Max Nemtsov's Blog, page 311

Stephen Oliver: An Actual Encounter With The Sun On My Balcony At France Street

ну и последнее в этом сезоне стихотворение новозеландского поэта, вдохновленное советской литературой (2003 год)

Стивен Оливер
ПОДЛИННАЯ ВСТРЕЧА С СОЛНЦЕМ У МЕНЯ НА БАЛКОНЕ НА ФРАНС-СТРИТ

Луна расслабила свой узел,
оставила кольцо, чтоб ночи
провалиться, а груз звезд
загрохотал на пандусе
другого края света, и тут

                                          я слышу:
«Эй! Вставай, ленивая жопа,
надо поговорить».

                                   То было солнце.

«Вот так сюрприз», — зевнул я.

«С чего б — ты ж сам тут
ныл, мол света маловато».

                                   «Надо признать, — сконфужен я, — меня
Это уж стало волновать».

                                   «Ну да, — ответило
солнце. Плюнуло в окно, и оно
растаяло. —

Пора б тебе, Стивен, знать —
я каждые лет тридцать захожу к поэту в гости.
Последним был Фрэнк О’Хара,

                                                                  а до него —
Маяковский. Не буду утверждать, что
твой черед настал, но вот зашло.

Ты не на все времена поэт, а
только на свое. Да и плюнь.

                 И нафиг якобы поэтов
Б=Е=Л=Ь=Е=Т=А=Ж=И, как ты их называешь,

что между этажей застряли: они-то никуда
не едут.

             Так что вставай да чаи гони!»

                                 «Ну что ж, садись, светило!»

«Я на минутку, — говорит оно, — у меня
сегодня важные дела — надо блеснуть
в заливе Хаураки, сверкнуть окованным маком
Сиднейской башни.

                        А, кстати, —
потом я в Сан-Франциско, разбудить ту
подругу твою бывшую, кого ты достаешь
звонками среди ночи и всякими враками».

                                           Теперь я видел —
странная из солнца ясь струилась.

«Ладно, не горюй, смотри на вещи просто:
неплохие стишки пишешь, только
надо б не расслабляться, тогда, как я,
и засияешь».

                             «Спасибо, солнце».

«Да и совестью мучиться хватит, и
надираться (а то размечтался в Сиднее своем!), не то
перегоришь — уж я-то знаю».

                              «Ага, я, похоже, в последнее
Время как-то заморочен».

                               Солнце выпрыгнуло мне на
балкон, за окно.

«Тебе меня тут, вижу, не хватает —
ДВОРЕЦ ПОЭТОВ, а?

Подвинься,
я только сейчас и могу заглянуть».

                   Я приподнялся
на локте.

                  «Не забывай, ты не
автобусные расписания кропаешь, зовя их
“поэтическими перформансами”, — таких я
повидало. Держись атмосферы,
настоящего духа людского.

Вот твоя сила, а моя —
лупить тебя по башке.

И не парься о конце света,
это оставь на долю                       (узколобым).

                       Вот честно,
собраться в точку тут нетрудно».

                       Бодун мой уже
испарился.

                                     «Постой, солнце,
у меня еще пара вопросов».

«Прости, — крикнуло солнце, отступая. —

Поговорили — и будет. Привет
Греции, если доберешься».

                    И пропало,
                                           а я встал
к новому началу — нового дня.

by specual request from the author:

Filed under: men@work

Element of Crime – As Long As I Love You

вот еще одна не самая очевидная колыбельная с первой пластинки

Свен Регенер

ПОКА Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

Вот весна, в машине по соседству

В первый раз — а любят они с детства

Он потом нашарит башмаки

А пока сидения скрипят

И все ништяк, раз ты меня любишь

И пока я люблю тебя

«Поцелуйте свою невесту!»

Уже пятерым в квартирке тесно

Стоит младшего на руки взять, как

Испорчен выходной костюм

Но все ништяк, раз ты меня любишь

И пока я тебя люблю

Раз ты меня любишь

Пока я тебя люблю

Звон тарелок на кухне

Вот он снова пьян — у нее щека распухнет

И в который раз

Выгнать и простить, сердце скрепя

Ведь все ништяк, раз ты меня любишь

И пока я люблю тебя

Listen or download As Long As I Love You for free on Pleer

Filed under: men@work

news in stars

ну, перво-наперво:

закончился тираж “Доджа на реке”, который мы делали когда-то для своих и тех, кто понимает. одновременно выяснилось, что у некоторых людей книжки до сих пор нет, а им вдруг хочется. ну что сказать: в кругу друзей не щелкай клювом, да. три года не щелкай (и читай наши новостные бюллетени). короче: открыт предзаказ на крошечный доп. тираж в кол-ве штук 100. не прощелкайте свой шанс и в этот раз

второ-навторо:

вышло новое издание “Женщин” – уже восьмое, если я со счета не сбился. из книжек, что я делал, это пока рекордсмен

прочие объявления:

Алексей Салов обнародовал дальнейшую программу своего лектория в Гуманитарной школе. например, там будет такое. все смотреть у него. да, это в Курске

приключения Маккабрея в Краснодаре

дальше все по теме

в копилку пинчоноведу

Meaning Deferral, Jungian Symbolism, and the Quest for V. in Thomas Pynchon’s The Crying of Lot 49

Walker Percy and Thomas Pynchon in 1966

вести с Края Навылет: мандала интернета и Николай Никифоров о Дне Ноль

оттуда же: THOMAS PYNCHON’S SCIENCE FICTION NOVEL SET DURING 9/11: IS IT EXPLOITATION OR WARNING?

Thomas Pynchon, explorateur des Fonds perdus du web profond et du 11 septembre : Bleeding Edge

Camera Ready. Thomas Pynchon’s crooked Los Angeles

Puro vicio (“Inherent vice”, 2014)

расширенный выпуск передачи “Музыка наших знакомых” – два охуительных номера из Москвы и  Ижевска:


Filed under: men@work, pyncholalia, talking animals

The Pogues – Fairytale Of New York

у нас сегодня праздник Нептуна, поэтому всех с Новым годом

НЬЮ-ЙОРКСКАЯ СКАЗКА

Шейн Мэгаун и Джем Файнер

— Как раз под Новый Год

В той пивнушке

Один старик сказал, что он — в последний раз

О росах старых гор

Потом он песню спел

И я слезу смахнул

Подумав о тебе

Трамваев не было

Пришел в полпервого

Я твердо знаю

Несет нам счастье рок

Ну, с Новым Годом

Люблю тебя я

Все будет лучше, верь

Мечтам придет свой срок

— Там сплошная

Течет

Золотая река

Но ветер

Там зол

Места нет старикам

Когда за руку взял меня

В тот Новый Год

Ты мне обещал

Что Бродвей меня ждет

Ты был щедр

— Ты, девчонка, —

Королева Нью-Йорка

Лишь оркестр доиграл

Все завыли: еще

Синатры там пели

Пьянчуги свистели

Мы встретились и

Танцевали всю ночь

Хор мальчиков из полиции

Пел и гулял народ

И в церквях звонили всех

Под Новый Год

— Ты гад

Ты ублюдок

— Ты злая паскуда

Не просохнешь никак, и в

Квартире бардак

— Ты дешевка

Ты вшивец

Ты пидар паршивый

Новый Год? Черта с два

Хоть последним б

Он стал

— Я, может, стал бы кем…

— Жалеть теперь зачем?

Ты отнял сны

Мои с первых свиданий

— Я их хранил в себе

Во глубине глубин

Я не смогу один

Ты — мой предел мечтаний

Хор мальчиков из полиции

Пел и гулял народ

И в церквях звонили всех

Под Новый Год

Filed under: men@work

from the shelves

сегодня к грядущему дню рождения Боба Дилана – повтор наших “Разговоров о Циммермане” на Радио Голос Омара

меня часто спрашивают, где я беру все эти книжки. где-где… на полке у себя. вот и теперь:

перечитал Довлатова. конкретнее:

Собрание сочинений в 4 томах. Том 2 by Sergei Dovlatov

My rating: 5 of 5 stars

Второй том состоит из трех гениальных кусков и одного — не очень. Все-таки журналистом Довлатов остался очень советским. С человечьим лицом и сам по себе, но… В редакционных колонках к «Новому американцу» он понижает коэффициент интеллекта на 50% и разговаривает с читателями как с дебилами (коими они, несомненно и являлись). Но все остальное и сейчас читается весьма актуально, потому что от советского тоталитаризма в головах население за все эти 30 с лишним лет так никуда и не сдвинулось и лучше ничем не стало. Даже не знаю, радовался бы этой стойкой неизменности Довлатов или нет.

Собрание сочинений в 4 томах. Том 4 by Sergei Dovlatov

My rating: 5 of 5 stars

…И вот настала пора перечитывать Довлатова и снова вдохновляться, хотя по прошествии лет теперь кое-что царапает мозг: нарочитая краткость фраз (на самом деле вслух его читать — та еще задача, раньше почему-то казалось легче, а сейчас нет, слишком уж дробно и пунктирно; а может — дыхание натренировалось), внимание к известному роду стилистической фонетики и пренебрежение другими ее родами, непонятно как просочившиеся туда, куда не надо, речевые клише, рециркулированные истории, фразы и шутки… Но это, могу твердо сказать, — мелочи, основную задачу в моей читательской голове он все же выполнил. Было интересно, как он будет восприниматься сейчас, в уже примерно дважды (после исторического в техническом смысле краха совка) вывернутой нашей отвратительной реальности. И, похоже, Довлатов имеет все шансы снова стать героем если не подполья, то контрарианского сопротивления в наших головах. Сопротивления режиму, Системе, «всей этой хуйне» (тм).

То, что его тексты когда-то произвели со всем нашим (я имею в виду свое поколение, да то не целиком)… не сказать мировоззрением, его у нас, как известно, нет (как и у его лирического, блядь, героя, нахер; в этом месте спрятаны две раскавыченные цитаты) — нет, взглядом на окружающее. Короче, это не поддается никакому количественному учету, если не считать индексов цитируемости в интернете. Он подарил нам свободу этого самого взгляда. Даже не историями о внутренне свободных людях (его друзьях и знакомых) в совершенно отвратительной и ебанутой реальности совка, не их неприостановленными шуточками, а самой возможностью рассказывать обо всем вот этом, прибивать нормальный человеческий голос к бумаге. Он подарил нам способ относиться к реальности, описывать окружающий мир — не то чтоб мы этого не умели, конечно, но Довлатов такое отношение как бы легитимизировал. Все это — и мастерское владение «нисходящей метафорой», конечно. Его ходы художественной мысли отпечатались на топографической карте нашей подкорки.

Ну потому что он же — вечный изгой, и маргинальность его, как выясняется, непреходяща. Минует все, проходят десятилетия, падают режимы, перекраивается сама география, а позиция истинного художника остается неизменна — он всегда против. И еще парадокс с Довлатовым в том, что стиль, к чьей незаметности и простоте он якобы стремился, выступил на первый план и заслонил собой человека. В литературе это, видимо, правильно и достаточно. То же самое произошло, например, с Флэнном О’Браеном.

Кроме этого одиозного сравнения, мне на ум уже некоторое время приходит и другое, и при этом проходе оно только укрепилось. В очередной раз меня поразило сходство Довлатова с Чарлзом Буковски. Они писали на той же грани «пост-модернизма», так же мифологизировали в жанре байки себя, реальность и себя в реальности, так же саморазвлекались за счет окружающего мира. Оба они похоже стирали границу между фикцией и автобиографией. Алкоголизмом они, конечно, тоже похожи, только Буковский в силу естественных причин и по факту рождения пить, курить и говорить, то есть, писать, начал лет на двадцать раньше. Можно несмело сказать, что так же, как другой ленинградец, Вадим Шефнер — русский ответ битникам, так и Довлатов — русская версия американского натуралистического реализма (битником, кстати, Буковски никогда не был, как бы ни считали его им просвещенные русские читатели, да и Довлатову, судя по всему, «весь этот джаз» был чужд — не для них обоих все эти новомодные веяния; Довлатов-то и «хеви-метал» явно считал названием джазового ансамбля). Стремление к простоте высказывания, стилистической прямоте и вытаскиванию на поверхность абсурдности бытия у них тоже похожи, но все это, надо полагать, — тема для чьей-нибудь диссертации. Мы тут скорее о личном.

Довлатов — трепач, артист разговорного жанра, он украшал реальность, отчего взаимодействие с этой реальностью становилось легче. Он делал нашу (и, возможно, своих друзей и знакомых) жизнь сноснее. Все его истории проходят литературную обработку. Он писал мифологию своего поколения, своего окружения и своего контекста. Мифы эти зажили, как мы теперь видим, собственной жизнью. Разберем один пример, близкий мне с профессиональной точки зрения.

Когда-то я был секретарем Веры Пановой. Однажды Вера Федоровна спросила:

— У кого, по-вашему, самый лучший русский язык?

Наверно, я должен был ответить — у вас. Но я сказал:

— У Риты Ковалевой.

— Что за Ковалева?

— Райт.

— Переводчица Фолкнера, что ли?

— Фолкнера, Сэлинджера, Воннегута.

— Значит, Воннегут звучит по-русски лучше, чем Федин?

— Без всякого сомнения.

Панова задумалась и говорит:

— Как это страшно!..

С этого фрагмента в нынешнем массовом сознании, ни больше ни меньше, пошел гулять миф о непогрешимости «советской школы перевода». А если приглядеться к тексту: молодой человек, очень начинающий писатель, находится в зависимости (в т.ч. финансовой) у львицы советской литературы и оказывается в ситуации невозможного выбора. Бог знает, почему она задала ему такой вопрос — то ли на вшивость проверяла, то ли на лояльность, то ли случился у нее момент творческих (хотя какое уж тут творчество) сомнений. Ответить правду (любое количество уместных фамилий из его знакомых и друзей) нельзя, см. зависимое положение, ответить неправду (его цитируемая версия) — язык не поворачивается. Поэтому выбирается третий рог дилеммы: фамилия человека, вроде как имеющего отношение к литературе, но никаким местом не конкурента Пановой. Блистательный, надо сказать, ход — и волки, и овцы, все на месте и целы. Показательна и реакция маститой писательницы — действительно страшно, когда из-под ног уходит почва соцреализма, когда выясняется, что, помимо совка и пролеткульта, есть широкий мир, и прикормленные читатели об этом знают… Впрочем, что она имела в виду на самом деле — поди пойми. Как видим, к качеству переводов Риты Райт-Ковалевой этот анекдот не имеет никакого отношения (да и как наши герои могли судить об этом качестве — языков-то они не знали).

Досыл к этой истории тоже забавен — и тоже не о качестве переводов:

Кстати, с Гором Видалом, если не ошибаюсь, произошла такая история. Он был в Москве. Москвичи стали расспрашивать гостя о Воннегуте. Восхищались его романами, Гор Видал заметил:

— Романы Курта страшно проигрывают в оригинале…

«Москвичи» явно были не в курсе застарелой вражды Видала (принадлежавшего к истэблишменту и мэйнстриму американской литературы — он же был чем-то вроде члена союза писателей с дачей в Переделкино и вообще довольно неприятным типом) и Воннегута (литературного парвеню и такого же изгоя, как наш автор) — вражда эта была вполне однонаправленной, первый неоднократно называл второго «худшим писателем Америки». Есть даже версия (http://www.telegraph.co.uk/culture/bo…), что литературный лев заебался бодаться с «бывшим торговцем автомобилями» за первые места на полке с буквой «В» в книжных магазинах… В общем, Видал Воннегута не любил, но «москвичи» (за текстом остается намек, что, видимо, ленинградцы бы такой ошибки не сделали) этого не знали. Видал выкрутился за счет старой вежливой шуточки носителей языка и держателей высшей правды, в духе обычно произносимого, например, американцем своему гиду «Интуриста», не очень хорошо владеющему языком: «Ваш английский лучше моего русского». Так и тут. Заметим — он не сказал, как сейчас принято считать, что «романы Воннегута страшно выигрывают в переводе» (тут у нашего массового сознания случилась эпидемия дарвалдая), он все-таки не дурак был. Он сказал только, что они «проигрывают в оригинале». Остальное приделал народ.

Потому что «холуйское рвение» его за все эти годы никуда не делось. В своем известном афоризме о советской власти Довлатов почему-то не довинтил ход мысли: это не только и даже не столько «образ жизни государства», сколько распространенный способ мышления пресловутой кухарки, выбившейся в председатели месткома, то самое мировоззрение, которого мы, хочется верить, лишены; нечто в голове, а не на руках. Совок вполне жив, и абсурд его ничуть не ослаб — ни в масштабах, ни по силе воздействия, ни по изощренности репертуара. Довлатов был бы, наверное, доволен. Ему по прежнему было бы о чем писать.

и прицепом:

Мне скучно без Довлатова by Евгений Рейн

My rating: 3 of 5 stars

Как и о стихах Рейна, об этой книжке мне сказать нечего. Прозаические куски умеренно интересны и познавательны, с поправкой на литературную обработку историй. Нарративные поэмы не вызвали никакого шевеления чувств. Наверное, дело во мне — ну или в масштабе личности, тут не мне судить. Хочу только добавить, что Рейна я никогда не видел трезвым (в ПЕНе (дней)), и это одна из причин, по которой я перестал туда ходить.

p.s. Редактору О. Давтяну – кол с минусом. Названия американских и некоторых прочих реалий там в таком виде, что мама дорогая. Один аэропорт “Кенне” или сноски про киноактеров (не всех) чего стоят.

немножко глазами:

 

 

 

Filed under: just so stories

The Beatles – The Long and Winding Road

ну и последняя колыбельная Макки в этом сезоне – моей версии уж всяко больше 30 лет. задача тогда, помню, была – попробовать сохранить рифмовку среди прочего; получилось вот так. версия, само собой

Пол Маккартни
ИЗВИЛИСТЫЙ И ДОЛГИЙ ПУТЬ

Извилист, долог путь,
что ведет
к твоей двери,
я видел много раз, —
исчезнут все миры,
а он будет меня
вести к твоей двери. 

Умылась ливнем ночь
и ушла,
оставив след, —
размыт путь ливнем слез,
а я так ждал рассвет, —
оставила меня
на полпути к тебе. 

Как давно
хотел понять
и к тебе
прийти, —
все равно
тебе не знать
всех путей
моих, 

но все они ведут
на тот путь —
к твоей двери.
Я все еще в пути…
Ты чудо сотвори —
не оставляй меня,
веди к своей двери.

Filed under: men@work

news in stripes

а DVD нравится. поди пойми. но книжка, конечно, – это маст

философ Александр Павлов вспомнил о существовании Кубика Нэвермора

Галина Юзефович о “Гретели и тьме” Элайзы Грэнвилл опять

что у “Российской газеты” с ударениями?

дополнительное чтение и разглядывание:

у Хумуса – отличная подборка про жизнь прототипов за рамками романа “Радуга тяготения”

Форбз Паркхилл и известно кто

“Внутренний порок” захватил Венгрию

а также что-то еще

Пинчон и “калифорнийская идеология” еще про калифорнийскую идеологию – тут. а у Барбрука я даже когда-то интервью взял: “Как съездить по морде Мишелю Фуко”

тут же написано про Пинчона – пост-марксиста

Thomas Pynchon ist einfach ein Faszinosum. это про “Край навылет”, а не о чем вы подумали

французский Клуб Фрик-Фрак продолжает исследовать тему, иллюстрируя изыскания картинками Зака Смита:

– Là où nous allons

– L’incipit de Mason & Dixon : l’arc-en-ciel de la création

– Infra-film en molécules longues

– À travers le Bardo médiatique

сегодня у нас двойная дискотека из-за двух новых релизов – кому что больше нравится:

видео Сдвига. революционно. а дальше – очень смешная песня о свободе, как и все, наверное, песни о свободе:

Filed under: pyncholalia, talking animals

The Pogues – Bottle Of Smoke

веселой колыбельной всем нам под подушку – и редкого видео туда же

Шейн Мэгаун и Джем Файнер
БУТЫЛЬ ДЫМА

Слава богам и
Хвала, что я
Поставил на Дыма Бутыль
К чертям пошел
И на бега я
Поставить на Дыма Бутыль

А день — зашибись
И небо — свежак
Она прошла слева
Как молнии знак
Как ночью в субботу
Пьяный мудак
Пришла моя Дыма Бутыль

К одному, блядь, двадцать пять
Недолго мне играть
Поставил на лошадь Дыма Бутыль
И она победила опять

Распорядители
Злобны и мнительны
У меня же есть Дыма Бутыль
Вопрошенья и предположенья
У меня же есть Дыма Бутыль

Нахуй их всех
Долбоебам не грех
В Лурд ломануться
К мощам налегке
А шестерки орут
И ментов зовут
Но деньги сверкают в моем кулаке

Букмекеры матом
Машины парадом
У меня уже Дыма Бутыль
Сосуды рвутся
Пот льется градом
У меня уже Дыма Бутыль
Суну бабе пятьдесят
И спиногрызам пятерку на брата
Себе, чтоб в субботу пойти погулять
У меня же есть Дыма Бутыль

Попы и девки
Упились в стельку
У них тоже Дыма Бутыль
Грехи прощены, дым коромыслом
У них тоже Дыма Бутыль

Янков — за жопу
За жен их — вино
Луна ясна
Хоть небо темно
Я счастлив, как лошажье говно
Пришла моя Дыма Бутыль

Filed under: men@work

Stephen Oliver: IRINA RATUSHINSKAYA, F R E E D

я уже показывал одно стихотворение новозеландского поэта Стивена Оливера – “Киевские улицы”. вот еще одно, 2001 года:

Стивен Оливер
ИРИНА РАТУШИНСКАЯ, ОСВОБОЖДЕНА

Что-то озарило
Родину. Чей взгляд? Какая
стая? Прожектора?
Лету конец, и трасса
упорствует собою против ветра.
Стертый звук. Горстями
радость издали и вдаль.
Не скрежет заграждения
по насту и не бремя
бетона на мордовской зоне.
Ирина Ратушинская, дойдет
ли это на последний адрес,
успеет ли ваш русский бог
перенести вас в Англию, в
больницы, в свободный мир,
к тьме крохотных решений?
Пригоршни крика крошатся
из одиночки, а дыханье
все шире, и слова грызут
тепло. Там что-то озарило
вашу Родину.

Об авторе: Стивен Оливер — поэт, журналист, автор 17 поэтических книг. Много путешествовал, работал на радио, в том числе — на плавучей радиостанции «Голос мира», вещавшей в Средиземном море (порт приписки — Яффа). Двадцать лет прожил в Австралии, сейчас живет и работает в Новой Зеландии. Стихи Оливера переводились на немецкий, испанский, китайский, нидерландский и русский языки.

Filed under: men@work

The Beatles – Let It Be

вот еще одна старенькая колыбельная Макки отыскалась, ей тоже лет 30 уже. версия, понятно – с битловскими песенками развлекаться можно до бесконечности

Пол Маккартни
ПУСТЬ БУДЕТ ТАК

Когда мне тяжело, Матерь Мария снизойдет, светя,
с тихим мудрым словом, будет так.
В мой самый темный час она начнет здесь утешать меня
тихим мудрым словом, будет так. 

Будет так, будет так, будет так, все будет так —
мудрым тихим словом — будет так. 

Когда те, чьи сердца разбиты, думать станут, жить им как,
то ответ найдется, будет так.
Они увидят свет надежды, в разных пусть живут местах,
но им ответ найдется, — будет так. 

Будет так, будет так, будет так, да будет так —
пусть ответ найдется, будет так. 

И сквозь ночные тучи свет дойдет ко мне не только в снах,
светит пусть всю ночь он, будет так.
От музыки проснусь пусть, Мать Мария снизойдет, светя,
с тихим мудрым словом, будет так. 

Будет так, будет так, да будет так, будет так,
и ответ найдется, будет так.
Будет так, будет так, будет так, пусть будет так —
тихим мудрым словом: «Будет так!»

Filed under: men@work