those sporadic entertainments
Moby Dick by Herman Melville
My rating: 5 of 5 stars
Пришло время перечитать «Моби-Дика» — потому что когда это читалось в юности в переводе, роман как-то не впечатлил. Теперь у меня только одно слово: восторг. Трансцендентный восторг и автора, пишущего этот китовий текст, и читателя, его читающего. Роман оказался лихим и смешным, а вовсе не занудным чем-то, как в переводе, а голос Измаила — это прям-таки голос Венички Ерофеева, пьяного от книжек и китовьего аромата (интересно, их вообще кто-нибудь сопоставлял?).
Все, что о романе писали, — все правда, все в нем есть: это и энциклопедия, и великий американский роман, и прочее. А по форме и мышлению (взаимосвязанному с формой, конечно) это прото-постмодернистский роман, сильно предваривший «Улисс» (они похожи, конечно, постоянным переключением регистров нарратива), очень современный и даже, гм, актуальный.
Что же до внутренностей его, то да — то были еще времена, когда и трава зеленее, море неизведанней и опаснее, а приключения настоящее. Мир был непостижим и крайне разнообразен. К тому же, в антропоморфизме китов, над которым впоследствии можно было хихикать и списывать на «такие времена», неразвитость «научного сознания» и прочее, есть все же некая глубинная правда. Мы все — насельники этой планеты, люди в этом смысле от китов мало чем отличаются, между ними происходит та же борьба за выживание, хотя китов при таком раскладе, несомненно, жальче. Но такой авторский взгляд, как мы сейчас понимаем, — чуть ли не единственный достойный способ рассматривать жизнь на земле вообще.
Мы слишком долго шли на поводу у «науки», а у Мелвилла — отнюдь не «неразвитый научный взгляд» на природу и вовсе не «сенсационная литературщина», в которой его легко было бы упрекнуть, а попытка поистине планетарного осмысления жизни, в которой един весь биоценоз. Свою дань позитивизму он отдает — ехидными классификациями, библиофильским рубрикатором китов, псевдонаучными описаниями, из которых, как из лучших учебников или научных трудов, невозможно составить представление об описываемом предмете в целом. Вот этим он, в частности, и современен — возвращением на позиции холистические, мифологические, древние, когда в человеческом сознании един был весь мир. А в нем почему бы китам не читать мемуары Видока или не мстить оголтелому китобою? Ведь будемте честны — Природу на составные части мы за все это время худо-бедно научились раскладывать, но к пониманию ее приблизились не намного.
Катаев. Погоня за вечной весной by Сергей Шаргунов
My rating: 5 of 5 stars
Решил побыть со своим народом (тм) и прочесть. Сразу скажу — не пожалел. Кто такой Шаргунов, я не очень знаю, и ничего у него больше не читал, но Катаева он любит, это видно — и в этом один из плюсов книги. Написано все с тем градусом повествовательного раздрызга, который, видимо, призван эмулировать «мовизм» самого Катаева. Поэтому в результате получился отнюдь не «гомогенный плоский нарратив» (опять же, тм), что отдельно приятно, а некая мозаика мнений, голосов, опять мнений, отрывков, фактов, фактоидов и прочего набрызга, из которого фигура собственно Катаева то ли проступает, то ли нет. Сам голос биографа в книге сведен к минимуму необходимых обобщений (их немного, и потому они бросаются в глаза), но, в общем, не толкований, что тоже вполне достойно само по себе, а привычного нам с детства связного повествования не монтируется. И это тоже хорошо — читателю остается пространство для дыхания и мозгового маневра.
Исходно понятно, что в таких биографиях, написанных потомками сильно после рассматриваемой эпохи, неизбежно происходит некоторая пересборка культурного кода. С одной стороны Шаргунову поэтому следует отдать должное: по кромке времен он прошел вполне изящно, старался быть объективным, а сам не выпячивался. Но сам материал тут таков, что удержаться в рамках приличий довольно затруднительно, это я тоже понимаю. История жизни талантливого советского приспособленца от литературы, написанная по зову, что называется, сердца, — это смесь, которую в неожиданных местах может рвать на части. Любой современный взгляд на былую эпоху, тем паче такую непростую, — он, в силу необходимости, будет бросаться через стекло, а вот видны ли на этом стекле мазки жирных пальцев — вопрос отдельный.
Тут их немного, но они видны. С Вирабовым и его био Вознесенского несколько лет назад случай был вообще шизофренический. Шаргунов же только скатывается до легких набросов на «украинский национализм». С одной стороны понятно — «одесская школа» стала заметным явлением советской литературы, без своих социо-национально-культурных свар там дело не могло обойтись, но в нынешнем контексте они видны как вполне конъюнктурные. В другое время — нет, а сейчас — да. И автор, вместо того, чтобы до конца держаться хотя бы линии «пролетарского интернационализма», выдвигать на первый план «единую многонациональную общность» и т.д., «принимает стороны» и как-то «не одобряет», это видно. Чем только поддерживает отвратительную имперскую доминанту подлинно сталинского мышления, которая у нас, как видно, сейчас в тренде. Иначе, чем услужливым вилянием позвоночника в угоду текущей доктрине, выглядеть такое поведение не может. Повторю, такого — немного, но оно — есть.
Другой оттеночек «социального заказа» (ведь «жить в обществе и быть свободным» и т.д., как мы отлично усвоили, «нельзя»): Катаев явно оправдывается автором как «центрист» и «государственник» (ну и «патриот», понятно… вылезла сейчас у меня фройдова описка — «парториот»). Тем самым блядство и подлость, приспособленчество и двурушничество фигуры как-то уравниваются в правах с тем ценным и хорошим, что эта фигура внесла в хронотоп (пусть этого хорошего и немало). Автор, похоже, удобно забывает другой хрестоматийный тезис: настоящий честный художник — он всегда против власти. Он «сам по себе», да — с этим у Катаева явно было все в порядке, — но еще и противостоит силе, которая на него давит просто потому, что может, потому что, будучи силой, вынуждена укреплять себя и силами другого порядка, творческими. Лично Катаева, верно служившему режиму, допустим, даже вопреки собственным «белогвардейским» убеждениям, оправдывать, конечно, не нужно, как не стоит его и осуждать, но вот оправдывать альянс художника и власти вообще — это конъюнктура и блядство, сколь бы при этом талантлив или субъективно любим художник не был. Как раз такое, по-моему, и невозможно простить.
Несомненно и то, что Катаев во всей своей противоречивости — лучший символ той отвратительной государственно-художественной помойки, которая у нас известна под названием «советская литература». Уж точно — один из самых наглядных (как тот же Вознесенский). А вопросы языка, стиля, его заходы на модернизм, «европейскость» антуража и реквизита (недоступных, как мы помним, подавляющему большинству его верных читателей и преданных поклонников) — это все так, вишенка на тортике. Чтобы при чтении так не тошнило.
постскриптум: vladivostok connection
Сам одесский хронотоп в гражданскую войну имеет немало общего с владивостокским (только культурная жизнь была богаче и разнообразнее – в силу большей близости к столицам империи, легче было драпать от красных), Но этим – и дружбой с Мандельштамом – не исчерпывается связь Катаева с родным городом. Был еще “красный поп” и звезда оперы Василий Островидов, который с конца 19 века по 1914 год служил в Кафедральном соборе Владивостока и был председателем местного отделения Союза Михаила Архангела (это черносотенцы, мои маленькие друзья; сам Катаев, кстати, в детстве был и черносотенцем, и юдофобом, если вы не заметили), но впоследствии, как и наш герой, перекрасился. Вместе с “красным попом” впоследствии Катаева чуть не шлепнули зеленые (т.е. попа-то они шлепнули, а Катаев удрал). Так что вот еще одна тема для местных краеведов и патриотов малой родины. Но меня разве кто слушает?
про этот последний надо чуть подробнее. фильм совершенно дрянский – переделка “Ниночки” под оперетту с ногами Сид Шерисс, но если “Ниночка”, будучи “драмой”, была какой-то совсем уж убогой, то это кино заслуживает самых высоких оценок – за совершенно беспримесную ядовитую ненависть к совку, с его “комиссарами по культуре”, видами Тверской и Кремля, непроходимой свинцовой глупостью, – ну и, конечно, за фразу “Теперь я поняла, почему зимой птицы дезертируют из России: у нас идеи, а у вас климат”. в общем, очень современное кино. вот, к примеру, трио комиссаров:
а этот номер подвел итог только что возникшему “рок-н-роллу”:
Filed under: just so stories
