Олег Дивов's Blog

Такси за линию фронта

Станислав Кочетков доигрался до серьезного литературоведческого анализа - и, похоже, выиграл.

Текст "Такси за линию фронта" разобрали на запчасти. Кажется, не все поняли, что это не традиционная "художка", а живой дневник попаданца, книга-артефакт. Почти "наивная проза", с той разницей, что таксист Волька окончил университет. Будь книга написана языком таксиста-простеца - возможно, она имела бы совершенно убойный эффект. На первых страницах. Потому что одолеть ее даже до середины было бы невозможно. А так - прочли ведь. Всем спасибо.

Дискуссия о книге в журнале "Сибирские огни":
https://www.sibogni.ru/content/sohranyaya-slozhnost

Книга "Такси за линию фронта":
https://www.ozon.ru/product/stanislav-kochetkov-taksi-za-liniyu-fronta-1651719743/
"Война не посмотрит, кто твой пассажир. Тайными тропами через линию фронта ты можешь везти простого беженца, курьера мафии или донецкого разведчика. Каждый раз ты одинаково рискуешь жизнью — своей и его. И как бы ни хотелось остаться «мирным», война однажды спросит: не надоело бояться? И надо будет ответить".

Напоминаю: половину прибыли с продаж издательство отправляет в хорошо вам известный фонд #теплосердец.

К вопросу о навигационных авариях :)

Сегодня День разведки ВМФ.
Сразу вспомнился рассказ "К вопросу о навигационных авариях", которого бы не было без военно-морских баек отставного начальника разведки Северного флота контр-адмирала Кондратьева.
Я никогда ничего не выдумываю. Жизнь интереснее. Правда фантастичнее. Поэтому и авария ракетного катера, спешившего на совещание по борьбе с аварийностью, и самоутопление самоходной баржи, и даже перевозка коровы на подводной лодке ни разу не фантастика.
"До того доходило, катер боялись послать с бельем в прачечную. Утонет же, сволочь".
Приятного, веселого и поучительного вам чтения :)

https://author.today/work/422452

Эту книгу лучше всего объяснит ее аннотация."Война не пос...

Эту книгу лучше всего объяснит ее аннотация.
"Война не посмотрит, кто твой пассажир. Тайными тропами через линию фронта ты можешь везти простого беженца, курьера мафии или донецкого разведчика. Каждый раз ты одинаково рискуешь жизнью — своей и его. И как бы ни хотелось остаться «мирным», война однажды спросит: не надоело бояться? И надо будет ответить.
Ответить в первую очередь себе.
В 2014 году, когда нацисты порвали Украину на части, в Донецке возникла новая профессия. Ее название говорит за себя: перевозчик. Какая судьба ждет перевозчиков и их коллег-навигаторов, никто не догадывался. Они просто выдумали себе работу. И попали в историю.
В новейшую историю России".


Что надо добавить. На обложке стоит логотип фестиваля Звёзды над Донбассом. Это знак качества в том смысле, что донецкий автор Станислав Кочетков знает, о чем пишет. В 2024 году "Такси за линию фронта" получила на фестивале премию за "малую форму".
Да, за малую. Это не роман, а сборник новелл со сквозными персонажами, которые все друга знают и взаимодействуют. Такое построение текста ему только в плюс. У каждого героя своя "оптика", свое мнение, свои понятия, - и возникает полифония, становится объемной картинка Донбасса, который на плечах этих очень разных мужчин и женщин выстоял - и осознал себя посреди фронтира. Когда хочется нормально жить, но история против вас. Кругом территория команчей, индейцы реально невменяемые, и либо они - тебя, либо ты, без варианта "просто выжить".
Нечего гадать, насколько близок автор с прототипами, но в том, что они были, и люди это - первый сорт, нет сомнений.
Перевозчик с забавным позывным "Волька" - интеллектуал, вузовский препод, он тут самый тонкокожий, и ему труднее всех, как бы ни храбрился. Навигатор Фомич, напротив, "от сохи", старпёр и уникальный зануда, на пользу работе, во вред себе, иногда со славой на весь Донецк. Такие герои нынче редкость (их трудно выписать симпатичными, а автор замахнулся на Фомича и комического, и драматического - и сумел). Ополченцы у Кочеткова - отдельная тема, на редкость колоритные товарищи, прямо видишь их. Ну и фееричный Павка, юный экстремал, который однажды дорастет до позывного "Корчагин".
То есть, тоже станет человеком.

Вы же хотели книгу про нормальных людей? Вот она.
https://www.ozon.ru/product/stanislav-kochetkov-taksi-za-liniyu-fronta-1651719743/

Академик Капица, Сталин и дураки :)

Сегодня день рождения П.Л.Капицы, фигуры, мягко говоря, выдающейся не только в научном, но и в чисто человеческом измерении.

В хулиганском лубочном цикле «Сталин и дураки» академик Капица — мой любимый сквозной персонаж. А пару глав он оттянул на себя полностью.


Про жопу.

Давным-давно, еще при Сталине, когда в стране порядок был, приходит однажды Сталин на работу. Идет по коридору, слушает, как за дверьми кипит трудовая деятельность: перья скрипят, телефоны звонят, начальники ругаются, графики рисуются, отчеты тоже рисуются, план выполняется, жить становится лучше и веселей.

А Поскребышев к Берии заглядывает и говорит:

— Сталин идет по коридору.

Ему бы с такими новостями к Хрущеву заглядывать, но кто ж знал, как все обернется вскорости. Поскребышев вообще думал, что Сталин вечный. Да все так думали, может, даже академик Капица. Один Сталин так не думал.

Ну, Берия хвать бумажку со стола, из кабинета выскакивает и бегом Сталину навстречу, пока другие не успели; нечего им приставать к вождю со всякой ерундой.

— Доброе утро, Коба! Как здоровье?

— Не дождешься, сукин кот, — Сталин ему ласково. — Ладно, показывай, чего принес. Небось опять меня в газете «гавнокоманующим» пропечатали? Надо, надо что-то делать с институтом корректоров. Так, чтобы один раз и надолго. Чтобы и внукам хватило…

— Да понимаешь, Коба, тут-то все грамотно, без ошибок. Но такое, прямо даже и не знаю, как сказать. Короче, этот твой любимчик академик Капица совсем охренел. Написал тебе на меня донос!

Сталин аж в ладоши прихлопнул от удивления.

— И что пишет?

— Что я дурак!

— Вот это да! — Сталин говорит. — Какая свежая мысль! Ну-ка отдай цидульку, она все-таки мне адресована, верно? Та-ак, дорогой Иосиф Виссарионович… Товарищ Берия совсем не разбирается в физике, но пытается физиками руководить, очень грубо и во… волю… волюнтаристски… Что за слово такое? Я знал когда-то, но забыл.

Берия плечами пожал, говорит, спросить надо, может, Хрущев знает.

— Если Хрущев знает, — Сталин ему, — то знает и свинья! Ладно, читаем дальше… Я предлагал товарищу Берии приехать к нам в институт, чтобы я учил его физике, но он в ответ только ругается нехорошими словами… Создалось невыносимое положение, вредное для работы… Берия — как дирижер, который машет палочкой перед оркестром, но не слышит музыки… Не могли бы вы, Иосиф Висарионович, объяснить товарищу Берии, что он неправ… И это письмо ему покажите, а то он все письма от меня сразу рвет и выбрасывает, не читая… Что, правда выбрасываешь?!

Берия глаза опустил и надулся, как школьник провинившийся.

— Да понимаешь, Коба, ну вот достал он меня. Вот он где у меня.

И рукой по горлу, чтобы понятно было, где.

И то ли этот жест навел Сталина на мысль, то ли еще что, только Сталин глядит внимательно на Берию и тихонько говорит, почти на ухо ему:

— А ведь помру я, Лаврентий — и жопа тебе.

Берия прямо съежился весь от этих слов. А Сталин уже погромче и поуверенней:

— Точно, Лаврентий, не станет меня — и тебе на другой же день жопа.

— Ну не надо, Коба…

— Жопа, Лаврентий!

Берия лицо руками закрыл, пенсне у него от волнения запотело, поди не поверь, если сам товарищ Сталин пообещал, что он, во-первых, помрет, а во-вторых, тебе после этого жопа.

И вдруг как рявкнет Сталин на весь Кремль:

— ЖОПА!!!

А Берия от него как дунет!

Тут как раз академик Капица с докладом к Сталину приехал. На этаж поднялся, да прямо и остолбенел.

Потому что по коридору несется мимо него Берия, завывая от ужаса и заполошно махая руками, словно черт за ним гонится. А следом и правда — сам товарищ Сталин, в прекрасном настроении, скачет, будто мальчуган, то на одной ножке, то на другой и радостно орет:

— Жопа, Лаврентий!!! Жопа!!!

Капица их взглядом проводил, повернулся и уехал.

Приезжает обратно в институт, встречает академика Сахарова. Тот его спрашивает: ну, как там в Кремле, Петр Леонидыч?

Капица задумался на секунду и отвечает:

— Ну что сказать, Андрей Дмитрич… В общем, жопа там у них!


Про юбилей.

Давным-давно, еще при Сталине, когда в стране порядок был, отмечали юбилей товарища Сталина. Пригласили кучу народу — военных, артистов, ученых и так далее. Позвали, разумеется, академика Капицу.

А у Капицы на тогдашнюю власть был давно наточен зуб. Его же, считай, за шкирку выдернули из лаборатории в Кембридже, где он блистал на международной арене и морально-политически разлагался. А потом еще заставили атомную бомбу выдумывать под руководством Берии. Капица вообще не хотел бомбу делать: умаялся год за годом замышлять недоброе на благо Родины. А уж с таким начальником, как Берия, он бы и гвоздя не выдумал — не сошлись, мягко говоря, характерами. Поэтому Капица бомбу спихнул на академика Сахарова, который тогда был молодой горячий советский парень, а не старый унылый антисоветчик. А сам залез в сарай на даче — и давай паять-лудить какой-то физический аппарат. Великий был рукодельник. Но в институт еще заглядывал, а то вдруг Сахаров взорвется от избытка энтузиазма, это же всю Москву сдует вместе с товарищем Сталиным, неудобно может выйти.

И вот, значит, сидят академик Капица с академиком Сахаровым после смены в подсобке. Раздавили полбанки, чтобы стронций из организма вышел, «козла» забивают. Академик Ландау тоже стакан хлопнул и по бабам убежал, а то бы пулю расписали.

И тут приезжает курьер из Кремля с пригласительным билетом на юбилей товарища Сталина. А Капица ему небрежно:

— Спасибо, я не пойду.

Академик Сахаров как сидел напротив, так под стол и свалился. И не вылезает.

Курьеру что, его дело маленькое, он хмыкнул да уехал. А Сахаров из-под стола слабым голосом спрашивает:

— Петр Леонидыч, вы в своем уме?

— Да ладно вам, Андрей Дмитрич. Вылезайте, доиграем.

— Доиграемся!

Капица по столу костяшкой: хлоп! Прямо над головой у Сахарова. И говорит:

— Рыба!

У Сахарова в мозгу чего-то — щелк! Вылезает из-под стола, глядит вроде на Капицу, а глаза куда-то внутрь. Явно замыслил недоброе.

Капица на дачу уехал, Сахаров опять под стол. Сидит там, доминошной костяшкой снизу по столешнице постукивает и к чему-то прислушивается.

Назавтра Капице из института звонят, умоляют:

— Приезжайте, товарищ директор, а то у нас академик Сахаров с ума сошел. Во дворе по лужам прыгает. Всех посылает, говорит, не мешайте работать, я ставлю эксперимент. Прыгнет — и смотрит, как вода через край выплескивается.

— Стоп. Подождите минуту, у меня как раз дождик был.

Вышел Капица из дома, прыгнул с крыльца в лужу. Проследил за волной. Нахмурился. Вернулся к телефону, а оттуда прямо визг:

— Ой, Петр Леонидыч, спасите! Они уже с академиком Ландау вдвоем прыгают!

Капица вздохнул тяжело, поглядел с тоской на свой любимый сарай, где уже почти синхрофазотрон спаял, маленький только, и говорит:

— Ладно, высылайте машину. Должен же я этим оболтусам смету на эксперимент подписать. Сами не догадаются, а ботинки ведь не казенные у них и уже небось разваливаются. Хоть ботинки компенсируем…

А тем временем Берия сидит на работе, списки приглашенных на юбилей товарища Сталина читает. Читает раз, читает два, удивляется. Вызывает секретаря. Тычет ему бумагу в нос.

— Тут какая-то ошибка. Почему забыли эту английскую штучку, любимого физика-шмизика товарища Сталина академика Капицу, растуды его туды?

— Никак нет, не забыли, Лаврентий Палыч. Он сказал, не придет.

С Берией чуть апоплексический удар не сделался. Отдышался всесильный министр, выдвинул ящик стола, достал бутылку вазисубани, пробку внутрь пальцем протолкнул, хлебнул из горлышка. Вроде полегчало ему. Протер запотевшее от злости пенсне и зловеще так спрашивает:

— Это точно?

— Так точно, Лаврентий Палыч.

Ну все, Берия думает, капец тебе, дорогой товарищ Капица. Не простит Хозяин такого отношения. Ох, попил ты моей кровушки — теперь я в твоей искупаюсь… Хватает список и бегом к Сталину. Вот, говорит, Коба, гляди, сколько народу будет.

Сталин посмотрел в список одним глазом и сумрачно так:

— Кругом бардак — и у тебя бардак. Машинистку свою накажи, на букву «к» одна фамилия пропущена.

— Да не пропущена! Это твой любимый Капица вконец оборзел. Сказал, не придет.

— Вообще-то он твой Капица, — Сталин говорит. — Ты ж его начальник. Вот и обеспечь явку.

Берия стоит, в потолок глядит демонстративно и бормочет как бы под нос: «Тоже мне нашелся британский лорд, Черчилль недорезанный…»

— Ладно, ладно, — Сталин ему, а сам за телефон. — Не кипятись, Лаврентий. Такая штука, понимаешь, и ты Родине нужен, и Капица нужен, общее дело делаете… Алё? Генерала Власика мне… Слушай, не в службу, а в дружбу, смотайся к этому физику-шмизику Капице. И спроси, только вежливо, какого хрена он положил с прибором на Генерального Секретаря ЦК КПСС. Скажи, пускай не корчит из себя британского лорда, падла такая, а приходит ко мне на день рождения. Только подарков не надо, и так уже девать некуда. Все, дуй.

В общем, приезжает академик Капица в институт, а у ворот знакомый лимузин начальника охраны Сталина. Капица приготовился отругиваться и оправдываться, заходит во двор и видит сцену, от которой ему малость не по себе.

Стоят на краю лужи академик Сахаров и генерал Власик. А потом дружно в лужу — прыг!

Капица тихонечко задом, задом, и в свою машину. И шоферу говорит:

— Давай обратно на дачу. Мне тут больше делать нечего.

А Сталин сидит с Жуковым — к юбилею готовятся, работают с документами, этикетки друг другу читают. Тепленькие уже оба. И тут является генерал Власик в мокрых ботинках, а с ним академик Сахаров, вообще хоть выжимай.

— Это что еще за… — Сталин прямо не знает, какой придумать эпитет.

— Морской десант, — Жуков подсказывает.

— Вам подарок к юбилею от академика Капицы! — Власик рапортует.

— Тьфу, я же сказал, не надо подарков, и так уже от них Исторический Музей распух! А этого еще кормить придется, не чучело же из него набивать…

— Дорогой товарищ Сталин! — говорит академик Сахаров. — Подарок не сам я, а блестящая идея, осенившая меня под мудрым руководством академика Капицы, неусыпным надзором товарища Берии и лично вашим оплодотворяющим влиянием! Я выдумал новое оружие!

— Одно слово — академики, — Сталин бросает Жукову. — Чего только от скуки не выдумают. Ну?

— Идея такая, товарищ Сталин. Везти атомные бомбы в Америку самолетами далеко и хлопотно. Надо понаделать атомных торпед и расстрелять ими с подводных лодок американский берег. По военно-морским базам — хлоп! Хлоп! Точно попадать не обязательно, главное, поднимется гигантская волна и смоет все, что есть на берегу, к едрене матери!

— Погоди, у них же там города сплошные, — Жуков встревает. — Это ведь не только базам, но и гражданским кранты.

— Ну что поделаешь, сами виноваты, — Сахаров ему.

Сталин с Жуковым переглядываются и передергиваются оба. Прикинули, видать, какими словами обзовет их мировая общественность, если они случайно Нью-Йорк утопят. Тем более, Жуков совсем недавно с Эйзенхауэром бухал. А уж со Сталиным вообще все ихнее американское политбюро квасило. И тут такое мокрое дело наклевывается.

— А можно лучше! — Сахаров не унимается. — На дне океана есть разломы. И если у берегов Америки в эти разломы опустить атомные бомбы да правильно их взорвать, будет волна совсем до небес, метров пятьсот, которая смоет к едрене матери вообще все побережье! И кирдык Америке!

Сталин таращится на академика Сахарова, как на неведому зверушку, и соображает, что сказать.

— Нет, идея очень интересная, — бормочет он наконец, машинально нащупывая под столом бутылку хванчкары. — И мы, старые большевики, не склонны к сантиментам. Но… Но. Но?..

Тут его опять Жуков выручил. Он тоже глядел-глядел на академика Сахарова и спрашивает вдруг:

— Парень, а ты воевал?

Сахаров обиделся и надулся. А Жуков к Сталину оборачивается и ему укоризненно:

— И откуда ж у нас, Иосиф Виссарионыч, такие людоеды вырастают?

— Это не я! - Сталин быстро ему в ответ. — Это все Капица! Набрал, понимаешь, живодеров полный институт. То-то, я сейчас вспоминаю, он одно время просился к академику Павлову в помощники!

— Мама родная…

— Вот с кем приходится работать, Георгий Константиныч. Ты еще на своих раздолбаев жалуешься. А у меня — вот! Да я Гитлера так не боялся! Они ж если замыслят чего недоброе — сразу ко мне бегут хвастаться. А я как представлю себе последствия — и потом ночами не сплю!

Сахаров стоит, будто оплеванный. Судя по тому, как течет с него — оплеванный верблюдом. Генерал Власик прячет глаза и тихонько, по полшага, боязливо отодвигается от академика подальше. А то вдруг укусит или еще чего.

И тут в кабинет Берия вваливается с ящиком напареули.

Сталин сразу лучше себя почувствовал и бодро так Берии говорит:

— Слушай, Лаврентий, я тут подумал… Не хочет Капица на юбилей приходить — и замечательно! И черт с ним! Сделаем вид, будто у тебя машинистка ошиблась, а мы не заметили… Эй, Лаврентий, ты куда?! Лаврентий, только не вздумай покончить с собой, ты мне еще нужен! Да постой, дурак! Ладно, я его сниму с должности! Но ты его не трогай!

…Возвращается академик Сахаров в институт а там как раз в подсобке академик Ландау сидит, после смены вымывает из организма стронций, чтобы смело идти по бабам. Ну, Ландау сразу Сахарову сто граммов — буль-буль-буль. А Сахаров уныло снимает что-то с пиджака и в стакан — буль!

Ландау глянь: а в стакане лежит Золотая Звезда Героя Соцтруда.

— Это тебе за что, Андрей Дмитрич? — спрашивает Ландау ревниво.

Ландау все-таки год отсидел, а Сахаров по их ученым понятиям совсем пацан еще, даже под следствием не был.

— Это мне за науку, Лев Давидыч, — отвечает Сахаров просто. — Так и сказали, мол будет тебе, дураку, на будущее наука.

— А Капице тоже дали?

— Под зад коленом ему дадут. И все из-за меня! Нашелся, понимаешь, оружейных дел мастер…

…А академик Капица сидит в своем любимом сарае и увлеченно паяет синхрофазотрон. Впервые за долгие годы великий физик счастлив. От него больше не требуют замышлять недоброе. А если потребуют — он пошлет.

Вырастил себе молодую смену, наконец-то можно с чистой совестью уйти в завязку.

(с) Олег Дивов. Из цикла «Сталин и дураки», 2012

в комментах вырвалось

Русские - анархисты на самом деле, просто не очень это понимают. Они прекрасно умеют сплачиваться в трудную минуту, отлично работают коллективами и не парятся на этот счет, не ощущая себя под давлением, именно потому что в глубине души абсолютно внутренне свободны и всё им пофигу. И сколько бы вам россиянин ни втирал, что мы без царя не выловим и рыбку из пруда, сам-то он подспудно уверен, что лично ему этот царь без надобности.

«В России мозга мало, у нас мало талантливых людей и слиш...

«В России мозга мало, у нас мало талантливых людей и слишком — слишком! — много жуликов, мерзавцев, авантюристов».
М.Горький — Ленину в ответ на известное письмо.

Беда с русской интеллигенцией в том, что у русских нет интеллигенции.
И никогда не было. В заявленных масштабах — точно.
Просто время от времени некие узкие социальные группы с менталитетом вполне мещанским натягивают на себя модный гуманистический дискурс. Сами они от этого гуманистами не становятся, зато жрать хотят по-прежнему в три горла.

И вот читаешь, допустим, «Жизнь Клима Самгина», а там герой, если вы забыли, из семьи потомственных народников. Им царские жандармы надавали по сусалам, и народники ушли в интеллигенты. И зажили тихо-мирно, вздыхая о нелегкой судьбе Россиюшки... и невыносимо жаль Клима, потому что семейка с виду приличная, а на поверку безумная, и как он в ней вырос не маньяком-расчленителем, а просто человеком без сердца — это ему здорово повезло.

А потом ловишь себя на том, что перевидал таких «приличных семей» достаточно. И за охами-вздохами, за декларациями примата искусства над бытом, за поисками смысла жизни и какнамобустроить Россиюшку, там не было ничего — кроме желания поинтересничать. А на самом деле форменное стадо: вся Москва читает какую-нибудь аюрведу или кастанеду, ну, и мы туда же. Что хатха-йога, что православие, что солженицын — один, в общем-то, хер, лишь бы одобрялось в приличном обществе.
Само это словосочетание — «приличное общество» — отдает таким махровым мещанством, что хоть святых выноси.

Мода выглядеть интеллигентом (точнее, так выглядеть, чтобы тебя другие такие же считали за своего, т.е. казаться интеллигентом в строго определенных глазах) не проходила в «приличном обществе» никогда.
Но, пардоннэ муа, интеллигент — это же не одни манеры, и точно не манеры интеллигента делают.
Совесть должна быть у человека, и не рядовая, а тонко и точно настроенная. Такая совесть товар штучный, и жить, обладая им, непросто, а уж добиться чего существенного, не говоря о том, чтобы вписать имя свое в историю Отечества — и вовсе подвиг.
Больная совесть, не дай бог еще помноженная на природную доброту, мешает не просто кем-то стать, а просто кем-то быть.

И тут встает неудобный вопрос: а могла ли у нас в принципе народиться правильная-честная интеллигенция в числе сколь-нибудь заметном и влияющем. Ну, хотя бы как та самая «прослойка».
Или мы имели дело с отдельными проблесками во тьме.

Идиот князь Мышкин — точно интеллигент. Но это персонаж, а что с живыми?
По формальным признакам назвать интеллигентом, допустим, действительного статского советника Иннокентия Анненского (вся грудь в орденах) нельзя. Но, кажется, именно чистейшей воды интеллигентом он и был.
И по идее — по идее! — где-то на другом полюсе интеллигентности болтался Гумилев, которого Анненский, если верить легендам, спас от вылета из гимназии, поскольку ценил в людях выше всего искреннюю тягу к искусству.
Но если мы совсем заглянем в эту бездну, то там увидим (с понятной оторопью), что и автор бессмертной фразы «Я не интеллигент, у меня профессия есть!» тоже был вполне себе интеллигентом. Правда, того извода, после которого проветривают комнату, едва удастся выставить это существо за порог.
Как так-то?! Да сумасшедший просто.
А вы думали, интеллигент непременно комильфо?
Нет.

Интеллигента, по словарному определению, отличает «большая внутренняя культура».
Но что это за культура, откуда и какого племени — никто еще на моей памяти вот так прямо в лоб не спрашивал.
А давайте спросим.
В последние годы стало очевидно, что у ряда наших интеллигентных соотечественников эта культура вообще не русская.

И тут мы возвращаемся к началу: не знаю, как вас, а вашего покорного слугу в советское время долго и безуспешно (туповат-с) приучали, что интеллигент это в первую очередь умение себя вести. За которым, безусловно, просто по умолчанию, скрываются все остальные превосходные человеческие качества.
Когда я впервые увидел, как эти твари интеллигентнейше жрут друг друга, изумлению моему не было предела.
Нет, конечно, упырь с манерами, он и приятнее упыря из подворотни, и чисто психологически отвратительнее, то есть, убедительнее как упырь.
Но, сука, блядь, при чем тут интеллигенция?

Люди русские, а ведь ее не было.
В том масштабе, как нам пытались это явление втюхать — не было. И не могла в принципе интеллигенция сложиться настолько однородной — ни интеллектуально, ни образовательно, ни поведенчески, — как нас хотели убедить.
А что же было?
Ну, с точки зрения тех, кто нынче зовет себя интеллигентами, разбежавшись по парижам, лондонам и юрмалам, — это однажды Господь забавы ради сыпанул жемчуга на ковер истории, посмотреть: а вдруг русская свинья прозреет да оценит?
Не оценили.
И вовсе не потому что жемчуг оказался мелким.
Поддельный он был.

P.S. Любой, кто вбросит в комменты фразу «интеллигенция не мозг нации, а говно», неважно, с подписью Илича или нет, уходит в бан, невзирая на социальный статус и наши личные отношения. Во-первых, оценим, способны ли вы дочитать хотя бы такой короткий текст. Во-вторых, ЛЕНИН ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛ.
И вы — не говорите.

Вспомним хорошего автора?

"Эпитафия нашей расе, написанная бегущими светящимися буквами, будет гласить: «Тем, кого боги хотят уничтожить, они сначала дают телевизор»"
Так говорил сэр Артур.
Если бы человечество не променяло свои мечты на айфоны (так говорил Брэдбери), мы бы завтра поздравляли со 106-летием старенького, но бодрого Артура Кларка. А в нашей реальности - вспомним одну статью к столетнему юбилею великого визионера. Скажу без ложной скромности, текст мне удался: это и попытка взглянуть на Кларка по-человечески, и рассказать такое, до чего рядовой журналист не докопается, ведь у него уже есть айфон.

https://author.today/post/451724

занимательная конспирология :)

Что же мне напоминает эта загадочная история с ЛГБТ... Запретили непонятно кого непонятно зачем... Ах, ну да. Конечно.

" – Как вы знаете, на той неделе психопат Хинкли стрелял в президента Рейгана – хотел понравиться своей любимой актрисе. В кого был влюблен жид и пидор Джонни Кеслер, кому он думал понравиться, открыв пальбу по бабам, даже представить страшно. А придется не только представить – надо выяснить, и выяснить быстро".

https://author.today/work/313613

"Выбраковка" как она есть

Каждый раз, когда говорят (в последнее время шутки ради, спасибо и на том): написал бы ты продолжение «Выбраковки» (вариант — «Экипажа»), я даю себе зарок рассказать эту историю. И не рассказываю.
Потому что по сей день не знаю, она радостная или грустная.
Давайте наверное подумаем вместе.
А с «Выбраковкой» вот что было.
— Напиши нам еще одну такую книжку.
— Такую — это какую?
— Ну вот такую же. И мы ее раскрутим.
— Ты понимаешь, что такие книги два раза не пишутся?
— Ну...

Придумал я «Выбраковку» в 1994 году, спонтанно, когда услышал от пожилого родича, вполне успешного что в СССР, что после, мол, попадись ему Чубайс — убил бы. Но, конечно, не голыми руками, а вот дали бы автомат... И тут я понял, как мне это осточертело. Стакан опустел, а чаша терпения переполнилась. Слишком много я помнил таких монологов в исполнении разных людей, и всегда гневная речь кончалась одинаково: кто-то должен дать автомат. А еще лучше — если кто-то расстреляет Чубайса (Гайдара, Ельцина, Черномырдина, далее везде) сам. От имени и по поручению трудового народа, так сказать.
Причем, вот этот человек конкретно — бог знает, что бы он сделал, поставь ему кто Чубайса к стенке и вручи ствол. Руки-то у дяди Сережи были в крови по локоть. И вся грудь в орденах. Фронтовой хирург, ёлы-палы. Сдается мне, он бы врезал Чубайсу прикладом... а потом собрал ему сломанную челюсть по кусочкам. Очень русский был человек. А русские, они не палачи, им это неинтересно, они шерифы. Русские не мстят, они наказывают.
И стало мне вдруг неожиданно больно за тех наших, кто должен ради вас расстреливать чубайсов — а вы, невинные жертвы капитализма, останетесь чистенькими.
Я еще немного выпил — и понял, как это может выглядеть.
Дальше я четыре года потихоньку собирал материал. Подсматривал и подслушивал, иногда слегка провоцировал, запоминал реплики и ситуации, осматривался на местности — и все складывал в голове, благо, она шестидесятого размера, пустого места хватает.
Надо сказать, «Выбраковка» далеко не первая вещь, которую я задумал — и отложил, понимая, что не справлюсь. Настоящего литературного опыта у меня не было, только кусочки-зарисовки объемом в страницу машинки или такие же короткие стилизации под классиков ХХ века. Этим я занимался лет с пятнадцати, набивая руку, и чем больше ее набивал, тем яснее видел, как она слаба. Попытка написать полноценный рассказ где-то году в девяностом совсем меня расстроила: более-менее спасало текст лишь то, что он был на грани фантасмагории.
Так или иначе, сначала я выдумал «Ночного смотрящего», точнее, «сельскую» его половину. Она в точности, вплоть до реплик героев, повторяет то, что из меня выплеснулось зимой 1992/93 года. Триггером послужила случайно услышанная фраза «Проблема верволка в средней полосе» (этот рассказ Пелевина я не прочел по сей день). Бац, и попёрла из меня, и попёрла деревенская проза. Ничего не записывал, просто запомнил картинки и ключевые фразы. И десять лет не мог собраться с духом, такие дела.
Ну и «Мастер собак» возник в 1993-м, из одной новости по радио, что в России ненормальное число пропавших без вести. Сидели мы в обнимку с Кармой на Воробьевых горах в сугробе, смотрели на замерзший город... и я увидел, где эти пропавшие. Глянул на Карму — и понял, что с ними делать. И как это дерьмо вяжется с психотроникой. И какая получится нажористая каша, если взять все городские легенды того времени и хорошенько их перемешать. Москва начала 90-х была городом фантастическим и в лучшем, и в худшем смысле. Здесь могло случиться что угодно, и в легенды мы не верили — мы в них жили по самые уши.
А кто выпивал с утра, тот и участвовал.
Естественный вопрос: а где «Стальное Сердце» — роман, что, по идее, должен был сложиться раньше всех? Это долгая отдельная тема, скажем так: он болтался на периферии сознания. Ну его.
С «Мастером собак» я возился два года. И с ним зашел в фантастику осенью 1996-го, случайно не попав в издательство «Армада», а угодив в «Эксмо» (интересно, как бы все обернулось, успей «Армада» первой). Быстро, в режиме «полгода на книгу», добил трилогию, две недели в месяц отдавая работе на хлеб, две — тексту. Потом из чисто хулиганских побуждений написал за четыре месяца «Экипаж», думая просто от души постебаться. Дальше мне приснились молодые-и-сильные, и я сделал их, хотя бы ради того, чтобы освободиться от занозы в сердце. Там история чертовски личная, и не просто так мне снилась женщина, которую герой искал и не мог найти. С занозой — не помогло вообще, фиговая оказалась терапия. А дальше я взял аванс за роман с рабочим названием «Лучший экипаж Галактики» — первая книга недурно пошла, издатель очень хотел продолжения...
И понял, что, во-первых, мне это скучно. Я знал, как герои будут дальше приключаться, но сами они уже раскрылись полностью, им некуда было меняться и расти. Писать длинный роман ради одних только сюжетных твистов и бах-трах-тарарах — это надо себя не уважать, а главное, не уважать читателя.
А во-вторых, надо было делать «Выбраковку». Она и так опоздала. Где-нибудь в девяносто пятом она бы прозвучала намного сильнее. К девяносто девятому я с ней уже прыгал в последний вагон.
Как я с ней намучился. Это наименее «моя» книга даже по сравнению с какими-нибудь симбионтами, что самозародились из синопсиса киносценария, идею которого вбросил продюсер — самому мне такая банальщина никогда не пришла бы в голову. Но ведь и там есть частица моей души. Уже по первой фразе — «Перекуси зубами кабель, оставь школу без интернета» — понятно, что автору это все небезразлично. А «Выбраковка» делалась с холодной головой, без малейшего сочувствия к героям, не считая наверное Лехи, но это служебный персонаж. В остальном она вся насквозь сконструированная.
Странно такое слышать, да? Вдвойне странно, если напомню, что все маршруты выбраковщиков я прошел своими ногами, Центральный отдел АСБ сидел в доме, где автор прожил несколько лет, и даже оптовый склад «Православного братства священномученика имярек» орудовал неподалеку в подвале. А сколько эпизодов списано из жизни — не сосчитаешь. От сцены в видеосалоне до собаки на эскалаторе.
Кстати, хвост практически не пострадал. Я действовал аккуратно.
И реплику «Смотри, на нас уже крестятся» тоже бросил ваш покорный слуга, и не просто так, а будучи, что называется, в образе. И ответ «Скоро молиться начнут» не замедлил (ты забыла, а я помню). И весь дальнейший разговор — дословная запись. Все по правде.
Но это была просто такая работа. Обычная работа литератора «в поле». Ничего больше. Как я ни пытался сжиться с героями — не складывалась эмоциональная связь. И стажера Леху я ввел в роман вовсе не потому что мне интересен сюжетный шаблон «старый оперативник учит молодого», а чисто от отчаяния. Чтобы в книге нарисовался хоть кто-то живой.
Не помогло.
А потом четыре месяца — в режиме «четыре дня гонишь текст, три дня стоишь на ушах». Текста надо было много. У меня в те годы просто не взяли бы короткий роман. Минимум листов семнадцать-восемнадцать, а лучше ближе к двадцати (для сравнения, в «Родине слонов» их восемь). Как следствие, очевидный изъян «Выбраковки» — ее объем. Книга могла быть заметно компактнее и динамичнее. Туда слишком много лишнего понапихано. И «обвес» из предисловий-послесловий — то, что профессионалы зовут «разгон листажа». Конечно, он играл еще одну роль: окончательно навести тень на плетень, сбить читателя с толку, чтобы понять авторскую позицию стало нереально. Но если откровенно, я считаю — фигня это все.
Нет там авторской позиции и не могло быть.
Там есть позиция Гусева, и ее более чем достаточно. От балды и по злобе он придумал выбраковку — и когда эта хреновина вдруг стала реальностью, не убежал, не спрятался, и не гордился собой на уютном диване, и не требовал дивидендов, а пошел жизнью рисковать и отвечать. За то, что сделали другие.
Грубо говоря, основной мотив «Выбраковки» — искупление. Мы всегда платим за грехи отцов, без вариантов. Просто в случае Гусева эта расплата — осознанный выбор. Необычный, даже ненормальный для папенькиного сынка из партийной элиты. Но Гусев не сынок. Он не нарочно, так получилось.
Он не вполне понимает, что хорошо, а что плохо, и давно устал размышлять на эту тему. Чисто по инерции он поддевает окружающих, заставляя их задумываться, а все равно толку никакого. Главное, что знает Гусев, и что пока еще держит его: выбраковщики не палачи, они шерифы. Их дело — защищать слабых и ставить на место сильных.
И вот такую штуковину я принес в издательство со словами:
— Это может быть бестселлером, но нужна рекламная поддержка.
— Посмотрим, — сказали мне.
И ничего не сделали, просто напечатали «Выбраковку» в серии, предназначенной для фантастических боевиков и исходно заточенной вообще под Головачева. Пятнашечку тиснули и стали ждать, как роман себя покажет.
Тогда было правило — да и сейчас, на самом деле, — что книга должна сама раскрутиться, набрать хотя бы тысяч тридцать, и вот после этого ее надо «дожимать» рекламой.
Ну, продалась та пятнашка. На следующий год тиснули еще десятку. И вдруг:
— С тобой наш главный по маркетингу поговорить хочет.
Ладно, иду к нему.
— Я наверное должен извиниться, — говорит их главный по маркетингу. — Я знаю, что ты просил рекламную поддержку, и ты был прав. Короче, фигню мы спороли. Но сейчас дожимать «Выбраковку» уже бессмысленно. Давай ты нам еще одну такую книжку напишешь. И мы ее раскрутим.
Дальше вы знаете.
Через год еще пятнашку тиснули. Ну и после книгу полегонечку так переиздавали, без фанатизма. Суммарный бумажный тираж «Выбраковки», насколько помню, не набрал даже ста тысяч экземпляров. Думаю, восемьдесят где-то. По нынешним временам это звучит гордо, по тогдашним — пшик. Нет, на жизнь хватало, грех жаловаться.
Просто для сравнения, стартовый тираж «Лучшего экипажа Солнечной» (1998, годом раньше «Выбраковки») был тоже пятнадцать, но потом «Экипаж» стабильно переиздавался десять лет, иногда по два раза в году. И с «Законом фронтира» (тоже 1998) — похожая история. Постепенно тиражи росли, у «Ночного смотрящего» (2004) было двадцать пять, сразу еще пять и через год еще десять. Но «Выбраковке» это никак не помогало, она жила загадочной жизнью культового романа для узкой аудитории. Минимум три раза ее пытались экранизировать, однажды дошло до подписания финансовых документов, но случился очередной кризис в стране, киноиндустрия временно схлопнулась, договор улетел в корзину по форс-мажору.
Может, оно и к лучшему. Да скорее всего.
Зато есть чем гордиться: либералы плевали в меня потому что я фашист и даже, с ума сойти, «отрабатываю заказ Лубянки» (с) Арбитман, а фашисты невзлюбили автора потому что он либерал.
То, что автор раскрылся в «Выбраковке» как распоследний анархист, который всех вас, идейно озабоченных, в гробу видал (а лучше сначала на фонарном столбе, в назидание потомкам), и там же видал партию-и-правительство — никто тогда не понял.
В первую очередь, не понял сам автор.
Слишком далёк он был от этой книги.
Он не нарочно, так получилось.
Надеюсь, теперь всем станет понятнее, отчего не стоило ждать ни продолжения, ни «еще одной такой же». Я в принципе стараюсь не повторяться, а в случае «Выбраковки» это было исключено сразу по умолчанию.
Такие книги два раза не пишутся.
И слава богу.

Ground control to major Tom :)

Чуть не забыл, что нынче праздник.
День всенародного негодования из-за того, что американцы не долетели до Луны :)
Ничего, у нас есть рассказ о том, как это должно было выйти в действительности, а не на самом деле.

https://author.today/work/285511

"В том, что луноход русский, не было никаких сомнений. Здоровенное ведро с крышкой и восемь колес. Во избежание кривотолков, чтобы ты сразу понял: это ведро прилетело на Луну строить коммунизм, — на нем нарисовали флаг Советского Союза, а для совсем тупых еще и написали «USSR».
И снизу помельче: «explosive do not touch».
Майор Эрл по долгу службы разбирался в луноходах и ничего подобного раньше не видел. Таких мощных аппаратов Советы еще не делали. Ведро было реально здоровое. В нем запросто поместилась бы пара космонавтов и осталось место для ракетной установки или миномета.
Крышка ведра была откинута. Это выглядело, как приглашение: ну-ка, загляни. Оцени подарочек. Только руками не трогай, а то взорвется... У обычного лунохода под крышкой теплообменник. У необычного — сам догадайся с трех раз.
Мирные русские луноходы не возникают ниоткуда на территории США, когда их там совсем не ждут.
Майор Эрл обеими руками протер глаза.
Как-то мы промахнулись с тактикой, подумал он.
Как-то мы забыли, что у русских всё хуже, чем у нас, и всего меньше, чем у нас, за исключением одного.
Дури у них однозначно больше..."