наши радости и печали

Самоучитель олбанского by Maxim Krongauz

My rating: 2 of 5 stars


педантичный электровеник вновь выметает из углов какую-то пыльную и необязательную поебень - и при этом периодически надувает академические щеки. от того, что он с апломбом сто раз подряд называет местечковую субкультуру падонкаф "контркультурой", та жырней не станет, понятно, однакож лохи, ведущиеся на такие разводки, запишут себе в протоколы, что да, дескать, было такое "йавлэние". ну и да, автору - профессору, доктору филологических наук, директору института лингвистики рггу, - главному редактору варваре горностаевой, ведущему редактору ирине гачечиладзе, ответственной за выпуск марие косовой, а также, разумеется, корректорам наталие усольцевой и ирине мокиной мы этого не простим (и не забудем): Нину Михайловну Демурову НЕ ЗОВУТ Наталией, как все эти люди явно убеждены на стр. 346.


Избранное by Efraim Sevela

My rating: 3 of 5 stars


если еврейский надрывный мелос Севеле удается вполне адекватно и традиционно (и смех довольно естественно переходит у него в погребальных плач), то Америка - совершенно не его тема. в текстах на американском материале автор выглядит эдаким "совкором на рандеву", пыльным и с промытыми мозгами. даже Стрельников писал о США адекватнее. "Тойота-королла" - просто-напросто очень плохой псевдо-роман псевдо-идей, тухлая жвачка, такое ощущение, что списанная с программы "Международная панорама" ("в Нью-Йорке сегодня солнце, но не светит оно для безработных на Таймс-сквер"), способная надолго отбить охоту читать что бы то ни было на русском языке, за который даже становится как-то стыдно. кроме того выяснилось, что наш автор - довольно отвратительный гомофоб. так что я в смешанных чувствах


Невидимая кошка by Natalia Trauberg

My rating: 1 of 5 stars


Сборник раздерганных (подмывает сказать «расхристанных во Христе»), хаотичных и не всегда обязательных высказываний, даже учитывая безобразную редакторскую подготовку издания. Недисциплинированность авторского высказывания поражает. Например, в предисловии к повести Гэллико речь идет о Набокове и Ходасевиче, Грэме Грине и Льюисе – о ком угодно, кроме самого Пола Гэллико: он удостаивается лишь оброненной мимоходом высокомерной фразы, что «его нетрудно отнести к массовой литературе». Отдельное веселье читателю несут ее соображения о Гарри Поттере (коих, к счастью, мало). Джоан Роуленд? Собачка Брэкен? Большой специалист в детской литературе дьякон Кураев? Полноте. Даже те авторы, которые Трауберг вроде бы близки (Толкин, Льюис, само собой - Вудхаус и Честертон, а также проповедники рангом пониже и голосом пожиже, вроде обскуранта Маггериджа, гонителя Монти-Питонов и пиарщика матери Терезы, которому Трауберг пишет беззастенчивую апологию, однако по неведомой причине иногда называет американцем), как-то обедняются пройдя через ее восприятие: например видеть в трилогии Толкина исключительно «евангельскую сагу»?

Этот сборник – наглядное представление об обеднении, даже, я бы сказал опошлении верой всего, на что падает взгляд. Кроме того, в книжке мы видим пример надменно-потребительского отношения автора к «исходному материалу»: становится понятно, что переводчица по большей части не любит переводимых или описываемых ею литераторов — они выступают для нее исключительно носителями набора христианских идеологем: если они их в явном виде выражали (исключение – только, пожалуй, Вудхаус), то были для нее ценны и удостаивались сочувственного внимания (а в случае с Честертоном — полуобморочного придыхания), если же нет — плохо сдерживаемого презрения (текст об Оскаре Уайлде без брезгливого содрогания читать просто-таки невозможно).

Честнее было бы, конечно, промолчать. Говорить только о вере, а литературу не трогать (я б тогда, наверное, и читать эту книжку не стал). Но тут я намеренно ограничил отзыв аспектами литературными, хотя я меня как у читателя осталось много вопросов и к другим позициям автора. Замечу только, что не вижу особой доблести в прямо-таки нехристианском злорадстве по поводу кончины советской власти (доблесть была бы скорее в том, чтобы ее не замечать; но это, подозреваю, особенности коллективного голоса советской христианутой диссиды – не знаю, у меня нет опыта личного общения с персонажами из этой любопытной кунсткамеры); в подчеркнутом (и тем крайне подозрительном) нежелании писать что-либо «автобиографическое» (из которого получаются натурально многозначительные клочки на тему «я и великие»; как хорошо, что мне не о чем будет писать в своей автобиографии, за исключением разве что таксистов); в картинном смирении и показном стоицизме; и в стонах о деградации художественного перевода на примере банальнейших грехов для первого класса средней школы, числом четыре (остается пожалеть автора, если ей пришлось переписывать чересчур много подобной дряни даже без каких-либо интересных ошибок – может, это и повлияло на отношение к делу, которому она вроде бы служила?). Да и вообще автора, мне кажется, стоит пожалеть — и понадеяться, что ее нелюбовь к этой профессии не очень повлияла на качество ее работы.


Остров накануне by Umberto Eco

My rating: 5 of 5 stars


Прекрасный палимпсест популярного семиолога - швы, в отличие от "Маятника Фуко", здесь не торчат, а попытка проникнуть в донаучный ум достойна восхищения. Автор, конечно, сильно лукавит по ходу, однакож убедительно эмулирует это пограничное состояние между магическим и позитивистским сознанием, из которого произрастает что угодно волшебное и удивительное. Ну и, конечно, ужас и одиночество человека перед постижением мироздания... Если сейчас человечество еще в детстве познания, то Эко пытался зафиксировать что? фазу осмысленного гуления?.. а невинности того опыта нам, конечно, уже не вернуть - хотя кто сказал, что нынешний чем-то лучше или хуже. В постижении мироздания - то же шаманство.


The Prophet by Kahlil Gibran

My rating: 5 of 5 stars


начиная читать (не спрашивайте, почему только сейчас), не мог избавиться от ощущения: до чего обидно, что человеческий язык - любой - крайне несовершенен для выражения мистического опыта (кого ни возьми из поэтов, мистиков, поэтов-мистиков и любых сочетаний вышеперечисленного). все это очень грубые аппроксимации - вероятно, человеческий язык вообще для таких описаний не предназначен. но по мере углубления оказалось, что самое ценное у Джибрана - даже не мистическая его составляющая, о которой столько лет нам рассказывают его верные (и хорошие) пиарщики, не синкретизм его мировоззрения, а и вовсе здравость и сугубая приземленность позиции: она-то как раз и подкупает больше всего (хотя он честно предупреждает в самом начале, что его Альмустафа не скажет слушателям ничего такого, чего они бы и так не знали, но когда это мы внимали голосу разума?) своей крайней последовательностью.

но все равно письмо Джибрана - линейное. он не отменяет самого времени, в отличие от более радикальных провидцев, вроде Джойса или Пинчона (здесь сравнение уместно лишь в точке описываемого предмета, задачи-то у всех разные). понятия "вчера", "сегодня" и "завтра" для него (его лирического героя и его мировоззрения) по-прежнему важны. за черту он не заступил, жаль - было бы интересно и крайне духоподъемно увидеть, что и он, вместе со своим ирландским современником, это сделал.


More Weird Things Customers Say in Bookshops by Jen Campbell

My rating: 5 of 5 stars


when reading it, as well as the first book, you're constantly irritated by the general "customer" humanity yet some things they say still can reconcile you with people, rare and far between as they are. like life, only more compact




Best Of Myles by Flann O'Brien

My rating: 5 of 5 stars


превосходно ядовитый, сиюминутный, местами необязательный - в общем, идеальный аналоговый блогер, в предмете своем - абсолютно неувядающий (стоит заменить Ирландию на Россию - et voila!). даже его "фегуты" про Китса и Чепмена - изысканное издевательство. бесценно




Further Cuttings From Cruiskeen Lawn by Flann O'Brien

My rating: 5 of 5 stars


Бурливый горшочек вновь кипит и перекипает. Здесь вновь появляются Брат и Зануды + присутствуют искрометные пьяные беседы в пабе абсолютно ни о чем и масса вброшенных мимоходом совершенно пинчоноидных острот и словесных шуток (в т.ч. графических). И потоки яда изливаются на благоглупости этих претенциозных графоманов, Шона О'Фаолейна и Фрэнка О'Коннора, больших, надо сказать, друзей советского союза, от которых в книжных магазинах было не продохнуть: это просто бальзам на душу. Появляется и новый персонаж - Архитекторы! В основном же в томе представлен пламенный журнализм - великолепные флеймы, массированный троллинг и роскошные телеги. Нынешним амебам только и учиться бы.


At War by Flann O'Brien

My rating: 5 of 5 stars


у книги отличное предисловие, из которого становится чуть более понятен масштаб всего этого гиперромана под названием "Бурливый горшочек": 4 миллиона слов (около 100 авторских листов), выходивших четверть века мелким шрифтом до 6 раз в неделю. это три с лишним тысячи текстов (некоторые - с картинками). что, собственно, дает редактору право организовать текст так, как он это делает - в некое подобие связного нарратива. он, по сути, накладывает на весь этот объем наследия Майлза некую маску, а их можно накладывать какое угодно количество, и результат всякий раз будет другой.

из хайлайтов (среди множества): раскрывается тайна имени Генри Джеймса и вскрываются источники происхождения людей-паровозов, а также присутствуют два гениальных гэга: "я тоже был ирландцем, но теперь излечился" и "газеты - говно, прочел всю от корки до корки, и ни одного приличного гекзаметра".


* * *

Панфилов поет Дёмину "Я знаю"