Max Frei's Blog, page 330
January 8, 2013
брошу все
и пойду на рынок торговать веревками, которые вьет из меня Котовская, негодный котёнок.
Стоит присесть на минуту, и Котовская, невыносимый котёнок этот, уже лежит у меня на руках и урчит.
Я уже умею писать с котёнком на руках, пить кофе с котёнком на руках, есть продовольствие с котёнком на руках, пришивать пуговицу с котёнком на руках. Скоро, видимо, освою смертельный номер - мытье головы с котёнком на руках, и тогда запишусь в цирк.
Но хуже всего, что в голове появляются Опасные Мысли - как бы поудобнее приладить котёнка, чтобы брать ее с сбой на улицу. Эти мысли не могут принадлежать здравомыслящему человеку-мне, следовательно, мой разум порабощен навек.
Ну и черт с ним.
Стоит присесть на минуту, и Котовская, невыносимый котёнок этот, уже лежит у меня на руках и урчит.
Я уже умею писать с котёнком на руках, пить кофе с котёнком на руках, есть продовольствие с котёнком на руках, пришивать пуговицу с котёнком на руках. Скоро, видимо, освою смертельный номер - мытье головы с котёнком на руках, и тогда запишусь в цирк.
Но хуже всего, что в голове появляются Опасные Мысли - как бы поудобнее приладить котёнка, чтобы брать ее с сбой на улицу. Эти мысли не могут принадлежать здравомыслящему человеку-мне, следовательно, мой разум порабощен навек.
Ну и черт с ним.
January 7, 2013
праздничный похоронный фокстрот для военного оркестра
Когда гладишь кошку - большую, толстую, увесистую - пальцы вдруг нащупывают под густой шерстью тоненькие косточки шейного позвонка, и сердце замирает от ужаса и нежности - такое хрупкое, господи.
Все такое хрупкое. Вообще все.
В моем раннем детстве в семье жила серая-полосатая кошка Маркизка. Я довольно плохо ее помню - только что однажды поцарапала мне руку. И еще, как мы с папой кормили ее дыней, и папа смеялся, а я - нет, потому что откуда мне было знать, что кошки обычно не едят дыню.
Потом Маркизка исчезла; говорили, что выпрыгнула с балкона и сбежала. Мне было все равно, потому что мы не успели установить хоть какие-то отношения. Но безразличие не избавило меня от обязанности однажды (несколько лет назад) увидеть, как было дело - кошку пнул ногой будущий муж моей старшей сестры. И привет.
Никто не узнал, конечно. Кроме меня - теперь, много лет спустя после его смерти.
Все такое хрупкое.
Я могу вообразить себя практически кем угодно. В смысле, не сидеть-фантазировать, а забраться в, условно говоря, шкуру этого "кого угодно", и им какое-то время побыть. Мне для этого даже руками делать ничего не надо. Врожденный (и развившийся с возрастом, мать его) талант. Замечательно уравновешивает полное неумение (и нежелание) разбираться в людях.
Когда знаешь людей, разбираться в них не обязательно.
Я могу побыть человеком, способным сознательно покалечить или убить кошку, или, например, щенка. Недолго, секунды две. Более страшного переживания в моей жизни не было, даже почти двое суток ничем не уменьшаемой боли от защемленного нерва по сравнению с этим - ну, просто не курорт.
Потому что это и есть небытие. Восставшие-мертвецы-адские-зомби-два. Я не преувеличиваю. Скорее наоборот.
И до этого небытия любому из нас один шаг. Было бы не так, не считался бы, к примеру, хорошим, веселым делом троллинг в интернетиках. Который, если называть вещи своими именами, просто осознанное мучительство дурачков (тех, кто кажется нам дурачками). Ни умнее, ни лучше они от этого мучительства не станут, даже вести себя более приемлемо вряд ли выучатся, да и нет такой цели у мучителей. Просто удовольствие, одно из множества безнаказанных удовольствий, которые появились благодаря интернетикам. Чистое искусство ради искусства, так сказать. Как кошек пинать с размаху.
Все, блин, такое хрупкое.
В детстве у нас была примета - когда видишь Скорую Помощь, можно загадать желание. Дурацкая примета, но очень милосердная. Загадывая желание, ребенок полностью поглощен этим занятием, ему некогда задуматься о подлинном смысле и назначении яркого автомобиля, который едет сейчас по улице, включив сирену, только лишь потому, что все такое хрупкое - для всех. Просто не сразу, а по очереди. Каждый узнает об этом в свой срок.
Я уже очень давно знаю. Может, вообще всегда.
Моего ощущения хрупкости всего хватило бы на добрую дюжину могущественных царей - чтобы сидели, запершись в своих покоях, трижды обдумывая каждое свое действие. Потому что могущественному царю даже по собственной спальне лучше ходить в войлочных тапках и бархатных перчатках, руками не размахивать, голос не повышать. Все такое хрупкое тут - если усвоил эту концепцию единожды, больше уже не отвяжется. Хотя временами будет попускать, конечно. В такие светлые дни даже повоевать можно, почему нет.
Я совершенно точно не могущественный царь мира сего. А если и царь, то настолько тайный, что такое положение дел секрет даже для меня. Но скорее всего я все-таки просто умелое трепло. Трепло с большой буквы, способное порой переводить с языка немыслимого на русский, совершенно, кстати, не приспособленный для подобных разговоров.
А вместо крылатых сандалий у меня Чорные Валенки.
Но ежесекундно истекать невидимой кровью, ощущая немыслимую и непоправимую хрупкость всего, валенки не препятствуют. И я могу об этом рассказать - хоть как-то. Недостаточно хорошо, но лучше, чем большинство специально приглашенных для чтения проповедей профессионалов.
Хотя чем рассказывать словами, лучше посоветовать: добудьте где-нибудь покладистую кошку, возьмите ее на руки и нащупайте под густой шерстью тонкие косточки шейных позвонков. Все, чего вы не хотели знать о реальности, данной нам в ощущениях, будет к вашим услугам.
Я, по крайней мере, точно ничего об этом знать не хочу. Но надо, потому что это знание - один из наиважнейших признаков подлинной жизни.
Я уже, кстати, не помню, с какой целью все это пишу. Ну, то есть, подозреваю, что наверняка предполагался какой-то духоподъемный вывод. Или даже поздравление с рождеством для тех, у кого оно сегодня? Поучительное такое поздравление, чтобы... Чтобы - что?
А вот хоть убейте, не помню уже.
Но помню, что все такое хрупкое. И чувствую напряжение мышц живота от почти бессознательного усилия длить и длить текущий момент, единственный миг, пока все еще цело, пока все еще есть, пока мы есть, пока это - навсегда, вопреки хрупкости и даже (непонятным мне образом) благодаря ей.
Еще какое-то время мы будем длить этот миг все вместе, хотите вы того, или нет.
И это - хорошая новость.
Все такое хрупкое. Вообще все.
В моем раннем детстве в семье жила серая-полосатая кошка Маркизка. Я довольно плохо ее помню - только что однажды поцарапала мне руку. И еще, как мы с папой кормили ее дыней, и папа смеялся, а я - нет, потому что откуда мне было знать, что кошки обычно не едят дыню.
Потом Маркизка исчезла; говорили, что выпрыгнула с балкона и сбежала. Мне было все равно, потому что мы не успели установить хоть какие-то отношения. Но безразличие не избавило меня от обязанности однажды (несколько лет назад) увидеть, как было дело - кошку пнул ногой будущий муж моей старшей сестры. И привет.
Никто не узнал, конечно. Кроме меня - теперь, много лет спустя после его смерти.
Все такое хрупкое.
Я могу вообразить себя практически кем угодно. В смысле, не сидеть-фантазировать, а забраться в, условно говоря, шкуру этого "кого угодно", и им какое-то время побыть. Мне для этого даже руками делать ничего не надо. Врожденный (и развившийся с возрастом, мать его) талант. Замечательно уравновешивает полное неумение (и нежелание) разбираться в людях.
Когда знаешь людей, разбираться в них не обязательно.
Я могу побыть человеком, способным сознательно покалечить или убить кошку, или, например, щенка. Недолго, секунды две. Более страшного переживания в моей жизни не было, даже почти двое суток ничем не уменьшаемой боли от защемленного нерва по сравнению с этим - ну, просто не курорт.
Потому что это и есть небытие. Восставшие-мертвецы-адские-зомби-два. Я не преувеличиваю. Скорее наоборот.
И до этого небытия любому из нас один шаг. Было бы не так, не считался бы, к примеру, хорошим, веселым делом троллинг в интернетиках. Который, если называть вещи своими именами, просто осознанное мучительство дурачков (тех, кто кажется нам дурачками). Ни умнее, ни лучше они от этого мучительства не станут, даже вести себя более приемлемо вряд ли выучатся, да и нет такой цели у мучителей. Просто удовольствие, одно из множества безнаказанных удовольствий, которые появились благодаря интернетикам. Чистое искусство ради искусства, так сказать. Как кошек пинать с размаху.
Все, блин, такое хрупкое.
В детстве у нас была примета - когда видишь Скорую Помощь, можно загадать желание. Дурацкая примета, но очень милосердная. Загадывая желание, ребенок полностью поглощен этим занятием, ему некогда задуматься о подлинном смысле и назначении яркого автомобиля, который едет сейчас по улице, включив сирену, только лишь потому, что все такое хрупкое - для всех. Просто не сразу, а по очереди. Каждый узнает об этом в свой срок.
Я уже очень давно знаю. Может, вообще всегда.
Моего ощущения хрупкости всего хватило бы на добрую дюжину могущественных царей - чтобы сидели, запершись в своих покоях, трижды обдумывая каждое свое действие. Потому что могущественному царю даже по собственной спальне лучше ходить в войлочных тапках и бархатных перчатках, руками не размахивать, голос не повышать. Все такое хрупкое тут - если усвоил эту концепцию единожды, больше уже не отвяжется. Хотя временами будет попускать, конечно. В такие светлые дни даже повоевать можно, почему нет.
Я совершенно точно не могущественный царь мира сего. А если и царь, то настолько тайный, что такое положение дел секрет даже для меня. Но скорее всего я все-таки просто умелое трепло. Трепло с большой буквы, способное порой переводить с языка немыслимого на русский, совершенно, кстати, не приспособленный для подобных разговоров.
А вместо крылатых сандалий у меня Чорные Валенки.
Но ежесекундно истекать невидимой кровью, ощущая немыслимую и непоправимую хрупкость всего, валенки не препятствуют. И я могу об этом рассказать - хоть как-то. Недостаточно хорошо, но лучше, чем большинство специально приглашенных для чтения проповедей профессионалов.
Хотя чем рассказывать словами, лучше посоветовать: добудьте где-нибудь покладистую кошку, возьмите ее на руки и нащупайте под густой шерстью тонкие косточки шейных позвонков. Все, чего вы не хотели знать о реальности, данной нам в ощущениях, будет к вашим услугам.
Я, по крайней мере, точно ничего об этом знать не хочу. Но надо, потому что это знание - один из наиважнейших признаков подлинной жизни.
Я уже, кстати, не помню, с какой целью все это пишу. Ну, то есть, подозреваю, что наверняка предполагался какой-то духоподъемный вывод. Или даже поздравление с рождеством для тех, у кого оно сегодня? Поучительное такое поздравление, чтобы... Чтобы - что?
А вот хоть убейте, не помню уже.
Но помню, что все такое хрупкое. И чувствую напряжение мышц живота от почти бессознательного усилия длить и длить текущий момент, единственный миг, пока все еще цело, пока все еще есть, пока мы есть, пока это - навсегда, вопреки хрупкости и даже (непонятным мне образом) благодаря ей.
Еще какое-то время мы будем длить этот миг все вместе, хотите вы того, или нет.
И это - хорошая новость.
January 4, 2013
игры, в которые играют кошки
Наблюдая за тем, как растет младшая кошка, и вспоминая старшую, я вижу одну важную штуку. В жизни каждого котёнка наступает момент, когда он перестает самозабвенно кидаться на всякую игрушку, а начинает подолгу выслеживать ее, сидя в (очень условной) засаде. На смену чистой экстатической радости приходит стремление к осмысленности и эффективности.
Это, по-моему, и есть главный симптом взросления, о котором так много говорят (и, раз так, наверное, думают тоже).
Само по себе это не хорошо и не плохо, просто так есть, и об этом лучше знать, чтобы включать и выключать указанную опцию по собственному усмотрению.
В связи с этим два наблюдения.
- Для взрослой кошки существует настоящая охота, где экстатический восторг и эффективность присутствуют в равной мере - и вот нам простой и понятный идеал.
- Человек, вероятно, единственный глупый зверь, который слишком рано начинает требовать от своих детенышей эффективности. Причем даже если сам не хочет, общество в лице системы образования заставит. И вот нам простой и понятный корень зол, угрызающих современного сытого-умытого, но совсем не счастливого в среднем по палате индивидуума.
Это, по-моему, и есть главный симптом взросления, о котором так много говорят (и, раз так, наверное, думают тоже).
Само по себе это не хорошо и не плохо, просто так есть, и об этом лучше знать, чтобы включать и выключать указанную опцию по собственному усмотрению.
В связи с этим два наблюдения.
- Для взрослой кошки существует настоящая охота, где экстатический восторг и эффективность присутствуют в равной мере - и вот нам простой и понятный идеал.
- Человек, вероятно, единственный глупый зверь, который слишком рано начинает требовать от своих детенышей эффективности. Причем даже если сам не хочет, общество в лице системы образования заставит. И вот нам простой и понятный корень зол, угрызающих современного сытого-умытого, но совсем не счастливого в среднем по палате индивидуума.
January 3, 2013
конечно же, про погоду
Вот это блаженное январское плюсчетыре - оно, по-моему, теплей, чем, скажем, летние плюсвосемнадцать. Выходишь из дома в куцем щегольском пиджачке, обмотавшись шарфом - ну, чисто выпендриться, благо идти близко, и можно бегом. А потом обнаруживаешь себя на другом конце городского центра, и прогулка длится уже часа три, и не холодно. Мистика какая-то.
Такое же блаженное плюсчетыре было в новогоднюю ночь, и такой же мелкий дождь-обманщик, который стучит по крыше, пока сидишь дома, а выходишь - нет никакого дождя. А потом замечаешь, что дышишь невесть откуда взявшимися жабрами, потому что вместо воздуха у нас тут вода.
В новогоднюю ночь мы стояли на набережной и смотрели на фейерверки, и, кажется, весь город стоял на набережных, мостах, площадях и холмах, и злые духи, которых этими фейерверками гоняют по старинному китайскому обычаю, тоже стояли и смотрели, потому что нет дураков от такой красоты убегать. В семь часов утра людей в городе еще было полно - вот что значит теплая новогодняя ночь, волшебное плюсчетыре, райская температура, истинно говорю вам.
У инопланетян, по-прежнему оккупирующих (прекрасная опечатка: "окукупирующих") Ратушную площадь, нашелся для меня белый глинтвейн. Жизнь, стало быть, удалась, зиму можно сворачивать, все самое главное уже было: мороз и солнце, снежное Рождество, южный Новый год, белый глинтвейн.
В некоторых виленских переулках застрял Новый год, то есть, он там все еще наступает. И штука не в том, что там на деревьях мигают гирлянды, а под ногами неосторожных прохожих хрупают золотые шары, а в том, что когда заходишь в такой переулок, где-то далеко начинают грохотать фейерверки, и небо подсвечивается их заревом. А выйдешь из переулка - снова тишина и благодать. И небо, как положено, темно-лиловое, и сто зеленых лун в зените, и мама сидит на яйцах, и все как всегда.
(А подписку я, наверное, все-таки снова устрою, мне понравилось. Стяжательство оказалось чрезвычайно духоподъемным занятием. Только дождусь, пока все с каникул вернутся, чтобы два раза не вставать.)
Такое же блаженное плюсчетыре было в новогоднюю ночь, и такой же мелкий дождь-обманщик, который стучит по крыше, пока сидишь дома, а выходишь - нет никакого дождя. А потом замечаешь, что дышишь невесть откуда взявшимися жабрами, потому что вместо воздуха у нас тут вода.
В новогоднюю ночь мы стояли на набережной и смотрели на фейерверки, и, кажется, весь город стоял на набережных, мостах, площадях и холмах, и злые духи, которых этими фейерверками гоняют по старинному китайскому обычаю, тоже стояли и смотрели, потому что нет дураков от такой красоты убегать. В семь часов утра людей в городе еще было полно - вот что значит теплая новогодняя ночь, волшебное плюсчетыре, райская температура, истинно говорю вам.
У инопланетян, по-прежнему оккупирующих (прекрасная опечатка: "окукупирующих") Ратушную площадь, нашелся для меня белый глинтвейн. Жизнь, стало быть, удалась, зиму можно сворачивать, все самое главное уже было: мороз и солнце, снежное Рождество, южный Новый год, белый глинтвейн.
В некоторых виленских переулках застрял Новый год, то есть, он там все еще наступает. И штука не в том, что там на деревьях мигают гирлянды, а под ногами неосторожных прохожих хрупают золотые шары, а в том, что когда заходишь в такой переулок, где-то далеко начинают грохотать фейерверки, и небо подсвечивается их заревом. А выйдешь из переулка - снова тишина и благодать. И небо, как положено, темно-лиловое, и сто зеленых лун в зените, и мама сидит на яйцах, и все как всегда.
(А подписку я, наверное, все-таки снова устрою, мне понравилось. Стяжательство оказалось чрезвычайно духоподъемным занятием. Только дождусь, пока все с каникул вернутся, чтобы два раза не вставать.)
ну чё
Закончился героин, переходим на кокаин. Нет, на кокаин не переходим, от него толку мало и глюков вообще никаких. Но героин-то закончился! Может все-таки кокаинчику? Или просто старый добрый винт сварить? А вот у меня тут, знаете, таааакие грибочки... Не, лично я пойду как все нормальные люди нюхать кокаин. Героин-то закончился! А не, смотри-ка, нашлось еще чуть-чуть героинчику, ура! Но завтра-то его точно не будет. Поэтому надо бы заранее раздобыть кокаину. Принимать его мы, конечно, не будем, но пусть лежит в тумбочке, нам так спокойнее.
Я НИПОНЯЛ, А ГДЕ ГЕРОИН-ТО?! ЧО ТЕПЕРЬ, ТУПО ТРАВУ КУРИТЬ?!
Даааа, героин давно уже не тот, а все-таки жалко, что закончился. Хорошо, что мы еще в прошлом году купили кокаин. Гадость этот ваш кокаин, лучше бы героинчик опять появился. А грибочков чо, никто не хочет? Друзья, идите уже и купите себе кокаину, а то как мне потом с вами общаться?
и тогдалии так далее.
Друзья. Вы... эээ... таво, а?
Расскажите лучше что-нибудь интересное, пока это ваше драгоценное жыжэ работает. А схватиться друг за дружку, как дитё на рынке за мамкину юбку всегда успеется - если вообще надо хвататься, в чем я, честно говоря, сильно сомневаюсь.
Я НИПОНЯЛ, А ГДЕ ГЕРОИН-ТО?! ЧО ТЕПЕРЬ, ТУПО ТРАВУ КУРИТЬ?!
Даааа, героин давно уже не тот, а все-таки жалко, что закончился. Хорошо, что мы еще в прошлом году купили кокаин. Гадость этот ваш кокаин, лучше бы героинчик опять появился. А грибочков чо, никто не хочет? Друзья, идите уже и купите себе кокаину, а то как мне потом с вами общаться?
и тогдалии так далее.
Друзья. Вы... эээ... таво, а?
Расскажите лучше что-нибудь интересное, пока это ваше драгоценное жыжэ работает. А схватиться друг за дружку, как дитё на рынке за мамкину юбку всегда успеется - если вообще надо хвататься, в чем я, честно говоря, сильно сомневаюсь.
December 31, 2012
вместо новогодней сказки
Случано обнаружилось, что индийские истории о Безымянных Существах все это время лежали под замком.
Снимаю его. И года не прошло (и ведь действительно не прошло).
Неполный перечень безымянных существ
Снимаю его. И года не прошло (и ведь действительно не прошло).
Неполный перечень безымянных существ
2012 год в картинках
Январь
Февраль
Март
Апрель
Май
Июнь
Июль
Август
Сентябрь
Октябрь
Ноябрь
Декабрь
December 30, 2012
Брегович
Будь я музыкальным журналистом, вынужденным писать о сегодняшнем вильнюсском концерте Бреговича со свадебно-похоронным оркестром, статья моя называлась бы "Пиздец подкрался незаметно", и заголовок был бы простой констатацией факта.
Потому что начало концерта выглядело так: в зале горит свет, сидят люди, пялятся на пустую сцену, некоторые еще толпятся в проходах, оглядываясь по сторонам - где наши места? Но в основном сидят и нетерпеливо смотрят на сцену, ждут начала концерта.
И тут некоторые дядьки, стоящие в разных проходах вместе с еще не рассевшимися зрителями, извлекают неведомо откуда трубы (в точности, как Горец доставал длиннющий меч из-под куцей кожаной куртки) и начинают играть. Реакцию зала, конечно, надо было видеть. На сцене по-прежнему никого, а музыка уже звучит, причем не из одного какого-то угла, а отовсюду одновременно. И пока слушатели растерянно таращились по сторонам в поисках источников звука, дядечки неспешно шли на сцену с разных сторон, продолжая играть с небрежностью еще не накормленных свадебных музыкантов. Это было настолько просто и безупречно, что у меня вокруг головы начала расти невидимая, но ощутимая солнечная корона - горячая, ледяная, электрическая. Такое случается со мной очень редко, только в тех случаях, когда мир начинает выворачиваться наизнанку - в моем присутствии, наяву.
Ничего себе начало.
Музыкантов наконец заметили и начали смотреть, как они идут. Тем временем, на сцене неведомо откуда появились сам Брегович и еще пара человек. И сразу начался пиздец - в наилучшем смысле этого слова.
Но и в буквальном - тоже.
Рассказывая про всякие прекрасные события, часто приходится повторяться - дескать, они о том, что смерти нет. Ну, потому что это правда, что еще скажешь. Так вот, концерт Бреговича был о том, что смерть - еще как есть. И она - не конец, а начало великолепного приключения. При условии, что ты к ней готов. То есть, умираешь в сознании и без страха. И с радостью.
Концерт Бреговича - это была очень хорошая подготовка. Я теперь знаю, какой саундтрек хочу, если вдруг попаду в Бардо, как его описывают тибетцы. Пусть дежурные божества приходят в сопровождении Бреговича и его Свадебно-Похоронного Оркестра, а гневные они будут, или милосердные - без разницы, все равно мы обнимемся как братья, заплачем от счастья, а потом разнесем все в клочки. Даже не разнесем, натурально разъебошим. И на следующий день свежеприбывшие покойники будут изумленно оглядывать строительные леса, защитные сетки и плакаты: "Осторожно окрашено" и "У нас ремонт, извините за доставленные неудобства".
А под ногами у них будут похрустывать конфетти.
Сам Брегович еще так удачно сидел (или это мы так удачно сидели), что прямо за его головой был прожектор. И с моего места казалось, что у Бреговича вместо головы светящийся шар. Это выглядело совершенно естественно - только существо со светящимся шаром вместо головы могло творить то, что там творилось. На каком-то этапе концерта каждый слушатель в зале сидел в обнимку со своей смертью, временно покинувшей наблюдательный пост за левым плечом, потому что она (смерть) тоже не железная, и ей надо выплакаться на дружеской груди о чем-то своем, невыразимом и важном, что там у нее (смерти) на том месте, где у нас - жизнь.
Некоторые люди не выдерживали такого накала и сбегали, но большинству очень понравилось.
Потом не знаю, что было, потому что меня (и всех остальных) накрыло окончательно.
Ближе к финалу Брегович стал подбивать зал ему подпевать, и это было очень грамотно: люди начали понемногу выходить из транса и приходить в себя, поэтому после концерта в зале сидели совершенно офонаревшие, но вполне способные встать на ноги люди. А что мне поначалу упорно казалось, будто мы с другом М. попали на этот концерт в Праге, так это даже вполне мило. К тому же, прошло, как только меня отвели к машине и усадили за руль.
Сейчас вон даже писать об этом могу. Хотя самое важное - не могу.
Да и не надо, наверное.
Потому что начало концерта выглядело так: в зале горит свет, сидят люди, пялятся на пустую сцену, некоторые еще толпятся в проходах, оглядываясь по сторонам - где наши места? Но в основном сидят и нетерпеливо смотрят на сцену, ждут начала концерта.
И тут некоторые дядьки, стоящие в разных проходах вместе с еще не рассевшимися зрителями, извлекают неведомо откуда трубы (в точности, как Горец доставал длиннющий меч из-под куцей кожаной куртки) и начинают играть. Реакцию зала, конечно, надо было видеть. На сцене по-прежнему никого, а музыка уже звучит, причем не из одного какого-то угла, а отовсюду одновременно. И пока слушатели растерянно таращились по сторонам в поисках источников звука, дядечки неспешно шли на сцену с разных сторон, продолжая играть с небрежностью еще не накормленных свадебных музыкантов. Это было настолько просто и безупречно, что у меня вокруг головы начала расти невидимая, но ощутимая солнечная корона - горячая, ледяная, электрическая. Такое случается со мной очень редко, только в тех случаях, когда мир начинает выворачиваться наизнанку - в моем присутствии, наяву.
Ничего себе начало.
Музыкантов наконец заметили и начали смотреть, как они идут. Тем временем, на сцене неведомо откуда появились сам Брегович и еще пара человек. И сразу начался пиздец - в наилучшем смысле этого слова.
Но и в буквальном - тоже.
Рассказывая про всякие прекрасные события, часто приходится повторяться - дескать, они о том, что смерти нет. Ну, потому что это правда, что еще скажешь. Так вот, концерт Бреговича был о том, что смерть - еще как есть. И она - не конец, а начало великолепного приключения. При условии, что ты к ней готов. То есть, умираешь в сознании и без страха. И с радостью.
Концерт Бреговича - это была очень хорошая подготовка. Я теперь знаю, какой саундтрек хочу, если вдруг попаду в Бардо, как его описывают тибетцы. Пусть дежурные божества приходят в сопровождении Бреговича и его Свадебно-Похоронного Оркестра, а гневные они будут, или милосердные - без разницы, все равно мы обнимемся как братья, заплачем от счастья, а потом разнесем все в клочки. Даже не разнесем, натурально разъебошим. И на следующий день свежеприбывшие покойники будут изумленно оглядывать строительные леса, защитные сетки и плакаты: "Осторожно окрашено" и "У нас ремонт, извините за доставленные неудобства".
А под ногами у них будут похрустывать конфетти.
Сам Брегович еще так удачно сидел (или это мы так удачно сидели), что прямо за его головой был прожектор. И с моего места казалось, что у Бреговича вместо головы светящийся шар. Это выглядело совершенно естественно - только существо со светящимся шаром вместо головы могло творить то, что там творилось. На каком-то этапе концерта каждый слушатель в зале сидел в обнимку со своей смертью, временно покинувшей наблюдательный пост за левым плечом, потому что она (смерть) тоже не железная, и ей надо выплакаться на дружеской груди о чем-то своем, невыразимом и важном, что там у нее (смерти) на том месте, где у нас - жизнь.
Некоторые люди не выдерживали такого накала и сбегали, но большинству очень понравилось.
Потом не знаю, что было, потому что меня (и всех остальных) накрыло окончательно.
Ближе к финалу Брегович стал подбивать зал ему подпевать, и это было очень грамотно: люди начали понемногу выходить из транса и приходить в себя, поэтому после концерта в зале сидели совершенно офонаревшие, но вполне способные встать на ноги люди. А что мне поначалу упорно казалось, будто мы с другом М. попали на этот концерт в Праге, так это даже вполне мило. К тому же, прошло, как только меня отвели к машине и усадили за руль.
Сейчас вон даже писать об этом могу. Хотя самое важное - не могу.
Да и не надо, наверное.
December 29, 2012
некоторые кошки не то чтобы серы
Такая удивительная штука выясняется зимой, то есть, в тот период, когда световой день очень короток.
Ночь - это правда о нас (о нашем восприятии).
Ночью мы все выходим из темноты навстречу друг другу - неизвестные незнакомцы без прошлого и будущего; точнее, на месте прошлого и будущего у каждого тьма, которую можно заполнить по собственному усмотрению, а можно не заполнять вовсе. И это - правда.
Ночью мы видим только те предметы, на которые падает свет, и это очень точная иллюстрация работы восприятия (в рамках этой иллюстрации свет = внимание).
Ночью улицы, по которым мы ходим днем, выглядят настолько иначе, что это уже совсем другие улицы. И как мы находим знакомую дорогу - это отдельный, очень интересный вопрос. Обычно, конечно, не задумываясь, на автопилоте (как делается почти все). Но задумываться - это самое интересное, тогда обнаруживаешь у себя две карты города, дневную и ночную (и они далеко не всегда совпадают), или выясняешь, что ходишь, ориентируясь на приметы, которые кажутся неизменными (магазин на углу, гостиница на противоположной стороне улицы, желтые окна аптеки, сияющий купол в просвете между домами, синяя дверь соседней парадной). Или работает внутренний встроенный компас, указывающий направление (обладатели подобных компасов лучше прочих ориентируются на незнакомой местности). Или еще каким-то способом, отличным от дневного. Или даже не отличным - например, некоторые люди искренне не видят разницы, и это тоже какая-то прекрасная правда об особенностях восприятия, которую каждому лучше знать о себе, чем не знать.
А днем (при свете) мы, конечно, находимся во власти иллюзий. Как будто мы все видим, знаем и понимаем. Как будто все вокруг - такое как есть. И мы, такие прекрасные, стоим в центре мира со своей алмазной перцепцией наперевес.
Ужасно смешно, когда начинаешь врубаться.
Ночь - это правда о нас (о нашем восприятии).
Ночью мы все выходим из темноты навстречу друг другу - неизвестные незнакомцы без прошлого и будущего; точнее, на месте прошлого и будущего у каждого тьма, которую можно заполнить по собственному усмотрению, а можно не заполнять вовсе. И это - правда.
Ночью мы видим только те предметы, на которые падает свет, и это очень точная иллюстрация работы восприятия (в рамках этой иллюстрации свет = внимание).
Ночью улицы, по которым мы ходим днем, выглядят настолько иначе, что это уже совсем другие улицы. И как мы находим знакомую дорогу - это отдельный, очень интересный вопрос. Обычно, конечно, не задумываясь, на автопилоте (как делается почти все). Но задумываться - это самое интересное, тогда обнаруживаешь у себя две карты города, дневную и ночную (и они далеко не всегда совпадают), или выясняешь, что ходишь, ориентируясь на приметы, которые кажутся неизменными (магазин на углу, гостиница на противоположной стороне улицы, желтые окна аптеки, сияющий купол в просвете между домами, синяя дверь соседней парадной). Или работает внутренний встроенный компас, указывающий направление (обладатели подобных компасов лучше прочих ориентируются на незнакомой местности). Или еще каким-то способом, отличным от дневного. Или даже не отличным - например, некоторые люди искренне не видят разницы, и это тоже какая-то прекрасная правда об особенностях восприятия, которую каждому лучше знать о себе, чем не знать.
А днем (при свете) мы, конечно, находимся во власти иллюзий. Как будто мы все видим, знаем и понимаем. Как будто все вокруг - такое как есть. И мы, такие прекрасные, стоим в центре мира со своей алмазной перцепцией наперевес.
Ужасно смешно, когда начинаешь врубаться.
