Max Nemtsov's Blog, page 170

you know, when I was in the Sudan

сначала главные новости:

30-го с 2 часов в Циферблате на Тверской – выставка Шаши и разговоры об Ирландии (мы празднуем Блумзди по старому стилю)

Шаши, кстати, – в списке “Форбза” “Женщины в русском краудфандинге” на 5 месте из 10 (по финансовым показателям кампаний)

ну а теперь завеса тайны приоткрывается. как видите, наш Хобан приехал в этот город вместе с Фраем (можно сличать снимки), но лишь теперь мы имеем право об этом сказать

помимо участников нашей издательской феерии, которым уже сообщили, он есть в продаже – в “Верхней полке” ЗИЛа и других местах

а многие его уже и читают. ждем вестей

любят в Петербурге бухать и читать на пляже – им лето включили. по-моему, это прекрасно, Хобан – однозначно книга этого лета

про дальнейшие новости “Скрытого золота ХХ века” будет завтра, а пока – все остальное:

Николай Александров о “Героях” Фрая

8.17 – про “Срединную Англию” Коу

КнигомАнка прочла “Лето с чужими” Таити Ямады (я думал было, что об этой книжке все забыли, но нет, а она была хорошая)

ну и о потешном: журнал “Попишем” в своем не весьма обширном репертуаре – сперли где-то интервью сэнсэя и сделали вид, что он им его дал сразу на не очень хорошем русском языке (нет не только ссылки на источник, но и имени переводчика). если им на это что-то заметить, наверняка ведь ответят, что у них “блок слетел”. ни у кого не слетает, а у них слетает…

немного реактивно-ракетного пианизма по случаю сегодняшнего дня

bad news day

ну это примерно как обухом по голове – в очередной раз понимаешь, как это. просыпаешься, а все вокруг говорят, что Брат Михаил умер

на этой парадной фотографии, сделанной когда-то по приколу – “семейно”, – нет уже троих с сегодняшнего дня – Дэйвушки, малыша Толи и Брата Михаила

это мы у него в Вострецово. пока ехали, изобрели мем про “пирожки с пагубными попками”. ржали как кони

а это зима 1985-го, там же. зачем мы туда поперлись зимой, я уже и не помню. потому что могли, видимо

последнее, что Брат Михаил написал у себя в фейсбуке 7 июня:

Измененным сознанием видишь мир в режиме “нарисуй это…” таким-то. Составляющие; бессонница, душняк внутри, острота общения по пустякам. Скорее бы уже определиться по существу.

нас всё меньше

uncle sergeant! uncle sergeant!

продолжаем приключения человека, не учившегося рисовать – еще пара туристских открыток с заваленными горизонтами:

а тут Сергей Кумыш – среди прочего об “Убийстве Командора” сэнсэя. это самый смешной рекэп завязки романа, который мне попадался в жизни (и в нем все правда, без спойлеров):

Внезапно в дверь стучат. На пороге — немолодой красивый богач, который хочет заказать главному герою свой портрет. Художник ведет себя как Дэниэл Крейг, покинувший бондиану: «Вы нам очень нужны». — «Я ушел навсегда». — «А давайте добавим к гонорару еще один ноль?» — «И снова здравствуйте».

к сожалению, умных мало. новое днище демонстрирует паскудненькое ссыкливое издание имени отца матери. раньше они просто глупости писали, теперь опустились до прямого вранья. что характерно, как у них обычно это бывает, – без подписи. из их “рекомендационной рецензии” под подзаголовком “Шесть новинок, заслуживающих вашего внимания” следует, что их соборное мнение не читало не только первого Фрая, но и второго:

Актер и писатель Стивен Фрай, прославившийся благодаря комическому дуэту с Хью Лори, продолжает издеваться над античной классикой. Не так давно на русском вышла его книга «Миф», в которой он потешается над древними представлениями о происхождении вселенной.

Теперь настала очередь великих героев древности: Персея, Геракла, Ясона, Эдипа и многих других. Классические сюжеты Фрай преобразует в поток скетчей, временами отмачивая сальные стендап-шуточки, а временами — излишне мелодраматизируя.

анонимная мерзость с типичным подбором лексики вполне в духе “литературной газеты”. ниже падать, мне кажется, уже некуда. позорно начали, позорно и сдохнут, я очень надеюсь

некто про “Бродяг Дхармы” Керуака – тоже очень характерно для нынешних пустоголовых: они разговаривают со вселенной, хотя сказать им нечего (впрочем, конечно, не только нынешние – так всегда было)

ну и потешного на коду: “Литтурретт” продолжает чтение “4 3 2 1” Остера и считает, о сколько нам открытий чудных. сплошное удовольствие за этим следить

Mother|Father 10

Лили Хоанг
РАССКАЗ О КОМАРЕ

Некогда и не очень далеко отсюда в те времена, что были до нынешних, в одной деревне жила женщина по имени Нгок. Жила-то в деревне, а хотела жить в городе. В городах, понимаете ли, водятся богатства, и богатые мужчины, и богатые мужья, и ухажеры богатые, а в деревнях, понимаете ли, ничего подобного не водится.

«Нгок» значит «нефрит» или «сокровище». Это уместное имя. Она не только сокровище сама собой и по себе — не девка, а жемчужинка! — но и желает себе сокровищ.

Этот рассказ — он как все прочие волшебные сказки. Не ведитесь. Только из-за того, что у наших героев иные имена, они фундаментально ничем не отличаются от тех архетипов, которых вы успели хорошо узнать и полюбить. Имена эти — просто ярлыки, которые дают вам понять, что действие происходит где-то не тут. Эти имена — лишь ярлыки, они объясняют, что значения их и культура могут слегка отличаться от ваших, но бояться их на самом деле не стоит. Мы понимаем: все иное может пугать, но в этой сказке призраков не будет. Этот рассказ — про волшебство, и хотя заканчивается он грустно, все хорошие в нем будут вознаграждены, а плохие наказаны. Мы же просто люди, хоть и выглядим иначе, говорим на другом языке, и у нас другие имена. Но мы тоже верим в справедливость.

В общем, Нгок жила в деревне — очень бедной деревне, — и хотя женщина эта была очень красивой, как все героини сказок про волшебство, она в этой деревне застряла. Насколько же красивой была Нгок? Ну, потакать ее тяге к наносному, может, и не стоит, но волосы у нее были чернейшие, оттенка темнее тени. Они подчеркивали ее яркую кожу, что на солнце розовела. Глаза ее были простыми щелочками — ресниц на них больше, чем глаз. Обманчивый дым, а не глаза. А тело у нее — ну, довольно будет сказать, что выглядело оно как мечта. По самой природе своей она была тем, чего в наши дни женщины добиваются лишь наукой и всякой ненатуральностью.

Но все это ровным счетом ничего не значило, потому что у Нгок и ее родни не было денег, а потому, как всех женщин — красивых ли, всяких, — достигших определенного возраста, ее родня выдала замуж. Хоть она много и не ела, семья их была до того бедна, что кормить хоть чем-то — уже перекармливать.

* * *

Ночью накануне свадьбы Нгок приснилось, что муж ее будет старым и страшным: брюхо отвислое, ниже мошонки болтается. Но еще приснилось ей, что он богат. Будет покупать ей все, чего б ни захотела, а хотела она всего. Перевезет ее в город, и хотя ей придется его удовлетворять, он ей позволит и любовников завести, потому как старый муж ее понимает, что у молодых и красивых женщин тоже есть потребности, которых старики с обвислыми брюхами не обязательно могут удовлетворять, скажем, во всеоружии.

И вот Нгок, проснувшись после такого достославнейшего из снов, помолилась, чтобы все это оказалось правдой. Одеваясь в свой красный аозай и убирая с лица волосы, она воображала тот миг, когда ее новый муж своей морщинистой артритной рукой отведет вуаль и так возрадуется, что тут же осыплет ее не нежностями, но деньгами. Вот чего желала она больше всего.

* * *

Но муж ее, само собой, оказался человеком молодым, до крайности хоть куда и без единого гроша в кармане.

Однако ни разу не встретившись со Нгок, он незамедлительно в нее влюбился. Относился он к верным мулам, и потому желал дать все, чего ни пожелает она, — хотя бы лишь потому, что счастливой она была красивее. Он был из тех мужей, о которых мечтают все женщины, — за исключением, разумеется Нгок. Для нее он был сущим кошмаром.

Звали его Хьен, что означает «нежный». Она бы предпочла мужчину с именем, сулившим богатство. Хьен был образован, смышлен, любил искусство и литературу. Говорил по-английски, ибо учился в Сайгонском университете, но жена ему требовалась традиционная, поэтому за нею он вернулся в родную деревню. Его родители исстари дружили с родителями Нгок и знали, что у них есть дочь, красивая и незамужняя. Само собой, знай его родители, насколько жадна она до денег, они бы нипочем ее не выбрали.

* * *

И не то чтобы Нгок не добилась желаемого. Сразу же после свадебной церемонии она потребовала, чтобы пара переехала в Сайгон. Поскольку у Хьена была служба в университете, он и так это планировал, только ей не сказал. А помялся чуть-чуть и отвечает:

— Если ты хочешь.

Однако жизнь в городе оказалась совсем не той, какую она себе воображала. Хьен жил в скромной квартирке. Все время работал, но много денег домой не приносил. У Нгок не было тех драгоценностей, что она хотела.

Вообще, конечно, Хьен был далеко не так беден, как люди считали. Он стремился жить просто. К излишествам не тяготел. Домой он приносил лишь небольшую часть своего жалованья, а остальное раздавал нищим — их в Сайгоне много — или отправлял родне. Хьен понимал, что жене его подавай богатств и драгоценностей, и мог бы их ей предоставить, но считал, что это будет нечестно: у его маленькой семьи всего столько, а у множества других людей нет и этого.

Нгок же мужа своего полагала дурачиной: человек с образованием, других учит — а ест рис с рыбной подливкой, мясом балуется лишь изредка. Ну и она, разумеется, дура, коли с дураком живет.

* * *

Почти весь день муж проводил на работе, и Нгок загуляла. Встречалась с богачами, мужчинами желавшими ее, и хотя была она замужем, подарки принимать от них — что ж тут такого?

* * *

А потом однажды Нгок заболела. Так заболела, что никаких врачей не хватило, чтобы ее вылечить. Все деньги, что Хьен откладывал, ушли на лучших специалистов и лучшие больницы в Сайгоне. Нгок харкала кровью и худела на глазах. Лицо ее посерело. Зубы ослабли.

Хьен сидел у ее изголовья, все такой же влюбленный, и клялся, что если только она поправится, он подарит ей все деньги и драгоценности, которых она только пожелает. Ей нужно лишь выздороветь. Но уже было слишком поздно.

* * *

Перед тем, как умереть, Нгок попросила мужа поднять ее тело с кровати. Под матрасом она прятала свои сокровища: золотые браслеты, нефритовые кулоны, излишества — сплошь излишества. Нгок попросила мужа одеть ее в лучший шелковый аозай, украсить ее всеми драгоценностями, а он, хоть и стало ему противно, послушался, ибо она ему все-таки жена, и он ее любит.

И часа не прошло, как Нгок скончалась. Хьен был безутешен. Он плакал, пока слезы не затопили весь ее смертный одр. А потом плакал еще, пока тело жены его не закачалось на волнах. Но и тогда слезы его не иссякали, и он все плакал и плакал.

После трех дней непрерывного плача явилась фея. Она сказала:

— Хьен, ну что за дела? Плохая она была жена, ни любила тебя, ни ценила. Хватит уже реветь, а?

Хьен ответил ей:

— Правда-то оно, может, и правда, да только она была мне жена. Как же мне не кручиниться?

Фея ему:

— Так она ж недостойная была.

А Хьен ей:

— Так и я недостойный был.

Фея психанула и говорит:

— Тогда вот что. Если ты ее любил — по-настоящему, а не абы как, — выдави у себя из тела три капли крови, напитай ее ими, и она выздоровеет. Только будь осторожен. За ее жизнь ты отдашь свою. Что ты будешь делать, если она все равно не полюбит тебя взамен?

Но Хьен уже не слышал ее увещеваний. Он поднес нож к своему запястью и легонько чиркнул по коже. Выдавил три капли своей чистой-пречистой крови Нгок на уста — бледные, все потрескавшиеся.

И Нгок открыла глаза. А фея исчезла.

* * *

Но женщина отнюдь не изменилась. Гуляла все так же, хоть муж и давал ей довольно денег на расходы. На них Нгок могла себе позволить тончайшие шелка и чистейшей воды драгоценные камни, но ей всего было мало. Она же чуть не умерла. Жить нужно со всем размахом.

А Хьен по-прежнему работал и любил жену. Жертвовал он меж тем все большим — все деньги отдавал ей, а сам отказывал себе в малейших удовольствиях.

Пока не настал такой день, когда Нгок встретила другого мужчину — старика с животом обвисшим ниже мошонки. Он захотел на ней жениться.

Нгок сказала Хьену:

— Я ухожу от тебя.

Тот не понял. И продолжал не понимать, а она меж тем уже сложила все свои вещи.

Хьен сказал:

— Но я же тебя люблю.

А она ответила:

— Если ты меня любил, как ты мог мне во всем отказывать? Любовь расточительна. Если б ты меня любил, ты бы мне это показывал — тем, что давал бы мне все, чего я ни пожелаю!

Хьен тогда ответил ей:

— Но я же и так все тебе даю. Ты не голодаешь, у тебя есть крыша над головой и даже драгоценности! А еще у тебя есть я. Я только и делаю, что обожаю тебя!

А Нгок ему:

— Но обожание твое — пусто. Оно ничего не значит.

Тут Хьен задумался. Его любовь ничего не значила.

Но его любовь значила ее жизнь.

И он потребовал назад три свои капли крови.

Нгок рассмеялась:

— Да кому нужны твои три жалкие капли крови? Только их ты мне и подарил. Подумаешь, велика жертва.

И не успев договорить, проворно поднесла к пальцу булавку — и выпустила из него три капли крови. Они упали и впитались в землю.

* * *

В тот день родился комар. С тех пор он и мечется туда и сюда, ищет те три капли крови, чтобы вернуть себя к жизни.

* * *

А Хьен… когда его жена исчезла — а для него она просто исчезла, — к нему в дверь постучалась фея. И возникла пред ним — робкая женщина с добрыми глазами, и вместе они жили потом долго и счастливо.

* * *

Так что видите — это все-таки был рассказ про волшебство, как любая другая волшебная сказка. Если б мы только потрудились изменить имена, разницы вы бы и не почувствовали: комары водятся повсюду, и везде они жадны и мстительны.

расширенный выпуск вестей портового рока:

это были два разные осколка группы “Не ваше дело” (К-н-А/В-к)

здесь нет ошибки, потому что на гитаре – Костя Брославский из “Миссии:Антициклон (М-н)

ну а с этим участником все понятно, потому что он всегда был нашим. ныне все они, конечно, принадлежат вселенной

stupid drummer boy

вот такой хэиппенинг будет у нас на следующей неделе. “Эксмо” рассказывает подробнее

а вот здесь Митя затеял опрос публики, призванный послужить полевыми исследованиями для его “Суси-нуар 2”. у вас есть шанс задать вопрос оракулу сэнсэя на этой части суси

ну и мимо портрета сэнсэя в юности мы никак не могли пройти. а он меж тем отмечает уже 40 лет писательства

здесь можно прочесть кусок из “Убийства Командора”, если кто-то еще этого не сделал

а здесь его рекомендует “Вундерзайн”

“Исчезнувшие империи” прочли его “1?84”

вот кто-то дико проникся “Исчезнувшим городом” Оливии Лэнг. вплоть до изобразительного творчества:

книжка была, конечно, злополучная (не по нашей вине), но хоть так

а здесь – “Картина мира” в картине мира. “книга, написанная по картине”? ну-ну

“Стоунер” прочел “Срединную Англию” Джонатана Коу

теперь глупости:

нет, собаки не умеют читать. они вообще не умные, не льстите себе

“Кот Бродского” переназвался “Литтурреттом” и взялся читать “4 3 2 1” Остера. что-то будет

Hawkes Art 05

мы плавно приближаемся к концу нашего галлюцинаторного странствия по роману Джона Хоукса “Людоед”. предыдущие серии:

01 | 02 | 03 | 04

сейчас – третья часть, 1945 год:

do you think that’s wise, sir?

пейзаж Игоря Алюкова “В гостях у дедушки”

в “Профиле” отмечают, конечно же, “Героев” Фрая и “Убийство Командора” сэнсэя

оказывается, Князев уже начитал первый том (очень быстро, Жакоб)

а тут детки читают “Последнего единорога” Бигла, что само по себе неплохо, конечно, но я понял, что мне напоминают все эти залихватские “йоу” – они про что угодно рассказывают рэпом. Людоедка Эллочка, похоже, победила. “детки”, кстати, – понятие не возрастное

ладно, сегодня у нас расширенная программа ковров:

you stupid boy

“Убийство Командора” сэнсэя в списке “РидРейта”

они с Фраем настолько крупны, что их мельком заметил даже поэт-космист в желтом издании имени отца матери

а тут Наталья Ломыкина перечисляет книги о чувствах – понятно с чем. кстати о книгах Хоссейни – анегдод от издателя

вот вам портретик в коллекцию

86-я серия подкаста “Пинчон на людях” – обсуждаются главы 33-34 “Края навылет”

а здесь развернутое интервью оргов Недели Пинчона в Риме

вести портового рока

Dream in the Red Square

поначалу – еще позавчера – там было так. Фрай одиноко лежал на пустом прилавке

потом он позировал на брусчатке. бросать книги на пол, конечно, некрасиво, но в фотосессиях Игоря и не такое бывает. ни одна книга в них никогда не страдает

а вчера все стало весело. такого вы еще много увидите, но вот, кажется, первая фота двух томов Фрая вместе. теперь им не одиноко

а потом туда пришли мы. Михаил Визель пересказывает содержимое – вполне дельно. хотя, например, желтое издание имени отца матери умудрилось все перепутать даже в анонсе. но полного представления это, разумеется, не дает, фотоотчеты смотрите в других местах, а я, раз уж открыл рот публично, перечислю еще раз коллективные хайлайты вчерашнего:
– бухнули на Красной площади;
– громко произнесли в микрофон слово “мудак” на Красной площади (народу после него в палатке заметно прибавилось, даже Григорьев зашел послушать; позднее сожаление – нужно было громко сказать “сказочный”, тогда у нас наверняка был бы аншлаг);
– показали средний палец на Красной площади (см. док-во);
– поздоровались с Очень Веселым Дениской из Рассказов и сказали ему спасибо за отзыв на “4 3 2 1” (на что он гордо подтвердил, что книгу, несмотря на то, что она такая охуенно толстая, он действительно прочел до конца);
– понаблюдали за Очень Задумчивым Бегемотом Хуй-Забейской славы, который медленно дрейфовал семо и овамо по брусчатке (но окликать постеснялись);
– оторвали и себе трофейного Фрая;
– купили у “Лайвбука” книгу Алеси Петровны – одну из немногих, какие действительно хотелось, теперь предвкушаем;
– повстречались с очень клевыми людьми и старыми друзьями, поели черешни из кулька и решили, что надо видеться чаще.
Как-то так.

в “Ленте” – очень дельный (пусть и неисчерпывающий) гид Натальи Кочетковой по книгам Красного сквера: в нем “Убийство Командора” и “Герои”). кстати, имейте в виду, вчера от романа сэнсэя там продавался только первый том

в “Форбзе” Наталья Ломыкина тоже поминает их в списке вершин ярмарки: сэнсэя и Фрая

тут же о “Героях” отзывается некто Вячеслав Суриков

а здесь телеграфист, который начал слушать “Лесенку в небо” Бойна и попробовал опрометчиво прийти к каким-то выводам, опамятовался, к счастью, и к ним не пришел. у мира есть надежда. зато пишет вот что:

Вообще чем больше книг Бойна читаю, тем сильнее убеждаюсь, что с каждой новой он круче и круче, а романы его — глубже и глубже. У «Лестницы в небо» есть все шансы переплюнуть «Фурий» по силе и мастерству.

вести портового рока:

Hawkes Art 04

эта доза трипа – вторая часть “Людоеда” Хоукса (1914):