Svyatoslav Loginov's Blog, page 31

Фраер и его жадность

Вчера (уже вчера) с устатку и от нервов вздумалось мне в лес погуляти. И напал я в лесу на лисичек. И притаранил домой двухведерную корзинищу этого счастья. Маше миску отсыпал, Нюше миску отсыпал, Нине миску отсыпал... Остальное сейчас до-пе-ре-ро-ба-ты-вал и иду спать...

Умеротворение

Как я понимаю Флобера, который едва не помер вместе со своей госпожой Бовари.

Садюга

Садюга -- это я.
Уже два месяца пишу повесть, написал целых два листа. Сейчас я вплотную подошёл к описанию основной бойни. И решил для начала посчитать, сколько народу я уже угробил. Пятнадцать насмерть и шесть покалеченных! И это только начало... Основной принцип: "Если убиваешь персонажа, делай это так, чтобы читателю было жаль убитого", -- исполняется неукоснительно.
Причём, если не считать четверых пострадавших в ДТП, все остальные на совести десятилетней девочки Сонечки. Стивен Кинг нервно курит в сторонке.
А вот строчка, которой кончается написанная часть текста:
-- Умеротворение, это когда те, кто против меня, умерли.
Говорит это не Сонечка, а тётя Полина. Жить ей осталось три минуты.

Деревенские будни

Маша рассказывает:
-- Давеча прибегает ко мне Саша Маленький. "Йоду, -- говорит, -- дай срочно". "Ну, -- думаю, -- убился кто-то. Там Мишка Валенцев, да Ванька Филиппов, да Светка Забелина сено копнают, а сами похмельные... не иначе на вилы кто напоролся. А йод у меня есть, такая бутылочка большенькая, ещё когда куплена. Я даю, а Саша её враз опростал из горлышка. "Ой, -- говорю, Сашенька, ты с собой кончаешь?" "Нет, -- отвечает, -- похмелиться надо".
-- И что?
-- Да говорят, жив. Только жёлтый весь.

День шоколада

Сегодня всемирный день шоколада.
Надо же, этой гадости посвящён особый праздник. С детства не любил шоколад, но мне каждый праздник дарили шоколадные медальки и маленькие шоколадки за четыре копейки (киндер-сюрпризов тогда не было). И я жрал это с отвращением, пока не догадался отдавать шоколадки брату Саше. Вот он-то любил шоколад страстно.
Сегодня, одиннадцатого июля Сашке исполнилось бы шестьдесят два года, но он не дожил и до шестидесяти. Диабет в сочетании с полной неспособностью отказаться от шоколада и, вообще, от сладкого. А я, вот, почему-то жив, несмотря на избыточный вес, повышенное давление и прочие отягчающие обстоятельства. Должно быть, оттого, что не люблю шоколад.
После Сашкиной смерти, я пришёл к нему на работу, чтобы забрать его личные вещи. Там я нашёл глюкометр, значения которого не падали ниже 17, и килограмма четыре шоколадных конфет. И с какой злобной радостью я вывалил эти конфеты в мусорный бак.
С праздником всех и не ешьте шоколад.

Писательские дети

Странное зрелище представляют собой писательские дети, внуки, племянники и просто хорошие знакомые юного возраста. Никакого пиитета перед инженерами человеческих душ у них нет, и с младых ногтей они рассматривают писательство как элементарную, привычную деятельность. И практически все они, научившись рисовать печатные буквы, принимаются писать рассказы, а то и романы. Трудового порыва хватает обычно на пару абзацев, но в этих абзацах почти наверняка найдётся строка, которую маститый литератор не смог бы выдумать даже под угрозой казни. Вот пара таких примеров:

Никита читал книгу. И вдруг голос: "Стой, Никита, читать! Иди на улицу!"

А вот другая строка другого автора (чуть постарше):

"В хозяйстве у гнома была божая корова и чёртова коза".

Украду. Непременно. А читатели потом будут гадать: как это я такое придумываю.

О, шаверма!

Очерк написан специально для журнала "Химия и жизнь" и напечатан там в прошлом году. Но, поскольку множества читателей ХиЖ и ЖЖ пересекаются слабо, я решил, по прошествии приличного времени выложить его сюда.


Святослав ЛОГИНОВ


О, ШАВЕРМА!

Начало девяностых. Ушли в прошлое перестроечные талоны, в магазинах стало полно продуктов, жаль, что в карманах стало пусто. А возле станций метро и в иных оживлённых местах объявились киоски с заманчивой вывеской «Шаверма». И всё бы хорошо, если бы не цены. Сглатываю слюну и прохожу мимо. Но когда судьба заносит на «Василеостровскую», я уже не думаю о деньгах, а выскребаю из карманов, что там осталось и иду покупать недоступное прежде яство.

-- С говядиной или курицей? – спрашивает Али, низкорослый ливанец с масляными глазами.

-- С собачатиной, -- желчно бросает случайный прохожий.

-- Ай-ай! – сокрушается Али. – Я мусульманин, мне на такое даже глядеть нельзя.

-- Али, -- спрашиваю я, -- вот у тебя написано «шаверма», а в Москве пишут «шаурма». Как правильно?

-- И так правильно, и так, -- отвечает Али и тут же поясняет: Шаверма это у ливанцев, шаурма – у палестинцев. Разная еда, разные названия.

-- А у кого лучше? – задаю я провокационный вопрос.

Али ненадолго оставляет ножи и, глядя поверх голов, отвечает:

-- Если ты хочешь услышать настоящие стихи, поезжай в Аравию. Там сохранился язык Пророка, там живут лучшие поэты. Если хочешь посмеяться, поезжай в Палестину. Там живут лучшие юмористы, даже свою страну они умудрились прохихикать. Самые замечательные парикмахеры работают в Дамаске. А лучшие портные и повара – у нас в Ливане. Посмотри, как палестинец делает свою шаурму. Помидоры и огурцы у него уже наструганы и киснут в лотке… -- Али неуловимым движением рассекает на четыре части помидорину, режет вдоль небольшой огурец и принимается двумя ножами рубить мясо вместе с овощами, чтобы они взаимно пропитывались соком. – Ты станешь кушать прокисший салат? Я тебе прокисший салат не дам. Лук надо синий, египетский, -- тонкие кольца лука падают сверху, -- а у него лук уже нарезан, какой – не видно. Ещё не забудь про нож. Если нож тупой, он помидор будет давить, а давленное есть нельзя. А если нож острый, он железной стружки в шаверму нарежет. Это ещё хуже. Смотри, какой нож надо, я его из дома, из Ливана привёз.

В самом деле, нож удивительный. Кончик, который скользит по стальному поддону, закруглён этакой каплевидной бомбошкой, а чуть выше – острейшее бритвенное лезвие, которое и мясо, и помидоры с огурцами, рассекает на весу.

Али разрывает питу, прижимает её к раскалённой решётке. Перекладывает внутрь изрубленное вместе с овощами мясо.

-- Ещё погляди на его соус. Он майонез взял, кефир взял и думает, у него соус. Это ерунда, а не соус.

-- А что ещё надо?

-- Ай, слушай, у тебя есть свои секреты? Я же их не спрашиваю. Вот и ты не спрашивай. Кушай на здоровье.

Прошло несколько лет, и от другого ливанца я узнал секрет соуса для шавермы. Растёртый кунжут, вот что нужно добавлять, чтобы получить настоящий соус.

А покуда я, боясь потерять хоть крошку, не ем, вкушаю редкостное восточное угощение.

-- Шаверма! – и рот наполняется слюной.

Давно уже нет возле станции метро «Василеостровская» ларька, где торговал словоохотливый Али. Не знаю, где он; может быть, вернулся на родину, быть может, работает шеф-поваром в большом ресторане. Удачи ему, и пусть будет доволен им Аллах.

Давно уже под вывеской «Шаверма» в Питере продаётся чёрт знает что, с закисшими, заранее нарезанными помидорами, а то и капустой, пропущенной через комбайн. Никому не нужен секрет настоящего соуса, а порой тусклоглазая девица, заменившая ливанцев и даже палестинцев, вместо соуса льёт кетчуп, убивающий всякий намёк на вкус. Осталось одно только название, оскорбляющее изысканную ливанскую кухню.

Но в памяти не меркнет воспоминание о том, как это должно быть на самом деле.

О, шаверма!

Птичка II

Решил проявить чудеса хозяйственности, устроить дома стирку. Постельное бельё, мне, конечно, не осилить, а трусики и футболки -- почему бы и нет? Тем более, что стираю я по принципу: "Воду видало? О корыте слыхало? -- Значит, постирано".

Выстирал бельишко, развесил на заборе. И тут прилетает птичка. Не знаю, та ли, что в прошлый раз, но похожа. Головку на бок склонила и, ничего не сказавши... Короче, до стирки трусики были просто грязные, а после стирки стали обкаканные.

Нет, с этой птичкой пора что-то делать.

Возвращаясь к напечатанному

Да простят меня те, кого я сейчас задену, но во вчерашнем моём посте скрыт был небольшой тест, этакая проверка на вшивость. А выдержал ли эту проверку кто, уж решайте сами.
Среди людей, называющих себя христианами, немалое число верует внешне, как и фарисеи веруют, проявляя ревность Моисееву, но не смирение Христово. Человек, имеющий в душе веру живую, ту, что по словам спасителя, движет горами, должен был прежде, со всем смирением поздравить именинника со днём ангела, а уже потом, ежели чешется, попенять ему за недостаточно почтительный отзыв о небесном покровителе.
Итак. За вчерашний день по интернету получено поздравлений -- 0 (ноль).
Но одно поздравление всё-таки было. В деревне есть традиция в дни рождения, именины и в дни поминовения умерших родных, покупать конфеты и одаривать ими соседей. Я чту народные обычаи и вчера раздавал конфеты. Заодно рассказал, кто таков был Святослав Всеволодович. Пожалуй, даже жёстче рассказал, нежели написано было во вчерашнем письме. А потом старухи с нашего конца, все три, кто ещё жив, пришли ко мне в гости, спели песню, о том, как ангел небесный молит бога о моём спасении, и угостили меня ватрушкой.
Вчерашний день для меня не праздник, но тут я едва не разревелся. Вот так-то. Учитесь... христиане.

Праздничек, однако...

Оказывается, сегодня русская православная церковь чтит память святого благоверного князя Святослава. Ангелочек, прямо скажем, сомнительный. Дрался святой благоверный с дальними и ближними, интриговал, раздавал уделы племянникам, чем немало поспособствовал раздроблению Руси и победе монголо-татар. Пару раз забирался на великокняжеский престол и был оттуда сгоняем. Бился с монголами на реке Сить, а потом всячески перед ними пресмыкался. Зато последние дни князь прожил богоугодно в посте и молитве, за что и был назначен святым. Вот только дней этих было не так много. В 1250 году святой ездил в Орду, интриговал по поводу возвращения ему великокняжеского титула. Добился своего, нет ли -- бог весть. Говорят всякое. Будем считать, что ничего он в Орде не получил и с горя начал жить богоугодно. А в феврале 1252 года благоверный скончался. Так что, не слишком долго молитвенный подвиг продолжался.
Вот оно как. Говорят ещё 25 или 29 июня какой-то Святослав в святые затесался, но в моих святцах такого нет.