Олег Дивов's Blog, page 38

культурка так и прёт

Ужас, какие все умные и знающие.

...это стихотворение посвящено Андрею Платонову; по мнению Наймана, Платонов в письмах к возлюбленной Маше изъяснялся так: погубишь ты нашу двулюбость и хахаль твой – чмо». Я взбесился, прочитав это. Дело даже не в том, что Андрей Платонов не мог так писать, потому что слово «чмо» появилось лишь в 80-е годы – в Советской армии. Дело в том, что лучшему стилисту ХХ века, виртуозу русского слова, волею Наймана приписана косноязычная казарменная гадость.

Даю справку. Слово "чмо" появилось вовсе не в Советской, а в самой что ни на есть Красной Армии, и в годы Великой Отечественной уже широко употреблялось. ЧМО - части материального обеспечения; коннотация - тыловики, у которых зимой снега не допросишься. Отсюда возникло презрительное "чмошник".
Замечено в послевоенной "лейтенантской прозе": можете найти его хотя бы в культовой повести "На войне как на войне".
- Водку и энзе выдали, товарищ лейтенант. А чтоб два раза не ходить, я
выпросил у чмошников коробку.
Чмошниками солдаты называли хозяйственников. В переводе это слово не
выдержит никакой цензуры.
В речь военного корреспондента "Красной Звезды" капитана Платонова (ум.1951) слово это, конечно, не ложится, хотя он знал его наверняка.

всех пострадавших - с праздничком

"Черное знамя": продажа электронной версии

Оригинал взят у hroft_shade в "Черное знамя": продажа электронной версии

Приобрести текст в разных форматах можно вот тут.
Магазин, где продается текст, служит инструментом сбора денег на разные благотворительные цели.
В данный момент там аккумулируются средства в помощь семье Данихновых
(отличные книги Владимира Данихнова в рекомендациях не нуждаются).

От каждой продажи автор получает плюсы к карме и глубокое чувство морального удовлетворения, ну а деньги идут людям, которым эти деньги в данный момент остро необходимы.

Для тех, кому интересно, о чем вообще «ЧЗ» и стоит ли его читать, привожу ссылки на мнения уважаемых коллег:

Олег Ладыженский

Дмитрий Скирюк

Дмитрий Володихин

Обложка и аннотация прилагаются:

И вообще, если у человека в наше хреновое время есть крас...

И вообще, если у человека в наше хреновое время есть красная машина и черный пистолет, это, как минимум, сильно повышает настроение.

Олег Дивов. "Красная машина, черный пистолет".

размер не имеет значения

Кавказские овчарки не бывают щенками.
Они сразу родятся маленькими собачками :)
Вырастают в больших.

Эмма, полтора месяца.


Эмма, два года и один месяц.

эмма-не-проблемма

"Фоточек Эммы" заказывали?
Я временно работаю "собачьим папой", чтобы Света могла хоть немного постучать по клавишам. Сегодня мы с псиной отправились в лес - вот вам Эмма...

Нормально девица вымахала. По росту она так и останется на "нижней планке стандарта", видимо, но в целом - оформилась. Хотя на этом фото - девчонка девчонкой.


Сначала мы встретили десятимесячную риджбечку Урсулу...
Нет, это не догфайт, просто куча-мала.


А потом к нам присоединился о-боже-какой-мужчина.


Небесной красоты аборигенный сибирский хаски Грей. Четыре года парню.






Мальчики позируют, девочки смущаюццо :)


Алексей, хозяин: "На днях впервые приняли участие в ездовых соревнованиях, заняли почетное предпоследнее место... Ну дебют, он всегда дебют".
Шикарный пес.


Три часа по снегу лазали, всем - спасибо.

ну вот я и в хопре

Обновил фотографию на обложке в фейсбуке, пришли добрые люди, начали подшучивать: ишь какой молоденький. А фото, между прочим - с историей. Это 19 июня 1991 года, и щелкнули меня на выходе из офиса компании "Теле-Маркет", в те дни вполне белой и пушистой, ей оставалось еще полгода до превращения в финансовую пирамиду...
И вспомнил я текст, который выкладывал тут шесть лет назад.

НУ ВОТ Я И В ХОПРЕ

…Стоял голодный холодный 1994 или 1995 год, не помню уже.
Нет, не так.
…У девушки Лены было маленькое рекламное агентство с названием, наводящим на мысли о неадеквате и эмблемой в виде розовой лошади с крыльями. Клиент валил толпой.
Нет, все равно не так. Закрутилась-то история году в 92-м, когда девушка Лена еще трудилась в агентстве побольше, где мы и познакомились.

Отличительная черта начала «лихих девяностых» - все друг друга знали. Москва была маленькой и тесной. Например, Владислав Сурков возглавлял агентство «Метапресс», через которое прокачивались гигантские рекламные бюджеты Ходорковского.
Тотальная рекламная агрессия МЕНАТЕПа вызывала только один вопрос: Ходорковский через Суркова отмывает пропавшее «золото партии» или все-таки какие-то другие бешеные деньги?
Самореклама «Метапресс» выглядела так: фотокарточка Суркова на всю полосу и слоган:
ЭТОМУ ЧЕЛОВЕКУ МОЖНО ВЕРИТЬ
Это тоже наводило на мысли о неадеквате, и тоже было профессионально, не меньше, чем розовая лошадь девушки Лены. Увидев комсомольское лицо Суркова, любой «красный директор» сразу должен был понять: у такого парня точно все схвачено.

Тесная была Москва, приятно вспомнить. Лозунг «Через два рукопожатия выходим к Президенту» не выглядел фигурой речи, поскольку отражал реальность. Наши оторвали госзаказ: именно мы размещали знаменитое «ДА-ДА-НЕТ-ДА». Ребята моего уровня не мотались ежедневно в Кремль лишь потому, что старшие товарищи считали такие визиты крайне лестными для себя. А нам этот кремль был вовсе фиолетов. Младшие оставались «на хозяйстве», где в отсутствие начальства интенсивно спаивали охрану, сплошь из бывшей «наружки» КГБ.

Кончилось тем, что у моего любимого охранника Михалыча жена отняла паспорт и пошла разводиться. Михалыч не особо расстроился, он был занят - жарил в дежурке мясо на электрической плитке, чтобы я хоть иногда закусывал. Рядом спал на диване наш ведущий художник, ночь напролет работавший с аэрографом и нанюхавшийся краски до полного просветления. В свободное от работы время ведущий художник прекрасно разводил спирт. Иногда заходил его родственник, пономарь Оптина подворья, и тоже с нами квасил.

Часто заходили друзья-конкуренты и тоже с нами квасили.

Мы жили на работе. Мы действительно много работали. Нам повезло: агентство прикупило кусок развалившегося СОВЕРО, включая нескольких классных спецалистов старой школы, и мы, уже с понтом опытные рекламщики, наконец-то узнали, что все наши доморощенные придумки – бледная копия Америки полувековой давности.

Мы зарылись в специальную литературу, а для развлечения читали Advertising Age, о существовании которого не подозревали еще вчера. Мы настолько офигели от открывшихся перспектив, что даже на полном серьезе вели переговоры о запуске у нас русской версии Euromarketing – и едва не начали это дело. Уж чего-чего, а издавать газеты под ключ, без регистрации и силами трех, максимум четырех человек (еще пара «Жигулей» для вывоза продукции из типографии) мы умели.

Мы носились по городу, как гоночные тараканы. Мы видели всё и были везде. Но если пелевинский герой Татарский воспринимал происходящее, как армагеддон и схлопывание реальности, мы наблюдали вокруг просто веселый п…ц. Беспокоило лишь то, что наши девчонки категорически отказывались рожать. Это был, конечно, хреновый симптом. Встретить на улице беременную женщину было событием, проходящим по разряду «героическая фэнтези».

Деньги лежали на асфальте. Нормальные рекламщики покупали квартиры – разумеется, те, кто не собирался удрать за границу, это вдруг стало модно… Ненормальные, вроде меня, зарабатывали строго на жизнь, лишнее пропивали и с молодым задором ждали, чем все это кончится. Телевизор включался со словами: «Ну, посмотрим, кого сегодня убили».

Если оказывалось, что никого не убили, становилось как-то скучно.

Регулярно лопались финансовые пирамиды. Идиотизм народа потрясал. Мы сидели, пили водку и недоумевали: почему государство, с его огромной и по-прежнему мощной пропагандистской машиной, не бросит хоть немного сил на разъяснение людям «текущего момента». Как заниматься контрпропагандой, знал даже я. Меня учили на военной кафедре журфака – это был именно тот уровень придурковатости, с которым и надо обращаться к широким массам, иначе они не поверят, что ты говоришь серьезно.

Но пирамиды лопались – и создавались вновь, и люди снова несли в них деньги, и никто людям не говорил с голубого экрана, что так нельзя. Наоборот, телевизор трещал от рекламы пирамид.

Пирамиды соблазняли не только народ, но и предпринимателей. Я знал пару бизнесов, которые были поначалу вполне честные и толково задуманные, но потом вдруг перепрофилировались под закачку денег частных вкладчиков и оказывались через полгода-год типичными пирамидами.

Когда начался «Хопёр-Инвест», ни у кого сомнений не было, что он за дерьмо. Но там был огромный рекламный бюджет – кому деньги не пахнут, тому в самый раз. Моя бывшая начальница, работавшая по «Хопру», наконец-то благодаря нему построила дачу, к которой раньше не знала, как подступиться.

А я уже был во фрилансе, и девушка Лена, у которой образовалась розовая лошадь с крыльями, подбрасывала мне заказы.

Москва все еще оставалась тесной – один из художников того агентства потом нарисовал мне первую книжную обложку, а я и не знал, что мы заочно знакомы.

Ну и, короче, стоял голодный холодный 1994 или 1995 год, не помню уже. И девушка Лена сказала: у нас тут заказ от «Хопра», им надо статью разместить, смотайся, сделай текст.

Ну, «Хопёр» так «Хопёр». В конце концов, денег мне заплатит не он, а Лена, так что не фиг притворяться самым брезгливым. И вообще, после интервью с Мавроди мне все было по барабану. Даже хотелось посмотреть, на что этот «Хопёр» похож вблизи.

А «Хопёр» выглядел странно. Вроде офис как офис. Но у меня уже выработался нюх, я видел слишком много офисов. Я четыре раза с работы увольнялся ровно за месяц до того, как там переставали платить. Хотя офисы на тот момент выглядели нормально.

Даже когда меня с пятого места работы турнули за злостный пофигизм и спаивание рекламной службы, все равно зарплату перестали выдавать именно через месяц. И офис вроде был ничего себе. Но в нем уже запахло плесенью. Специфический запах фирмы, которая не живет, а доживает.

Вот такой плесенью тянуло и от «Хопра». Не было там рабочей атмосферы.

В углу кабинета генерального директора скучал на диване незнакомый мне журналист. Скучал он профессионально: кажется, вот-вот заснет, а на самом деле расфокусированным взглядом считывает общую картину. Я присел рядом и тоже заскучал.

Генеральный, парнишка в очках, на вид лет двадцати двух, общался по телефону.

- И знаешь, - говорил он, - возьми на всякий случай второй ящик «Мартини»…

Мы с журналистом (потом оказалось, это был экономический обозреватель Семенов) прослушали детальный план будущей пьянки в сауне с бабами - и заскучали окончательно.

Не поймите неправильно - я такого вдоволь наслушался, и ничего особенного в этом не видел. Бизнесмены были тогда народ простецкий, мне случалось в процессе мозговых штурмов пить коньяк с крутыми банкирами, а однажды я помогал мультимиллионеру подобрать галстук. Но вот с «Хопром» что-то было капитально не в порядке. Интонации, интонации… Генеральный не собирался больше работать здесь. Он подумывал то ли вскорости удрать, то ли стремительно пропить остатки бизнеса.

А больше всего он смахивал на человека, намеренного пропить остатки бизнеса и стремительно сесть в тюрьму.

Генеральный наконец отложил трубку и подошел к нам.

- Вы журналисты? – спросил он.
- Ага! – согласились журналисты.

Генеральный подкатил кресло и присел напротив нас. При этом у него из-под пиджака выглянуло нечто увесистое в желтой кожаной кобуре. Я почувствовал, как коллеге очень хочется со мной переглянуться и хором заржать, но он сдерживается.

Генеральный начал нам что-то задвигать – не помню ни слова. Мы кивали и строчили в блокнотах. Желание немедленно встать и уйти нарастало. Здесь все было неправильно. Напрасно мы сюда приехали, только время потеряли. Фирма при смерти. А этот мальчик просто дурака валяет, сам не зная, для чего. Имитирует деятельность.

Наконец генеральный утих, и мы, не задавая лишних вопросов, откланялись. Мы, типа, все поняли и отправились трудиться на благо «Хопра», тексты пришлем для согласования завтра-послезавтра, все будет зашибись… На улице я закурил, подумал-подумал и спросил:

- По-твоему, сколько им осталось? Неделя или две?

Семенов усмехнулся.

- Не больше двух.

- Черт побери, и ведь кто-то еще несет им деньги!

- Между прочим, если знать, когда нести, то можно. Я заработал на «шестерку» на билетах МММ.

Я недоверчиво поглядел на него.

- Вступил вскоре после начала и вовремя сбросился, - объяснил Семенов. – Там понятно было, что они лопнут, когда цена билета подойдет к ста рублям, я перестраховался и сбросился немного раньше. В самый раз успел.

Я пожал плечами. Я тоже в свое время вычислил – на чистой интуиции, - что Мавроди лопнет в районе сотни. А несколько моих знакомых, взрослых и на вид вменяемых людей, страшно погорели на билетах МММ. Причем они тащили деньги в эту клоаку, когда билеты уже к сотне подкатили. Что характерно, я от них ото всех слышал: МММ – явная туфта, и деньги туда понесет только идиот…

- Ну, как «Хопер»? – спросила девушка Лена.

- Ты мне должна сто баксов за моральный ущерб! - неожиданно для себя самого ляпнул я.

- …?

- Забудь о «Хопре». Это полный привет. Они накроются через две недели максимум. Спусти это дело на тормозах, скажи им просто, мол, площадей свободных нет до конца месяца. Нормальная отмазка. Ты не представлешь, на что похож их генеральный. Честно говоря, я вообще не верю, что это генеральный, впечатление такое, будто мальчика наняли под грядущую отсидку.

В крепких выражениях я описал свои впечатления от «Хопра» и закончил тираду фразой, вырвавшейся спонтанно:

- С Мавроди, и то было проще общаться!

- А ты когда с ним работал?

- Примерно в той же фазе. Следствие по его делу уже шло вовсю, МММ трещала по швам, ему хотелось оправдаться, вот он и выкупил полосу «Огонька» под интервью о том, как его бизнес убивает налоговая инспекция...

Лена размышляла где-то с полминуты. Потом открыла ящик стола, достала бумажку в сто баксов и протянула мне.

Я взял деньги без малейшего зазрения совести.

- Ну извини, - сказала Лена. – Ты же понимаешь, я не знала, что с «Хопром» все так плохо… А то, может, по коньячку?..

«Хопёр» лопнул через полторы недели.

Приехал oldmann на рейнджровере, привез красной жидкости ...

Приехал oldmann на рейнджровере, привез красной жидкости русскому писателю, у которого жизнь тяжелая :)
Жизнь отчасти наладилась.
Спасителю моему была вручена книга "День Вампира" (это "смотрящий" и "молодые" в одной обложке), которой горжусь: там наклейка с надписью "нецензурная брань 18+ нецензурная брань". Никогда бы не подумал, что до такого доживу.
В этом контексте и контексте Дня Всех Влюбленных наша радиостанция "Дело дрянь" передает вам веселую песню и желает всяческих успехов.

красная жидкость

Тут сначала пояснение требуется, во избежание.
Во-первых, я вроде в завязке, но четверг был очень трудный день.
Во-вторых, до ближайшего магазина запчастей больше километра, а до магазина хороших запчастей все три. Зато в пятистах метрах от дома автоцентр Renault, который раньше Volvo-Renault. Сервис у них был - мечта вольвовода, там начальник отдела запчастей и пара старших мастеров ездили на 850-х; туда со всей Москвы старые вольвы мотались чиниться. Там лечилась 740-я с пробегом в миллион км. А нынче они вольвы ремонтируют чисто по инерции, переключившись на Рено. Но фишку-то рубят по-прежнему.

А у меня начал подвывать гидроусилитель руля. И я себе напоминаю: загляни в бачок, посмотри, чего там с жидкостью. И забываю. Потому что, как говорили ленинградские ковбои, "жизнь великого русского писателя Максима Горького была очень тяжелая, и моя жизнь тоже".
На парковке в четверг вечером ГУР реально взвыл. Лезу в бачок, а там жидкости - на донышке. А я и забыл, когда ее доливал. Расслабился, тормоз. Привык, что эта машина жрет только бензин и омывайку. Даже масло не жрет вообще.
Ну, я сам кое-чего выжрал, а то жизнь тяжелая, и с утра в пятницу топаю к "официалам". Полупустую (я пессимист) банку пива за пазуху сунул, заходя.
А там движуха, полно народу, и среди персонала ни одного знакомого лица. Только прошел в отдалении начальник моего любимого отдела запчастей Volvo, который - в смысле, начальник, - теперь не пойми чего начальник, потому что мой любимый отдел запчастей Volvo ликвидировали ради смены тренда.
Ну и, как гласит одно из следствий Закона Мёрфи, "под давлением все ухудшается", поэтому фирменный автоцентр Renault переживает уплотнение. Все теперь сидят на третьем этаже, и продажники, и сервисмены, а склад запчастей вообще фиг знает, где. Поэтому вместо того, чтобы кокетничать со знакомой девочкой Аней на втором этаже, я лезу на третий, и там со мной кокетничает незнакомая девочка, не в курсе, как зовут, не прочел на бейдже. Но прекрасно себя ведет, хотя я бухой с утра, и волосатый, и мой горнолыжный костюм мог бы быть почище - я машину только ночью четверга вымыл, а до этого сто раз об нее обтирался, а вольва была до мытья приблизительно такая, как жизнь пресловутого русского писателя Максима Горького.
Это что вообще, спрашиваю. Куда идти и с кем общаться.
Девочка говорит, начальство так решило, что мы должны сидеть все вместе.
А где теперь отдел запчастей? А вон там.
Ну-ну. Топаю к реношникам. Потому что вольвовцев, как уже говорил, больше нет. Но хотя бы отдел запчастей. У них есть компьютер. А в компьютере есть фамилия владельца машины.
А у реношников какой-то дядя очень долго покупает компресcор и видеорегистратор. Они ему рассказывают, он слушает, все чинно-благородно, только очень не спеша. Ну, я рядом присел. Дядя отчего-то заволновался и отодвинулся подальше. Странно. Я в четверг забежал в бигмачную - понимаю, да, позор, но что-то надо было съесть, - так подходит молодой человек и говорит: "Олег Игоревич, спасибо за ваши книги". А дядя меня, видимо, за кого-то другого принял, не за русского писателя, у которого жизнь - дерьмо.
Ну, пока суд да дело, пиво достаю из-за пазухи и пью. Хайнекен.
А фигли не пить, у нас платиновая карта клиента, скидка на запчасти двадцать процентов, на работу двадцать пять. Свету все местные девчонки обожают, а мужики уважают и пускают в ремзону невозбранно; да и я запомнился, хотя появляемся мы теперь раз в полгода, машина вычинена до состояния почти новой, тьфу-тьфу-тьфу. Реношники нас не знают, конечно, но фигли пива-то не выпить.
Света не придет сюда больше наверное, и машина у нее будет, надеемся, другая, тоже Volvo, только лучше, держите пальцы крестиком, и жизнь великого русского писателя очень тяжелая, но пива утром в пятницу... Давно не пил.
Мне в понедельник, между прочим, рассказ сдавать, я для него уже название придумал: "Красная машина, черный пистолет". И там, естественно, конь не валялся. Хотя название такое, что впору его без рассказа продавать...
Я не фантаст, я реалист.
Дядя в мою сторону подчеркнуто не смотрит и говорит, что компрессор с видеорегистратором купит чуть попозже. Он тут еще чего-то посмотрит, а вы подождите.
Реношники глядят на меня с пивом и говорят: давайте-ка мы с вами пока.
Да мне, говорю, надо красной жидкости для гидроусилителя. Это обычный красный "дексрон", просто я привык его покупать здесь. Я все привык здесь покупать.
А что за машина?
Да вольво восемьсот пятьдесят.
А-а... Реношники сразу все понимают - старый опытный клиент приперся, - и лезут в компьютер. А фамилия?
Прокопчик. Про-коп-чик.
Так-так-так... Светлана Евгеньевна?
Совершенно верно, это я.
Красная жидкость для ГУРа?
Совершенно верно.
И тут реношники прыгают через голову, показывая феерическую компетентность. Они звонят на склад и три раза переспрашивают, какая именно там, на складе, жидкость. Потому что "восемь-пятые" ездят на красной. Это нормальная жидкость, просто считается устаревшей, но чтобы заменить ее на зеленую, надо промывать ГУР, и фиг его знает, чего дальше будет. Сто пудов ГУР поедет на зеленой без сучка, без задоринки, но мало ли. Положено "восемь-пятым" вольвам ездить на красной, и лучше не выпендриваться.
А то, что наша вольва "битая по кругу" предыдущими пятью владельцами, и конкретно при нас ей в корму врезался полный грузовик пепси-колы общим весом во много тонн, и еще я мордой поймал шину от дальнобойщика, а в систему охлаждения вкорячена советская водопроводная труба умельцами из Вышнего Волочка, это несущественно. Девять секунд до сотни - как с куста. И никакого турбонаддува. Феерическое двигло и роскошная подвеска. Она может больше, чем мои нервы. Очень хорошо, когда машина сильнее тебя. А еще это одна из вершин клиновидного дизайна. В целом, никогда шведы не делали ничего лучше. Претензии от владельцев СААБов принимаются. Обнимемся и поцелуемся.
Короче, жидкость должна быть красная, и никаких гвоздей.
Склад рапортует что жидкость - красная, хоть на анализы сдавай. Они, что ли, не знают, чего наливать в "восемь-пятую". Да они, блин, любой шведский самолет подкуют хоть сейчас.
Я такой расслабленный оплачиваю в кассу тыщу сто рублей за литр и топаю на улицу. Потому что склад запчастей теперь во вторых серых воротах налево от входной двери. Удивительно, но запомнил. И немедленно забыл.
Нахожу подходящие ворота, дергаю за ручку "калитки", закрыто. Иду выкинуть пивную банку в урну. Тут "калитка" приоткрывается.
Захожу, там склад и грустный парень с ухоженной бородкой.
Что творится, спрашиваю.
Перестановка, грустно отвечает парень. Вы за красной жидкостью?
Он достает канистру и грустно смотрит на нее.
Нет, ну этого не может быть, говорит он наконец.
На фирменной вольвовской канистре нарисована зеленая капля.
"Восемь-пятые" ездят на красной жидкости, я же знаю, говорит парень - и смотрит канистру на просвет, там такая прозрачная полоска.
Это какая-то фигня, говорит он, должна быть красная жидкость.
Я смутно вспоминаю, что похожая фигня была шесть лет назад, когда в наш битый и заваренный ГУР пришлось доливать. Был какой-то эксцесс с жидкостью. И мы с начальником отдела запчастей Volvo, который тогда был начальником отдела запчастей Volvo, очень долго рассматривали на просвет канистру с зеленой каплей на этикетке. И прикидывались, что мы не два дурака, а два глубоко заинтригованных человека. И чем-то это кончилось. Но чем? Точно помню, кончилось все хорошо. Ведь машина намотала на колесо два экватора с тех пор. Намотала со свистом. У пятицилиндрового двигателя B5254 очень характерный звук.
Та же фигня была шесть лет назад, уверенно говорю я. И беру канистру.
Грустный парень немного веселеет.
А я выхожу со склада, закуриваю (полиция!) и топаю на стоянку.
Поднимаю капот, вскрываю канистру, и возникает у меня нехорошее подозрение, что жидкость - зеленая.
Ну действительно, почему жидкость с зеленой каплей на этикетке должна быть красной.
Я невоспитанно проливаю чуток на асфальт, а жидкость - такого отвратительного ядовито-зеленого цвета, как жизнь великого русского писателя Максима Горького.
В кармане на двери у меня несколько икеевских карандашей. Еще там рабочие перчатки, бутылочка воды, несколько салфеток и почему-то щетка для обуви, но главное - карандаши.
Я же не мог забыть. Но надо проверить.
Вскрываю бачок ГУРа, сую туда карандаш, жидкость - красная.
Я стою бухой, с канистрой зеленой жидкости в руке, и ржу.
Ладно, вру. Потому что ржу я внутренне, не напоказ.
Меня объезжает полицейская машина и очень внимательно оглядывает - чего я тут. Посреди стоянки, с канистрой, и с выражением на лице. Но хотя бы не смеюсь.
У меня, вообще-то, эмоции погашены. В молодости я долго учился их проявлять, потому что вроде так положено, и примерно насобачился, наблюдая за другими людьми, но это игра. Единственное. что я умею от души - хохотать до слез. Ну так ты меня рассмеши сначала.
А выпускать наружу гнев, раздражение, в яркой вспышке, с битьем кулаком об стену или об морду - не мое. Не умею в принципе. Я совсем не похож на своих книжных героев. Они мои приятели, но не я. Был рядом, видел, даже участвовал, но не про меня это. Невыносимо скучный человек. Однажды, лет в восемнадцать, дал легкую пощечину одной экзальтированной девушке, которая любила распускать руки, - хлопнул ее по лицу просто чтобы посмотреть, могу ли я так в принципе. Ну, как она. Так ведь делают пресловутые "приличные люди". Девушка потом за мной бежала почти километр от дома до метро. И вернула. Сыну двадцать лет, и он красив сногсшибательно, а шрам во все мое левое предплечье уже почти не виден.
Это моя жизнь, если вы хотели.
Я очень сдержанный юноша. Поэтому полицейский ВАЗ-2109 не проявляет ко мне интереса, хотя мог бы срубить денежку.
И я стою с этой литровой канистрой зеленой жидкости за тыщу сто рублей, и ржу.
Потому что вспомнил: ровно та же история, ну буквально та же, была шесть лет назад, когда Света загнала свою вожделенную "восемь-пятую", о которой мечтала со дня, когда впервые увидела такую машину, на этот сервис. Вольву продавали за двести двадцать, но после диагностики я сказал хозяину: гляди, у меня сто восемьдесят, и они твои сразу, прямо сейчас. Видишь, вот они. И раскрыл пачку денег веером у него перед носом. Я парень из девяностых. Даже самый никудышный парень из девяностых, а я именно такой, знает азы маркетинга.
Вообще, это рассказ не про машину и ее роль в нашей со Светой общей судьбе, а про красную жидкость, верно?
И когда пришло время что-то делать с ГУРом, история повторилась в точности. Через шесть лет.
Только красная жидкость, да что же мы, дураки, и она у нас есть. В легендарную при жизни "восемь-пятую" мы наливаем только красную жидкость. Возникает канистра офигенного вольвовского дизайна с офигенной зеленой каплей на этикетке. И все глядят на нее, как глубоко заинтригованные, и говорят: не может быть.
Вы наверное сталкивались с этим хоть раз; обычно это пожилая мама; она говорит - ну, я подумала, художник какую-то фигню нарисовал на этикетке, а внутри-то должно быть оно самое, мы с продавцом долго разглядывали, и он тоже так решил...
Это своеобразный "гипноз ситуации", я думаю, когда все хотят, чтобы все было хорошо, но жестокая реальность против нас.
Со взрослыми тоже случается.
Я вспомнил, что сделал, и куда пошел шесть лет назад.
Полицейская машина уехала по своим делам.
Я дошел до помойки и швырнул туда канистру с зеленой жидкостью.
И отправился за выпивкой.
В конце концов, было утро пятницы, а четверг оказался чертовски трудным днем.

Где хохол прошел, еврею делать нечего :)

via george_rooke

The Washington Free Beacon сообщает, что предоставленные сенатору США Джеймсу Инхофу украинской стороной фотографии «зверств» российской армии имеют, мягко говоря, спорное происхождение.

Снимки якобы подтверждают факт вторжения «российских танков на Украину». Однако эксперты определили, что на фото изображена российская военная техника, задействованная в конфликте в Грузии в 2008 году. Факт фальсификации фотографий был вынужден признать даже сам сенатор Джеймс Инхоф — инициатор законопроекта по предоставлению летального оружия Киеву.

После разбирательств и не без участия журналистов был найден источник дезинформации: Комитету по делам вооруженных сил США фальшивые снимки передала делегация из Украины в декабре 2014 года. На это сенатор-республиканец заявил, что украинские дипломаты оказали Вашингтону медвежью услугу. Как пишет упомянутое издани, он был в ярости, когда узнал о том, что это «липа».

Тем не менее, сенатор продолжает делать заявления о том, что Россия оказывает ополчению военную помощь, хотя и не имеет на руках никаких тому подтверждений.

Интересно, что СМИ также опубликовали список тех, кто входил в украинскую делегацию, посетившую США.