talking animals

18:46, 8 февраля 2012

Разрешить загадку Кубрика

Автор книги «Кубрик» Джеймс Нэрмор не только увлекательно рассказывает историю взаимоотношений режиссера с цензурой и не всегда довольными авторами литературных оригиналов (Набоков, Кинг), но и настолько в мельчайших деталях разбирает каждый кадр, что после прочтения книги фильмы можно пересматривать заново – широко открытыми глазами. Подробнее…

все новости

Русское издание «Кубрика» не снизило планку качества издательства Rosebud Publishing, хотя справедливости ради отметим порой досадные опечатки и «неконвенционный» перевод названий ранних фильмов Кубрика (например, «Большой куш» вместо «Убийства», что может привести к путанице).
Академический тон Нэрмора, его страсть к буквально покадровым «разборам полетов» той или иной картины успешно – усилиями переводчика Елены Микериной – сглаживаются «хулиганскими» неологизмами вроде «синемазлографа» (в отношении «Заводного апельсина»), а изящная многоэтажная матерщина (кажется, впервые в истории Rosebud Publishing цитаты приведены без купюр) в главе, посвященной «Цельнометаллической оболочке», приятно бодрит и радует глаз.
лучше б молчал вот, ей-богу

Originally posted by happy_book_year at Джим Томпсон, "Убийца внутри меня""Я усмехнулся. Мне было немного жаль его. Забавно, как все эти люди сами лезут на рожон. Вцепляются мертвой хваткой, несмотря на то, что ты изо всех сил пытаешься стряхнуть их, и взахлеб рассказывают, как они этого хотят. Ну почему они все приходят ко мне затем, чтобы быть убитыми? Ну почему они не могут сами убить себя?"
Джим Томпсон, "Убийца внутри меня"
После "Твин Пикс" стало трудно смотреть на идеальных блондинок, и не думать о том, занимаются ли они проституцией ради наркотиков. Трудно не ежиться при взгляде на аккуратные оградки таунхаусов - ощущение зла в банальности не покидает. Вот только американский писатель Джим Томпсон со своим "Убийцей внутри меня" был гораздо раньше Линча. И могу себе представить, какой шок должна была вызвать эта книга у читателя в далеком 52-м. Правда, о безднах души человеческой, да темных омутах, разговор еще более древний.
Зло в роман Томпсона восстает во весь рост чуть ли не с первых страниц. Лу Форд - помощник шерифа в маленьком техасском городке. Местный рубаха-парень, которого обожают старушки, а молодежь берет пример. По совместительству Дьявол. Жуткая помесь Нормана Бейтса и Фореста Гампа.
Главная, на мой взгляд, особенность романа Томпсона в замечательном герое. По большому счету, Лу Форд - это модель, конструктор или даже лабиринт, созданный для изощренной игры с читателем. Да, он психопат. Но в то же время, каждое из его жестоких убийств имеет под собой логическую основу. (Порой, даже вызывающую понимание и сочувствие со стороны читателя. Как например, месть за погибшего брата.) Да, он хладнокровный убийца, но нет никого, кто бы желал остановить череду кровопролитий так же сильно, как он сам.
Сила "Убийцы внутри меня" именно в том, что тоненькая pulp-книжонка говорит о пугающей тьме внутри человека, а не просто рассказывает очередную страшилку.

Originally posted by zurkeshe at "Убийца внутри меня"Джим Томпсон
[image error] Помощник шерифа в техасском городке пользуется всеобщей любовью, доверием и сочувствием - потому что молоденький, симпатичный, добрый, глуповатый и со всеми пытается по-человечески, даже с алкашами и бродягами. Да еще сын уважаемого врача и невинный брат неприятного умника, напавшего на маленькую девочку, отсидевшего свое и нелепо погибшего. А молодому симпатяге, соображающему быстрее еще не изобретенных ЭВМ и читающему медицинские журналы на десяти языках, все труднее притворяться глупым добряком. Еще труднее удерживать желание отомстить. Местному воротиле за брата, взявшего на себя чужую вину, подружкам - за легкомыслие, а всему миру - за то, что с детства, с той самой девочки, будущий помощник шерифа никого не убивал.
Джим Томпсон считается классиком нуара, а изданный в 1952 году "Убийца внутри меня" - вершиной жанра. Правда, вершина оказалась заметной не сразу. Отчасти из-за беспрецедентной жесткости и жесткости сюжета, отчасти из-за репутации самого автора, убежденного левака и коммуниста, преследовавшегося маккартистами. Изданная в мягкой обложке книжка долгое время считалась стандартным палпом, потом Томпсон стал сценаристом Кубрика (назвавшего "Убийцу внутри меня" самой леденящей криминальной историей от первого лица), потом Берт Кеннеди сделал экранизацию со Стейси Кичем - и роман стал культовым у режиссеров и рокеров вроде Брюса Спрингстина. Массовым переизданием этого года (и российскому переводу тоже) книга тоже обязана экранизации с младшим Аффлеком в главной роли. Экранизация нашумела: половина критиков оживленно обсуждала состояние мозгов режиссера Уинтерботтома, плавно перешедшего от музыкального порно к садослэшерам, другая половина пыталась понять, что именно их шокировало: вдумчивый показ того, как женское лицо превращается в кровавую кашу, или то обстоятельство, что лицо принадлежит симпатичнейшей Джессике Альбе.
Вне зависимости от экранизаций следует признать, что роман силен, крепко сколочен и исторически бесценен. Поскольку, помимо прочего, разнообразно отражает эпоху послевоенного нуворишства и бродяжничества, вульгарного фрейдизма и азартной охоты на ведьм, а также загоняемого поглубже нервного напряжения, которая позднее вылилась в довольно разнообразные актуальности вроде массовой социопатии, серийных убийств, маршей мира и рок-н-ролла.
Другое дело, что триллер Томпсона слишком похож на другие триллеры и детективы. Не Чандлера с Кейном, на которых Томпсон оглянулся да пошел себе дальше, а на бесчисленных Чейзов, активно дравших у классика идеи, героев, сюжеты и диалоги. Но это уж не автор, конечно, виноват.
Короче, перечитывать "Убийцу внутри меня" будут немногие, но читать надо.

Originally posted by by_vella at О прочитанном. Часть 19.

«Пес, который говорил с Богами», Дайана Джессап
Сырая книга. Сразу видно, что она у автора первая. Ни слог, ни сюжет не порадовали, если честно.
Начнем с сюжета. Девушка Элизабет учится на врача, а в свободное от учебы время – стажируется в лаборатории. Конкретнее – она является смотрителем над подопытными собаками. И вот одним прекрасными днем из общей массы гавкающих четвероногих созданий наша героиня выделяет рыжего питбуля по кличке Дамиан. И зарождается в ней чувство дружбы – широты невиданной – не смотря на то, что через годик-другой Элизабет могла бы сама препарировать пса – уже в качестве дипломированного хирурга. Тем не менее, как показывают несколько сот страниц лабораторных хроник, зародившейся широты оказывается недостаточно: Элизабет исправно таскается к клетке с питбулем, но помогать ему не особенно стремится. Вялая беготня по инстанциям, связанным с защитой прав животных, – не считается. На моей памяти в книге было достаточно моментов, когда можно было просто выпустить Дамиана на волю (а не гулять с ним по полянкам, под конец исправно возвращая зверя в камеру смертников)… В итоге искалеченный пес все-таки оказывается в объятьях Элизабет, но пребывает он там недолго.
Питбуля было откровенно жаль. Чего только ученые с ним не вытворяли (особенно впечатлительным читать противопоказано)! И хотя авторша временами пыталась залезть в собачью голову и объяснить нам поступки пса (переходим к разбору слога) – выглядело это на редкость неубедительно. Даже как-то по-детски наивно и глупо. Однако мысли человеческой особи по имени Элизабет порой выбешивали несравнимо сильней любых гипотетических собачьих раздумий.
В целом же, как мне кажется, Джессап попыталась затронуть в своей книге сразу три аспекта: морально-этический вопрос об использовании животных в медицине; глубинные мотивы дружбы и понимания между человеком и собакой; возможность единения с природой в попытке обрести душевный покой. Не думаю, что мне самой стоит подробно рассматривать под лупой что-либо из перечисленного.  По крайней мере, Дайана до меня уже попыталась – да мастерства не хватило. У нее животные уподобились жестоко и бесцельно истязаемым жертвам, дружба свелась к дрессировке в старании осуществить диалог, а лик Матушки-природы ярче всего проступил в образе язычницы-самоучки. По мне – так это однобокое и дилетантское виденье. Но кто я такая, чтобы рассуждать о высоких материях?.. – Поздравим автора с дебютом. Видно же, что человек старался!   

ну и новости запределья: БИТНИЧЕСТВО. В английской литературе появление битничества, представителями которого были поэт Аллен Гинсберг и прозаик Джек Керуак, автор романов «На дороге» (1955), «Подземные люди» (1958), «Путешествующие дхармы» (1958). Роман «На дороге» Джека Керуака стал библией битничества.

* * *