своих снов
Когда только любовь
То нет песен иных
Нет иной жизни в них
Она хлеб наш и кров
Только наша любовь
С первым блеском зари
Серебром одарит
Всех бродяг и воров
Можно только любовь
Неумелым певцам
Возносить к небесам
За всемирную кровь
Лишь любовью спасти
Тех кто в вечном бою
Губит душу свою
Чтобы свет обрести
И позволит любовь
Нам весь путь прошагать
И судьбу испытать
На развилке любой
Когда только любовь
Громче всех канонад
Барабаны молчат
От ее тихих слов
Если в страсти одной
Есть лишь сила любить
То мы сможем с тобой
Весь мир
в руках хранить
Filed under: men@work
some recreational reading
сдали только что предпочитаемому издателю:
The Childhood of Jesus by J.M. Coetzee
My rating: 5 of 5 stars
Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Магнус Миллз обнаружил, что он у себя в постели превратился во Франца Кафку. Лежа на панцирнотвердой спине, он решил написать роман Жозе Сарамаго. Вот что у него получилось.
А если шутки в сторону, то это роман-притча, обманчиво простой и феерически прекрасный, как оптическая иллюзия, где в одном рисунке проступает множество других: от классической антиутопии (не путать с дистопией в этом случае) до царства божия и того идеального будущего, в реальности которого нас пытались уверить большую часть хаха-века. Но это среди прочего. Доевангельская мифология и пифагорейские забавы там тоже есть (если это и евангелие, то – пост-цифрового века). И развитая не по годам детка. И… и… в общем. Читайте, когда выйдет «пароски», будет вам много радости и мудрости.
переводила Шаши, я мешался под ногами, по обыкновению. выйдет когда-то в этом году
ну и раз уж мы о книжках, вот еще несколько из нашего рекреационного чтения:
Bachelorhood: Tales of the Metropolis by Phillip Lopate
My rating: 5 of 5 stars
Чудесно, что открытия (в моем случае — на собственной книжной полке) еще случаются: это превосходный сборник — взрослый, мудрый, уравновешенный, ироничный голос, эдакий Хэнк, но традиционнее, хотя такой же прямой и безжалостно честный с собой. Как литература это очень плотно, наверное, это и называют «мужской» прозой.
Семейный статус, кстати, тут не при чем. Это так, чтобы рецензентам было за что зацепиться.
Битва чудовищ (Приключения в микромире. Том I) (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. LVI). by М. Фоменко
My rating: 4 of 5 stars
Отличная развлекательная псевдонаучная хуйня. Рассказ, написанный от имени холерного вибриона, обитаемые электроны, чье население вооружено и плюется сжатым воздухом, приключения эльфа в поисках правды (обретает ее в виде души в мозгу бестолкового сынка русского помещика), шотландские моряки, моржи на плавательных пузырях, вампирические драконы и феи в капле замерзшей воды из утиного садка, цивилизации в золотых кольцах (и сопутствующие полуодетые девушки там же) — ну где еще такое можно нынче прочесть? При этом сделано все восхитительно скверно, однако с одержимостью, свойственной поистине больной фантазией. Так сейчас уже пишут, конечно. Но самое главное — как ни странно, эта паралитература по-прежнему щекочет воображение. Слава «Саламандре»!
Бог пещер: Забытая палеонтологическая фантастика. Том V by М. Фоменко
My rating: 3 of 5 stars
В этом сборнике — более изощренные в некотором смысле тексты, в чем его, на мой взгляд, минус. Трэш здесь предстает не таки м незамутненным, как в некоторых других книгах серии, хотя старые переводы несут на себе все признаки «родовой травмы» (с), а новые скверны и небрежны (ничего такого, чего бы не спасла адекватная редактура, но редакторов в «Саламандре», видимо, не предусмотрено). Это, в общем, по большей части не вполне истинный палп, скорее его эмуляция.
Бородуля: Кино-роман (Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг.: Т. 1) by Kornei Chukovsky
My rating: 1 of 5 stars
Свирепая пролеткультовская ахинея, полное вырождение бульварного романа и романа-фельетона – даже в убогом русском изводе этих жанров. Послесловие М. Фоменко ставит эту циничную белиберду в контекст, конечно, но и он не способен ни оправдать автора, ни добавить этой бредятине ценности. Игра а ля Бахтин? да я вас умоляю… До коллективизации пара лет, надо подготовить почву. Такова вся жизнь Чуковского – раз прогнувшись, обречен прогибаться всю жизнь даже в мелочах. Отвратительно, хуйня гораздо мерзостнее пресловутого “Месс-менда” (хотя там, казалось, ниже падать некуда).
Брат гули-бьябона: Рассказы и повести о снежном человеке. Том II by М. Фоменко
My rating: 3 of 5 stars
С этим томом трэшовой фантастики примиряют, в первую очередь, два текста — Розенфельда (который бывал на ДВ) и Очеретина (Старкова, который жил во Владивостоке). Это приятное дополнение к литературе маньчжурской атлантиды, хотя и по необходимости советское. Что бы делали совписы без этой сюжетной подпорки — фашистских шпионов и прочего? Убери из этих текстов советскость, не осталось бы ничего.
В тайниках тела (Приключения в микромире. Том VI) by Григорий Брук
My rating: 2 of 5 stars
Детский научпоп, написанный этим фальшивым языком пролеткульта, который в оборот вбросил граф Толстой, считая, что крестьянские дети поймут его лучше. Воспринимался он даже в детстве со скрипом. На двор вышел Вася. У Васи топор. Дай топор, Вася. Не дам. Жадный Вася. И т.д. Довольно тошнотворно. В сравнении Ян Ларри — просто шедевр.
Filed under: just so stories, men@work
January 7, 2015
Ne me quitte pas
колыбельная для тех, кто тут в ночи
Жак Брель
НЕ ПОКИНЬ МЕНЯНе покинь меня
Взять бы и забыть
Все, чему не быть
На закате дня
Резкие слова
Как не вспоминать
Пустоту утрат
Позабыв едва
А душа молчит
Не тая лица
И двоим в сердца
Счастье не стучит
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Я б тебе принес
Жемчуга дождя
Ту страну пройдя
Где не знают слез
Я уйду бродить
До конца веков
Чтоб тебя в покров
Света обрядить
А к твоим ногам
Брошу царства я
Чтоб любовь твоя
Могла править там
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Тихо нашепчу
Я безумств своих
Ты услышишь их
Как я захочу
О тех, кто любим
Расскажу потом
Чьи сердца огнем
Сожжены святым
О судьбе такой
Кто в чужой стране
Умер, так и не
Встретившись с тобой
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Так взметает ввысь
Пламени фонтан
Дремлющий вулкан
Его сны сбылись
Он стоял среди
Выжженных земель
Как нагой апрель
Голоден и дик
Ночь взрывает он
Небеса горят
Сон его горяч
Он во тьму влюблен
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Нечего сказать
Не о чем молчать
Только дни звенят
Смехом и тоской
Слышать мне позволь
Как бьется эта боль
Под твоей рукой
Тенью дай мне стать
Тень твоя чиста
Тенью твоих слов
Тенью твоих псов
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Не покинь меня
Filed under: men@work
the time is nigh
пока к нам подкрадывается прокат “Внутреннего порока”, пополняется и галерея персонажей:
вот она нарядная: Katherine Waterston of ‘Inherent Vice’ Shyly Captivates the Fashion World
и еще раз она же. день Шасты прям
Inherent Vice Is a Mystery That Can’t Be Solved
Paul Thomas Anderson Reclaims His Loose, Wiggy Side in Inherent Vice
Inherently Good. Adaptation of Pynchon’s ‘Inherent Vice’ scores with hippie noir
Pynchon’s ‘Inherent Vice’ spins a California tale
‘Inherent Vice’ — better comedy than mystery
Paul Thomas Anderson’s adaptation of the Thomas Pynchon novel is a trippy film about a private detective (Joaquin Phoenix) trying to find a former girlfriend. Weird and proud of it.
еще немного про выставку современного психоделического искусства в лос-анжелесском отеле “Ас” имени ”Внутреннего порока”
ну и песенка как раз для сегодняшнего дня:
Filed under: pyncholalia
January 6, 2015
Les Cœurs Tendres
колыбельная для ночных пташек
Жак Брель
НЕЖНЫЕ СЕРДЦАЕсть сердца — там так просторно
Что, входя в них, не стучишь
Есть сердца — в них так просторно
Потолка не разглядишь
А иные слишком хрупки —
Их сомнет кулак любой
Есть сердца, что слишком хрупки
Чтобы жить, как мы с тобой
У них цветы в глазах
В них расцветает страх
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж
Есть сердца нежнее неба
В них синицам мягко спать
Есть сердца нежнее неба
Что лишь ангелам подстать
Есть сердца — они огромны
Вечно странствуют они
Есть сердца, что так огромны —
Миражи пропали в них
У них цветы в глазах
В них расцветает страх
Страх опоздать хоть раз
И не попасть в Париж
Есть сердца, что так открыты —
Предлагать их нелегко
Сердца, что так открыты
Что их дарят целиком
Сердце кровью истекает
Сердце слишком велико
Лес осенний проклинает —
Тот не слышит боль его
И нет цветов в глазах
В них расцветает страх
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж
Filed under: men@work
another boring headline
в нашей коллекции красивых плакатов пополнение:
но этой картинкой дело не ограничивается. помните, я упоминал про выставку в отеле “Ас” (это Лос-Анжелес)? нет, конечно. так вот – образцы искусства, вдохновленного “Внутренним пороком” (из не представленного себе ранее)):
фильму также сопутствуют радикальные стратегии продвижения:
Drafthouse Invites You On A Weed-Filled Party Bus With Paul Thomas Anderson
The ‘Inherent Vice’ Bus Tour (Cough, Cough)
я сказал продвижения? хм, вероятно, имел в виду передвижения:
Get on the bus with Denver-bound Paul Thomas Anderson
картинки были, теперь разговоры:
ПТЭ в передаче “Какого Ху.. дожественного Фильма”
Jena Malone On Working With ‘The Greatest American Filmmaker’ Paul Thomas Anderson On ‘Inherent Vice’ (эту мы как-то пропустили – подумали было, что она всю дорогу молчала, а нет)
What’s Josh Brolin’s ‘Inherent Vice’?
Weird comedy calls Josh Brolin’s name again
немного о музыке к фильму опять
Movie adaptation: ‘Inherent Vice’ by Thomas Pynchon
Director Paul Thomas Anderson ‘can’t help’ mining Golden State again
второй сезон подкаста “Пинчон на людях” завершается серией проо “Внутренний порок” целиком
Писатель ВД с новыми страницами его же – 145-147:
немного архивного чтения:
краткий вводный курс к чтению романов Томаса Пинчона
введение к “Мейсону и Диксону”
лица друзей:
Filed under: pyncholalia
January 5, 2015
Cold Water
наш традиционный концерт для полуночников. это песенка из относительно недавних, я ее какое-то время назад уже показывал, но сегодня она очень уж по погоде
Том Уэйтс
ХОЛОДНАЯ ВОДА
Раз проснулся я утром
А в воде — льдышки
В воде льдышки
В воде льдышки
Проснулся утром, а
В воде — льдышки
В воде льдышки
И в соплях
А полиция в участке
На меня косится
На меня косится
На меня косится
Полиция в участке
На меня косится
На меня косится
Не к добру
Слеп или калека
Туп иль умудрен
Я Библию читаю
Под тухлым фонарем
Почем у вас свобода?
Ковер мой — грязь
На нем я дрыхну с крысами
Жизнь удалась
Все лавки открыты
Только денег нету
Денег нету, этих
Денег нету
Лавки открыты
Только денег нету
Только денег нету
Нет — и всё
Прибился кабыздох, и
Я ему по нраву
Я по нраву
Ему по нраву
Прибился кабыздох
Я вродь ему по нраву
Я ему по нраву
Хрен поймешь
Той публике с картонками
Не видно конца
Деньжаток сшибают
На бутылку винца
Беременные тетки
Из Вьетнама мужики
Клянчат прям на трассе
Круче нет тоски
Ночевал на погосте
Там прохлада и тишь
Прохлада и тишь
Там прохлада и тишь
Я спал на погосте
Там прохлада и тишь
Прохлада и тишь
Тихо там
Мне не впервой ночь
В кустах проводить
Я родился бродяжить
Родился бродить
Кое-кто себе хочет
Святой Грааль
Но лучше дела нету
Чем по рельсам — и вдаль
Люблю 47, а
Мне 24
Меня уже гнали
Оттуль во все дыры
Заперли двери
И я тут один
Смотрю телевизор
В стекле их витрин
Проснулся я утром
А в воде — льдышки
В воде льдышки
В воде льдышки
Проснулся утром, а
В воде — льдышки
В воде льдышки
И в носу
Filed under: men@work
Мэттью Пёрл–Тень Эдгара По 16
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15
17
Уважаемый сударь,
У Райана находится некий господин, весьма потасканный, — он располагается в 4-м выборном участке, известен по прозванью Эдгар А. По; похоже, в сильном расстройстве и утверждает, будто знаком с вами — и, уверяю вас, ему требуется незамедлительная помощь.
* * *
Записку сию спешно начеркал местный печатник по фамилии Уокер — настоятельность была столь велика, что карандаш едва не протыкал грубую бумагу. Датирована записка была октябрем 3-м, 1849 г. и адресовалась д-ру Джозефу Снодграссу, жившему неподалеку от заведенья Райана, кое в тот день, когда нашли По, также служило участком для голосованья в выборах Конгресса и легислатуры штата.
Через несколько дней после того, как мы с Дюпоном самовольно заняли кабинет доктора, а Хэтти опешила от того, что я лежал на траве, переплетшись с другою женщиной, барон Дюпен снова нанес визит Снодграссу.
Я наблюдал за бароном, когда он внезапно помедлил на углу улицы Балтимор, словно бы никаких забот на белом свете у него больше не оставалось. Я располагался на другой стороне улицы, оставаясь незаметным в людских толпах, текших в гостиницы и рестораны на ужин, а также среди высоких корзин, кои удерживали на головах рабы и работники. Казалось, тот промежуток времени, в кой барон не предпринимал совершенно ничего, никогда не закончится, и меня от него отвлек грохот экипажа, что, опасно качнувшись, подкатил ко мне.
Изнутри до меня донесся голос:
— Что вы делаете? Возница! Почему вы здесь остановились?
Убедившись, что барон не сдвинулся с места, я решил присмотреться к личности обеспокоенного ездока. Едва я приблизился к экипажу, он замер. В ездоке я незамедлительно признал того человека, коего впервые увидел на погосте на углу улиц Грин и Файетт. В тот день он обеспокоенно переминался с ноги на ногу у могилы Эдгара По.
— Вы слышите меня, возница? — продолжал он свои жалобы. — Возница?
Вот, по некоему странному распорядку вселенной плакальщик сей покинул темную страну грез, исполненную тумана и грязи, и оказался доставлен прямо ко мне при свете дня. Уже познакомившись с Нильсоном По и Генри Херрингом, ныне я оказался лицом к лицу с третьим из четверых, на похоронах присутствовавших. Оставался лишь четвертый — З. Коллинз Ли, соученик По в колледже, теперь, как я слыхал, назначенный атторнеем Соединенных Штатов.
Я шагнул к борту экипажа. Но седок уже выпрастывался из него по другую сторону, крича на возницу и дребезжа ручкой дверцы. Я собрался было заговорить, привлечь его вниманье через окно. Но тут его дверца отворилась.
— Не доктор ли это Снодграсс! — взревел знакомый голос.
Я молниеносно развернулся от окна прочь и скрылся за лошадьми. То был голос барона Дюпена.
— Опять вы, — презрительно молвил Снодграсс, соступая с подножки. — Что вы здесь делаете?
— Ничего особенного, — невинно рек в ответ барон. — А вы?
— Сударь, покорнейше прошу вас уйти. У меня назначена встреча. А этот негодный возница…
Высунув голову из-за лошадиного крупа, я увидел, что на козлах сидит светлокожий раб барона Ньюман, и сразу все понял. Барон вовсе не бездельничал через дорогу от меня — он ждал, когда этого самого человека к нему доставят. Без сомненья, он сам и разместил Ньюмана в таком месте, где, по его сведеньям, Снодграсс станет искать наемный экипаж. В первый раз подслушивая доктора с бароном, лица Снодграсса я не разглядел. Теперь же барон извлек из кармана записку Уокера — те несколько фраз, что печатник написал в тот день, когда нашли По, приведены выше. Барон показал клочок Снодграссу.
Доктор был ошеломлен.
— Кто вы? — спросил он.
— В тот день вы принимали участие, — сказал барон, — вы ухаживали за господином По. Если бы мне сего захотелось, сия записка была бы напечатана в газетах как доказательство того, что вы несли за него ответственность. И некоторые люди, мало что соображающие в подобных делах, могли бы решить, будто вы что-то скрываете — как тем фактом, что не выступили открыто с большим числом подробностей, так и, что гораздо хуже, отправив господина По в больницу одного.
— Белиберда! С чего бы им сие решать? — спросил Снодграсс.
Барон добродушно рассмеялся:
— С того, что именно это я и сообщу прессе.
Снодграсс поколебался — его раздирали уступчивость и гнев.
— Вы проникли в мой дом, сударь? Если вы это украли, сударь…
Теперь к барону подошла Бонжур.
— Вы! Тесс! — Таково было имя, принятое француженкой в услуженьи доктору. — Моя горничная? — Сейчас уже Снодграсс не мог не предпочесть гнев. — Я сей же момент зову полицию!
— И можете предъявить им улику небольшой кражи. Однако есть и другие свидетельства… стоит ли мне останавливаться на них? — произнес барон, поднося к губам палец, словно бы сдерживаясь. — Да, стоит ли упоминанья, что мы наткнулись и на иные ваши личные бумаги?.. О, публике и вашим благословенным комитетам, обществам и тому подобному будет крайне интересно, если мы решим поднять шум… Ты так не считаешь… Тесс, дорогая моя?
— Вымогательство! — Снодграсс вновь умолк — в ярости, но и в сомненьи.
— Дело неприятное, согласен. — Барон взмахнул рукою, словно бы отгоняя его. — Но вернемся к По. Вот что, изволите ли видеть, нас интересует. Если общественность узнает вашу сторону — если поверит, что вы пытались спасти ему жизнь… все окажется иначе. Но нам должно узнать об этом первыми.
Барон Дюпен обладал коварным талантом без усилий переходить от угроз к лести. Тот же танец он исполнял с д-ром Мораном в больнице, где умер По.
— А теперь пойдемте. В экипаж, доктор, — давайте навестим Райана!
По крайней мере, я вообразил, что именно сие он и сказал далее, пока сокрушенный Снодграсс раздумывал над ответом, ибо я уже отошел от их экипажа и бросился в таверну искать себе неприметное местечко, зная, что именно туда они и отправятся.
* * *
— Едва получив сию записку от господина Уокера, я направился в то питейное заведение… ибо таверна для такого места — слово слишком уж солидное, — и, само собой, — продолжал Снодграсс, пропуская барона внутрь, — он там был.
Я сидел в бессолнечном углу залы, еще более неприметный и скрытый тенью лестницы, ведшей в нумера: их часто снимали те посетители, кои бывали недостаточно трезвы, дабы самостоятельно отыскать дорогу домой.
— По! — воскликнул барон.
Снодграсс остановился у облезлого кресла.
— Да, он сидел вот здесь, уронив голову на руки. В состояньи он был таком, кое и было точно описано господином Уокером, чью записку, кстати сказать, вы не имели никакого права читать.
Барон лишь ухмыльнулся порицанью. Снодграсс уныло продолжал:
— Он столь изменился по сравненью с аккуратно одетым, живым господином, коего я знал, что я едва выделил его в толпе опьяненных мужчин, кои собрались здесь вместе по случаю выборов.
— Вся эта зала в тот вечер была выборным пунктом? — уточнил барон.
— Да, местного участка. Вся картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Лицо По было осунувшимся, не сказать — отекшим, — ответил Снодграсс, не смущаясь противоречием в определеньях. — К тому же он был немыт, волосы спутаны, весь внешний вид его был отвратителен. Лоб его, во всю свою изумительную ширину, а также округлые, спокойные, однако страстные глаза — все это теперь лишилось блеска, стало безжизненным.
— Вы тщательно осмотрели его одежду? — Барон споро и ловко записывал все в свой блокнот.
Похоже, Снодграсса ошеломили собственные воспоминанья.
— Боюсь, осматривать особо было нечего. На нем была порыжевшая и драная шляпа из пальмового листа, без ленты и почти без полей. Широкое пальтецо из тонкой и дешевой черной альпаки, в нескольких местах разошедшееся по швам, все измаранное и вытертое, и казинетовые брюки в рубчик, сильно ношенные и плохо на нем сидевшие. Ни жилета, ни шейного платка на нем не было, а вся манишка его сорочки была как измята, так и вся перепачкана. На ногах, если я верно помню, у него были башмаки из грубого матерьяла — судя по виду, их очень давно не ваксили.
— Что вы стали делать далее, доктор Снодграсс?
— Я знал, что у По в Балтиморе проживает несколько родственников. Поэтому я сразу же заказал для него нумер. Я отправился вслед за половым наверх и, выбрав подходящий покой, уже возвращался в питейную залу, дабы гостя сопроводили в комнату, и он бы отдохнул там, пока я не передам известие его родне.
Они перешли к лестнице, и Снодграсс указал на дверь выбранного им для По нумера, кой располагался с другой от ступеней стороны. Я же за своим столиком изо всех сил старался слиться с полумраком.
— Стало быть, вы подобрали для господина По комнату, после чего послали за родственниками? — уточнил барон.
— Но вот что странно. Сего можно было и не делать. Когда я снова достиг низа лестницы, меня встретил господин Генри Херринг, свойственник По.
— Не успели вы его вызвать? — спросил барон. Сия деталь мне тоже показалась странной, и я напряг слух, стараясь расслышать ответ Снодграсса.
— Именно. Он уже был на месте — возможно, с кем-то еще из родственников По; этого я не помню.
Вот еще одна странность. Нильсон По уверял меня, будто впервые услышал о состояньи Эдгара По, когда последний был уже в больнице. Если с Генри Херрингом был другой родственник, и он не был Нильсоном, — то кто?
Снодграсс меж тем продолжал:
— Я спросил у господина Херринга, не желает ли он отвезти родственника к себе в дом, но он сему недвусмысленно воспротивился. «По уже бывал крайне груб и неблагодарен, если выпивал», — так объяснил мне он. Господин Херринг предположил, что лучшим местом для него будет больница, а не гостиница. Мы отправили посыльного раздобывать экипаж, дабы его отвезли в больницу Вашингтонского колледжа.
— Кто сопровождал господина По в больницу?
Снодграсс потупился.
— Своего друга вы туда отправили, стало быть, одного? — продолжал барон.
— Видите ли, сам он не мог сидеть, а в экипаже не осталось места, когда мы положили его на подушки. Он был неперемещаем! Мы несли его, словно труп, положили его в экипаж. Он сопротивлялся, бормотал — но ничего связного. Тогда мы не считали его смертельно больным. Увы, он был одурманен выпивкой. Своим смертельным бесом. — И Снодграсс вздохнул.
Я уже знал, как доктор относился к предполагаемому пьянству По. Среди бумаг в его кабинете Дюпон наткнулся на некие стансы на смерть По: «О, сколь прискорбно созерцать, — восклицал Снодграсс, —
Как тонет гордая душа
В бесовском вареве опять,
Как благородный ум, дыша
Едва, былую мысль объять
Уже не тщится…»
— И хватит уже о смерти Эдгара По, — капризно молвил барону Снодграсс. — Смел бы надеяться, что вас сие удовлетворило, и вы не намерены проливать дальнейший свет на прегрешенье По. Пороки его уже довольно оплаканы публично, и я сделал все, что было в моих силах, дабы из себя не исторгать более ни слова.
— Касаемо сего, доктор, вам опасаться нечего, — сказал барон. — По ничего не выпивал.
— Как, о чем это вы? У меня нет сомнений. То был кутеж, сударь, именно он свел По в могилу. Болезнь его называется mania a potu, как о том и сообщали газеты. Я владею фактами.
— Боюсь, что вы свидетельствовали фактам, — ухмыльнулся в ответ барон, — и можете даже ими владеть, но вам не удалось завладеть истиной. — И барон Дюпен предупреждающе воздел руку, дабы не дать Снодграссу возразить. — Не стоит беспокоиться и защищать себя, доктор Снодграсс. Вы сделали что могли. Но не вы, сударь, и никакая разновидность алкоголей не содействовали столь низкому падению По. Против поэта в тот день обернулись гораздо более дьявольские силы. Он еще будет оправдан. — Речь барона скорее была обращена к нему самому, нежели к Снодграссу.
Но доктор по-прежнему тряс рукою в воздухе, словно его смертельно оскорбили.
— Сударь, я в сей области — специалист. Я член правления ряда балтиморских обществ воздержанья! Я же узнаю э… э… пьянчугу, если встречусь с ним лицом к лицу, разве нет? Что вы пытаетесь предпринять? Да с таким же успехом вы можете пытаться грозу перегрозить!
Однако барон лишь медленно повторил, оборачиваясь кругом себя, и ноздри его раздувались, словно у боевого коня:
— Эдгар По будет оправдан.
Дипсомания (лат.) — вид запойного алкоголизма, возникновение которого связывают с депрессией, дисфорией.
Filed under: men@work
January 4, 2015
Hesitation Blues
тоже старая колыбельная, вполне народная и больше всего известная в версии “Hot Tuna”, но так вышло, что я когда-то сделал женскую версию и довольно вольную притом, но, по-моему, тут все на месте. включая соло на пишущей машинке
БЛЮЗ СОМНЕНИЯ
Копейка есть копейка, а цент — это цент
Мой каждый новый хахаль ловит ценный момент
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать
Среди орлов на долларах неправых нет
Но каждый новый хахаль пусть рубли предъявит мне
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать
Текло в реке бы виски, была бы я бревно
Наверх бы не всплывала, держалась бы за дно
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать
Камешки в море, рыбешка на песке
Доллары в банке, а я сама в тоске
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, могу ли я узнать
Сомнение в ботинках, сомнение в чулках
Сомнителен мой блюз, сомнителен мой страх
Скажи мне — сколько можно ждать
Доколе сомневаться, Боже, смогу ли я узнать
Filed under: men@work
no thing too big
у нас сегодня премьера обложки:
издательство niding.publ.UnLTd прислало – выйдет в марте, говорят. с почином нас. а кто художник, они умалчивают
Expect the unexpected from ‘Inherent Vice’
Joaquin Phoenix plays detective in drug-fueled L.A.
Inherent Vice: why fleapits make the perfect film venue
Paul Thomas Anderson tackles ‘Inherent Vice’
Filed under: men@work, pyncholalia
