Svyatoslav Loginov's Blog, page 5
September 28, 2018
Новые рукописи
В сентябре написано два произведения: "Королева", о которой я писал тут, сообщая, что это будет роман. Романа не получилось, объём "Королевы" 55,8 тысяч знаков Это даже не повесть. Увы.
А сегодня закончил ужастик под названием "Дом Натаниэля Гордона". Объём ещё меньше: 51,7 тысяч знаков.
В плане Спел Чеккера "Королева ничем меня не порадовала, а вот ужастик содержит достаточно слов, не признанных редактором. Слова и предлагаемые замены:
Чакры – акры либо чадры;
Мразь – мазь;
Паразитик – паралитик;
Сторица – старица либо столица;
Проманкировать – промаркировать;
Оборзел – обозрел.
Особое место занимает слово "сиськи". Это слово редактору известно Но писать его можно исключительно с заглавной буквы: "Сиськи"
А сегодня закончил ужастик под названием "Дом Натаниэля Гордона". Объём ещё меньше: 51,7 тысяч знаков.
В плане Спел Чеккера "Королева ничем меня не порадовала, а вот ужастик содержит достаточно слов, не признанных редактором. Слова и предлагаемые замены:
Чакры – акры либо чадры;
Мразь – мазь;
Паразитик – паралитик;
Сторица – старица либо столица;
Проманкировать – промаркировать;
Оборзел – обозрел.
Особое место занимает слово "сиськи". Это слово редактору известно Но писать его можно исключительно с заглавной буквы: "Сиськи"
September 25, 2018
Дело к осени
Жена говорит: "На улице прохладно, надень тёплые ботинки". Полез в гардероб, начал искать. Нашёл. Так ведь разные: один на правую ногу, второй на левую. И что теперь делать?
September 9, 2018
Источник жизни
Ещё один рассказ лета 2018. Вношу свою лепту в пропаганду здорового образа жизни.
Святослав ЛОГИНОВ
ИСТОЧНИК ЖИЗНИ
Вода, я пил её однажды.
Она не утоляет жажды.
О.Хайям
Рай, или то, что поначалу показалось раем, был пуст и отвратителен на вид. Криво торчащие, сухие деревья, меж которых порой попадались сморщенные трупы праведников. Фредди ещё не перестал удивляться дикому несоответствию: однажды эти люди уже умерли, зачем же умирать второй раз?
Рай – или это был ад – Фредди затруднялся сказать – состоял из отдельных оазисов, расстояние между которыми было невелико: мили две или чуть больше. В центре каждого оазиса находился источник, в котором струился или сочился по каплям тот или иной напиток: виски, водка, ром… Поднапрягши остаток разума, Фредди догадался, что в каждом из ручьёв течёт то, что приходилось пить при жизни, причём, чем больше было выпито, тем полней оказывался источник. У источника текилы влагу пришлось бы слизывать языком, а фонтаны ракии или чачи для Фредди оказались бы пересохшими, поскольку, хотя он и слышал эти названия, но пробовать, ни ракию, ни чачу ему не доводилось.
В первый день пребывания в раю, Фредди осознал себя возле родника бренди и как следует отметил это событие. На трупы соручейников – слово «собутыльник» здесь не подходило – он не обратил внимания, решил, что ребята малость перебрали. Утром, с трудом очнувшись и с отвращением похмелившись, попробовал добудиться хоть кого-то, но быстро понял, что никого не добудится. Многие сохраняли человеческий облик только потому, что были крепко проспиртованы.
Фредди в ужасе бежал из оазиса, поначалу показавшемуся раем. То есть, это сильно сказано: бежал. Уполз, ухромал, уковылял, опираясь на палку, отломленную с одного из деревьев, что окружали источник. Когда-то на деревьях произрастало нечто съедобное, но ныне, заспиртованное и высушенное оно не напоминало ничего. Тяжкий смрад сивухи отбивал всякую мысль о том, чтобы попробовать это произрастание на вкус.
Погода, по счастью, благоприятствовала путешествиям. Лёгкие облачка скрывали солнце, было тепло, но не жарко. Будь иначе, Фредди никуда бы не добрался. А так он высмотрел на горизонте купу деревьев и двинулся в путь.
Источник водки встретил его исконным ароматом, вызывающим рвотные позывы. Трупов здесь было ещё больше, чем в прошлом оазисе, и они подвигли Фредди продолжать путь.
Далее попалось место полностью иссохшее. Мощный запах красного перца подсказывал, что здесь могла бы течь перцовая настойка, чуждая вкусам Фредди.
Затем встретилось озеро виски. Проходя мимо, Фредди с огорчением подумал, что всегда требовал от бармена на три пальца чистого. Сейчас ему очень пригодился бы стаканчик содовой со льдом. Но чего нет, того нет, Фредди смочил пылающую голову спиртом и отправился дальше. На пути встретился ручеёк рома, лужица шнапса, грот граппы – Фредди шёл мимо.
Он давно упал бы и умер вторично, но Фредди был молод и ещё не успел пропить прежние силы. Разумеется, он был алкоголиком и при всяком подвернувшимся случае пил вмёртвую, но растратил ещё не всё. Он и помер не с перепою, а просто по пьяни полез на дерево, сорвался и сломал шею. Так что Фредди продолжал переставлять ноги, хотя не испытывал никакой надежды. И почти не удивился, увидав, что впереди кучится нечто напоминающее зелень. Приволакивая обе ноги, с хрипом выдыхая воздух, Фредди поспешил туда. Вот рядом кудрявые кроны, вот бурлящий источник и ручей, весело бегущий от него. Фредди упал на колени, лицом в ручей.
Пиво! Источник пива, прохладного свежего! Фредди глотал чудесный напиток, пока у него не раздулся живот и не осовел взгляд и без того не вполне трезвый после путешествия по спиртовой долине.
Он спасён! Вот он – рай! Вот счастье!
Фредди принялся обходить свой парадиз. Его встревожили несколько скелетов, валяющихся вдоль пивного ручья, но Фредди успокоил себя, решив, что если ручей внезапно пересохнет, или пиво заменится на что-то непригодное к употреблению, он всегда успеет уйти дальше. Зато, обойдя почти половину своих владений, Фредди нашёл живого человека. Опять же, странно звучит выражение «живой человек» применительно к обитателю потустороннего мира. То же можно сказать и о слове «нашёл», поскольку незнакомец лежал на бережку и не совершал никаких попыток двинуться навстречу Фредди.
Был он не то, чтобы очень толст, но неприятно грузен, оплывшее лицо, жирные губы, необъятное чрево, сползающее с колен. Запах от лежащего шёл такой, что даже аромат пива не мог его перешибить.
Почувствовав приближение Фредди, лежащий разлепил глаза.
– А, новенький! Давай, присаживайся.
Фредди обошёл лежащего, выбрал себе местечко выше по ручью. Садиться ниже было противно, судя по всему, найденный уже несколько суток не вставал с места, и нечистоты от его расплывшейся туши стекали прямо в ручей.
– Давно тут? – спросил Фредди.
– Кто же здесь время считает? Ты водочный источник проходил?
– Было такое, – признал Фредди. – Я с бренди начал. Потом водка, виски, ром… ещё что-то.
– А я с коньячка. Зубровку, старку – всё миновал. Тут всякий своим путём идёт, но водку проходят все. Мимо неё не проскочишь, – лежащий заперхал и запел на варварский мотивчик:
В пещере каменной нашли источник водки,
Кусочек хлебушка на камушке лежал!...
– Вот с хлебушком там плоховато, – продолжил он, откашлявшись. – Зато здесь лепота: на деревьях орешки растут, фисташки с солью. Я раньше ел, а теперь расхотелось.
– А дальше что? – спросил Фредди. – Должно же где-то быть место, где не алкаши мрут, что травленые мухи, а живут нормальные люди. Травка там растёт, в речке вода, птички поют. Я бы в речку влез и три дня отмокал.
– Хе, о чём заговорил! Поздно, брат. Такое место если и есть, то не про нас.
– Но ведь я не только бренди, но и воду пил. Всяко дело, больше, чем водки.
– И что с того? Ты, я вижу, в здешних делах ничего не понял. Дело не в том, сколько ты выпил, а сколько хотел выпить. Тебе на день рождения мамочка сока ананасового предлагает, а он тебе по фигу, тебе пивка хочется. Вот оно, пивко, пей на здоровьице. А такого, чтобы мечтать о стакане чистой воды – не было в твоей жизни. И в моей не было. Так что и здесь воды не будет.
Фредди развернулся и пошёл вдоль ручья дальше.
– Эй! – позвал собеседник. – Ты смотри, выше меня по течению не устраивайся. Нечего в моё пиво срать.
Фредди отошёл подальше от вони и устроился на ночлег. На пиво особенно налегать не стал, а солёным фисташкам отдал должное. Спал, конечно, неважно, но проснулся человеком, так что даже подумал, что неплохо бы сбегать назад, пропустить стаканчик-другой. Однако преодолел искушение и, хлебнув из горстки пива, пошёл посмотреть, как дела у расслабленного соседа.
Поговорить не удалось. Сосед был мёртв. Не так он был и толст, только брюхо, такие называют пивными, лежало на камнях словно бы отдельно от тела. Из раскрытого рта один за другим падали белые трупные черви. Сосед сгнил заживо. Так и бывает, если жить на одном пиве. Тут и солёные орешки не помогут.
Фредди перешёл вброд ручей, отыскал свою палку, сориентировался, как мог и отправился в путь. Шёл, хотя и знал, что его ничего больше не ждёт. И всё же, увидел вдалеке словно бы пригорок. Там не было деревьев и кустов, ни засохших, ни выросших на пиве, но каменистая земля бугрилась, как это бывает у источников. Фредди не ускорил шага, он размеренно переступал ногами пока не оказался рядом с последним источником. Тот был практически сух, но всё же белая влага выступала меж камней. Фредди упал на колени, приник губами к камню.
Один сладкий глоток и воспоминание, которого не могло быть. Он приник к маминой гуди и сосёт, сосёт без конца, и не может насытиться. Но мама говорит: «Стоп, хватит, обжора, лопнешь…» – и отнимает грудь.
Фредди ткнулся растрескавшимися губами в сухой камень.
«Мало! Ещё!»
Бесполезно. Камень сух.
Даже если завтра выступят ещё несколько капель молока, их не хватит, чтобы прожить. И вообще, с чего он взял, будто ему следует здесь выжить? Он умер, благополучно сломав себе шею, так чего ради теперь бьётся? Другие, кто жил красиво и благородно, в конце концов, тоже исчезнут. Вполне возможно, что их агония будет красивой и благородной, им не придётся бродить от озера виски до источника водки, но они всё равно обратятся в прах. А Фредди преодолел все стадии ничтожности, но никто не скажет, будто он не прошёл свой путь до конца.
Святослав ЛОГИНОВ
ИСТОЧНИК ЖИЗНИ
Вода, я пил её однажды.
Она не утоляет жажды.
О.Хайям
Рай, или то, что поначалу показалось раем, был пуст и отвратителен на вид. Криво торчащие, сухие деревья, меж которых порой попадались сморщенные трупы праведников. Фредди ещё не перестал удивляться дикому несоответствию: однажды эти люди уже умерли, зачем же умирать второй раз?
Рай – или это был ад – Фредди затруднялся сказать – состоял из отдельных оазисов, расстояние между которыми было невелико: мили две или чуть больше. В центре каждого оазиса находился источник, в котором струился или сочился по каплям тот или иной напиток: виски, водка, ром… Поднапрягши остаток разума, Фредди догадался, что в каждом из ручьёв течёт то, что приходилось пить при жизни, причём, чем больше было выпито, тем полней оказывался источник. У источника текилы влагу пришлось бы слизывать языком, а фонтаны ракии или чачи для Фредди оказались бы пересохшими, поскольку, хотя он и слышал эти названия, но пробовать, ни ракию, ни чачу ему не доводилось.
В первый день пребывания в раю, Фредди осознал себя возле родника бренди и как следует отметил это событие. На трупы соручейников – слово «собутыльник» здесь не подходило – он не обратил внимания, решил, что ребята малость перебрали. Утром, с трудом очнувшись и с отвращением похмелившись, попробовал добудиться хоть кого-то, но быстро понял, что никого не добудится. Многие сохраняли человеческий облик только потому, что были крепко проспиртованы.
Фредди в ужасе бежал из оазиса, поначалу показавшемуся раем. То есть, это сильно сказано: бежал. Уполз, ухромал, уковылял, опираясь на палку, отломленную с одного из деревьев, что окружали источник. Когда-то на деревьях произрастало нечто съедобное, но ныне, заспиртованное и высушенное оно не напоминало ничего. Тяжкий смрад сивухи отбивал всякую мысль о том, чтобы попробовать это произрастание на вкус.
Погода, по счастью, благоприятствовала путешествиям. Лёгкие облачка скрывали солнце, было тепло, но не жарко. Будь иначе, Фредди никуда бы не добрался. А так он высмотрел на горизонте купу деревьев и двинулся в путь.
Источник водки встретил его исконным ароматом, вызывающим рвотные позывы. Трупов здесь было ещё больше, чем в прошлом оазисе, и они подвигли Фредди продолжать путь.
Далее попалось место полностью иссохшее. Мощный запах красного перца подсказывал, что здесь могла бы течь перцовая настойка, чуждая вкусам Фредди.
Затем встретилось озеро виски. Проходя мимо, Фредди с огорчением подумал, что всегда требовал от бармена на три пальца чистого. Сейчас ему очень пригодился бы стаканчик содовой со льдом. Но чего нет, того нет, Фредди смочил пылающую голову спиртом и отправился дальше. На пути встретился ручеёк рома, лужица шнапса, грот граппы – Фредди шёл мимо.
Он давно упал бы и умер вторично, но Фредди был молод и ещё не успел пропить прежние силы. Разумеется, он был алкоголиком и при всяком подвернувшимся случае пил вмёртвую, но растратил ещё не всё. Он и помер не с перепою, а просто по пьяни полез на дерево, сорвался и сломал шею. Так что Фредди продолжал переставлять ноги, хотя не испытывал никакой надежды. И почти не удивился, увидав, что впереди кучится нечто напоминающее зелень. Приволакивая обе ноги, с хрипом выдыхая воздух, Фредди поспешил туда. Вот рядом кудрявые кроны, вот бурлящий источник и ручей, весело бегущий от него. Фредди упал на колени, лицом в ручей.
Пиво! Источник пива, прохладного свежего! Фредди глотал чудесный напиток, пока у него не раздулся живот и не осовел взгляд и без того не вполне трезвый после путешествия по спиртовой долине.
Он спасён! Вот он – рай! Вот счастье!
Фредди принялся обходить свой парадиз. Его встревожили несколько скелетов, валяющихся вдоль пивного ручья, но Фредди успокоил себя, решив, что если ручей внезапно пересохнет, или пиво заменится на что-то непригодное к употреблению, он всегда успеет уйти дальше. Зато, обойдя почти половину своих владений, Фредди нашёл живого человека. Опять же, странно звучит выражение «живой человек» применительно к обитателю потустороннего мира. То же можно сказать и о слове «нашёл», поскольку незнакомец лежал на бережку и не совершал никаких попыток двинуться навстречу Фредди.
Был он не то, чтобы очень толст, но неприятно грузен, оплывшее лицо, жирные губы, необъятное чрево, сползающее с колен. Запах от лежащего шёл такой, что даже аромат пива не мог его перешибить.
Почувствовав приближение Фредди, лежащий разлепил глаза.
– А, новенький! Давай, присаживайся.
Фредди обошёл лежащего, выбрал себе местечко выше по ручью. Садиться ниже было противно, судя по всему, найденный уже несколько суток не вставал с места, и нечистоты от его расплывшейся туши стекали прямо в ручей.
– Давно тут? – спросил Фредди.
– Кто же здесь время считает? Ты водочный источник проходил?
– Было такое, – признал Фредди. – Я с бренди начал. Потом водка, виски, ром… ещё что-то.
– А я с коньячка. Зубровку, старку – всё миновал. Тут всякий своим путём идёт, но водку проходят все. Мимо неё не проскочишь, – лежащий заперхал и запел на варварский мотивчик:
В пещере каменной нашли источник водки,
Кусочек хлебушка на камушке лежал!...
– Вот с хлебушком там плоховато, – продолжил он, откашлявшись. – Зато здесь лепота: на деревьях орешки растут, фисташки с солью. Я раньше ел, а теперь расхотелось.
– А дальше что? – спросил Фредди. – Должно же где-то быть место, где не алкаши мрут, что травленые мухи, а живут нормальные люди. Травка там растёт, в речке вода, птички поют. Я бы в речку влез и три дня отмокал.
– Хе, о чём заговорил! Поздно, брат. Такое место если и есть, то не про нас.
– Но ведь я не только бренди, но и воду пил. Всяко дело, больше, чем водки.
– И что с того? Ты, я вижу, в здешних делах ничего не понял. Дело не в том, сколько ты выпил, а сколько хотел выпить. Тебе на день рождения мамочка сока ананасового предлагает, а он тебе по фигу, тебе пивка хочется. Вот оно, пивко, пей на здоровьице. А такого, чтобы мечтать о стакане чистой воды – не было в твоей жизни. И в моей не было. Так что и здесь воды не будет.
Фредди развернулся и пошёл вдоль ручья дальше.
– Эй! – позвал собеседник. – Ты смотри, выше меня по течению не устраивайся. Нечего в моё пиво срать.
Фредди отошёл подальше от вони и устроился на ночлег. На пиво особенно налегать не стал, а солёным фисташкам отдал должное. Спал, конечно, неважно, но проснулся человеком, так что даже подумал, что неплохо бы сбегать назад, пропустить стаканчик-другой. Однако преодолел искушение и, хлебнув из горстки пива, пошёл посмотреть, как дела у расслабленного соседа.
Поговорить не удалось. Сосед был мёртв. Не так он был и толст, только брюхо, такие называют пивными, лежало на камнях словно бы отдельно от тела. Из раскрытого рта один за другим падали белые трупные черви. Сосед сгнил заживо. Так и бывает, если жить на одном пиве. Тут и солёные орешки не помогут.
Фредди перешёл вброд ручей, отыскал свою палку, сориентировался, как мог и отправился в путь. Шёл, хотя и знал, что его ничего больше не ждёт. И всё же, увидел вдалеке словно бы пригорок. Там не было деревьев и кустов, ни засохших, ни выросших на пиве, но каменистая земля бугрилась, как это бывает у источников. Фредди не ускорил шага, он размеренно переступал ногами пока не оказался рядом с последним источником. Тот был практически сух, но всё же белая влага выступала меж камней. Фредди упал на колени, приник губами к камню.
Один сладкий глоток и воспоминание, которого не могло быть. Он приник к маминой гуди и сосёт, сосёт без конца, и не может насытиться. Но мама говорит: «Стоп, хватит, обжора, лопнешь…» – и отнимает грудь.
Фредди ткнулся растрескавшимися губами в сухой камень.
«Мало! Ещё!»
Бесполезно. Камень сух.
Даже если завтра выступят ещё несколько капель молока, их не хватит, чтобы прожить. И вообще, с чего он взял, будто ему следует здесь выжить? Он умер, благополучно сломав себе шею, так чего ради теперь бьётся? Другие, кто жил красиво и благородно, в конце концов, тоже исчезнут. Вполне возможно, что их агония будет красивой и благородной, им не придётся бродить от озера виски до источника водки, но они всё равно обратятся в прах. А Фредди преодолел все стадии ничтожности, но никто не скажет, будто он не прошёл свой путь до конца.
September 3, 2018
Роману не быть
Вот так и никак иначе. В деревне появился интернет, всё это время я старательно пытался написать роман, но...
Что меня удивляет, так это полное неумение или нежелание подписчиков придерживаться заданных рамок. Было сказано, что девочку (Аниту) увели из приюта, после чего она с небольшим отрядом пробирается в осаждённую столицу волшебного королевства. Битвы, сражения, трудности... Наконец, Анита, растеряв весь свой отряд, добирается до столицы. Всё. Конец. ТОЧКА! Причём здесь гильотинирование, сожжение на костре, замужество? Роман не об этом. Зато никто не сказал, какие битвы, с кем сражения, что за трудности. И почему конец там, где должно начаться всеобщее рубилово? Никто об этом не подумал. Печально всё это.
За прошедшее время я написал все четыре запланированные битвы/сражения. Остались две финальные сцены, редактура, перевод текста в файловый вид и вторая редактура. По грубой прикидке в тексте будет чуть больше авторского листа. После этого текст будет выставлен на продажу. Ау, редактора и составители, кто собирает сборники сказочной фантастики? Несостоявшийся роман через пару недель будет готов.
Что меня удивляет, так это полное неумение или нежелание подписчиков придерживаться заданных рамок. Было сказано, что девочку (Аниту) увели из приюта, после чего она с небольшим отрядом пробирается в осаждённую столицу волшебного королевства. Битвы, сражения, трудности... Наконец, Анита, растеряв весь свой отряд, добирается до столицы. Всё. Конец. ТОЧКА! Причём здесь гильотинирование, сожжение на костре, замужество? Роман не об этом. Зато никто не сказал, какие битвы, с кем сражения, что за трудности. И почему конец там, где должно начаться всеобщее рубилово? Никто об этом не подумал. Печально всё это.
За прошедшее время я написал все четыре запланированные битвы/сражения. Остались две финальные сцены, редактура, перевод текста в файловый вид и вторая редактура. По грубой прикидке в тексте будет чуть больше авторского листа. После этого текст будет выставлен на продажу. Ау, редактора и составители, кто собирает сборники сказочной фантастики? Несостоявшийся роман через пару недель будет готов.
August 19, 2018
Приехал и уехал
Приехал, нашумел и через полчаса уезжаю в деревню. Будет ли там интернет, как обычно, не знаю. Не скучайте.
Голубое платье
Больше всего я люблю безумные тексты и это один из них. Читатели, знающие, как много я написал сумасшедших отрывков из мемуаров, решат, что это ещё один невероятный кусочек жизни. Они будут правы, поскольку здесь нет ни единой строчки вымысла, всё как есть, чистая правда.
Другие скажут, что перед ними фантастический рассказ, и тоже будут правы, ведь вся наша жизнь - один фантастический рассказ.
Есть и такие, кто скажет, что ваш покорный слуга окончательно впал в маразм. Пожелаю им подольше пребывать в этом заблуждении.
И всем приятного чтения.
Святослав ЛОГИНОВ
ГОЛУБОЕ ПЛАТЬЕ
Шестьдесят лет просквозили, словно одна неделя.
Я, шкет, первоклассник, топаю по мосту Лейтенанта Шмидта. Как меня туда занесло? Обычно я еду через мост на двадцать шестом трамвае, а тут вдруг – пешком. Всё в мире хорошо, да что-то нехорошо, именно в эту пору я читал подобную фразу у Гайдара. Прохожий замертво упал на тротуаре – никому нет дела. Легковой автомобиль пробивает перила моста и падает в Неву – ни один человек даже не оборачивается. Получается, что только я вижу разлитую над городом беду.
Если глянуть направо, то там, где глаз привык видеть портальные краны Адмиралтейского завода, высится уродливое сооружение. Словно три гигантских кубика криво поставлены друг на друга. Тёмно-серые, без единого окна или иного просвета, они торчат, уродуя город своей бессмысленностью. Именно от этого строения разливается безнадёжное чувство обречённости.
Я уже не думаю, куда шёл, а сворачиваю на набережную Красного Флота и бегу туда, где высится уродское строение. Не знаю как, но я пробираюсь на строительную площадку Работы там почти закончены, но на площадке никого нет… – выходной, что ли? Последним аккордом мещанской пошлости должен стать жирно позолоченный шар, метров десяти в диаметре, который, насколько можно судить, собираются водрузить на третий, самый верхний куб. Но пока он лежит на земле, а рядом сидит девушка в голубом платье и плачет. Я пытаюсь успокоить её, но что может сделать шестилетний мальчишка, который только-только начал ходить в первый класс?
Потом я ещё не раз был на мосту Лейтенанта Шмидта, ездил на трамвае вдвоём с мамой и один. Ходил, удравши от взрослых, и пешком. Уродских кубиков не было, был обычный заводской пейзаж.
Не знаю, что тянуло меня именно на этот мост. Я жил в Гавани, и до моста Лейтенанта Шмидта от моего дома был изрядный кусок пешком. То, что ездить туда на трамвае бесполезно, я понял очень скоро.
В принципе уродское строение иногда появлялось на привычном месте, и каждый раз его появление было апокалипсическим. Город горел, случались землетрясения, наводнения, цунами. Невозможно описать, как мутная двадцатиметровая волна идёт от Маркизовой лужи вверх по течению Невы. Я уже знал, что когда неторопливая стройка будет закончена, золотой шар поднимут наверх, а девушку в голубом платье поставят на шар и обратят в каменную статую, это будет конец. Конец городу, людям его населяющими, конец всему. А я, единственный, знающий об опасности, рвался на проклятую стройку изо всех своих невеликих сил. Помню, как я бегал вдоль глухой железобетонной стены, огораживающей площадку, пытаясь найти хоть малейшую лазейку. В другой раз меня сбил самосвал, вывозивший строительный мусор. Несколько раз я тонул, и это было особенно скверно. Водоворот крутил меня, выжимая из смятых лёгких последние остатки воздуха; я ещё жив, но жить осталось меньше двух секунд. Кто, однажды испытав подобное, захочет повторения? Но я при всякой возможности бежал на мост, выискивая взглядом врага, хотя и понимал, что инициатива в его руках – не захочет, не покажется, хоть избегайся.
И, в конце концов, я прорвался в запретную зону. За прошедшие годы, а их просквозило немало, на площадке ничто не изменилось. Тот же мусор и грязь, также лежит подготовленный к подъёму золотой шар, а рядом, сидит девушка в голубом платье.
Я схватил её за руку:
– Бежим отсюда!
– Нельзя. Меня найдут и накажут.
– Я спрячу тебя так, что никто не сможет найти. А потом я разобью золотой шар, обрушу бетонные кубики, чтобы ты стала свободной.
Легко обещать такие вещи, гораздо труднее их исполнить. В городе девушку не спрячешь, метастазы адского строения проникли всюду, скрыться от них невозможно. А за пределами города… Со времени нашей первой и единственной встречи прошло немало времени. Мне уже двенадцать, а то и тринадцать лет, но что я знаю о мире за пределами родных дворов? Единственное место, где всё облазано и исследовано – садоводство на станции Пери. Там у моих родителей была дача, каждое лето я проводил там и знал в округе любой куст. Уж там-то не было недостатка в ухоронках, где беглянку не найдёт никто и никогда.
Я привёл её в самый потаённый уголок и попросил подождать несколько минут, пока я поставлю в известность родителей. Дело к ночи, весь день я шатался чёрт знает где и вдруг явлюсь с незнакомой девушкой, которую зачем-то надо прятать от неведомой опасности. Уж я-то знал своих родителей, их обстоятельные вопросы: где, зачем и почему… Вопросы, на которые я не умею отвечать, а у них уже готовы безжалостные ответы.
Но вдруг – самые важные вещи всегда случаются «вдруг» – ответ появился и у меня: Потому что я люблю её!
Я счастливо избежал дурацких детсадовских влюблённостей; мол, вырасту и женюсь на Даше из средней группы, а то и на воспитательнице Анне Максимовне. Любовь обрушилась на меня серьёзно и бескомпромиссно, обрушилась по-взрослому в мои неполные тринадцать лет. Я не понимал, что делать, знал только, что мама, папа, бабушка и дедушка с их мнениями и вопросами не имеют сейчас никакого значения. Я должен быть рядом с той, чьего имени я так и не узнал.
Я заторопился назад к потаённой ухоронке и не нашёл в ней никого. Сама она ушла или её обнаружили подлые строители башни и уволокли, чтобы превратить в статую – не знаю. До утра я метался по окрестностям, но не нашёл никого. Утром, на первой электричке я зайцем помчался в город, на мост Лейтенанта Шмидта. Они не показались и там, ни в первый день и никогда потом. Не появились, сколько бы я ни ходил через мост. Я не сумел разрушить чёрный замысел, но вспугнул их шайку, и строители убрались в другое место, оставив Ленинград в покое. Но половинчатая победа меня не радовала, потому что вместе с врагами исчезла девушка в голубом платье, прекраснее которой нет на земле.
На этом рассказ можно было бы закончить. Но у него, словно у длинного романа, появился эпилог, без которого рассказ будет неполным.
Несколько дней назад писательская судьба занесла меня во Францию, в город Париж. Попавший за границу человек, если он не знает языков, чем-то напоминает рыбёшку, насаженную на кукан. Он двигается и даже, вроде бы, плывёт, но всё происходит помимо его воли. Плывёт, куда ведут, смотрит, на что велят. Так и я. Двадцать пятого июля две тысячи восемнадцатого года меня закинуло на смотровую площадку на пятьдесят девятом этаже башни Монпарнас. Я послушно восхищался красотами – а Париж с высоты действительно очень красив, позволил себе дипломатично возразить, что смотреть вниз не страшно, поскольку тут речь идёт не о высоте, а о расстоянии. Короче, был образцовым туристом. И вдруг – всё самое важное в жизни происходит «вдруг» – казалось меня ударили под сердце… дыхание перехватило, ноги подкосились…
– Что это?
– Дом инвалидов.
– А дальше, за ним?
– Мост Александра Третьего и Большой дворец возле.
– Нет, ещё дальше, два раза столько…
– Там ничего. Типовая застройка.
Они не видят! Мрачное серое здание, словно три кубика криво поставили друг на друга. Золотой шар то ли ещё не привезли, то ли я не могу разглядеть его с такого расстояния. Но не узнать страшное строение невозможно.
Что же делать? С пятьдесят девятого этажа не прыгнешь, а спустившись на лифте, не побежишь неведомо куда. Париж – огромный город, куда больше, чем Ленинград шестьдесят лет назад. Неисчислимое количество квадратных километров застройки, сотни улиц, тысячи домов. Где искать раковую опухоль, впившуюся в город? И захочет ли серое строение показаться чужаку, который уже гонял его когда-то?
Медленно обхожу смотровую площадку.
– Смотрите, дым! Его вы, хотя бы, видите?
– Да, дым. Скорей всего, какой-то завод. Вредные выбросы в атмосферу еще не уничтожены окончательно.
Несколько лет я занимался охраной природы. Так неужто я не отличу дым из трубы от пожара? Париж горит, но никому нет дела.
Я тоже бессилен. И не то беда, что я чужой здесь. С той поры, как я впервые увидел опухоль, убивающую города, незаметно просквозило шесть десятков лет, а для человека это много. У меня появилась жена, дети, внуки. Я не могу, как прежде, любить девушку в голубом платье, она осталась в далёком прошлом, куда нет возврата. Теперь мне остаётся ждать и надеется, что какой-то юный парижанин сумеет разглядеть проказу, разъедающую Париж, спасти свой город и получить награду, которой лишён я: самую прекрасную в мире девушку. Девушку в голубом платье.
Другие скажут, что перед ними фантастический рассказ, и тоже будут правы, ведь вся наша жизнь - один фантастический рассказ.
Есть и такие, кто скажет, что ваш покорный слуга окончательно впал в маразм. Пожелаю им подольше пребывать в этом заблуждении.
И всем приятного чтения.
Святослав ЛОГИНОВ
ГОЛУБОЕ ПЛАТЬЕ
Шестьдесят лет просквозили, словно одна неделя.
Я, шкет, первоклассник, топаю по мосту Лейтенанта Шмидта. Как меня туда занесло? Обычно я еду через мост на двадцать шестом трамвае, а тут вдруг – пешком. Всё в мире хорошо, да что-то нехорошо, именно в эту пору я читал подобную фразу у Гайдара. Прохожий замертво упал на тротуаре – никому нет дела. Легковой автомобиль пробивает перила моста и падает в Неву – ни один человек даже не оборачивается. Получается, что только я вижу разлитую над городом беду.
Если глянуть направо, то там, где глаз привык видеть портальные краны Адмиралтейского завода, высится уродливое сооружение. Словно три гигантских кубика криво поставлены друг на друга. Тёмно-серые, без единого окна или иного просвета, они торчат, уродуя город своей бессмысленностью. Именно от этого строения разливается безнадёжное чувство обречённости.
Я уже не думаю, куда шёл, а сворачиваю на набережную Красного Флота и бегу туда, где высится уродское строение. Не знаю как, но я пробираюсь на строительную площадку Работы там почти закончены, но на площадке никого нет… – выходной, что ли? Последним аккордом мещанской пошлости должен стать жирно позолоченный шар, метров десяти в диаметре, который, насколько можно судить, собираются водрузить на третий, самый верхний куб. Но пока он лежит на земле, а рядом сидит девушка в голубом платье и плачет. Я пытаюсь успокоить её, но что может сделать шестилетний мальчишка, который только-только начал ходить в первый класс?
Потом я ещё не раз был на мосту Лейтенанта Шмидта, ездил на трамвае вдвоём с мамой и один. Ходил, удравши от взрослых, и пешком. Уродских кубиков не было, был обычный заводской пейзаж.
Не знаю, что тянуло меня именно на этот мост. Я жил в Гавани, и до моста Лейтенанта Шмидта от моего дома был изрядный кусок пешком. То, что ездить туда на трамвае бесполезно, я понял очень скоро.
В принципе уродское строение иногда появлялось на привычном месте, и каждый раз его появление было апокалипсическим. Город горел, случались землетрясения, наводнения, цунами. Невозможно описать, как мутная двадцатиметровая волна идёт от Маркизовой лужи вверх по течению Невы. Я уже знал, что когда неторопливая стройка будет закончена, золотой шар поднимут наверх, а девушку в голубом платье поставят на шар и обратят в каменную статую, это будет конец. Конец городу, людям его населяющими, конец всему. А я, единственный, знающий об опасности, рвался на проклятую стройку изо всех своих невеликих сил. Помню, как я бегал вдоль глухой железобетонной стены, огораживающей площадку, пытаясь найти хоть малейшую лазейку. В другой раз меня сбил самосвал, вывозивший строительный мусор. Несколько раз я тонул, и это было особенно скверно. Водоворот крутил меня, выжимая из смятых лёгких последние остатки воздуха; я ещё жив, но жить осталось меньше двух секунд. Кто, однажды испытав подобное, захочет повторения? Но я при всякой возможности бежал на мост, выискивая взглядом врага, хотя и понимал, что инициатива в его руках – не захочет, не покажется, хоть избегайся.
И, в конце концов, я прорвался в запретную зону. За прошедшие годы, а их просквозило немало, на площадке ничто не изменилось. Тот же мусор и грязь, также лежит подготовленный к подъёму золотой шар, а рядом, сидит девушка в голубом платье.
Я схватил её за руку:
– Бежим отсюда!
– Нельзя. Меня найдут и накажут.
– Я спрячу тебя так, что никто не сможет найти. А потом я разобью золотой шар, обрушу бетонные кубики, чтобы ты стала свободной.
Легко обещать такие вещи, гораздо труднее их исполнить. В городе девушку не спрячешь, метастазы адского строения проникли всюду, скрыться от них невозможно. А за пределами города… Со времени нашей первой и единственной встречи прошло немало времени. Мне уже двенадцать, а то и тринадцать лет, но что я знаю о мире за пределами родных дворов? Единственное место, где всё облазано и исследовано – садоводство на станции Пери. Там у моих родителей была дача, каждое лето я проводил там и знал в округе любой куст. Уж там-то не было недостатка в ухоронках, где беглянку не найдёт никто и никогда.
Я привёл её в самый потаённый уголок и попросил подождать несколько минут, пока я поставлю в известность родителей. Дело к ночи, весь день я шатался чёрт знает где и вдруг явлюсь с незнакомой девушкой, которую зачем-то надо прятать от неведомой опасности. Уж я-то знал своих родителей, их обстоятельные вопросы: где, зачем и почему… Вопросы, на которые я не умею отвечать, а у них уже готовы безжалостные ответы.
Но вдруг – самые важные вещи всегда случаются «вдруг» – ответ появился и у меня: Потому что я люблю её!
Я счастливо избежал дурацких детсадовских влюблённостей; мол, вырасту и женюсь на Даше из средней группы, а то и на воспитательнице Анне Максимовне. Любовь обрушилась на меня серьёзно и бескомпромиссно, обрушилась по-взрослому в мои неполные тринадцать лет. Я не понимал, что делать, знал только, что мама, папа, бабушка и дедушка с их мнениями и вопросами не имеют сейчас никакого значения. Я должен быть рядом с той, чьего имени я так и не узнал.
Я заторопился назад к потаённой ухоронке и не нашёл в ней никого. Сама она ушла или её обнаружили подлые строители башни и уволокли, чтобы превратить в статую – не знаю. До утра я метался по окрестностям, но не нашёл никого. Утром, на первой электричке я зайцем помчался в город, на мост Лейтенанта Шмидта. Они не показались и там, ни в первый день и никогда потом. Не появились, сколько бы я ни ходил через мост. Я не сумел разрушить чёрный замысел, но вспугнул их шайку, и строители убрались в другое место, оставив Ленинград в покое. Но половинчатая победа меня не радовала, потому что вместе с врагами исчезла девушка в голубом платье, прекраснее которой нет на земле.
На этом рассказ можно было бы закончить. Но у него, словно у длинного романа, появился эпилог, без которого рассказ будет неполным.
Несколько дней назад писательская судьба занесла меня во Францию, в город Париж. Попавший за границу человек, если он не знает языков, чем-то напоминает рыбёшку, насаженную на кукан. Он двигается и даже, вроде бы, плывёт, но всё происходит помимо его воли. Плывёт, куда ведут, смотрит, на что велят. Так и я. Двадцать пятого июля две тысячи восемнадцатого года меня закинуло на смотровую площадку на пятьдесят девятом этаже башни Монпарнас. Я послушно восхищался красотами – а Париж с высоты действительно очень красив, позволил себе дипломатично возразить, что смотреть вниз не страшно, поскольку тут речь идёт не о высоте, а о расстоянии. Короче, был образцовым туристом. И вдруг – всё самое важное в жизни происходит «вдруг» – казалось меня ударили под сердце… дыхание перехватило, ноги подкосились…
– Что это?
– Дом инвалидов.
– А дальше, за ним?
– Мост Александра Третьего и Большой дворец возле.
– Нет, ещё дальше, два раза столько…
– Там ничего. Типовая застройка.
Они не видят! Мрачное серое здание, словно три кубика криво поставили друг на друга. Золотой шар то ли ещё не привезли, то ли я не могу разглядеть его с такого расстояния. Но не узнать страшное строение невозможно.
Что же делать? С пятьдесят девятого этажа не прыгнешь, а спустившись на лифте, не побежишь неведомо куда. Париж – огромный город, куда больше, чем Ленинград шестьдесят лет назад. Неисчислимое количество квадратных километров застройки, сотни улиц, тысячи домов. Где искать раковую опухоль, впившуюся в город? И захочет ли серое строение показаться чужаку, который уже гонял его когда-то?
Медленно обхожу смотровую площадку.
– Смотрите, дым! Его вы, хотя бы, видите?
– Да, дым. Скорей всего, какой-то завод. Вредные выбросы в атмосферу еще не уничтожены окончательно.
Несколько лет я занимался охраной природы. Так неужто я не отличу дым из трубы от пожара? Париж горит, но никому нет дела.
Я тоже бессилен. И не то беда, что я чужой здесь. С той поры, как я впервые увидел опухоль, убивающую города, незаметно просквозило шесть десятков лет, а для человека это много. У меня появилась жена, дети, внуки. Я не могу, как прежде, любить девушку в голубом платье, она осталась в далёком прошлом, куда нет возврата. Теперь мне остаётся ждать и надеется, что какой-то юный парижанин сумеет разглядеть проказу, разъедающую Париж, спасти свой город и получить награду, которой лишён я: самую прекрасную в мире девушку. Девушку в голубом платье.
Роману быть!
Очень многие читатели настойчиво требуют от меня новый роман, а я отказываю на том основании, что для романа требуется совершенно новая идея, до которой никто не смог додуматься. И тут вдруг подумал: а зачем она требуется? Достаточно, чтобы тема романа была такой, на какую я никогда не писал и помыслить не мог, чтобы о таком писать. А что кто-то другой пытался на этом месте топтаться, так ведь ничего толкового он всё равно не напишет, только бумагу зря переведёт.
И вот, я выбрал тему, на которую никогда и ничего не писал.
Главная героиня: девочка-сирота, живущая в приюте и очень от того страдающая, хотя никто над ней специально не издевается. Однажды ночью к ней является посланец, советник Карлеон, который сообщает, что Анита вовсе не сиротка, а дочь короля, далёкого фэнтезийного королевства. Королевству угрожают враги, и, чтобы уберечь дочь от непрерывных покушений, отец отправляет её в мир без волшебства, в обычный приют. Анита могла бы жить там ещё несколько лет, но силы врагов умножились, столица в осаде, король погиб в бою. Спасти королевство может только молодая королева. Анита вместе с советником и небольшим отрядом гвардейцев пускается в путь. Опасности, сражения, гибель друзей и наконец Анита совершенно одна прорывается в окружённую столицу.
Решительную битву, коронацию и прочую дребедень я описывать не буду, по крайней мере в этом романе. Надо же что-то оставить и на потом.
Не правда ли, свежо, оригинально, интересно?
Есть лишь одна трудность. Сочинительницы подобных историй в первой главе описывают, как страдает бедная сиротка в приюте. Обычно это занимает у них 2-3 печатных листа. Я эту главу уже написал, уложившись в 1 страничку. Если сокращение текста и дальше пойдёт такими темпами, то что останется от романа?
Ваши мнения, господа, ваши мнения!
И вот, я выбрал тему, на которую никогда и ничего не писал.
Главная героиня: девочка-сирота, живущая в приюте и очень от того страдающая, хотя никто над ней специально не издевается. Однажды ночью к ней является посланец, советник Карлеон, который сообщает, что Анита вовсе не сиротка, а дочь короля, далёкого фэнтезийного королевства. Королевству угрожают враги, и, чтобы уберечь дочь от непрерывных покушений, отец отправляет её в мир без волшебства, в обычный приют. Анита могла бы жить там ещё несколько лет, но силы врагов умножились, столица в осаде, король погиб в бою. Спасти королевство может только молодая королева. Анита вместе с советником и небольшим отрядом гвардейцев пускается в путь. Опасности, сражения, гибель друзей и наконец Анита совершенно одна прорывается в окружённую столицу.
Решительную битву, коронацию и прочую дребедень я описывать не буду, по крайней мере в этом романе. Надо же что-то оставить и на потом.
Не правда ли, свежо, оригинально, интересно?
Есть лишь одна трудность. Сочинительницы подобных историй в первой главе описывают, как страдает бедная сиротка в приюте. Обычно это занимает у них 2-3 печатных листа. Я эту главу уже написал, уложившись в 1 страничку. Если сокращение текста и дальше пойдёт такими темпами, то что останется от романа?
Ваши мнения, господа, ваши мнения!
August 18, 2018
А вот и я
С великим трудом приполз из Западной Европы. Ощущений прорва, как положительных, так и отрицательных.
Отрицательные:
а) Жара. От 33 до 43 в тени при практически полном отсутствии кондиционеров.
б) Хлеб. Французский багет невероятной красоты и дивного аромата. Но при этом багет снаружи покрыт коркой, жёсткой, как шкура носорога, а внутри он пуст. В первую же неделю сломал три зуба, и остальное время страдал от зубной боли. По приезду побежал в ночной магазин и купил хлеба! Багет больше в рот не возьму.
Положительные:
Всё остальное, писать долго, потом постараюсь потихоньку рассказать, если не обо всём, то о многом.
Удивительным образом по утрам, пока на улице прохлада, а все спят, я умудрялся писать. За месяц шесть штук рассказов, в основном, правда, микро. С ними стану разбираться по мере того, как они будут переходить в файловый вид.
Отрицательные:
а) Жара. От 33 до 43 в тени при практически полном отсутствии кондиционеров.
б) Хлеб. Французский багет невероятной красоты и дивного аромата. Но при этом багет снаружи покрыт коркой, жёсткой, как шкура носорога, а внутри он пуст. В первую же неделю сломал три зуба, и остальное время страдал от зубной боли. По приезду побежал в ночной магазин и купил хлеба! Багет больше в рот не возьму.
Положительные:
Всё остальное, писать долго, потом постараюсь потихоньку рассказать, если не обо всём, то о многом.
Удивительным образом по утрам, пока на улице прохлада, а все спят, я умудрялся писать. За месяц шесть штук рассказов, в основном, правда, микро. С ними стану разбираться по мере того, как они будут переходить в файловый вид.
July 17, 2018
Еврокон
Уехал в Амьен на Еврокон. Пригласили почётным гостем. Что там будет - не знаю. Но Логинов будет.
Потом малость поезжу по Франции и вернусь в середине августа.
Потом малость поезжу по Франции и вернусь в середине августа.
July 14, 2018
Древний меч
Закончил небольшой рассказ "Красная шапка". Сюда выкладывать пока не буду, вдруг всё-таки удастся опубликовать на бумаге... Спел Чеккер предложал одну значимую замену, но зато какую! Исходник писать не буду, сами догадаетесь, а предлагаемая замена: Меч младенец!
Svyatoslav Loginov's Blog
- Svyatoslav Loginov's profile
- 3 followers
Svyatoslav Loginov isn't a Goodreads Author
(yet),
but they
do have a blog,
so here are some recent posts imported from
their feed.
