Max Frei's Blog, page 315
May 14, 2013
просто пражские цветочки
у нас тут, впрочем, теперь ровно то же. А на балконе у меня вообще страшно.
Сил моих нет все это пережить.
May 13, 2013
и срочное объявление
В этом году день уличных музыкантов в Вильнюсе будет в субботу 18 мая.
У кого открыт Шенген, или вообще не нужна виза, имейте это в виду :)
Карта и раписание кто-где-чего-вкуды здесь: http://gmd.lt/en/events/city/1
У кого открыт Шенген, или вообще не нужна виза, имейте это в виду :)
Карта и раписание кто-где-чего-вкуды здесь: http://gmd.lt/en/events/city/1
May 12, 2013
May 11, 2013
Валентина
Записываю жалкие остатки, чтобы хоть их не потерять.
Приснилась история о женщине, которая была - ну как бы закрывающей проекты.
В диапазоне от последней жительницы умирающей планеты до последней уборщицы в закрытой библиотеке. Запирала ворота остановленных заводов, мыла квартиры после отъезда жильцов, была последним покупателем в последний день работы магазинов, провожала равнодушным взглядом расставшихся навек влюбленных, последней смотрела сон, который больше никому не приснится, последней молилась в каждом разрушающемся храме, последней видела картины и рукописи перед сожжением. И так далее. (Покойников при этом не трогала, у них свои дела.)
Во всякой ситуации она осознавала себя простой ответственной женщиной, наводила порядок, или просто наблюдала, делала что могла и уходила (куда? - хороший вопрос). В промежутках между закрытиями (которых, с человеческой точки зрения, не было) она, конечно, была даже не суммой этих судеб, а чем-то несравнимо большим.
Во сне же мне пришло в голову, какой умопомрачительной красоты и гармонии рассказ (размером с роман) можно о ней написать. Проснувшись, я понимаю, что это невозможно, потому что не просто нет нужных слов в языке, слова-то ладно, сколько раз подбирали максимально приближенный к смыслу аналог. Штука в том, что понятий таких у человека наяву нет. Нет нужных образов, категорий, ощущений. Рассказ об этой женщине могли бы написать какие-нибудь боги, если бы им взбрело в голову писать рассказы. (В связи с этим встает вопрос, есть ли литература, у примеру, в мире дэвов? Нет ответа. Но все-таки вряд ли. Зачем бы им.)
Последнее, что мне стало известно в финале сна - эту женщину зовут Валентина.
Ну и все, привет.
Приснилась история о женщине, которая была - ну как бы закрывающей проекты.
В диапазоне от последней жительницы умирающей планеты до последней уборщицы в закрытой библиотеке. Запирала ворота остановленных заводов, мыла квартиры после отъезда жильцов, была последним покупателем в последний день работы магазинов, провожала равнодушным взглядом расставшихся навек влюбленных, последней смотрела сон, который больше никому не приснится, последней молилась в каждом разрушающемся храме, последней видела картины и рукописи перед сожжением. И так далее. (Покойников при этом не трогала, у них свои дела.)
Во всякой ситуации она осознавала себя простой ответственной женщиной, наводила порядок, или просто наблюдала, делала что могла и уходила (куда? - хороший вопрос). В промежутках между закрытиями (которых, с человеческой точки зрения, не было) она, конечно, была даже не суммой этих судеб, а чем-то несравнимо большим.
Во сне же мне пришло в голову, какой умопомрачительной красоты и гармонии рассказ (размером с роман) можно о ней написать. Проснувшись, я понимаю, что это невозможно, потому что не просто нет нужных слов в языке, слова-то ладно, сколько раз подбирали максимально приближенный к смыслу аналог. Штука в том, что понятий таких у человека наяву нет. Нет нужных образов, категорий, ощущений. Рассказ об этой женщине могли бы написать какие-нибудь боги, если бы им взбрело в голову писать рассказы. (В связи с этим встает вопрос, есть ли литература, у примеру, в мире дэвов? Нет ответа. Но все-таки вряд ли. Зачем бы им.)
Последнее, что мне стало известно в финале сна - эту женщину зовут Валентина.
Ну и все, привет.
May 9, 2013
May 6, 2013
The wind in my heart, the dust in my head
Сначала будет Юнг, он умный, простой и внятный:
Мне часто приходилось видеть, как люди становились невротиками, оттого что довольствовались неполными или неправильными ответами на те вопросы, которые ставила им жизнь. Они искали успеха, положения, удачного брака, славы, а оставались несчастными и мучились от неврозов, даже достигнув всего, к чему так стремились. Этим людям не хватает духовности, жизнь их обычно бедна содержанием и лишена смысла. Как только они находят путь к духовному развитию и самовыражению, невроз, как правило, исчезает.
<...>
Среди так называемых невротиков есть много людей, которые, если бы родились раньше, не были бы невротиками, то есть не ощущали бы внутреннюю раздвоенность. Живи они тогда, когда человек был связан с природой и миром своих предков посредством мифа, когда природа являлась для него источником духовного опыта, а не только окружающей средой, у этих людей не было бы внутренних разладов. Я говорю о тех, для кого утрата мифа явилась тяжелым испытанием и кто не может обрести свой путь в этом мире, довольствуясь естественнонаучными представлениями о нем, причудливыми словесными спекуляциями, не имеющими ничего общего с мудростью.
А теперь буду я. У меня не так все однозначно с умом и внятностью, грязные по колено от скитаний по мокрым холмам кеды, позеленевшие от свежей травы штаны, полная голова яблоневого цвета и чашка горячего шоколада, в котором мне удалось безжалостно утопить двойной эспрессо – самая духоподъемная в мире смесь. Слева от меня звонят колокола Лореты, справа от меня кто-то поет из кафе. И вот попробуй сформулируй хоть что-нибудь осмысленное в столь умиротворяющих обстоятельствах. Но если я сейчас не запишу, не соберусь никогда.
Так вот.
Опираясь на умного и внятного доктора Юнга, довольно легко сказать наконец, что некоторые люди не могут жить без мифа, а некоторые другие могут. И водораздел между человечествами проходит именно здесь. Это просто разные виды, все, точка.
Когда нам навязывают рационализм – это все равно что рыба стала бы навязывать жизнь в воде сухопутному млекопитающему. Ачотакова, для рыбы вода – естественная среда. Пусть все так живут!
Ну да, можно какое-то время в этой воде побарахтаться. Можно научиться плавать. Можно даже начать нырять с аквалангом. Да много чего можно, на самом деле. Но сделать постоянное пребывание под водой нормой жизни при всем желании не получится.
Когда нам навязывают рационализм, нас тупо убивают, причем медленным и мучительным методом утопления в унитазе. И чем раньше осознаешь свое священное право посылать в жопу все что рациональненько движется, тем большая часть твоей жизни пройдет в естественной среде, вот и все.
Еще в связи с этим мне, конечно, стало проще понять, какого черта я занимаюсь тем, чем занимаюсь. Вместо того, чтобы интеллектуально поплевывать на все что движется с ледяных вершин запредельного концептуализма, под который, честно говоря, моя голова заточена лучше, чем под все остальное. Но вот прямо сейчас, в текущих обстоятельствах, на этом языке лучшее, что можно сделать – увлекательно рассказывать максимально достоверные истории о живительном проникновении мифа в так называемую объективную реальность. И я, получается, натурально делаю что должно и не пнявкаю.
Я у нас вообще молодец.
Я, конечно, прекрасно представляю масштабы монстра, против которого пру. И масштабы собственных усилий. И понимаю, что эта арифметика как-то, мягко говоря, недостаточно оптимистична. Большую часть жизни мне это было невыносимо.
Однако арифметика – это как раз привет от нашего доброго друга рационализма. Поэтому спокойно отодвигаем ее в сторону и забываем. Вообще не ставим вопрос таким образом.
Мне больше неважно, получится у меня что-то или нет. То есть, если называть вещи своими именами, у меня просто не может ничего получиться. Эта война проиграна заранее, задолго до начала. Но и это меня больше не трогает. Главное, что война развязана. Она уже сколько-то лет идет. И это само по себе – победа. Больше, чем можно было мечтать.
Поэтому спокойно и расслабленно, как на курорте, продолжаем сражаться с угрюмым миром рационального небытия. До последней капли крови, с любовью и удовольствием.
Пользуясь случаем, передаю привет коллегам, без которых не было бы жизни на этой земле.
Мне часто приходилось видеть, как люди становились невротиками, оттого что довольствовались неполными или неправильными ответами на те вопросы, которые ставила им жизнь. Они искали успеха, положения, удачного брака, славы, а оставались несчастными и мучились от неврозов, даже достигнув всего, к чему так стремились. Этим людям не хватает духовности, жизнь их обычно бедна содержанием и лишена смысла. Как только они находят путь к духовному развитию и самовыражению, невроз, как правило, исчезает.
<...>
Среди так называемых невротиков есть много людей, которые, если бы родились раньше, не были бы невротиками, то есть не ощущали бы внутреннюю раздвоенность. Живи они тогда, когда человек был связан с природой и миром своих предков посредством мифа, когда природа являлась для него источником духовного опыта, а не только окружающей средой, у этих людей не было бы внутренних разладов. Я говорю о тех, для кого утрата мифа явилась тяжелым испытанием и кто не может обрести свой путь в этом мире, довольствуясь естественнонаучными представлениями о нем, причудливыми словесными спекуляциями, не имеющими ничего общего с мудростью.
А теперь буду я. У меня не так все однозначно с умом и внятностью, грязные по колено от скитаний по мокрым холмам кеды, позеленевшие от свежей травы штаны, полная голова яблоневого цвета и чашка горячего шоколада, в котором мне удалось безжалостно утопить двойной эспрессо – самая духоподъемная в мире смесь. Слева от меня звонят колокола Лореты, справа от меня кто-то поет из кафе. И вот попробуй сформулируй хоть что-нибудь осмысленное в столь умиротворяющих обстоятельствах. Но если я сейчас не запишу, не соберусь никогда.
Так вот.
Опираясь на умного и внятного доктора Юнга, довольно легко сказать наконец, что некоторые люди не могут жить без мифа, а некоторые другие могут. И водораздел между человечествами проходит именно здесь. Это просто разные виды, все, точка.
Когда нам навязывают рационализм – это все равно что рыба стала бы навязывать жизнь в воде сухопутному млекопитающему. Ачотакова, для рыбы вода – естественная среда. Пусть все так живут!
Ну да, можно какое-то время в этой воде побарахтаться. Можно научиться плавать. Можно даже начать нырять с аквалангом. Да много чего можно, на самом деле. Но сделать постоянное пребывание под водой нормой жизни при всем желании не получится.
Когда нам навязывают рационализм, нас тупо убивают, причем медленным и мучительным методом утопления в унитазе. И чем раньше осознаешь свое священное право посылать в жопу все что рациональненько движется, тем большая часть твоей жизни пройдет в естественной среде, вот и все.
Еще в связи с этим мне, конечно, стало проще понять, какого черта я занимаюсь тем, чем занимаюсь. Вместо того, чтобы интеллектуально поплевывать на все что движется с ледяных вершин запредельного концептуализма, под который, честно говоря, моя голова заточена лучше, чем под все остальное. Но вот прямо сейчас, в текущих обстоятельствах, на этом языке лучшее, что можно сделать – увлекательно рассказывать максимально достоверные истории о живительном проникновении мифа в так называемую объективную реальность. И я, получается, натурально делаю что должно и не пнявкаю.
Я у нас вообще молодец.
Я, конечно, прекрасно представляю масштабы монстра, против которого пру. И масштабы собственных усилий. И понимаю, что эта арифметика как-то, мягко говоря, недостаточно оптимистична. Большую часть жизни мне это было невыносимо.
Однако арифметика – это как раз привет от нашего доброго друга рационализма. Поэтому спокойно отодвигаем ее в сторону и забываем. Вообще не ставим вопрос таким образом.
Мне больше неважно, получится у меня что-то или нет. То есть, если называть вещи своими именами, у меня просто не может ничего получиться. Эта война проиграна заранее, задолго до начала. Но и это меня больше не трогает. Главное, что война развязана. Она уже сколько-то лет идет. И это само по себе – победа. Больше, чем можно было мечтать.
Поэтому спокойно и расслабленно, как на курорте, продолжаем сражаться с угрюмым миром рационального небытия. До последней капли крови, с любовью и удовольствием.
Пользуясь случаем, передаю привет коллегам, без которых не было бы жизни на этой земле.
на кладбище
Позавчера нарочито громко, на всю улицу спорили, шокируя мирныъ обывателей: "По-моему, тебе пора на кладбище!" - "Ох, только не сейчас, сил моих нет, до кладбища не дойду!" - "Ну уж нет, договорились, значит на кладбище".
Ну и пошли, конечно, и наснимали там всякого.
Вот вам три кладбищенские картинки, а я гулять пойду.
Ну и пошли, конечно, и наснимали там всякого.
Вот вам три кладбищенские картинки, а я гулять пойду.
May 5, 2013
вот только еще одну картинку покажу
и ссылку дам на девятый выпуск у
spintongues
и все-все-все.
Спать! (И лечиться от игровой зависимости.)
Новости
Новость у нас такая: я уже не во Франкфурте.
Зато есть запись из франкфуртского кафе. Вот она:
Во Франкфурте цветут вишни, сирень и каштаны. Под цветущими каштанами зеленовласые панки хомячат мороженку. Мороженку, впрочем, лопают все и повсеместно – на ходу, на бегу, сидя в кафе и валяясь на газонах.
Я тоже на газонах. И - да, мороженку. Манговый щербет.
На главном вокзале появились зоны для курения на платформах. Не колпаки какие-нибудь издевательские, а просто большие пепельницы, разметка и значки. Народ массово курит, прочий народ ходит мимо и не верещит – натурально идиллия.
Но главное, конечно, не главный вокзал. А каштаны, мороженка и счастливые горожане пузом кверху на газонах. И музыка на площадях. И спонтанные танцы под эту музыку. Пляшут все, то есть не вообще все, некоторые сидят, или стоят, или вовсе мимо идут, но представители всех рас, сословий и возрастных категорий. И счастливый городской сумасшедший скачет на палке с (бледной) лошадиной головой среди ресторанных столиков, едоки ему рады.
Я тоже городской сумасшедший, только замаскированный. И мне здесь рады тоже, это заметно.
Я чего сказать-то хочу – быстро, быстро, у меня через 15 минут электричка в аэропорт, а до нее еще нужно добежать. За что я так люблю всю эту Западную Европу. Да за то что здесь ежедневно и повсеместно происходит - ладно, не всеобщее, но все равно массовое воскрешение духа через радость. Через вот эти дурацкие спонтанные пляски на площадях. Например.
Я вот еще чего хочу сказать. Если вы никогда не плясали на площади – просто так, ни с того ни с сего, проходя мимо, потому что музыка зацепила, ну и вообще настроение, погода, жизнь – то потом и воскресать будет нечему.
В случае чего.
Учитесь, пока живы, чо.
***
А теперь я спать пойду. Не во Франкфурте!
Зато есть запись из франкфуртского кафе. Вот она:
Во Франкфурте цветут вишни, сирень и каштаны. Под цветущими каштанами зеленовласые панки хомячат мороженку. Мороженку, впрочем, лопают все и повсеместно – на ходу, на бегу, сидя в кафе и валяясь на газонах.
Я тоже на газонах. И - да, мороженку. Манговый щербет.
На главном вокзале появились зоны для курения на платформах. Не колпаки какие-нибудь издевательские, а просто большие пепельницы, разметка и значки. Народ массово курит, прочий народ ходит мимо и не верещит – натурально идиллия.
Но главное, конечно, не главный вокзал. А каштаны, мороженка и счастливые горожане пузом кверху на газонах. И музыка на площадях. И спонтанные танцы под эту музыку. Пляшут все, то есть не вообще все, некоторые сидят, или стоят, или вовсе мимо идут, но представители всех рас, сословий и возрастных категорий. И счастливый городской сумасшедший скачет на палке с (бледной) лошадиной головой среди ресторанных столиков, едоки ему рады.
Я тоже городской сумасшедший, только замаскированный. И мне здесь рады тоже, это заметно.
Я чего сказать-то хочу – быстро, быстро, у меня через 15 минут электричка в аэропорт, а до нее еще нужно добежать. За что я так люблю всю эту Западную Европу. Да за то что здесь ежедневно и повсеместно происходит - ладно, не всеобщее, но все равно массовое воскрешение духа через радость. Через вот эти дурацкие спонтанные пляски на площадях. Например.
Я вот еще чего хочу сказать. Если вы никогда не плясали на площади – просто так, ни с того ни с сего, проходя мимо, потому что музыка зацепила, ну и вообще настроение, погода, жизнь – то потом и воскресать будет нечему.
В случае чего.
Учитесь, пока живы, чо.
***
А теперь я спать пойду. Не во Франкфурте!
