Max Nemtsov's Blog, page 289
October 1, 2015
Puckoon is all around us
а вот и новости – “Пакун” здесь. поступайте соответственно
Анастасия Рогова уже прочла и осмысляет
а тут подарок: русские субтитры к фильму (фильм найдете и сами, а вот субтитры – нет)
(еще один бонус – русские субтитры ко вчерашнему гениальному индийскому фильму “Обама застрял”, перевод Шаши)
KRITIK IN KÜRZE: „V.“, Roman von Thomas Pynchon.
LA CRESTA DELL’ONDA DI THOMAS PYNCHON
ну и фоном к нынешнему чтению: 1891. От Владивостока до Уральска. Карты к путешествию ЕИВ Государя Наследника Цесаревича
а из всех новых музыкальных релизов всех пока убирает “Хазмат Модин”:
Filed under: just so stories, men@work, pyncholalia, talking animals
September 30, 2015
Enchanted Night 67
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66
Маленькая перемена
Рука в руке идет она с ним вдоль железнодорожной насыпи, мимо телефонных столбов с алюминиевыми цифрами, привинченными к дереву, мимо макух молочая, мимо задов торговых лавок и мусорных баков. Когда они проходят под фонарями, их тени в озерах желтоватого света вытягиваются все дальше и дальше, но никогда не исчезают вовсе: еще одна тень, лунная, выползает из первой, под другим углом. Сначала фигура чувствует перемену в руках — не онемение, не холодность, но легкую потерю вольности, движение к ее манекенной природе. Значит, настало. Она обводит взглядом крыши лавок и видит в небе слабую полоску серого. На стороне насыпи небо над сетчатой оградой остается лучисто темно-синим. Втайне она знала: оно настанет. Ей следует вернуться в витрину, снова принять позу — она уже чувствует эту позу в себе, та выбирается на поверхность, свершаясь: одна рука приподнята, пальцы изящно распрямлены, глаза полузакрыты за модными солнечными очками. Но теперь, пока она идет меж двух миров в эту летнюю ночь, когда луна ее освободила, ее сотрясает благодарность.
Filed under: men@work
a day like any other
несколько фотоэтюдов из коллекции Владимира Вертинского
еще один пинчон-блог, если интересно: PYNCHONOIA
I saw Thomas Pynchon at a grocery store in Manhattan yesterday. I told him how cool it was to meet him in person, but I didn’t want to be a douche and bother him and ask him for photos or anything.
He said, “Oh, like you’re doing now?”
бласт фром невесть когда: приятно, что книжка жива, хоть дизайн и не внушает
приключения чешского Бонфильоли:
раз (это четвертый том трилогии) и два (собственно первый)
давно у нас не было самого знаменитого уличного музыканта в мире (она по-прежнему прекрасна):
Filed under: pyncholalia, talking animals
September 28, 2015
Enchanted Night 66
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65
Просыпается Дэнни
Просыпаясь, Дэнни ищет взглядом стул с рубашкой на спинке и окно с дырочкой от воздушки. Он не понимает болтающихся полотенец, темного синего воздуха, твердости под собой. Все проясняется. Он садится, потирает шею. Вспоминает, как прилег во дворе, тени двух полотенец. Теперь они сдвинулись, почти у стены гаража. Пора домой и спать. Шея болит, спина занемела, но ему лучше — вздремнуть под луной полезно. Смутная память о белом сне — рассеивается, неухватимая: пропала. Лучше подняться в комнату, залезть в постель, пока его тут не поймали родители, еще один подросток спятил, заприте его хорошенько. Отец, я не могу солгать
Фраза, приписываемая первому президенту США Джорджу Вашингтону (1732—1799), который в детстве якобы сам признался отцу Августину Вашингтону в том, что срубил его любимое вишневое деревце.
Filed under: men@work
bits of this and that
вышло бюджетное издание вот этого Керуака, кому надо
вчера на Радио Голос Омара у нас состоялся сезонный концерт, который можно слушать всю неделю
Фантлаб на свою голову завел у себя Элайзу Грэнвилл. тут же пришли читатели:
Книга поделена на две части. Первая идет о Вене 1899 год… Вся книга наполнена очень трагичными и в тоже время и грязными моментами… Книга легка к восприятию, но тяжеловата в эмоциональном плане. Роман после прочтения которой будете долго ходить под впечатлением от прочитанного!.. Прочитала отрывок. Книга написана оригинально. Даже названия глав — Один, Два, Три.
и прочий пиздец в том же духе
пополнение в Баре Тома Пинчона
Filed under: men@work, pyncholalia, talking animals
September 27, 2015
Enchanted Night 65
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64
Дудочник в чаще
Темные и сладкие, темные и сладкие, ночные ноты затягивают детей все глубже в леса, мимо древесных стволов, толстых, как ноги слонов, под ветви, что текут чернилами по синему ночному небу — потеки ветвей и слоновьи деревья, царапучие корни и скрипуче-шуршачие листья. Луна распорота черными тонкими веточками. Луна, как тарелка, треснула. За каждым деревом шевелятся шептуны. А это дерево — скелет, заобнимает тебя до смерти. Смотри! Дерево-ведьма. Дерево мертвеца. Что это? Ш-ш-ш. Кто там? Острая и глубокая, острая и глубокая, зовет ночная музыка. Сквозь лунатичные леса идут немые дети, темные дети, струясь пятнами луны. Громче, яснее — вздымается и опадает остро-сладкая музыка, овевает кожу на их щеках, касается рук и лиц, проходит сквозь них и возникает по ту сторону. Росчисть в деревьях, и там, на полянке, на бугорке стоит по щиколотку в траве, вращаясь, изгибаясь всем телом, играет на темной дудочке странный человек — гологрудый, остроухий, с волосатыми ляжками и скакучими козлиными ногами. Круг за кругом вращается он, сгибаясь чуть ли не к самой траве, поднимаясь во весь рост, лунный танцор, сновидец свирели, а дети собираются на полянке послушать темную сладкую музыку дудочника в чаще. Куда они без музыки. Это песня эльфов под землей, городов на дне моря. На полянке слушают дети, и губы их слегка раздвинуты, глаза их затуманены, а веки тяжелы.
Filed under: men@work
September 26, 2015
drip drop news
наконец-то честная и вменяемая рецензия. Галина Юзефович о предмете картинки
Маруся Климова где-то нашла (и сделала мне вечер)
Antiquarian Archives Consignes T. Pynchon, J.D. Salinger, and J.R.R. Tolkien Pieces
свежий заход на рассадник чистого разума с тошнотворным названием “Отзовик”:
– о фильме “Маккабрей”
– о фильме “Внутренний порок”
– о “Бродягах Дхармы” Керуака
– о них же его же
Filed under: pyncholalia, talking animals
September 25, 2015
Enchanted Night 64
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63
Встреча
Хаверстроу, ступив из лунного света под укрытие деревьев, вдруг будто спасается от преследования. Точнее — ему неспокойно, но в какой-то миг он чувствует, что насмешки луны прекратились. Уползти с глаз долой — никогда не выходить. Тут надо пробираться осторожно, иначе он наверняка зацепится за корень, ударится головой о ветку. Кокнет кокос. Челдыкнет черепушку. Он движется хитро, Чингачгук, сквозь темень, изредка прерываемую кусочками лунного света. Это лес первобытный. Шепчутся болиголовы и… Он слышит что-то впереди, как будто треск шагов, и видит, как меж деревьев движется силуэт. Решает было позвать, но сдерживается — почти три часа ночи, и в силуэте что-то ему не нравится. Тот не вполне идет сквозь лунно-пятнистую темень, но, похоже, медленно крадется вперед. Хаверстроу на ум приходит кошка — ее он видел в начале лета, она подкрадывалась к граклу. Ему приходит в голову, что все может закончиться ножом в животе. Этого он искал? Бедствие, смерть, конец застольных мучений. Расфигачь, расколошмать. Но он все равно движется осторожно. Силуэт впереди — мужчина, угловатый, миниатюрный. У Хаверстроу, отнюдь не бойца, плечи широкие, он мягкотелый и высокий. Он крадется за крадуном — охотники в лесах. Крадун вдруг пригибается, отводит ветку. И тут Хаверстроу видит полянку, лунный свет, там что-то лежит — девочка, спит или мертвая.
— Эй! — выкрикивает Хаверстроу, делая шаг вперед. Поднимает над головой «Дженни Герхардт», собираясь метнуть ее, как камень.
Мужчина дергает головой, озираясь через плечо, подскакивает, чуть не падает и пускается бежать меж деревьев.
Голая девочка визжит, пытаясь прикрыться руками.
— Он ушел, — говорит Хаверстроу, крайне старательно отворачиваясь от нее, шагая на лунный свет.
Спиной к ней он кладет на землю книгу, срывает с себя ветровку. Неуклюже протягивает ее за спину, потом кидает девочке.
— Я посторожу. Все в порядке. Успокойтесь. Этот извращенец вас не видел. Тише. Ш-ш-ш. Он ушел. Уже все хорошо. Честно.
За спиной он слышит отчаянный шорох. Ему хочется утешить ее, но как? Не смотри. Хорошо бы этот гаденыш вернулся, Хаверстроу тогда расколошматит ему череп о дерево. Человечек откуда-то знал, что она тут. Совсем еще девчонка, раздевается догола. Безумие какое-то. Он сам один миг видел ее, худенькую и белую, маленькие грудки. Ах как стыдно!
— Я думаю, он не вернется, — говорит Хаверстроу. — Все нормально?
Обернувшись, он видит, что она пропала. Ну конечно! Видение в ночи. В нем резко взрывается разочарование. На травяной полянке в лунном свете ярко лежит его темно-синяя ветровка, один рукав вытянут, словно у полицейского в старом кино. Сверху на куртке — что-то маленькое.
Он подходит ближе и подбирает полпачки круглых «Спасателей». Открытый конец скомкан, серебряная бумажка надорвана; а полосатая, укрывающая остаток пачки, — гладкая и глянцевая. Он способен вообразить несколько объяснений — может, выпала из кармана, к примеру, — но ему больше нравится думать, что это ему подарок. Он все разглядывает пачку в свете луны, затем кладет в карман рубашки и похлопывает по нему.
Еще тридцать минут по его часам без ремешка, которые он держит в руке, Хаверстроу стоит на страже, бродит в лунном свете по лужайке, поглядывая во все стороны, прислушиваясь. Затем подбирает с земли ветровку и книгу миссис К. и направляется домой.
Filed under: men@work
real good news
меж тем, Голос Омара – о “Дзэне и искусстве ухода за мотоциклом” Роберта Пёрсига
дальше – больше:
офигительный 10-минутный фильм “По небу раскатился вой” Отрезанных Языков и Сиропа с Золотым Сечением
письмо Пинчона от 1986 года (не продается)
про Нобеля неинтересно в принципе, а версия хорошая – почему он его не получит никогда: And we have Thomas Pynchon, who some critics believe is the pen name for singer-songwriter Bob Dylan. Pynchon is that rare creature who writes amazing novels but is nowhere to be seen. Does he even exist? The Nobel folks stay away from anything weird or spooky.
Алексей Поляринов наелся конфет из “Радуги”
я ждал этого – претензии читателей к красивому Бродскому
вообще давно я на Озон не заглядывал. читатели там отжигают насчет первого (и последнего) Бонфильоли, Керуака (по-прежнему), опять Керуака и снова Керуака. даже лень комментировать как-то. нет бы что-нибудь хорошее сказали
Filed under: pyncholalia, talking animals
September 24, 2015
Enchanted Night 63
01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62
Куп и его дама
Купу все равно, галлюцинация или нет: его дама спустилась к нему, и они идут, держась за руки, вдоль железнодорожной насыпи этой летней ночью. Ничего кроме — кроме нынешнего мига сей ночи. Настанет утро, и он спишет все на выпивку и сон, а теперь все так же реально, как угол ее шляпы, как скрежет гравия у него под каблуками. Она живая, но не телесно-живая, не живая, как плоть и кровь, и такой она ему нравится — она совершенна в своей манекенной красоте, безупречна, возвышенно-холодна. Он любит ее, но не желает, или, скорее, желает, но не стремится желание осуществить — он желает лишь продолжать ее желать, эту ночную даму со стеклянно-гладкими руками и отблесками лунного света на шее. Ее платье, на вид мягкое, как бумажные салфетки, колышется вокруг длинных ног на ходу. Ее маленькие и совершенные груди на вид тверды, как полированные камешки. Интересно, на грудях у манекенов есть соски, он где-то когда-то читал и пытается вообразить гладкие, прохладные груди этой дамы без сосков, он уже не знает, влечет его девочковая невинность этого льдисто-гладкого тела или же его экзотическая растленная соблазнительность. Что на ней надето под низом — может, лифчик и трусики, такие шелковисто-нежные, что порвутся от одного лишь взгляда. Странные мусли у старика Купа. Настроение у него приподнятое, будто его вытащили из себя, свели с ума. По-настоящему в даме его трогает не ее внезапная близость, которой можно коснуться, но ее неприкасаемая далекость не от мира сего, ее неколебимая нереальность. Вот же странно: его собственная телесность, вероятно, ей интересна, чего бы не было, будь она человеком совсем. В другую ночь эта мысль его бы обеспокоила, но эта ночь не похожа на другие, и ему неимоверно нравится; и со всплеском удовольствия он притягивает свою даму ближе, вдыхая нежный аромат ее духов, отчего-то похожий на летний снег.
Filed under: men@work
