Svyatoslav Loginov's Blog, page 10

Отморозёнок

Дела... Тридцать лет с гаком не приходилось мне драться, а сегодня сподобило. И с кем...

Топал себе в магазин, не за продуктами, а скорей так, для променада. И увидел, как стайка малышни травит психически больного мужчину. Швыряются камнями, подбегают и бьют палками. Тот старается от них уйти, но куда там, от этих не отвяжешься. Какие-то старушки пытаются усовестить разбойников, но на их воркотню просто не обращают внимания. На моё грозное: "Парни, что за дела?" - также никакой реакции. Причём, детишки (трое), явные беспризорники, лет по 9-10, лишь атаман года на три постарше. Этого атамана я и ухватил за рукав. Он тут же попытался огреть меня дубинкой, но этого я не позволил. Одной рукой перехватил палку, другой, отпустивши рукав, вцепился парню в волосы. Тут он впервые заговорил, тихонько, в полголоса. Но матерился так, я подобного давно не слыхал. При этом принялся бить меня ногами и даже попытался дать в глаз. Физиономию свою я уберёг, а ноги парню успокоил быстро и решительно, продемонстрировав, как в таком случае поступали в Гавани полста лет назад. Аккуратненько приложил ему в промежность, причём не коленом, так и убить можно, а ляжкой. Оно и больно, и безопасно. Мальчик сразу смирился, и я отпустил его, посоветовав никогда больше мне не встречаться.
И лишь потом я поглядел на палку, которую отнял у него. Я-то думал, что это простая рейка, а она оказалась обшита железом, то есть, вполне серьёзное оружие. Теперь думаю, зря я парня отпустил, надо было бить сильнее. И ещё, года через три, если они не перемрут раньше, эта пацанва начнёт входить в силу, и тогда с ними так просто будет не совладать.

Чайку не попьёшь, не поработаешь.

Как известно, чем суровей условия, в которых растёт чайный куст, тем выше качество чая. Поэтому Индия и Цейлон чай растят высокогорный, и Китай большинство чайных плантаций держит на севере страны. Соответственно, самым лучшим чаем в мире должен быть Краснодарский, ведь севернее чайный куст расти не может. Увы и ах, советские чаеразвесочные фабрики, извлекая из чая кофеин, удаляли одновременно и аромат. А ведь могло быть иначе. Я был студентом, когда у нас на кафедре проводились исследования эфирных масел чая. И нам привезли два двадцатикилограммовых ящика грузинского чая. Он был второго сорта, в чае встречались палочки, веточки и ещё чёрт знает что, но чаеразвесочная фабрика его миновала. Ничего более вкусного и ароматного пить мне не доводилось.
И вот вчера в магазине я увидал чай "Кубань". Красивый, чёрный, крупнолистовой. И у меня вспыхнула безумная надежда: а вдруг до него не дотянулись шаловливые ручонки отечественных чайников. Увы мне, качество этого продукта можно охарактеризовать одним словом: СЕНО.
Увидите, не покупайте.

Когда б вы знали, из какого сора... (7)

Как и обещал, отбираю некоторое количество ранних рассказиков, нигде и никогда не публиковавшихся. Этот написан в 1970 году. Первый из "длинных" рассказов, относится к антимещанской серии. Как я когда-то им гордился! Ещё бы, впервые вылез за пределы двух страничек на машинке. Ругать рассказ не надо, я сам знаю, что он собой представляет. Здесь помещается, чтобы начинающие видели, что и я был когда-то начинающим и порол фигню. Может быть, кому-то будет полезно.
Ну, что, наверное хватит? Есть ещё две повести ("На своих условиях" и "Царь велел меня повесить"), большое эссе ("Никто не хотел умирать или Третье решение основного вопроса философии"), несколько рассказов размером от 0,5 до 1,0 листа... Распечатывать всё это было бы долго и ненужно, так что, пусть лежит в архиве. Есть и сколько-то мелких рассказов, но уж пусть их. Появится вдруг желание что-то старенькое выложить, наберу и выложу, вспомнив про рубрику. А нет -- значит, нет.
А пока, вот рассказ:

Святослав ЛОГИНОВ


СЕРОСТЬ


Он сидел, запустив руки в густую чёрную шевелюру, и молчал. Молчание затягивалось, и я счёл возможным деликатно кашлянуть. Тогда он повернулся и принялся внимательно разглядывать меня. Глаза его на этот раз были синими, только возле самого зрачка мерцало золотистое сияние.

– Так, – выговорил он, наконец. – Просьба мне ясна, но непонятна. Выполнить её не сложно, но я ума не приложу, что вы будете делать с этим знанием.

– Да уж найду что, – ответил я, – думаю, что это знание очень мне пригодится.

– Пригодится? – переспросил он. – Как знать. Поживём – увидим. А пока займёмся делом. Вы хотите предвидеть будущее, а я могу дать вам эту способность и, кроме того, обещал сделать это. Давайте исполнять свои обещания…

Он вскочил и забегал по комнате. Коротенький, толстый, пожалуй, просто жирный, с каплями пота, блестевшими на лбу, щеках и даже на ушах, со светлыми слипшимися волосами, он в эту минуту напоминал гигантскую рекламную головку сыра, когда её выгружают из корабельного холодильника, чтобы везти на выставку.

Я захихикал.

Тогда он остановился и сказал:

– Слушайте, как вы будете пользоваться своим даром. Вопросы можно формулировать тремя способами: когда и где произойдёт такое-то событие; что произойдёт там-то и там-то в такое-то время; чем закончатся события, уже начавшиеся в настоящее время. Ответ получаете в виде голой информации, словно прочитали газетную статью. Если закроете глаза, увидите цветные фотографии. Место и время – любое, но, разумеется, только будущее. Всё. Пробуйте.

– Как, уже? – промямлил я. Мне вдруг стало не по себе.

– А вы думали, я уложу вас на кухонный стол и примусь кромсать кривыми ножами? Нет уж, оставьте. Скальпели хороши снимать скальпы, а я пользуюсь только гуманными методами исследования. Резать живых людей, этак можно далеко закатиться, но не в будущее, а в прошлое. А поелику оно вас не интересует, то я предпочёл обойтись без кровопролития, и, пока вы чему-то радовались, я провёл эту небольшую операцию. Теперь вы провидец. Предсказывайте!

Я попробовал, и у меня получилось. Пожалуй, даже слишком быстро и хорошо. Я поупражнялся немного на всяких мелочах, а потом устроил подробный осмотр грядущего. В целом оно оказалось светлым, но моя жизнь в этом будущем складывалась совершенно не так, как я представлял себе.

– Такое завтра меня не устраивает, – сказал я. – Придётся его изменить, и теперь, когда я знаю, где совершу свои главные ошибки, это не трудно будет сделать.

– Ничего вы не измените, – изрёк он, – можете даже не пытаться. Вы же заглянули в свою жизнь и знаете, какой она будет. И она будет такой.

Он пересел в кресло, удобно разлёгся в нём и поплотнее запахнул на груди малиновый, расшитый голубыми драконами халат.

Вот тогда я испугался по-настоящему. Стало холодно и неуютно, в животе противно и тягуче засосало. Мир, которым я минуту назад собирался повелевать, надвинулся на меня тёмной, жуткой и непоколебимой громадой. Вся моя жизнь была передо мной, ясная до последнего вздоха, и даже крошечной пылинки я не смог бы сдвинуть, если это противоречит её тоскливому сценарию.

– Не верю, – казалось, за меня говорит кто-то другой, странным надтреснутым голосом. – Всю жизнь, как кукла на верёвочке… марионетка… не хочу…

– Успокойтесь, – тихо произнёс он, и я успокоился против собственной воли. – Что вы знаете о принципе неопределённости?

– Я давно понял, что какими бы странными ни были его вопросы, на них следует отвечать.

– Ну, это, когда имеет электрон, – неуверенно начал я, – и ударяем его фотоном и…

– Хватит, хватит, – перебил он. – Всё, что вы хотите сказать, это мысленный эксперимент, изящная картинка. А что эта картинка иллюстрирует, вы знаете?

Голос его приобрёл учительскую строгость, он расхаживал по комнате, и никакого халата на нём не было, был на нём чёрный костюм, белая рубашка и тёмно-синий галстук, не очень узкий, но и не такая простыня, что носят модные сопляки, а среднее, что прилично носить мужчине его лет.

– А иллюстрирует эта картинка, – продолжал он, – общий закон природы. Он гораздо шире, чем вы себе представляете. И вот, что мы имеем, благодаря этому закону в области предсказаний… Всякий человек обладает способностью к предвиденью, может более или менее точно определять какие-то события в будущем, и он же обладает инициативой, опять же, в большей или меньшей степени. Так вот, оказывается, невозможно одновременно точно предсказывать и обладать свободой воли. Совсем, как в вашем примере с фотоном и электроном, где мы можем знать, либо координаты, либо импульс частицы. Чем лучше человек предсказывает, тем меньше он может изменять свой мир. Константы, конечно, другие, но суть, та же самая, что в квантовой физике.

– Но ведь я предсказывал далеко не блестяще, – возразил я. – Эта глупая система вопросов и газетные ответы с фотографиями; не слишком это качественные предсказания.

– Верно, – согласился он, – пророк из вас никудышный. Но если бы вы стали предвидеть лучше, то само ваше существование стало бы слишком сильным вмешательством в мир. Идеально знают своё будущее только мертвецы, потому что у них его нет. Вы же предвидите почти идеально, хотя и не согласны с собственными предсказаниями.

Он засмеялся, всхлипывая и сильно откидывая назад голову. Волосы его сияли неестественно рыжим цветом.

Я решился.

– Простите, а рога у вас есть?

– Рога? Какие рога?

– Ну, такие костяные выросты на черепе.

– Ах, рога! Но ведь они бывают только у травоядных. Я же не травоядное. А разве похоже, что у меня есть рога? – он провёл ладонью по своей голове, гладкой и блестящей, как полированное дерево. Когда он успел облысеть, я не заметил.

– Нет, рогов у вас нет, – признал я.

– А у вас есть рога? – спросил он, уставившись на мою макушку, и я первый раз в жизни пожалел, что у меня нет лысины, и я не могу также наглядно доказать отсутствие рогов.

– Просто мне показалось, – сказал я, – что у вас обязательно должны быть рога и хвост.

– Ещё и хвост? – удивился он. – Но ведь хвост тоже у травоядных и у этих… у позвоночных. Нет, вы меня наверняка с кем-то путаете.

Мне отчаянно захотелось спросить, позвоночный ли он, но я сдержался. Снова наступило неприятное молчание, и я уже набрал в грудь воздуха, чтобы закашлять, как он заговорил:

– Как я понимаю, вас это не устраивает. Вы желаете сами делать свою жизнь. Но здесь я уже бессилен. Единственное, чем я могу вам помочь, привести вас в зону комфорта. Я оставлю вашу инициативу и самостоятельность на старом уровне и максимально подниму способность предвидеть. Я сделаю вас тем, чем вы можете стать, учитывая ваши запросы и душевные качества. Никаких газет и картин, разумеется, не будет, просто держитесь за свою точку зрения, и всё. Несомненно, что порой вы будете ошибаться, но с этим уже ничего не поделаешь, нельзя дать человеку больше, чем он сам может взять.

Я опять чему-то засмеялся, а он стоял и смотрел на меня, потом негромко сказал: «Прощайте…» – и ушёл, такой, каким я увидел его впервые: старый, усталый и очень чем-то опечаленный человек.

А я отправился поражать мир своим вещим даром. Но только никого я не поразил. Сначала я раздавал пророчества направо и налево, авторитетно высказывался по каждому поводу. Часть моих слов сбылась, часть не сбылась. Потом, много позже, я подсчитал: оказалось, я угадывал события процентов на двадцать лучше любого из моих приятелей. Но этих процентов не хватило даже на то, чтобы хоть раз прилично выиграть в лотерею.

Но одним я могу гордиться. За последние десять лет я ни разу не попадал под дождь. Непогоду я предсказываю совершенно точно. К дождю у меня всегда начинает страшно ломить в пояснице.

Когда б вы знали, из какого сора... (6)

Как и обещал, отбираю некоторое количество ранних рассказиков, нигде и никогда не публиковавшихся. Этот написан в самом начале 70-х. Общее название таких рассказов: "А ещё в нашей галактике был случай". Другие автор рассказы такого типа растягивают порой на толстенный роман, а я в ту пору работал по принципу: "Не знаю, как насчёт таланта, но его сестра будет нашей". Основное достоинство рассказа: краткость. Ругать рассказ не надо, я сам знаю, что он собой представляет. Здесь помещается, чтобы начинающие видели, что и я был когда-то начинающим и порол фигню. Может быть, кому-то будет полезно.


Святослав ЛОГИНОВ


ТИХИЙ ОМУТ


Планета называлась Капризой. Имя ей дали, когда ещё не вполне были уверены в её существовании. Но единственного её каприза никто не смог предугадать. Планета оказалась необычайно спокойной. На ней не бушевали смерчи, не гремели вулканы, не ревели штормы. Не было также гор, морей и атмосферы. Даже метеориты на неё падали редко и какие-то хилые.

Всё это настораживало. Как известно, в тихом омуте черти водятся. Большая Комплексная экспедиция полгода работала на Капризе, но ничего не нашла. Вторая экспедиция вылетает туда на днях. Какие сюрпризы ожидают их на этот раз?

Хабилис

От этого рассказа я не отказываюсь и сегодня. Написан он в начале 80-х, нигде и никогда не публиковался (да и сейчас его неясно, где можно опубликовать). Традиционно рассказы о доисторических предках считаются фантастикой, хотя я не уверен, что это фантастика. Рассказ был забыт и затерян в груде рукописей, а теперь нашёлся. Во всяком случае, вот он. Читайте.


Святослав ЛОГИНОВ


ХАБИЛИС


Ещё недавно еды было больше, чем удавалось съесть. Крошечные серые и серо-зелёные твари ползли отовсюду, падали с неба, перелетали, трепеща крыльями, и все, кто мог, хватали их, ели, плотно набивая животы, зная, что изобилие пришло ненадолго, и скоро есть станет нечего.

Стая двигалась по опустошённой саранчой степи. Саранча пришла и ушла, и уже третий день стае не попадалось никакой добычи. Исчез и привычный зелёный корм, земля лежала пустая, редкие деревья засохли. Звери, которых можно было поймать, ушли. Остались лишь шакалы, тянувшиеся за стаей в ожидании поживы: остатков крупной добычи или кого-нибудь из ослабевших и брошенных членов группы.

Одна из самок отстала от общей толпы. Это была молодая сильная самка, но сейчас ей было трудно двигаться вместе со всеми. Сразу же к ней повернул крупный, покрытый рыжей шерстью самец. Он чаще других подходил к этой самочке на ночёвках, а днём старался держаться поближе, охранял. Отставших заметили, но стая не остановилась, все хотели поскорее добраться к водопою. А эти двое сильны, и не так много найдётся зверей, которые могли бы напасть на них. Стая перевалила через холм и скрылась.

Самец бродил кругами, выискивая среди камней засохшие остатки погибшей саранчи. Ему хотелось пить, колкие лапки насекомых, которые он старательно разжёвывал, царапали горло, но всё же, самец покорно ждал, пока его подруга не поднялась. Тогда он пошёл за ней следом, сзади и чуть в стороне, чтобы не пропустить что-нибудь съедобное.

Вскоре они нашли воду. Небольшое озерцо лежало среди обглоданных кустов. Самка, первой поднявшаяся на водораздел, огляделась и, мгновенно подавив вскрик, прижалась к земле. На берегу она увидела добычу. Самец бесшумно подполз и тоже глянул вниз. У кромки воды по чёрному высыхающему илу бродило несколько мелких существ. Также, как свои, они были покрыты бурой шерстью и передвигались на двух ногах и тоже перекрикивались хриплыми голосами. Мелкие выискивали в грязи улиток и, по-видимому, совершенно забыли об опасности.

Самец осторожно приподнялся, выбрал среди рассыпанных вокруг обломков, увесистый, ложащийся в кулак камень, и, молча, ринулся вниз к воде. Самка последовала за ним. Их заметили, мелкие разноголосо завопили, в самца и самку полетели комья грязи, затем мелкие, поняв, что камней под рукой нет, а грязью врага не остановишь, обратились в бегство. Один из мелких остался лежать с проломленной головой.

Это была славная добыча! Самец с самкой оттащили убитого на сухое место, туда, где красную землю покрывали россыпи гальки.

Существа не могли, как другие хищники, раздирать добычу клыками. Их зубы были плоскими и с трудом прокусывали даже тонкую кожу. Зато они умели разбивать камни, так, чтобы получались осколки с острым краем, и эти осколки заменяли им и зубы, и хищные когти.

Самцу повезло, первый же камень от удара развалился, блеснув гладким стекловидным изломом. Заурчав, самец схватил острый сколок, принялся кромсать им мелкого, стремясь поскорей достать мягкую лакомую печень. Самка продолжала бить гальки друг о друга. Сухой каменный стук разносился над озером. Гальки раскалывались неудачно – ни одного годного куска. Хотя и так, скоро её спутник насытится и уступит место ей. Самка отбросила камень и принялась осматривать добычу. Убитая тоже была самочкой, совсем молоденькой и похожей на неё саму. Только поменьше.

Перемазанный кровью самец вырвал из распоротого живота жертвы что-то красное, недоверчиво обнюхал и отбросил прочь. Самка поднялась посмотреть. На земле валялся скорченный, недоношенный детёныш. Маленький, как крыса, морщинистый и неживой. И всё же, самка почувствовала, как напрягся в глубине её тела, пытаясь распрямиться, её собственный, тоже ещё не рождённый детёныш.

Самец издал приглашающее ворчание, самочка отвернулась, подобрала брошенный самцом камень и поспешила к пище.

Они несколько раз отходили к воде пить и снова возвращались к истерзанному телу, стараясь наесться впрок. Их животы раздулись, лица сыто лоснились. Шакалы, видя, как мало им останется, заливались неподалёку обиженным воем, но подойти не решались.

И всё же, хотя мелкий был съеден лишь наполовину, настала пора уходить. До темноты надо найти стаю, иначе сам можешь оказаться чьей-нибудь добычей. Самец поднялся, готовый отправиться в путь, но самка медлила. Её внимание снова привлёк комочек неродившегося детёныша. Если бы им не хватило еды, они съели бы и его. Во время больших голодовок членам стаи приходилось есть даже своих, умерших или ослабевших, но сейчас самец с самкой были сыты.

Группа, откочёвывая на новое место, спокойно оставляла на ночёвках умирающих, тяжелораненых и больных, на их призывы никто не оборачивался, хотя всем было известно, что едва стая уйдёт, на стоянке появятся трупоеды. Живых бросали, но мёртвых – никогда. Свой мёртвый пугает. Умерших или съедали, или, прежде чем уйти, заваливали ветками и камнями.

Неродившийся не был своим, но он был очень похож, и к тому же, будущий детёныш, сдавленный раздувшимся желудком, бился тревожно и часто.

Подчиняясь этому безмолвному приказу, самка принялась стаскивать отовсюду камни и наваливать их над распластанным тельцем. Самец удивлённо выпятил губы, загукал, но всё же, начал помогать. На берегу выросла куча камней. Здесь были собраны причудливые обломки, отвалившиеся от выветрившихся скал, и круглая, хорошо окатанная галька, и множество осколков, набитых самкой, когда она безуспешно пыталась изготовить себе инструмент. И тут же валялся тот удачно расколотый кругляш, которым они поочерёдно рубили мясо. Теперь существа были сыты и привычно бросали и недоеденную пищу, и ненужный больше камень. Мясо достанется ждущим шакалам, а камней, когда понадобится, можно наколоть сколько угодно. Хотя, такое удобное рубило выходит редко.

Самец и самка двинулись в путь, но прошли совсем немного, когда самку остановило ещё не успевшее погаснуть воспоминание: её товарищ с хрустом разрезает плоть мелкого, а она безнадёжно бьёт тяжёлым булыжником по гальке, но та или остаётся целой или, покрываясь сложной сетью трещин, рассыпается на ни к чему не пригодные куски.

Не обращая внимания на недовольный окрик самца, самка вернулась к холмику, схватила острый обломок и торопливо побежала обратно. Самец сразу успокоился и двинулся к водоразделу, за которым, по всему судя, течёт река. Там они должны отыскать ушедшую вперёд стаю.

Теперь они шли иначе, чем утром. Самец двигался первым, женщина шла сзади, прижимая к туго выпяченному животу острый камень.

Когда б вы знали, из какого сора... (5)

Как и обещал, отбираю некоторое количество ранних рассказиков, нигде и никогда не публиковавшихся. Этот написан в первой половине 70-х. Один из "антимещанских" рассказов. В ту пору я жил в коммунальной квартире в Гавани, мыться ходил в баню, и такое слово, как "ванна" в активном словарном запасе отсутствовало. Ругать рассказ не надо, я сам знаю, что он собой представляет. Здесь помещается, чтобы начинающие видели, что и я был когда-то начинающим и порол фигню. Может быть, кому-то будет полезно.


Святослав ЛОГИНОВ


СИМБИОЗ


С высокого дерева свалился жёлудь и угадал прямо в темя прохожему человеку. Прохожий на ухо туг был, не услыхал, какая с ним порча приключилась. С того всё и началось.

Пустил жёлудь корешки, стебелёк выбросил. Человеку бы задуматься, неладно, мол, с головой, но он считал, что коли часто в баню ходить, то ничего в голове завестись не может. От сырости или от чего другого, но мыслей в голове и впрямь не завелось, дубок же, напротив, от частых головомоек окреп, разросся, задубел и заматерел. Всего человека заполонил, одна видимость осталась.

Глядя на того человека, некоторые плановики ожидают, что он в скором времени народному хозяйству морёного дуба даст. Ждут, да не дождутся; дуб тысячу лет живёт.

Вот какая от желудей польза здоровью бывает!

Когда б вы знали, из какого сора... (4)

Это не ранний рассказ, к тому же, он совершенно реалистический, хотя, нигде и никогда не публиковался. С 1985 по 1990 годы я работал школьным учителем. Писать в это время рассказы было совершенно невозможно, преподавательская работа крайне ревнива. Но всё же, иногда удавалось сочинить что-то. Этот рассказик написан в 1986-87 учебном году. Его беда в том, что он стремительно устарел когда из нашей жизни исчезли пионерские отряды, собрания и сборы макулатуры. Мораль: не пишите на злобу дня.
А следующий рассказ, который я написал в бытность учителем, это "Страж Перевала".


Святослав ЛОГИНОВ


ПОГОВОРИМ О ПРОБУРТЕНИИ
(рассказ в письмах)


Пионерам 5-а класса 665 школы

Дорогие ребята!

Учёный секретарь института передал мне ваше странное письмо. Вы пишете, что ваш отряд решил бороться за звание «пионерский отряд имени пробуртении» и просите рассказать о ней. Вообще-то не очень понятно, как пробуртения поможет вам «учиться на хорошо и отлично» и «занять первое место среди пятых классов по сбору макулатуры», но все, же я рад, что вы заинтересовались этим замечательным существом, и готов ответить на ваши вопросы.

Прежде всего, скажу, что пробуртения не выдумана, она действительно существует, вернее, существовала когда-то. Пробуртения вымерла вместе с большинством зверозубых примерно двести тридцать миллионов лет назад. Её скелет найден в конце прошлого века палеонтологом Амалицким, но и сейчас об этом животном известно ещё немного, так что не только вам, но и учёным хотелось бы «знать о пробуртении всё-всё». Так что не бойтесь, что «даже пробуртения будет над вами смеяться». Кстати, пробуртения, конечно, смеяться не умела, но именно зверозубые, к которым она относилась, развили у себя подвижную лицевую мускулатура и тем заложили будущую способность к смеху.

В одном письме невозможно рассказать не только всего, но и хотя бы самое интересное ни об одном животном, но я рад, что вы заинтересовались палеонтологией. Если ваше увлечение будет серьёзным, то думаю, вы сможете организовать палеонтологический кружок, а мы, со своей стороны, поможем вам.

С уважением. Зав. сектором палеонтологии
Шилов Б.Е.


* * *

Глубокоуважаемый товарищ Шилов!

Мы должны извиниться перед Вами. Пятый класс «а» не писал Вам такого глупого письма. Это всё устроил Мишка Горлов. Он хулиган и вечно выдумывает всякое. А мы нормальные люди, ни о какой пробуртении не знаем, и знать не хотим. Мишку Горлова мы за его поведение проработали на собрании, так что больше он дурацких писем в институты писать не будет.

По поручению классного руководителя,
Председатель совета отряда Сайкина Лена.


* * *


Дорогой Миша!


Не огорчайся и не принимай близко к сердцу классные проработки. В жизни случается и не такое. Лучше приходи к нам в институт. Отдел палеонтологии находится на втором этаже. Скажешь в проходной, что ты к Борису Евгеньевичу – и тебя пропустят. Приходи обязательно. Поговорим о пробуртении.

Борис Евгеньевич.

Когда б вы знали, из какого сора... (3)

Как и обещал, отбираю некоторое количество ранних рассказиков, нигде и никогда не публиковавшихся. Этот написан в 1970 году. Первый из "антимещанских" рассказов. Кстати, фамилия Полушубин встречается также в рассказе "Автопортрет". Чем-то мне эта фамилия улыбнулась. И ещё... здесь была первая попытка использовать в тексте палиндром. Я хотел вложить в уста Антона Семёновича фразу: "Но волны НЛО - вон!", - но потом решил, что жирно для него будет, чтобы такое придумать, надо всерьёз владеть техникой палиндрома. Ругать рассказ не надо, я сам знаю, что он собой представляет. Здесь помещается, чтобы начинающие видели, что и я был когда-то начинающим и порол фигню. Может быть, кому-то будет полезно.

Я ещё не надоел со своим ранним творчеством? У меня этих рассказов труба не толчёная.


Святослав ЛОГИНОВ

ЩЕДРЫЙ ТАЛАНТ


Космосом Полушубин Антон Семёнович не увлекался и, честно говоря, попросту забыл о его существовании. Поэтому он ужасно удивился, когда однажды с неба спустился космический корабль, и из него вышел марсианин.

Было это за городом в будний день, так что оказался Антон Семёнович один на один с пришельцем. Тот к Антону Семёновичу подбежал, усиками пошевелил, вроде как принюхался и говорит:

– Гражданин Полушубин, если не ошибаюсь?

– Это я, – отвечает Антон Семёнович.

– Я за вами, – пищит марсианин. – Мы с Марса прилетели изучать Землю, и вы у нас самый интересный объект.

– Какой-такой объект?

– Самый обычный – научный. Мы вас сначала просто осмотрим, потом просветим, потом распотрошим, кое-что заспиртуем…

– А почему именно меня?! – закричал Антон Семёнович и задрожал.

– Так кого же ещё? Вы человек средний, незаметный и самый обычный. Семьи у вас нет, никто о вас горевать не станет. Работу, что вы делаете, всякий сделать может, неясно только, кому нужна ваша работа. Талантов тоже никаких не имеется, значит, совсем ненужный вы человек. Вот для нас вы находка. Как мы вас разрежем, то сразу поймём, откуда такие никчемные люди берутся.

– Не надо меня! – заплакал Антон Семёнович. – Я хороший!

– А что в вас хорошего?

– А что во мне плохого?

– Нет плохого, но и хорошего тоже. Совсем ничего нет, потому и хотим узнать, что в вас есть, кроме желудка.

– Но я жить хочу!

– Тогда докажите, что вы не простой человек, что способностями обладаете или хоть чем-то интересны. Я аппаратуру подготовлю, а вы, тем временем, подумайте.

Марсианин в корабль залез, а Антон Семёнович снаружи остался, такой испуганный, что даже бежать не может.

– Что делать?.. Что же делать?.. – бормочет. – Петь? Не умею. Плясать? И подавно. Даже из глины не я, а Сидоркин лепит. И марки тоже Сидоркин собирает. Куда ему одному столько талантов? А что я умею? Я в домино умею играть!

– А кто позавчера самому себе шестёрочный дубль зарезал? – отозвался из люка марсианин. – Весь двор смеялся!

Тут уж Антон Семёнович совсем сник, а марсианин назад выбрался, а за ним показался аппарат, сверкающий лампами и ножами.

– Вспомнил! – вдруг закричал Антон Семёнович. – Я в детстве любил слова задом наперёд читать! Марс наоборот будет – Срам! Стыд и срам межпланетным хулиганам, за то, что хотят убить невинного человека!

Услышав такое, марсианин посинел, псевдоподии у него обвисли, он впрыгнул в звездолёт, и тот улетел.

А Антон Семёнович ещё долго грозил в небо кулаком и кричал:

– Безобразие!

Когда б вы знали, из какого сора... (2)

Как и обещал, отбираю некоторое количество ранних рассказиков, нигде и никогда не публиковавшихся. Этот написан в середине 70-х. Твёрдая НФ, и кроме сомнительной НФ составляющей в рассказе нет ничего. Хорошо, что никто не напечатал. Ругать рассказ не надо, я сам знаю, что он собой представляет. Здесь помещается, чтобы начинающие видели, что и я был когда-то начинающим и порол фигню. Может быть, кому-то будет полезно.


Святослав ЛОГИНОВ


МУДРЕЦ



Остена Коломб увидел в операционном зале. Он не ожидал, что встретит Остена здесь, но сразу узнал его, несмотря на повязку, закрывавшую пол-лица. На приветствия времени не было, а потом, после операции здороваться было просто глупо. Они сели рядом, помолчали, и Остен спросил:

– Зачем это ему понадобилось?

– Так, значит, ты тоже?... – удивился Коломб.

– Да. Я получил эту дурацкую телеграмму, прилетел и нашёл его на столе со вскрытой черепной коробкой в окружении автоматики. Зачем ему понадобилось увеличивать мощность мозга, да ещё хирургическим путём? И что значит: человек, ставший в сто раз умнее? Я не могу представить такое.

– Я тоже. Но скоро представлю. Пошли к нему. Он уже должен очнуться.

В палате, закинув руки за голову, лежал человек. Ничто в его позе не напоминало, что час назад он был почти мёртв.

– Здравствуйте, Юрьев, – сказал Коломб. – Как вы себя чувствуете?

Юрьев улыбнулся.

– О, это вы! А зачем такой официальный тон?

– Какого же тона нам держаться? Нас вызывают депешами, мы прилетаем и находим хозяина на операционном столе. Очень мило.

– Виктор, – спросил Остен, – чего ты, собственно хотел добиться этим экспериментом?

– Ну, прежде всего, хотелось увеличить ёмкость мозга, особенно памяти, потом, уплотнение ассоциативных связей и, наконец, быстродействие, если получится, сами понимаете, в химизм лезть не хотелось.

– Судя по «ну» и заиканиям, быстродействия у тебя не прибавилось, – заметил Коломб.

– Но назад вам меня вернуть не удалось?

– Не вышло.

– Это хорошо. А голова у меня сильно деформирована?

– Голова у тебя прежняя. Во всяком случае, с виду, – ответил Коломб.

– И ты должен сказать Коломбу спасибо, – добавил Остен.

– Спасибо, Коломб.

– Не стоит благодарности. Лучше скажи, как себя чувствуешь? Должны же быть какие-то изменения.

Юрьев помрачнел.

– Пока ничего. То есть, никаких изменений не вижу. Я ждал новых мыслей, ощущений, наконец! А вместо этого – головная боль. Лежать и выдумывать что-нибудь умное – более дурацкого занятия не бывает. Но надеюсь, что постепенно способности проявятся.


* * *

– Этого следовало ожидать, – сказал Остен, прикрыв дверь.

– У него, что, ничего не получилось? – спросил Коломб.

– Вполне получилось. Только умнее он не станет.

– Почему же?

– Это уже вопрос арифметики. Человек способен осознанно использовать около трёх процентов мозга. Конечно, остальные девяносто семь работают не вхолостую, но человек не может осознать результат их деятельности. Виктор в сто раз увеличил ёмкость простаивающей части мозга и теперь владеет тремя сотыми процента. Он просто не умеет пользоваться своим мозгом. И, боюсь, никогда не научится. А я не знаю, как сказать об этом ему, – Остен кивнул в сторону двери, за которой самый обычный человек морщил гениальный лоб в ожидании мудрых мыслей.

Когда б вы знали, из какого сора... (1)

Как и обещал, отбираю некоторое количество ранних рассказиков, нигде и никогда не публиковавшихся. Этот написан году примерно 73, во всяком случае, до того, как я появился на семинаре Стругацкого. Памфлет про клятых буржуев, что-то в стиле Калиновского. Хорошо, что никто не напечатал. Ругать рассказ не надо, я сам знаю, что он собой представляет. Здесь помещается, чтобы начинающие видели, что и я был когда-то начинающим и порол фигню. Может быть, кому-то будет полезно.

Святослав ЛОГИНОВ


МЕСТОРОЖДЕИНЕ


Кистенбраун прошёлся по кабинету, устроенному в спецвагоне, подошёл к окну и ещё раз оглядел уходящие вдаль поля, кое-где перегороженные заборами.

– Так вы продолжаете утверждать, – обратился он к профессору, – что в этих огородах нас ожидает крупнейшее месторождение урана?

– Не обязательно урана, сэр, – ответил тот, – однако данные говорят сами за себя. Воздух над районом настолько ионизирован, что в земле непременно должно содержаться большое количество радиоактивных изотопов. Но не обязательно уран, возможен и торий. Геологическая разведка установит это совершенно точно.

– Вы не хуже меня знаете, что на это нет ни единого дня. Конкуренты идут за нами по пятам.

Кистенбраун нажал кнопку звонка и спросил у появившегося секретаря:

– Как там фермеры?

Все крупные хозяева согласны на наши условия. Купчие уже оформлены. Против только некто Базен. Участок у него небольшой, но, к сожалению, занимает самый центр района.

– Вы не можете справиться с самым простым делом, даже купить пару акров земли! – Кистенбраун нашел, наконец, выход раздражению. – Если всё приходится делать мне, зачем тогда вы? Позовите сюда фермера!

Билл Базен вошёл в кабинет и робко остановился у двери. Кистенбраун шагнул ему навстречу и, не тратя ни секунды на предварительные разговоры, спросил:

– Почему вы отказываетесь продавать землю? Условия хорошие.

– Осмелюсь заметить, – плохие. Не вы первый хотите купить мои поля. Это лучшая земля в округе. Не забывайте, что я выдерживаю конкуренцию крупных хозяйств.

– Сколько вы хотите?

Вместо ответа Базен протянул карточку. Кистенбраун прочёл написанную на нём цифру и медленно побагровел.

– Чёрт знает что! – прохрипел он, дёргая ворот рубашки.

– Меньше нельзя, – ответил Базен уже без всяких следов робости.

Кистенбраун вспомнил об идущих по пятам конкурентах и сдался:

– Ладно. Согласен. Но чтобы через две недели духу твоего здесь не было!

Вечером Билл Базен жаловался жене:

– Я был уверен, что они сразу отстанут от меня. Ну, кто бы мог подумать, что они согласятся заплатить такую кучу денег? И ведь на сборы дали всего две недели, а мне надо разобрать и перевезти все ионизаторы. Теперь, когда я доказал, что они вдвое повышают урожай, я ни за что с ними не расстанусь.