Max Nemtsov's Blog, page 414

с вами говорит телевизор

как-то я пропустил, что макар андреич уже давно выложил значительные куски программы "молодежный прости господи канал", в который он меня увлек работать говорящей головой исключительно силой собственной харизмы. в общем, вот куски истории партизанского телевидения конца 80-х. как это было, ёшкин дрын. игра name that friend, издевательская реклама, чудеса лоу-тека, мягкие наезды на систему. как мы это делали?



наши звонкие голоса оттенялись валерой чекушевым - он мог бы выступать гласом божьим



ну а тут - история вопроса, так сказать, с другой стороны баррикад. ира мороз, конечно, звезда. на погоне. жаль что она не вспомнила классический диалог между собой и макаром: "андрей, а не мог бы ты меня снять красиво?" - "мог бы. лет пятнадцать назад и не в этой стране".



а это - лица друзей, телевидение восточного порта, и чуть позже:



ладно, я вам арапа заправлял. на самом деле, конечно, цель сегодняшнего выхода в эфир - показать еще одну рецензию на "кубрика"


— 9.02.12 10:37 — От Лолиты к монолиту
Вышла в свет книга «Кубрик» Джеймса Нэрмора – подробнейшая монография, возводящая изучение картин американского режиссера в ранг самостоятельной научной дисциплины.

http://www.gazeta.ru/culture/2012/02/08/a_3993609.shtml


ну и для поднятия боегого духа в эти погоды - немного гармонизации пространства:

talking animals

18:46, 8 февраля 2012

Разрешить загадку Кубрика

Автор книги «Кубрик» Джеймс Нэрмор не только увлекательно рассказывает историю взаимоотношений режиссера с цензурой и не всегда довольными авторами литературных оригиналов (Набоков, Кинг), но и настолько в мельчайших деталях разбирает каждый кадр, что после прочтения книги фильмы можно пересматривать заново – широко открытыми глазами. Подробнее…

все новости

Русское издание «Кубрика» не снизило планку качества издательства Rosebud Publishing, хотя справедливости ради отметим порой досадные опечатки и «неконвенционный» перевод названий ранних фильмов Кубрика (например, «Большой куш» вместо «Убийства», что может привести к путанице).
Академический тон Нэрмора, его страсть к буквально покадровым «разборам полетов» той или иной картины успешно – усилиями переводчика Елены Микериной – сглаживаются «хулиганскими» неологизмами вроде «синемазлографа» (в отношении «Заводного апельсина»), а изящная многоэтажная матерщина (кажется, впервые в истории Rosebud Publishing цитаты приведены без купюр) в главе, посвященной «Цельнометаллической оболочке», приятно бодрит и радует глаз.
лучше б молчал вот, ей-богу

Originally posted by happy_book_year at Джим Томпсон, "Убийца внутри меня""Я усмехнулся. Мне было немного жаль его. Забавно, как все эти люди сами лезут на рожон. Вцепляются мертвой хваткой, несмотря на то, что ты изо всех сил пытаешься стряхнуть их, и взахлеб рассказывают, как они этого хотят. Ну почему они все приходят ко мне затем, чтобы быть убитыми? Ну почему они не могут сами убить себя?"
Джим Томпсон, "Убийца внутри меня"
После "Твин Пикс" стало трудно смотреть на идеальных блондинок, и не думать о том, занимаются ли они проституцией ради наркотиков. Трудно не ежиться при взгляде на аккуратные оградки таунхаусов - ощущение зла в банальности не покидает. Вот только американский писатель Джим Томпсон со своим "Убийцей внутри меня" был гораздо раньше Линча. И могу себе представить, какой шок должна была вызвать эта книга у читателя в далеком 52-м. Правда, о безднах души человеческой, да темных омутах, разговор еще более древний.
Зло в роман Томпсона восстает во весь рост чуть ли не с первых страниц. Лу Форд - помощник шерифа в маленьком техасском городке. Местный рубаха-парень, которого обожают старушки, а молодежь берет пример. По совместительству Дьявол. Жуткая помесь Нормана Бейтса и Фореста Гампа.
Главная, на мой взгляд, особенность романа Томпсона в замечательном герое. По большому счету, Лу Форд - это модель, конструктор или даже лабиринт, созданный для изощренной игры с читателем. Да, он психопат. Но в то же время, каждое из его жестоких убийств имеет под собой логическую основу. (Порой, даже вызывающую понимание и сочувствие со стороны читателя. Как например, месть за погибшего брата.) Да, он хладнокровный убийца, но нет никого, кто бы желал остановить череду кровопролитий так же сильно, как он сам.
Сила "Убийцы внутри меня" именно в том, что тоненькая pulp-книжонка говорит о пугающей тьме внутри человека, а не просто рассказывает очередную страшилку.

Originally posted by zurkeshe at "Убийца внутри меня"Джим Томпсон
[image error] Помощник шерифа в техасском городке пользуется всеобщей любовью, доверием и сочувствием - потому что молоденький, симпатичный, добрый, глуповатый и со всеми пытается по-человечески, даже с алкашами и бродягами. Да еще сын уважаемого врача и невинный брат неприятного умника, напавшего на маленькую девочку, отсидевшего свое и нелепо погибшего. А молодому симпатяге, соображающему быстрее еще не изобретенных ЭВМ и читающему медицинские журналы на десяти языках, все труднее притворяться глупым добряком. Еще труднее удерживать желание отомстить. Местному воротиле за брата, взявшего на себя чужую вину, подружкам - за легкомыслие, а всему миру - за то, что с детства, с той самой девочки, будущий помощник шерифа никого не убивал.
Джим Томпсон считается классиком нуара, а изданный в 1952 году "Убийца внутри меня" - вершиной жанра. Правда, вершина оказалась заметной не сразу. Отчасти из-за беспрецедентной жесткости и жесткости сюжета, отчасти из-за репутации самого автора, убежденного левака и коммуниста, преследовавшегося маккартистами. Изданная в мягкой обложке книжка долгое время считалась стандартным палпом, потом Томпсон стал сценаристом Кубрика (назвавшего "Убийцу внутри меня" самой леденящей криминальной историей от первого лица), потом Берт Кеннеди сделал экранизацию со Стейси Кичем - и роман стал культовым у режиссеров и рокеров вроде Брюса Спрингстина. Массовым переизданием этого года (и российскому переводу тоже) книга тоже обязана экранизации с младшим Аффлеком в главной роли. Экранизация нашумела: половина критиков оживленно обсуждала состояние мозгов режиссера Уинтерботтома, плавно перешедшего от музыкального порно к садослэшерам, другая половина пыталась понять, что именно их шокировало: вдумчивый показ того, как женское лицо превращается в кровавую кашу, или то обстоятельство, что лицо принадлежит симпатичнейшей Джессике Альбе.
Вне зависимости от экранизаций следует признать, что роман силен, крепко сколочен и исторически бесценен. Поскольку, помимо прочего, разнообразно отражает эпоху послевоенного нуворишства и бродяжничества, вульгарного фрейдизма и азартной охоты на ведьм, а также загоняемого поглубже нервного напряжения, которая позднее вылилась в довольно разнообразные актуальности вроде массовой социопатии, серийных убийств, маршей мира и рок-н-ролла.
Другое дело, что триллер Томпсона слишком похож на другие триллеры и детективы. Не Чандлера с Кейном, на которых Томпсон оглянулся да пошел себе дальше, а на бесчисленных Чейзов, активно дравших у классика идеи, героев, сюжеты и диалоги. Но это уж не автор, конечно, виноват.
Короче, перечитывать "Убийцу внутри меня" будут немногие, но читать надо.

Originally posted by by_vella at О прочитанном. Часть 19.

«Пес, который говорил с Богами», Дайана Джессап
Сырая книга. Сразу видно, что она у автора первая. Ни слог, ни сюжет не порадовали, если честно.
Начнем с сюжета. Девушка Элизабет учится на врача, а в свободное от учебы время – стажируется в лаборатории. Конкретнее – она является смотрителем над подопытными собаками. И вот одним прекрасными днем из общей массы гавкающих четвероногих созданий наша героиня выделяет рыжего питбуля по кличке Дамиан. И зарождается в ней чувство дружбы – широты невиданной – не смотря на то, что через годик-другой Элизабет могла бы сама препарировать пса – уже в качестве дипломированного хирурга. Тем не менее, как показывают несколько сот страниц лабораторных хроник, зародившейся широты оказывается недостаточно: Элизабет исправно таскается к клетке с питбулем, но помогать ему не особенно стремится. Вялая беготня по инстанциям, связанным с защитой прав животных, – не считается. На моей памяти в книге было достаточно моментов, когда можно было просто выпустить Дамиана на волю (а не гулять с ним по полянкам, под конец исправно возвращая зверя в камеру смертников)… В итоге искалеченный пес все-таки оказывается в объятьях Элизабет, но пребывает он там недолго.
Питбуля было откровенно жаль. Чего только ученые с ним не вытворяли (особенно впечатлительным читать противопоказано)! И хотя авторша временами пыталась залезть в собачью голову и объяснить нам поступки пса (переходим к разбору слога) – выглядело это на редкость неубедительно. Даже как-то по-детски наивно и глупо. Однако мысли человеческой особи по имени Элизабет порой выбешивали несравнимо сильней любых гипотетических собачьих раздумий.
В целом же, как мне кажется, Джессап попыталась затронуть в своей книге сразу три аспекта: морально-этический вопрос об использовании животных в медицине; глубинные мотивы дружбы и понимания между человеком и собакой; возможность единения с природой в попытке обрести душевный покой. Не думаю, что мне самой стоит подробно рассматривать под лупой что-либо из перечисленного.  По крайней мере, Дайана до меня уже попыталась – да мастерства не хватило. У нее животные уподобились жестоко и бесцельно истязаемым жертвам, дружба свелась к дрессировке в старании осуществить диалог, а лик Матушки-природы ярче всего проступил в образе язычницы-самоучки. По мне – так это однобокое и дилетантское виденье. Но кто я такая, чтобы рассуждать о высоких материях?.. – Поздравим автора с дебютом. Видно же, что человек старался!   

ну и новости запределья: БИТНИЧЕСТВО. В английской литературе появление битничества, представителями которого были поэт Аллен Гинсберг и прозаик Джек Керуак, автор романов «На дороге» (1955), «Подземные люди» (1958), «Путешествующие дхармы» (1958). Роман «На дороге» Джека Керуака стал библией битничества.

* * *

чернильные песни для романтиков со стажем

не плачь
лучше держи строй
будь стройным
красивым будь

про ника я что-то говорил не раз, но вот новая пластинка с азатом (которого я раньше не знал) - и новый повод. пока, мне кажется, она у него самая стильная - т.е. единая и цельная, каким бы диким ни казался коктейль из гете и хардкора. применительно к нику этот коктейль и не таков вообще-то, ибо, если вспомнить, ник последовательно развивал лирический образ байронического романтика старой школы (не забываем, по и лорка уже были и остаются в его репертуаре, равно как боб дилан и прочие аутсайдеры романтического склада). мне уже трудно располагать его в музыкальной матрице - ник, видимо, всю дорогу занимался чистой литературой. но если раньше картинка несколько размывалась белым шумом, то теперь лирическое высказывание кристально четко и хрустально ясно. и среди панков много лет назад ник оставался эдаким рембо, а сейчас образ и голос заматерели, слились и сцепились воедино. это осознанное высказывание в традиции les poètes maudits, и наблюдать трансформацию нашего автора и героя крайне занимально. у ника нет лозунгов как таковых и, надо полагать, уже не будет, - злость героя остыла и сконденсировалась во внятную позицию. я не знаю, кто бы еще на русской цене был так последователен (разве что борзыкин, но там если и литература, то публицистика) и, не побоюсь этого слова, концептуален. дальше будет еще интересней, смею надеяться, ибо матреальность к этому располагает.

talking animals

новости удаленного издательства "рубеж"

читатели о:
- "питонах о питонах". недостатки редактуры и корректуры? ну-ну. которые не мешают "получать громадное удовольствие" и взахлеб цитировать. где логика? мне это напоминает одного спившегося "литературного критика" (тыц-тыц, мырг-мырг)
- "агнце" критофера мура
- "практическом демоноводстве" его же
- "дверях восприятия" олдоса хаксли. я не знаю таких слов, значит автор непонятный, ну да
- "каком надувательстве" джонатана коу. ну примерно то же самое - кг/ам, потому что не похоже на другую книжку автора. классический случай видения фиги в книге. не про комедии ли абсурда нам там рассказывают?
- "когде явились ангелах" кена кизи. то же самое. они безнадежны

но у человечества надежда все же есть, покуда пишут такие песни:

утренняя почта, литературная

сначала написал Боря Мисюк, гляжу - и точно:

Ушел из жизни владивостокский писатель Лев Князев.

дв-литература понесла тяжелую, без дураков. как угодно можно было к нему относиться, но он был старейшина и в общем даже классик, как бы не последний

* * *



на более оптимистической ноте: dkuzmin объявляет об учреждении Премии Норы Галь, если кто еще не видел. большое дело, я считаю

* * *

нрзбр

что там происходит? с Ником виделись несколько дней назад на концерте с Вивисекторами. был здоров и оживлен, равно как и полон планов на международные гастроли. и концерт был отличный



ты уж выздоравливай, пожалуйста, Колька!

upd. судя по всему, профилактика и несколько отбой тревоги. все равно, Ники, не болей ))

* * *

ну, картинку все, конечно, узнают, так что нет смысла и викторину задавать:



почему-то считают, что это "400 ударов по-советски"

* * *

а это - видеопримечание к печальному посту:

out soon

как известно, я не очень люблю работать с русскоязычными авторами в функции редактора, и не очень это делаю. но вот с этой книжкой случилось - повезло, можно сказать



Одним прекрасным днем в середине XVI века немец Генрих фон Штаден въехал в пределы страны Московии. Его ждали приключения и интриги, фавор и опала, богатство и нищета. А цель была одна - захват страны.
Одним прекрасным днем в начале XXI века его далекий потомок Манфред Боммель въехал в пределы страны России. Его ждали интриги и приключения, фавор и опала, тюрьма и сума... Но его целью тоже был захват страны.
Между двумя немецкими вторжениями - пять веков. Что изменилось за этот срок? Что нашли немцы вместо этой страны, какая судьба ждала их? Что у них получилось? Какая судьба ждет то, что называют Московией и Россией?
Читайте новый роман Михаила Гиголашвили - учебник по перекраиванию карты мира и пособие по русской жизни с картинками.

вскорости будет еще две - покажу, когда озвучат обложки

talking animals

евгения риц о "сне кельта" льосы
(букники, верните красивенький анонс! и почините наконец уже сайт! а то невозможно, право слово)

киноты о "кубрике" нэрмора

разговоры о кино на "свободе" - о "кубрике" в т.ч.

андрей михеев о "диких годах" адриана моула

тайная крепость о "странствии слона" сарамаго

ностальгическая гармонизация пространства



(к сожалению, последнюю пластинку ника послушать не удалось - эти гении записали ее в формате расширенного КД, поэтому видео там смотрится, фотки я поглядел, а вот музыку компутер не опознает. а обычного аудиоцентра у меня давно уже нет)

ну а это - "воскресная площадка" в лучшем виде (с покойным лехой болтковым на саксе и старостиным на басу). отличная все-таки группа была. ну и редкая съемка советского-японского рок фестиваля 1990 года

Николаич...

была у нас такая шуточка в конце 80-х ( leftbank61 и lehautparleur подтвердят) - что все добрые и хорошие люди на свете должны носить отчество Николаич. Петр Николаич Мамонов, Александр Николаич Житинский... потому что эти - Николаичи, понимаете? так появились Фрэнк Николаич Заппа, еще кто-то. а некоторым хорошим людям почетное отчество Николаич не присваивалось. трудно себе представить, например Лу Николаича Рида. в них должно быть нечто неуловимое. что было свойственно Николаичу, который потом стал Массой. но то было уже совсем другое время, совсем другая жизнь.



мне кажется, этот текст сегодня будет уместен, как он был уместен и важен для нас всегда. если бы это имело практический смысл, я бы переписал от руки - и хотя бы так прикоснулся к памяти о Николаиче. но письмо пришло нам отпечатанным на машинке (оригинал хранится где-то в архивах журнала), да и не имеет это значения. я перепечатал его и отсканировал те три снимка, которые сделал в Киеве на первом "Полном Гудбае" в начале 1990-го, где мы с Николаичем и "развиртуализовались". а вскоре после пришло письмо - обычной почтой, электрической тогда не было. вот такое:

ПИСЬМО РОК-ДИЛЕТАНТА
Опубликовано в журнале =ДВР=, № 11, 1990

Дорогая Редакция =ДВР=!
Растрогали вы меня и обрадовали своим 9-м номером — и совсем не тем, что журнал совершил гигантский скачок вверх в смысле художественного и графического оформления, хотя само по себе это заслуживает всяческих похвал — а своей статьей о Владике [«От Токио вверх и налево». — Прим. Ред.], после которой у меня сентиментальный ком в горле и внезапно появившееся прозрение — почему я такой, какой я есть.
Дело в том, что моя юность прошла во Владивостоке и, хотя я жил в этом городе всего четыре года (1955–59), но это были самые важные в жизни годы — с четырнадцати до восемнадцати лет! Сейчас мне пошел пятидесятый, но — клянусь Богом! — кое-что во мне еще осталось от тех незабвенных лет.

Цитирую: «поразительная эмоциональная открытость (даже наивность) города, готовность вписаться в авантюру и прочная вера в хороший конец». Ранее я считал эти качества свойствами характера, доставшимися от папы и мамы. Теперь я понял, что в этом повинен город, в котором я вырос. В статье вашей поразительно точно все, что касается характера Владика — и его простодушие при сохранении достоинства, и святая вера в то, что настоящее делается не ради денег, и полное безразличие к тому, кто — какой национальности…

В моем первом паспорте, полученном во Владивостоке, в графе «национальность» было написано «русский», к чему я отнесся довольно естественно — ибо каким же мне быть при русских родителях? А мой ближайший друг оказался бурятом, поскольку, как выяснилось, отец его был бурят. Вообще же до сих пор не знаю и, главное, не задаюсь вопросом — кто в нашем классе был русским, кто украинцем, а кто евреем. И до сих пор считаю такую постановку вопроса единственно правильной. Только здесь, вдали от целомудрия Дальнего Востока, я с удивлением обнаружил, что это, оказывается, имеет первостепенное значение, а совсем не то — дурной человек или хороший. Попутно выяснилась и моя «истинная» национальность, о коей мне не так давно сообщили посредством телевидения мои коллеги-письменники из ленинградского объединения «Содружество» (С. Воронин и компания).

Я, конечно, послал бы их в жопу (типа «Господь простит!»), если бы эти идиотские тенденции не становились массовыми. Как говорится, не за себя, за державу обидно… Но я отвелкся. В вашем коллаже разновременных впечатлений от Владика как раз не хватает 50-х годов — то ли все уже поуезжали, кто жил тогда там, то ли по другой причине. А Владик и тогда являл собою достойное зрелище. Кое-что о том времени можно сейчас прочесть в моей маленькой повести «Типичный представитель», написанной 12 лет назад и опубликованной в 1-м номере журнала «Звезда». Вот уж не думал оказаться под одной обложкой с Александром Исаичем!

Итак, началом рок-н-ролла во Владивостоке можно считать 1956 год, декабрь, когда к причалу Владивостокского торгового порта пришвартовался теплоход «Грузия», доставивший на Родину наших олимпийцев из Мельбурна. Именно тогда 15-летний паренек, нынешний рок-дилетант, впервые услышал «Рок вокруг часов» в исполнении Билла Хейли на привезенной олимпийцами «сорокапятке», а также увидел этот танец в исполнении олимпийских призеров Олега Федосеева (тройной прыжок) и Полины Астаховой (гимнастика). Они были в гостях у нас дома, владивостокцы растащили олимпийцев по квартирам — это была тусовка!

Впрочем, об этом я тоже писал в одной из первых «авроровских» статей из цикла «записки рок-дилетанта».

Надо сказать, рок-н-ролл тогда меня не потряс. Мы все торчали на певице Нине Дорде, которая приезжала на гастроли во Владивосток и пела в Матросском клубе «Ландыши». Котировалась также Гурченко из к/ф «Карнавальная ночь», но, кажется, чуть позже, в 58-м. Из музыкального репертуара популярны были также и регулярно исполняемые хором на Ленинской, в вечерних прогулках после школьных вечеров «Журавли» («Там под небом чужим я как гость нежеланный…»), «Караван» («Шагай вперед, мой караван…»), появившиеся вскоре «Подмосковные вечера» и, конечно, «Мишка»!

Танцевали мы тогда то, что называлось в просторечии «трясучка» и за что в приличных местах (Дом Офицеров и еще какой-то Дом на Пушкинской, напротив ДВПИ) [«Старый ДКМ», он же «Пушкинский театр», одна из первых штаб-квартир рок-клуба в начале 80-х. — Прим. Ред.] даже выводили из зала. Выглядело это так: партнеры обнимали друг друга за талию и, не сходя с места, принимались мелко-мелко трястись в 1/16, 1/32 и даже в 1/64 такта. На танцевальные вечера мальчики (и я, конечно) надевали плотные сатиновые плавки под трусы и под брюки, ибо не умели еще справляться с чувственным вожделением, осязая талию партнерши.

Прорыв западного попса случился впервые в 57-м, кажется, году во время проката фильма (австрийского?) «Золотая симфония», где нам показали фигурное катание (балет на льду) и где звучали шлягерные мелодии. Я смотрел этот фильм тысячу раз, приходя в полный кайф. Почему-то это происходило летом на сельхозработах по уборке смородины (!) в районе станции Лазо, на самой границе с Китаем, кажется, довольно далеко по западным меркам от Владика. Там текла какая-то речка, отгораживавшая Союз от Китая, в ней мы купались. Пограничники пребывали в бездействии, тогда «русский с китайцем были братья навек», как пелось в известной песне Вано Мурадели. Но музыкальные тусовки были связаны только с танцами-шманцами, то есть с неумолимо нараставшей чувственностью, а главными тусовками у нас были технические (радиолюбительство) и спортивные. Сейчас трудно предположить, глядя на мою оплывшую фигуру и вес в 86 килограммов при росте 174, что я прыгал в высоту, был рекордсменом Приморского края среди юношей (185 см) и чемпионом края среди взрослых (1958–59). Возможно, упоминания об этих спортивных подвигах зафиксированы где-нибудь в анналах местной спортивной истории.

Город был тогда небольшой, с Пушкинской наверх вела длинная деревянная лестница на Голубинку, куда ходить было опасно — много шпаны. До сих пор помню не совсем приятное чувство, возникавшее при провожании возлюбленной после институтского вечера (я тогда уже учился на первом курсе электротехнического факультета ДВПИ) по Китайской улице наверх (как она сейчас называется?) [Океанский проспект. — Ред.], через парк культуры (!) на Партизанский проспект, к черту на рога, когда в темноте парка видишь 5-6 мерцающих папиросок. И потом уже, пройдя через все опасности, — бесконечные поцелуи у подъезда. Возлюбленная была на третьем курсе Медицинского и казалась мне совершенно взрослой дамой. Сколько ей лет сейчас, я даже боюсь подумать.

А жил я на Ленинской прямо напротив ДВПИ, номер дома уже не помню, но жилье это описано в «Типичном представителе», повторяться не буду.

Средняя школа № 9, которую я закончил (кстати, с золотой медалью), надеюсь, и сейчас стоит на Пушкинской. В школе я не помышлял не только о рок-н-ролле, но и о литературе и искусстве. Писал гладенькие сочинения отличника, стараясь, по возможности, не читать произведения программы, всякие там «Обломовы» и «Что делать?», а пользоваться сведениями со слуха. Радио — это была вещь! Физика — это да! Видели ли вы когда-нибудь детекторный приемник? Но уже поговаривали, что что есть такой прибор — телевизор.

Я не был во Владике 30 лет. Двадцать последних из них я не сажусь в самолет, хотя вырос в семье военного летчика. Мой покойный отец командовал авиацией ТОФа, и штаб его размещался на Второй Речке, которая считалась даже не пригородом, а еще дальше. Там еще был огромный пустой аэродром. Путь от Владика до Москвы на самолетах типа «Ли-2» или «Ил-12» я проделывал неоднократно, и занимали эти перелеты суток по трое.

Привычка создавать себя на отшибе большой страны, собственным государством в государстве, привычка изобретать собственные велосипеды, не считаясь с тем — изобретены ли они в Москве или Нью-Йорке (теперь и в Токио) сильно помогла мне в жизни. Это с одной стороны. Отсюда истоки неисправимого дилетантизма. С другой же — лишила меня так называемых культурных корней, которых и тогда во Владике не было. Неизвестно — что лучше. Здесь, уже будучи много лет так называемым профессиональным литератором, наблюдаю с изумлением, как непросто отделываются интеллектуальные питерские юноши (не без способностей) от давящего на них культурного слоя напластованием в несколько веков. И как сравнительно легко преодолевают эти напластования провинциалы-неофиты (талантливые), попадающие в столицы из банки «глубинка в собственном соку».

«Что в одном месте прибудет, в другом непременно убавится». Знаю, что Питер сделал меня литератором. Во Владике я бы сейчас, вероятно, был доктором технических каких-нибудь наук и заведовал бы кафедрой в ДВПИ, если бы тому не помешала склонность к некоторому разгильдяйству. Моя старая мама до сих пор об этом жалеет.

Если вы сочтете возможным опубликовать мой читательский отклик в =ДВР= — сочту за честь. А если вы не сочтете это за честь — я не сочту это за обиду. Короче говоря, славою мы сочтемся…

С приветом Владику и всем вам!

А. Житинский

7.2.90

out now, etc.

он вышел практически - самый главный киноредактор объявил официально. переводила suzie_qq , я редактировал. тираж 2001 экз.! практически идеальная обложка алексея евдокимова!
запасайтесь местом на полке

* * *

"там-аут" про "сон кельта" льосы

он же (в лице натальи кочетковой) о "питонах о питонах". есть версия, что это они придумали слово «spam». э? где это есть такая версия? бесполезно призывать журналистов учить матчасть, конечно, они по большинству безмозглые и у них нет такого органа, которым читать. но редактор-то в журнале бывает, нет? или это то же самое? ну и да - как бы рецензия как бы на книгу о "питонах", но пишем мы при этом о маккартни. свадьба дочери товарища полянского, не иначе.

* * *

тематическая песня, публикация ролика посвящается кубрику: