СТАРЫЕ ТЕТРАДКИ

Этот рассказ я пишу уже лет восемь. Время от времени перечитываю, передумываю заново, но написав несколько строк, бросаю. Будет ли он дописан -- бог весть. А пока -- вот завязка. Почитаю ваши отзывы и подумаю, стоит ли дописывать рассказ, и, главное, как не надо его заканчивать. Вот, просто интересно мне, чем всё это может кончиться. Но, в любом случае, это простенькая космическая НФ-ка, какие во множестве писались в 70-е годы.
А названия у рассказа покуда нет, как нет и последней строчки. А значит, нет и рассказа, ест ь лишь невнятные мечтания.


Святослав ЛОГИНОВ

{без названия}

-- А у нас гости, -- радостно сообщил Югер. -- Только что прилетели.

Новость эту Хвель знал и сам, стрекоплан заходя на посадку, прошёл над
самым раскопом, так что не заметить его было невозможно. Крошечная
машинка, на какой только на пикник летать, так что сразу стало ясно:
заказанное оборудование опять не привезли. Смены археологи тоже не
ждали, а значит, на прогулочном стрекоплане прилетели гости, либо
начальство. Нужно ли говорить, что гости в такой ситуации всегда
предпочтительней?

Стрекоплан стоял за лагерем, ведущий диск набекрень -- подзаряжается
от нежаркого, клонящегося к закату солнца. Гости ставили
экспедиционный домик, явно собираясь обосноваться надолго. Их было
трое; вид их заставил Хвеля присвистнуть и ускорить шаг. В первом из
гостей не было ничего удивительного, а вот второй оказалась женщина,
да ещё блондинка с золотисто-соломенной копной волос. Этакую роскошь и
на курортном пляже не сразу встретишь. Третий -- ребёнок, лет
одиннадцати, так что, глядя издали на тоненькую фигурку, невозможно
определить, пацан это или девочка. Если женщин на Арпе было втрое
меньше, чем мужчин, то детей не было вовсе. Недавно открытая,
практически неисследованная планета, о которой известно лишь, что
некогда на ней существовала цивилизация, погибшая около трёхсот тысяч
лет назад, -- не то место, куда следует привозить детей. Пока не будет
выяснена причина гибели аборигенов, Арпа останется в списке
непригодных к обитанию планет, несмотря на дивный климат,
неагрессивную фауну и полное отсутствие патогенных микроорганизмов.

Собственно говоря, у планеты пока не было даже имени, Арпа -- не
название, а производное слов "археологическая планета". Официально:
АрП-3. Две первых Арпы давно изучены и носят имена, которые когда-то
дали им их погибшие обитатели. На одной из планет разум погиб в
результате космической катастрофы -- падения астероида. Произошло
бедствие относительно недавно, так что чудовищный кратер ещё не успел
оплыть, а животный и растительный мир не восстановился после трагедии.
Людям выжить не удалось, хотя они уже строили города и знали железо.
Развалины городов раскапывают до сих пор, тщательно сберегая осколки
чужой культуры, чтобы хоть таким образом придать смысл существованию
сгинувшего народа. И когда лингвисты умудрились расшифровать записи,
найденные археологами, и даже высказать предположения, о звучании
прочитанных слов, ни у кого не возникло сомнения, как именно должна
называться погибшая планета.

Другое человечество погибло по собственной вине. Здесь города были
выжжены ядерными ударами, а то немногое, что осталось копошиться в
радиоактивной пыли, трудно было назвать жизнью. Хотя радиоционный фон
на Арпе-2 давно упал до безопасных пределов, на планете практически
нет населения. Любителей жить на кладбище не так много.

А теперь объявилась Арпа-3, на настоящий момент -- просто Арпа.
Трагедия на ней произошла так давно, что многие сомневались, удастся
ли определить её причину. Триста тысяч лет -- что может остаться от
памятников цивилизации, простоявших такой срок? Даже самые
циклопические сооружения будут до основания стёрты обычным
выветриванием. Сохранилось немногое, то, что по "счастливой"
случайности вскоре после трагедии оказалось засыпано землёй или
затоплено и погребено под слоем ила. Окремневшие останки,
раскристализовавшееся стекло и керамика, полностью окисленные и
произвесткованные металлические предметы, в которых почти невозможно
признать изделия человеческих рук; более всего они походили на
естественно образовавшиеся конкреции. Работа не для археолога, а
скорей палеонтологическая. Вот только палеонтологические находки
концентрируются обычно в устьях бывших рек, куда сносило трупы
погибших животных, на топких болотах или равнинах, засыпанных
вулканическим пеплом, а тут приходилось искать города, стоявшие
некогда на морском побережье и ушедшие под воду, или засыпанные песком
недальних пустынь.

Одно из таких мест и раскапывала группа Хвеля.

Хвель направился к палатке гостей. Простая вежливость требует помочь
людям с устройством, и вообще, чем раньше знакомишься с красивой
женщиной, тем легче завязываются отношения.

-- Добрый день! -- произнёс он издали.

Троица повернулась на голос, и Хвель испытал лёгкое замешательство.
Тот, кого он принял за ребёнка, ребёнком не был, на археолога
уставились раскосые, опущенные у висков глаза с размытым зрачком,
отчего взгляд казался отсутствующим. Невыразительное личико из тех,
что для неискушённого взгляда лишённы индивидуальных черт... кое-кто
даже считал, что велиты потому и не выходят в космос, что среди них
нет ярких личностей. И вот, пожалуйста, велит, инопланетянин на
археологической планете Арпа.

Зато дама обманула ожидания Хвеля в самую желательную сторону. У
неё оказались не только роскошные волосы и фигура, но и лицо как раз
такого типа, что особенно нравился изнывшему без женского общества
археологу. Поэтому весь остальной монолог был обращён к прекрасной
незнкомке.

-- Добро пожаловать в наши палестины. У нас тут славно... речка,
воздух, все прелести аркадской жизни. Меня зовут Хвель, я владыка
окрестных раскопов и начальник над тремя обормотами, проходящими
преддипломную практику. А вы к нам надолго?

-- Если вы имеете в виду лично меня, -- блондинка очаровательно
улыбнулась, -- то на полчасика. Помогу людям устроиться и полечу
обратно.

-- Так вы пилот?.. -- Хвель даже не пытался скрыть разочарование.

-- А что, не похоже?

-- Ну вот! -- воскликнул Хвель, драматически заломив руки, -- Раз в
жизни встретишь по-настоящему красивую девушку, так ей непременно
надо улетать через полчасика! Как вас хотя бы зовут? Или это секрет?

-- Ничуть, -- ответила незнакомка, обходя с баллончиком герметика уже
почти готовый домик. -- Меня зовут Мирта.

-- Какое имя! Мирта, я не переживу разлуки! Решено, я лечу с вами.
Прямо сейчас, а вернее, через полчасика...

-- А как же раскоп и три преддипломных обормота? И потом, у вас гости!
-- ведь не можете вы бросить их на произвол судьбы?

-- Да что с ними случится? В окрестностях нет ни одного хищника
крупнее спаниэля.

-- А мне сказали, что у вас тут объявились жуки-людоеды. Вся база
только об этом и толкует.

-- Да, конечно! -- подхватил Хвель. -- Жуки-людоеды с во-от такими
зубами! Каждый размером с трёхэтажный дом.

-- Зуб с трёхэтажный дом?

-- Да нет, жук! Но и зуб тоже. Но вы не бойтесь, Мирта, я вас
защитю... защичу... в общем, я спасу вас! Только не улетайте!

-- А если серьёзно, -- погасив улыбку, спросила Мирта. -- Что у вас
случилось? Меня же спрашивать будут.

-- У нас?.. -- Хвель озадаченно потёр лоб. -- Если серьёзно, то
ничего. Копаем...

-- Почему тогда велит примчался? Он специально на Арпу прилетел, после
одного из ваших докладов. И доктор Ромах с ним вместе. А он, между
прочим, известный биолог, ребята справки наводили: докторская
диссертацию у него по хищным жукам.

Хвель хлопнул себя по лбу. Мог бы и сам догадаться, что речь пойдёт о
биологии. Что ещё может заставить нормального велита покинуть свою
уютную планету? Кажется все велиты, вылетавшие за пределы системы,
были биологами. Мёртвое интересует велита только если оно когда-то
было живым или может стать живым в ближайшей перспективе.

-- Жуков у нас тут нет, -- наклонившись к собеседнице, доверительно
шепнул Хвель. -- Быть может, доктор Ромах просто решил сопровождать
уважаемого велита? А я ни в одном докладе ничего специально
биологического не писал.

-- Почему же тогда гости с космодрома рванули прямиком к вам?

-- А самих гостей вы не пробовали спрашивать?

-- Пробовали. Доктор Ромах ничего не знает, он и в самом деле просто
сопровождает велита, с которым когда-то сотрудничал, а велит... вы же
знаете, как они говорят: "У меня возникли некоторые мысли, которые
хотелось бы проверить", -- и пока он их не проверит, больше вы ничего
не добьётесь. Да и потом тоже: "Предположения оказались ошибочными, а
значит -- неинтересными". В общем, тяжёлый народ, просто поболтать с
ними нельзя, можно только обмениваться проверенной информацией.

-- Мирта! -- клятвенно прижав руки к груди, произнёс Хвель. -- Едва у
меня появится информация, пусть даже непроверенная, я немедленно
сообщу вам! Дело за малым: номер фона и, если, не трудно, -- адрес...

Как и обещала, Мирта улетела через полчаса, не оставшись даже обедать,
хотя её уговаривал не один Хвель, а вся экспедиция.

Остались двое прилетевших, на которых в присутствии Мирты не слишком
обращали внимание. Доктор Ромах -- высокий мужчина средних лет,
ощутимо старше Хвеля, не говоря уже о Югере и Сване -- немедля по
окончании работы подошёл знакомиться. Рукопожатие у него было крепким,
взгляд прямой -- в общем, приятный дядька. А то, что поначалу он почти
не обратил на хозяев внимания, то этикет велитов не позволял бросать
начатую работу. Впрочем, занятый Миртой археолог был даже рад этому
обстоятельству.

Вместе с Ромахом подошёл и велит.

-- Добрый день, -- сообщил он проверенную информацию.

Так поначалу Хвелю и не удалось определить, зачем на дальний раскоп
прилетел высокоучёный инопланетянин в сопровождении своего
высокоучёного коллеги.

Ужин прошёл большей частью в молчании, поскольку студенты да и сам
Хвель остерегались делиться непроверенной информацией. Велит, личное
имя которого оказалось Сасс, тоже ел в молчании, показывая, впрочем,
полное знакомство с чужой кухней.

Лишь одно событие вывело его из прострации. Сван -- худенький
парнишка, больше похожий на старшеклассника, нежели на старшекурсника,
все эти дни прикармливал семейство местных грызунов, обитавших
неподалёку от лагеря. Поначалу мелкие пушистые зверьки разбойничали,
подворовывая на кухнях, но уже довольно давно повара и дежурные в
лагерях, разбросанных по всей планете, научились прятать продукты, так
что всеядным грызунам доставались только объедки. Дежурные в лагере
Хвеля пищевые отходы не сжигали, а вываливали возле какой-нибудь из
норок, и через пять минут после ухода человека подарок бывал полностью
съеден или растащен по кладовкам. В присутствии человека грызуны из
нор не показывались.

Но сейчас, когда Сван, посвистав негромко, кинул на землю косточку,
из-за камушка метнулась серая тень и, схватив подарок, исчезла.

-- Вы сумели приручить это животное? -- безразличным тоном спросил
Сасс. Именно так, не показывая излишней заинтересованности, следовало
спрашивать о промежуточным результатах чужой работы. При этом
спрошенный всегда мог уклониться от ответа, сославшись на
неокончательность результата.

-- Покуда, нет, -- ответил студент, -- но из норы он вылезает. Это
довольно древнее животное, в те времена, когда планета была населена,
они водились повсюду в чудовищных количествах. Самые частые находки в
цивилизованных зонах -- кости крысюков. Вероятно, они нахлебничали при
разумных жителях, потому и размножились в таких количествах. Жители,
видимо боролись с вредителями и так успешно, что крысюки до сих пор
боятся показываться людям на глаза. Одно время даже предполагали,
что причиной гибели аборигенов были болезни, которые могли
распространять эти животные. Но всё это непроверенная информация, --
быстро добавил студент, заметив предостерегающий взгляд начальника.

-- Информация проверенная и неподтвердившаяся, -- поправил Хвель. --
Колонии крысюков исследованы достаточно хорошо, эпизоотии среди них
встречаются редко, и ни одна из их болезней неприлипчива к человеку.
Хотя, прежде, разумеется, могло быть иначе. Но самое главное, что
гибель человечества сопровождалась столь же массовой гибелью этих
животных, вид был чрезвычайно угнетён и выжил с трудом, главным
образом за счёт популяций в малонаселённых или вовсе ненаселённых
районах. Странно слышать, что небольшой зверёк исследован так хорошо,
в то время как от памятников культуры почти ничего не осталось, но
если вдуматься, ничего удивительного нет. Памятники культуры --
неповторимы, строго говоря, каждый из них существует в одном
экземпляре, а крысюки многочисленны и взаимозаменяемы. К тому же,
кость, в отличие от металла или стекла, сохраняется очень хорошо.
Материал пористый, окремнение происходит быстро, а в земных толщах
окаменелость может лежать неограниченно долго.

-- Я это понимаю, -- кивнул велит. -- И вы можете не тревожиться при
отборе информации, я изучал вашу психологию и даже знаю разницу между
шуткой и обманом.

-- И как вы понимаете, что такое шутка? -- быстро спросил Югер, бывший
любителем всевозможных розыгрышей.

-- Это заведомо недостоверная информация, не вводящая никого в
заблуждение, а служащая для усиления мозговой деятельности. Так мы это
понимаем.

-- В целом – правильно, -- подтвердил Югер.

-- Молодой человек, -- мягко сказал доктор Ромах. – Не вводите нашего гостя в затруднительное положение. Да и себя тоже. Ведь вам сейчас придётся объяснять, что значит «правильно в целом». Здесь возможны самые различные, в том числе взаимоисключающие толкования. Я, например, не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы вести беседу на эту тему. Эрантим…

-- Что? – спросил Хвель.

-- Эрантим, слово велийского языка, означающее белый шум, из которого невозможно получить достоверной информации. Люди в своей деятельности производят значительное количество белого шума и этим словом я указываю нашему гостю, что сказанное не следует принимать во внимание.

Хвель молча наклонил голову. Конечно, удобно иметь наготове подобный термин, но что велиец сможет понять в нашей жизни, если она на девяносто процентов состоит из эрантима?

-- Во сколько вы начинаете работу? – спросил доктор Ромах.

-- Подъём у нас в пять, а в шесть мы обычно выходим на объект.

-- Тогда, видимо, пора ложиться спать. Мы бы хотели, если возможно, поучаствовать в раскопках.

Вообще-то, для отбоя было рановато, но сказанное прозвучало так, что никто не стал возражать. Кто их знает, велийцев, возможно им требуется больше сна, нежели людям, или есть ещё какая-то причина для раннего отбоя.

(продолжение вряд ли следует)