Svyatoslav Loginov's Blog, page 27

В каждой избушке своё отечество

Иду мимо овощного ларька и вижу ценник: "Мондарин отечест". А на каждой мандаринке -- бумажка с надписью "Maroc". Сначала я прибалдел и лишь сейчас понял: это для меня мароканские мандарины -- импорт, а для продаввщицы, вполне возможно, и "отечест". Вот она, глобализация, до чего дошла.

С НАСТУПАЮЩИМ

Это последнее, что я написал в этом году. На рождественскую повесть не тянет, так пусть будет подарок на Новый Год всем мамам. С наступающим!

Святослав ЛОГИНОВ


УГОМОН

-- Тоша, ну сколько можно? Успокойся, наконец, Угомон тебя возьми!

Ага, возьмёшь его, как же! Ребёнку жизнь изучать надо, а ты меня призываешь. А что я могу? Это не я его, а он меня возьмёт. С котом, что было? – ты и не видала, а я всё видел. Тошенька глазки у котика вынуть хотел, интересно ведь… Хорошо, Мурлон – зверь с понятием; обошлось без когтей. Теперь, когда Тошу выпускают в свободное плавание, Мурлон со шкафа не слезает. Он и сейчас там сидит, так что ребёнку кроме как мамой заняться некем. Во-во! Маме глазик вынуть – дело святое…

-- Тоша, что ты вытворяешь, безобразник? Немедленно перестань! Ты же видишь, мама спать хочет… Я тебя из манежика выпустила, игрушек целую охапку дала… играй ими, дай мне хоть минутку поспать…

О, как запела! Спать ночью надо. А ты, что ночью делала? В интернете всю ночь по сайтам шастала. Вот и страдай теперь. А угомона Тошке не будет, это я тебе ответственно говорю. Моё дело – утишать, если ребёнок свыше меры раскапризничался или на крик изошёл до пупочной грыжи. Опять же, мне усыплять мальца, когда время спать подойдёт, а он не хочет. Но сейчас не спать надо, а жить-поживать. Кстати, что-то парень затихарился, по всему видать, шкоду задумал. Конечно, за поведением следить – не моё дело, но взглянуть надо…

Тошка, стой! Прекрати немедленно! Тебе было сказано поживать, а не пожевать! Конечно, четыре зуба – это серьёзно, им работа требуется, а провод сам в рот просится, но ведь он под напряжением! Прогрызёшь изоляцию, и будет тебе угомон на веки вечные. Вон туда иди, видишь сервант? – а дверцы мама подвязать забыла. Значит, можно открыть и заглянуть, что там внутри.

Ух, ты, какая ваза!

Бац!

-- Тошка, да что ж ты натворил, неугомонный?! Такая ваза была красивая! Осторожно, порежешься… На, вот, с хомяком играй, пока я подмету.

Э-хе-хе… В прежние времена дети с мишками играли. Ещё зайчики попадались и лисички иногда. А чтобы бурундуки или, как этот – хомяк, -- такого не было. Хотя, мало ли что не было… Хомяк большой, вдвое больше Тошки, пузо мягкое, морда симпатичная. Глазки вделаны на совесть; Тоша уже пытался вынуть – не получилось. Так что, пусть будет хомяк.

А мама-то снова спит. Пожалуй, оплошка у меня этой ночью вышла. Не Тошку надо было баюкать, а маму. «Баю-бай, баю-бай, Windows, мама, не включай». Выспалась бы, и сын не был бы в забросе.

Как там Тошка? Эге, да глазки у тебя совсем сонные. Лезет, карабкается не пойми куда, а глазки спят. Успокойся, кому говорю! Угомон я или нет? Так-то, уснул… А ты, засоня, чего дрыхнешь? Сына в кроватку перенеси, а там и спи себе. Ай, добудишься её, как же… Ладно, хомяк мягкий, подгузник у Тоши сухой. Спите, где сон свалил. Баюшки-баю.

Конец света начинается

На улице 12 градусов прохлады. Отопление в доме отключили, горячую и холодную воду -- тоже.

Немножко дедушки

Получилось так, что сыновья независимо друг от друга, попросили, чтобы я вчера посидел с внуками. Сначала привезли Илью (5 лет), а потом Дашку (4 года) и Егора (12). Неожиданно оказалось, что младшие научились замечательно играть друг с другом, без драк, плача и конфликтов. А Егор великолепно ими дирижировал. Квартиру, разумеется, разнесли вдребезги. Зато обогатили меня несколькими чудесными фразами:
Илья: "Я это уже полчаса всю жизнь знаю".
Илья (маме, приехавшей забирать ребёнка): "Я дедушку четыре года боялся, а теперь-то что?"
Дашка (во время игры в прятки): "Он там немножко есть".

Жизнь немножко хороша.

Опыт автоэпитафии

(окончание)

Тем не менее, сдаваться я не собирался. Прошло каких-то десять лет, и я вновь взялся за безнадёжную тему. Речь идёт о повести «Медынское золото».

В повести я изо всех сил старался написать живых людей, а не фэнтезийных героев. А это значит, там не должно быть места школьному литературоведению, не должно быть положительных и отрицательных персонажей. Сюжет повести прост: лесные варвары вкупе со степными племенами, традиционно промышляющими разбоем, уничтожают наманскую империю, цивилизация которой значительно выше варварской. Казалось бы, уж тут невозможно не понять, о чём идёт речь. Однако тот факт, что повествование идёт от имени лесовиков, перевешивает всё, о чём повествуется в тексте. Мне дороги эти люди, я писал их с любовью: храброго лучника Скора, красавицу Нашту, сотника Хисама, Лию, непреклонного номея Гайтовия, шамана Уйлюка, сумевшего подняться над племенной ограниченностью. Если кто-то из них погибает, мне их жаль до боли в сердце. Я не жалел для них добрых слов, ждущим любви я дал настоящую любовь. А теперь смотрите: Красавица Нашта, которую ненькать нужно, в пясточке носить, ничтоже сумняшеся, единым выстрелом убивает сотню легионеров. Она ломает скалы, чтобы разбойничьи полемена могли войти в мирные номанские долины. И такое происходит уже не первый раз. В повести поминается не только медынское, но и кабашское золото. И старик Потокм говорит Ризорху, что тот единственный умеет отличить кабашское золото от иных и прочих. Само имя Ризорх фонетически отличается от имён остальных лесовиков. Ризорх – потомок обитателей Кабашского каганата, некогда уничтоженного подобно Номейской империи. И также, как сейчас последние номеи, последние кабаши были приняты в семью лесовиков. История не развивается по спирали, как и положено фэнтези, она бродит по кругу. И виной тому замечательные, любовно выписанные колдуны.

В ЖИЗНИ НЕТ ГЕРОЕВ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ И ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ, НЕТ ДОБРА И ЗЛА. ЕСТЬ ЖИВЫЕ ЛЮДИ И ИХ ПОСТУПКИ. ДОБРО, ЗЛО, ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ И ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ПЕРСОНАЖИ ЕСТЬ ТОЛЬКО В ПОМРАЧЁННОМ СОЗНАНИИ ОТРАВЛЕННЫХ ШКОЛЬНЫМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕМ ЧИТАТЕЛЕЙ.

Но этот стереотип настолько прочен, что никто из написавших отзывы на повесть, этого попросту не увидел. Вот некоторые отрывки из читательских отзывов, размещённых на Фантлабе:
Фактически в книге излагается история грабежа. Есть могучая империя, в которой творится много несправедливости и правит которой плохой человек. И вот степные варвары и лесные варвары отправляются ее грабить. И складывается впечатление, что автор оправдывает жителей лесов потому, что они живут простой жизнью, у них нет расслоения на богатый-бедный и они все дела стараются решать заодин. При этом людьми считаются только те, кто живет в лесу. А поскольку, действуя совместно, они могут сокрушить любого имперского мага и взять любой имперский город, то они это и делают. А раз они могут делать, значит, правда на их стороне.

Откуда – значит? Где это сказано?

Вся идея сводится к возвышению одного народа на фоне других. На протяжении всей повесть автор убеждает что только представители лесного народа достойны назваться людьми и живут по соответствующим человеческим неписанным законам в отличии от прочих жалких и недостойных.
Но автор умудряется руками этого самого святого народца превратить ни в чем не повинных женщин в шлюх ради одной свадьбы представителя лесного народа а потом еще и (КАРАУЛ!!!) отдать этих самых несчастных женщин в лапы людей-медведей, которые пьют мочу, оправдывая данный поступок просто – чтобы бедные не издохли от голода. Это было очень цинично. Автор руками этого самого святого народца, который за зря мухи не обидит, повергает в разруху и обрекает на страдания другой свободный мирный народ, оправдывая это просто – ну они же какие-то варвары, и то у них не так и се не так, а варвары не люди.
Автор поставил себе задачи, на которые не смог найти выход, в итоге миф о безупречных людях не стоит и пяти копеек.

Тут автору остаётся только рыдать. Да читал ли рецензент повесть?

Меня вообще очень удивила негативная реакция читателей на попытку (удачную попытку!) Логинова написать произведение в стиле батального фентези.

Это строки из положительного отзыва, и вновь ни слова о главном. Конечно, приятно, что батальные сцены, с которыми у меня всегда были трудности, на этот раз удались, но ведь повесть-то не об этом!

Такое ощущение, что автор вдохновлялся серией Никитина про «Троих из леса». Юмора нет, а так всё очень схоже. Вышли из леса и, как выяснилось, страшнее лесовиков зверя нет. Всем наваляли, добра вволю награбили и ушли с «хабаром» удачно…
Так что, если кому захочется очередного фэнтезийного «чукалова» — то вот оно — очень достойный экземпляр, стоит внимания и развлечёт в электричке на все сто.
Поклонникам же «старого» Логинова, лучше не беспокоиться — эту книгу читать не обязательно.

Тут тоже, ничего выше «чукалова» рецензент не разглядел.

Сказка для взрослых: «наши» лучше, умнее, удачливее всех, победили врагов, обхитрили союзников, вернулись домой с добычей. И любовь у всех счастливая.

А получи аффтар по мордам! Верхний слой, тот, что не для взрослых, а для читателей 12 лет, рецензент разобрал, а дальше тьма кромешная…

Моему разочарованию нет предела… Вся книга — это бои, битвы, малые и большие, на всех видах оружия и магии... В чистом виде: «боевое фэнтези»... Нам показывается, как кочевники методично захватывают город за городом, а в конце — бой за столицу...
никаких неожиданных финалов вы не узрите: в конце хэппи энд + куча добычи для кочевников + враг повержен...
От Логинова ожидал больше, чем 250 страничная фэнтезийная войнушка, но видно — запрос общества такой...

Я не привожу имён рецензентов, каждый может зайти на фантлаб и прочесть всё сам.

А вот, что пишет Михаил Назаренко – один из немногих профессиональных литературоведов, не чурающихся фантастики: «если бы не участие в номинационной комиссии и жюри «Портала», я бы и вовсе забросил чтение новейшей русскоязычной фантастики. Дело не только в откровенной халтуре, которой всё больше (из-под пера настоящих писателей в том числе); и не только в том, что крайне посредственными результатами заканчиваются вполне искренние попытки написать что-то «серьезное» и «настоящее». Какое-то оно всё – почти всё – малоосмысленное. Еще одна фэнтези, еще одна космоопера, очередное подражание мэтру, переведенному на русский язык десять, а то и все двадцать лет назад; еще одна антиутопия, в актуальных декорациях, но более чем вторичная по содержанию и мысли. Вполне может быть, что авторам это интересно – но мне-то скучно».

Вполне возможно, что это не обо мне, и я, всего лишь, возомнил о себе многое. Тем не менее, слово сказано, и я его услышал. Интересно было бы увидеть здесь отклик Михаила Назаренко, хотя бы на две строчки размером.

Итог. Всегда считал и считаю сейчас, что художественный текст должен защищать себя сам. Автор, пишущий преди- или послесловия к собственным опусам, объясняющий, что он хотел сказать, по меньшей мере, смешон. А вещь, требующая авторских разъяснений, никуда не годится. Значит, две самых моих любимых книги никуда не годятся.

У «Многорукого бога далайна», «Колодезя», «Света в окошке» -- счастливая судьба. Но родители отчего-то больше любят не удачных детей, а тех, с кем пришлось больше мучиться, в кого больше души вложено.

Такие дела.

Но это ещё не конец. Ежели буду жив, то лет через десять найду новые слова, отыщу новые образы, сюжет и начну всё сначала.

Je ne capitule pas!

Ох уж эти молодые бычки!

Попадая за границу, я непременно отправляюсь пробовать местную кухню, есть у меня такая страстишка. И вот, на днях снится мне сон, будто бы мы с Таней приехали в какую-то из стран Латинской Америки (сроду не бывал за пределами Евразии) и идём в ресторан откушать местных блюд. И нам подают отравляччо из мяса молодых бычков.
Попробовать не успел, проснулся. Теперь думаю, что такое отравляччо, где его готовят и с чем едят?

И какого рожна...

В 17 лет, как и многие прочие, я писал нечто в рифму. Причём, писал непременно беспросветную чернуху. По счастью, тогда, как и теперь, к рифмоидным попыткам я относился достаточно скептически, так что практически всё поэтическое наследие благополучно исчезло.
Но память... мыслищи-то куда девать? Вдруг, ни с того, ни с сего, вспомнил заключительную строфу из чего-то упаднического:

Вот если б узнать совершенно точно,
Что я умру, и умрёт весь мир --
Разжёг бы жаровню в комнате ночью,
Запер бы дверь и окно закрыл.

Сразу видно будущего химика. И чего дурню не хватало? Вот сейчас не хватает здоровья; жаль лёгких, которые спалил в 17 лет, сжигая образцы металлов в газообразном хлоре и парах брома. Вытяжки у нас не было, и с тех пор дышу ошмётками лёгких. Жаль желудка, напрочь сожжённого в 17 лет при попытке самоубийства. Теперь понимаю: дурак был, а живот всё равно болит.
Счёты с жизнью можно сводить не только химическими методами:

Миг -- и выстрел чувства выстриг,
Ни тоски, ни злой обиды,
Только вечности бесшумный ураган.
Вы не верьте, это мысли, только мысли...

-- дальше -- забыл. Помню, как мучился над последней строчкой, но на каком варианте остановился, и какие это были варианты -- как отрезало.
А гениальный триптих "Белая болезнь" -- три стишка, посвящённые белокровию, проказе и белой горячке... Запомнил только "белокровие":

Кобальт, торий, протактиний...
Счётчик Гейгера считает.
Там в кровИ багровой сини
Лейкоциты умирают.
И врачей уже возни нет,
Жить не может больше тело.
Из глубин багровой сини
Слышен смех болезни белой.

Ужасти, как красиво. Когда б вы знали, из какого сора вырастают фантасты...

Опечаточка

Обезвошивание организма

СТАРЫЕ ТЕТРАДКИ

Этот рассказ я пишу уже лет восемь. Время от времени перечитываю, передумываю заново, но написав несколько строк, бросаю. Будет ли он дописан -- бог весть. А пока -- вот завязка. Почитаю ваши отзывы и подумаю, стоит ли дописывать рассказ, и, главное, как не надо его заканчивать. Вот, просто интересно мне, чем всё это может кончиться. Но, в любом случае, это простенькая космическая НФ-ка, какие во множестве писались в 70-е годы.
А названия у рассказа покуда нет, как нет и последней строчки. А значит, нет и рассказа, ест ь лишь невнятные мечтания.


Святослав ЛОГИНОВ

{без названия}

-- А у нас гости, -- радостно сообщил Югер. -- Только что прилетели.

Новость эту Хвель знал и сам, стрекоплан заходя на посадку, прошёл над
самым раскопом, так что не заметить его было невозможно. Крошечная
машинка, на какой только на пикник летать, так что сразу стало ясно:
заказанное оборудование опять не привезли. Смены археологи тоже не
ждали, а значит, на прогулочном стрекоплане прилетели гости, либо
начальство. Нужно ли говорить, что гости в такой ситуации всегда
предпочтительней?

Стрекоплан стоял за лагерем, ведущий диск набекрень -- подзаряжается
от нежаркого, клонящегося к закату солнца. Гости ставили
экспедиционный домик, явно собираясь обосноваться надолго. Их было
трое; вид их заставил Хвеля присвистнуть и ускорить шаг. В первом из
гостей не было ничего удивительного, а вот второй оказалась женщина,
да ещё блондинка с золотисто-соломенной копной волос. Этакую роскошь и
на курортном пляже не сразу встретишь. Третий -- ребёнок, лет
одиннадцати, так что, глядя издали на тоненькую фигурку, невозможно
определить, пацан это или девочка. Если женщин на Арпе было втрое
меньше, чем мужчин, то детей не было вовсе. Недавно открытая,
практически неисследованная планета, о которой известно лишь, что
некогда на ней существовала цивилизация, погибшая около трёхсот тысяч
лет назад, -- не то место, куда следует привозить детей. Пока не будет
выяснена причина гибели аборигенов, Арпа останется в списке
непригодных к обитанию планет, несмотря на дивный климат,
неагрессивную фауну и полное отсутствие патогенных микроорганизмов.

Собственно говоря, у планеты пока не было даже имени, Арпа -- не
название, а производное слов "археологическая планета". Официально:
АрП-3. Две первых Арпы давно изучены и носят имена, которые когда-то
дали им их погибшие обитатели. На одной из планет разум погиб в
результате космической катастрофы -- падения астероида. Произошло
бедствие относительно недавно, так что чудовищный кратер ещё не успел
оплыть, а животный и растительный мир не восстановился после трагедии.
Людям выжить не удалось, хотя они уже строили города и знали железо.
Развалины городов раскапывают до сих пор, тщательно сберегая осколки
чужой культуры, чтобы хоть таким образом придать смысл существованию
сгинувшего народа. И когда лингвисты умудрились расшифровать записи,
найденные археологами, и даже высказать предположения, о звучании
прочитанных слов, ни у кого не возникло сомнения, как именно должна
называться погибшая планета.

Другое человечество погибло по собственной вине. Здесь города были
выжжены ядерными ударами, а то немногое, что осталось копошиться в
радиоактивной пыли, трудно было назвать жизнью. Хотя радиоционный фон
на Арпе-2 давно упал до безопасных пределов, на планете практически
нет населения. Любителей жить на кладбище не так много.

А теперь объявилась Арпа-3, на настоящий момент -- просто Арпа.
Трагедия на ней произошла так давно, что многие сомневались, удастся
ли определить её причину. Триста тысяч лет -- что может остаться от
памятников цивилизации, простоявших такой срок? Даже самые
циклопические сооружения будут до основания стёрты обычным
выветриванием. Сохранилось немногое, то, что по "счастливой"
случайности вскоре после трагедии оказалось засыпано землёй или
затоплено и погребено под слоем ила. Окремневшие останки,
раскристализовавшееся стекло и керамика, полностью окисленные и
произвесткованные металлические предметы, в которых почти невозможно
признать изделия человеческих рук; более всего они походили на
естественно образовавшиеся конкреции. Работа не для археолога, а
скорей палеонтологическая. Вот только палеонтологические находки
концентрируются обычно в устьях бывших рек, куда сносило трупы
погибших животных, на топких болотах или равнинах, засыпанных
вулканическим пеплом, а тут приходилось искать города, стоявшие
некогда на морском побережье и ушедшие под воду, или засыпанные песком
недальних пустынь.

Одно из таких мест и раскапывала группа Хвеля.

Хвель направился к палатке гостей. Простая вежливость требует помочь
людям с устройством, и вообще, чем раньше знакомишься с красивой
женщиной, тем легче завязываются отношения.

-- Добрый день! -- произнёс он издали.

Троица повернулась на голос, и Хвель испытал лёгкое замешательство.
Тот, кого он принял за ребёнка, ребёнком не был, на археолога
уставились раскосые, опущенные у висков глаза с размытым зрачком,
отчего взгляд казался отсутствующим. Невыразительное личико из тех,
что для неискушённого взгляда лишённы индивидуальных черт... кое-кто
даже считал, что велиты потому и не выходят в космос, что среди них
нет ярких личностей. И вот, пожалуйста, велит, инопланетянин на
археологической планете Арпа.

Зато дама обманула ожидания Хвеля в самую желательную сторону. У
неё оказались не только роскошные волосы и фигура, но и лицо как раз
такого типа, что особенно нравился изнывшему без женского общества
археологу. Поэтому весь остальной монолог был обращён к прекрасной
незнкомке.

-- Добро пожаловать в наши палестины. У нас тут славно... речка,
воздух, все прелести аркадской жизни. Меня зовут Хвель, я владыка
окрестных раскопов и начальник над тремя обормотами, проходящими
преддипломную практику. А вы к нам надолго?

-- Если вы имеете в виду лично меня, -- блондинка очаровательно
улыбнулась, -- то на полчасика. Помогу людям устроиться и полечу
обратно.

-- Так вы пилот?.. -- Хвель даже не пытался скрыть разочарование.

-- А что, не похоже?

-- Ну вот! -- воскликнул Хвель, драматически заломив руки, -- Раз в
жизни встретишь по-настоящему красивую девушку, так ей непременно
надо улетать через полчасика! Как вас хотя бы зовут? Или это секрет?

-- Ничуть, -- ответила незнакомка, обходя с баллончиком герметика уже
почти готовый домик. -- Меня зовут Мирта.

-- Какое имя! Мирта, я не переживу разлуки! Решено, я лечу с вами.
Прямо сейчас, а вернее, через полчасика...

-- А как же раскоп и три преддипломных обормота? И потом, у вас гости!
-- ведь не можете вы бросить их на произвол судьбы?

-- Да что с ними случится? В окрестностях нет ни одного хищника
крупнее спаниэля.

-- А мне сказали, что у вас тут объявились жуки-людоеды. Вся база
только об этом и толкует.

-- Да, конечно! -- подхватил Хвель. -- Жуки-людоеды с во-от такими
зубами! Каждый размером с трёхэтажный дом.

-- Зуб с трёхэтажный дом?

-- Да нет, жук! Но и зуб тоже. Но вы не бойтесь, Мирта, я вас
защитю... защичу... в общем, я спасу вас! Только не улетайте!

-- А если серьёзно, -- погасив улыбку, спросила Мирта. -- Что у вас
случилось? Меня же спрашивать будут.

-- У нас?.. -- Хвель озадаченно потёр лоб. -- Если серьёзно, то
ничего. Копаем...

-- Почему тогда велит примчался? Он специально на Арпу прилетел, после
одного из ваших докладов. И доктор Ромах с ним вместе. А он, между
прочим, известный биолог, ребята справки наводили: докторская
диссертацию у него по хищным жукам.

Хвель хлопнул себя по лбу. Мог бы и сам догадаться, что речь пойдёт о
биологии. Что ещё может заставить нормального велита покинуть свою
уютную планету? Кажется все велиты, вылетавшие за пределы системы,
были биологами. Мёртвое интересует велита только если оно когда-то
было живым или может стать живым в ближайшей перспективе.

-- Жуков у нас тут нет, -- наклонившись к собеседнице, доверительно
шепнул Хвель. -- Быть может, доктор Ромах просто решил сопровождать
уважаемого велита? А я ни в одном докладе ничего специально
биологического не писал.

-- Почему же тогда гости с космодрома рванули прямиком к вам?

-- А самих гостей вы не пробовали спрашивать?

-- Пробовали. Доктор Ромах ничего не знает, он и в самом деле просто
сопровождает велита, с которым когда-то сотрудничал, а велит... вы же
знаете, как они говорят: "У меня возникли некоторые мысли, которые
хотелось бы проверить", -- и пока он их не проверит, больше вы ничего
не добьётесь. Да и потом тоже: "Предположения оказались ошибочными, а
значит -- неинтересными". В общем, тяжёлый народ, просто поболтать с
ними нельзя, можно только обмениваться проверенной информацией.

-- Мирта! -- клятвенно прижав руки к груди, произнёс Хвель. -- Едва у
меня появится информация, пусть даже непроверенная, я немедленно
сообщу вам! Дело за малым: номер фона и, если, не трудно, -- адрес...

Как и обещала, Мирта улетела через полчаса, не оставшись даже обедать,
хотя её уговаривал не один Хвель, а вся экспедиция.

Остались двое прилетевших, на которых в присутствии Мирты не слишком
обращали внимание. Доктор Ромах -- высокий мужчина средних лет,
ощутимо старше Хвеля, не говоря уже о Югере и Сване -- немедля по
окончании работы подошёл знакомиться. Рукопожатие у него было крепким,
взгляд прямой -- в общем, приятный дядька. А то, что поначалу он почти
не обратил на хозяев внимания, то этикет велитов не позволял бросать
начатую работу. Впрочем, занятый Миртой археолог был даже рад этому
обстоятельству.

Вместе с Ромахом подошёл и велит.

-- Добрый день, -- сообщил он проверенную информацию.

Так поначалу Хвелю и не удалось определить, зачем на дальний раскоп
прилетел высокоучёный инопланетянин в сопровождении своего
высокоучёного коллеги.

Ужин прошёл большей частью в молчании, поскольку студенты да и сам
Хвель остерегались делиться непроверенной информацией. Велит, личное
имя которого оказалось Сасс, тоже ел в молчании, показывая, впрочем,
полное знакомство с чужой кухней.

Лишь одно событие вывело его из прострации. Сван -- худенький
парнишка, больше похожий на старшеклассника, нежели на старшекурсника,
все эти дни прикармливал семейство местных грызунов, обитавших
неподалёку от лагеря. Поначалу мелкие пушистые зверьки разбойничали,
подворовывая на кухнях, но уже довольно давно повара и дежурные в
лагерях, разбросанных по всей планете, научились прятать продукты, так
что всеядным грызунам доставались только объедки. Дежурные в лагере
Хвеля пищевые отходы не сжигали, а вываливали возле какой-нибудь из
норок, и через пять минут после ухода человека подарок бывал полностью
съеден или растащен по кладовкам. В присутствии человека грызуны из
нор не показывались.

Но сейчас, когда Сван, посвистав негромко, кинул на землю косточку,
из-за камушка метнулась серая тень и, схватив подарок, исчезла.

-- Вы сумели приручить это животное? -- безразличным тоном спросил
Сасс. Именно так, не показывая излишней заинтересованности, следовало
спрашивать о промежуточным результатах чужой работы. При этом
спрошенный всегда мог уклониться от ответа, сославшись на
неокончательность результата.

-- Покуда, нет, -- ответил студент, -- но из норы он вылезает. Это
довольно древнее животное, в те времена, когда планета была населена,
они водились повсюду в чудовищных количествах. Самые частые находки в
цивилизованных зонах -- кости крысюков. Вероятно, они нахлебничали при
разумных жителях, потому и размножились в таких количествах. Жители,
видимо боролись с вредителями и так успешно, что крысюки до сих пор
боятся показываться людям на глаза. Одно время даже предполагали,
что причиной гибели аборигенов были болезни, которые могли
распространять эти животные. Но всё это непроверенная информация, --
быстро добавил студент, заметив предостерегающий взгляд начальника.

-- Информация проверенная и неподтвердившаяся, -- поправил Хвель. --
Колонии крысюков исследованы достаточно хорошо, эпизоотии среди них
встречаются редко, и ни одна из их болезней неприлипчива к человеку.
Хотя, прежде, разумеется, могло быть иначе. Но самое главное, что
гибель человечества сопровождалась столь же массовой гибелью этих
животных, вид был чрезвычайно угнетён и выжил с трудом, главным
образом за счёт популяций в малонаселённых или вовсе ненаселённых
районах. Странно слышать, что небольшой зверёк исследован так хорошо,
в то время как от памятников культуры почти ничего не осталось, но
если вдуматься, ничего удивительного нет. Памятники культуры --
неповторимы, строго говоря, каждый из них существует в одном
экземпляре, а крысюки многочисленны и взаимозаменяемы. К тому же,
кость, в отличие от металла или стекла, сохраняется очень хорошо.
Материал пористый, окремнение происходит быстро, а в земных толщах
окаменелость может лежать неограниченно долго.

-- Я это понимаю, -- кивнул велит. -- И вы можете не тревожиться при
отборе информации, я изучал вашу психологию и даже знаю разницу между
шуткой и обманом.

-- И как вы понимаете, что такое шутка? -- быстро спросил Югер, бывший
любителем всевозможных розыгрышей.

-- Это заведомо недостоверная информация, не вводящая никого в
заблуждение, а служащая для усиления мозговой деятельности. Так мы это
понимаем.

-- В целом – правильно, -- подтвердил Югер.

-- Молодой человек, -- мягко сказал доктор Ромах. – Не вводите нашего гостя в затруднительное положение. Да и себя тоже. Ведь вам сейчас придётся объяснять, что значит «правильно в целом». Здесь возможны самые различные, в том числе взаимоисключающие толкования. Я, например, не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы вести беседу на эту тему. Эрантим…

-- Что? – спросил Хвель.

-- Эрантим, слово велийского языка, означающее белый шум, из которого невозможно получить достоверной информации. Люди в своей деятельности производят значительное количество белого шума и этим словом я указываю нашему гостю, что сказанное не следует принимать во внимание.

Хвель молча наклонил голову. Конечно, удобно иметь наготове подобный термин, но что велиец сможет понять в нашей жизни, если она на девяносто процентов состоит из эрантима?

-- Во сколько вы начинаете работу? – спросил доктор Ромах.

-- Подъём у нас в пять, а в шесть мы обычно выходим на объект.

-- Тогда, видимо, пора ложиться спать. Мы бы хотели, если возможно, поучаствовать в раскопках.

Вообще-то, для отбоя было рановато, но сказанное прозвучало так, что никто не стал возражать. Кто их знает, велийцев, возможно им требуется больше сна, нежели людям, или есть ещё какая-то причина для раннего отбоя.

(продолжение вряд ли следует)

Стыдно...

Специально уселся смотреть передачу "Спокойной ночи малыши". Был уверен, что покажут "Каникулы Бонифация" или "Винни Пуха". Как же, жди... -- каких-то фиксиков показывают. Я понимаю, детям не нужно говорить про смерть великого мультипликатора, но фильм показать -- просто, как дань памяти.
Стыдно мне за наших деятелей.