Max Frei's Blog, page 314
May 19, 2013
Славонице
Город в Южной Богемии; говорят, там что-то около пяти тысяч жителей. Вот бы везде так.
Что касается новой камеры. К сожалению, выяснилось, что она умеет снимать мультики! То есть, комиксы. Ну или книжные иллюстрации. Короче, наводишь камеру на т.н. реальность, щелкаешь и получаешь мультяшный мир. Человечество, таким образом, лишилось в моем лице великого художника, зато обрело еще одного счастливого дебила, который целыми днями тычет кнопочку и лыбится щербато: "Зыыыырь как!"
(Может, потом покажу. Может, нет - если стыдно станет. Но наверное не станет!)
Что касается новой камеры. К сожалению, выяснилось, что она умеет снимать мультики! То есть, комиксы. Ну или книжные иллюстрации. Короче, наводишь камеру на т.н. реальность, щелкаешь и получаешь мультяшный мир. Человечество, таким образом, лишилось в моем лице великого художника, зато обрело еще одного счастливого дебила, который целыми днями тычет кнопочку и лыбится щербато: "Зыыыырь как!"
(Может, потом покажу. Может, нет - если стыдно станет. Но наверное не станет!)
May 18, 2013
ужас, летящий во мраке н.
С другом А. пошли попить кофе и случайно купили мне новую камеру. Она очень умная, поэтому я ее боюсь. Но при этом очень маленькая, поэтому она боится меня. Мы забились в разные углы дома и тихо шипим друг на друга.
Как страшно жить!
В городе, меж тем, тропический ливень поливает уличных музыкантов. А я сижу дома, затаившись. Жду, когда у них, там на небесах, закончится вода в ведре.
Но хрен она вот так быстро закончится, по-моему. Надо плыть.
Одно утешение: Drum2gether будет аж в 20:30. Возможно, дождь все-таки успеет закончиться. А не успеет, пойду так, конечно. Ачоделать.
Для пущего устрашения помещаю здесь Очень Страшные документальные свидетельства о дружбе с тенью гения на чешско-австрийской границе. Тень настоящая, гений тоже (но тело гения осталось за кадром - все, кроме штанины).
или так?
или вообще так:
Как страшно жить!
В городе, меж тем, тропический ливень поливает уличных музыкантов. А я сижу дома, затаившись. Жду, когда у них, там на небесах, закончится вода в ведре.
Но хрен она вот так быстро закончится, по-моему. Надо плыть.
Одно утешение: Drum2gether будет аж в 20:30. Возможно, дождь все-таки успеет закончиться. А не успеет, пойду так, конечно. Ачоделать.
Для пущего устрашения помещаю здесь Очень Страшные документальные свидетельства о дружбе с тенью гения на чешско-австрийской границе. Тень настоящая, гений тоже (но тело гения осталось за кадром - все, кроме штанины).
или так?
или вообще так:
May 17, 2013
страшная сказка
Девочка, девочка, Чорная Рука приближается к твоему дому!
May 16, 2013
May 15, 2013
выношу из комментариев
В текстовом сообществе, ссылку на которое, простите, не даю, потому что всякий раз после ссылки нам, не ознакомившись с правилами, шлют и шлют заявки на вступление, и я теряю жалкие остатки веры в человечество. Так вот, в этом текстовом сообществе сравнительно недавно была новая игра, и некоторые вещи, сказанные (написанные) мною в комментариях, надо бы наконец собрать в одном месте, а то и так все у нас как слезы под дождем.
Короче. Пусть будут тут особо важные фрагменты разных моих разговоров.
***
Меня одолела простуда, сопли, жар и практически бред. И я читаю воспоминания Юнга, чтобы отвлечься. Большую часть времени этот прекрасный человек спал и видел сны (и сны наяву, т.е., видения). По его дому толпами бродили привидения, пока он, одной левой справляясь с состоянием, которое, наверное, следует называть "шаманской болезнью", совершенно по-шамански же объединялся с пациентами и блуждал с ними по их видениям, чтобы (может быть) вместе выйти потом на свет. Ну или не выйти, как повезет.
И нет для меня ничего более естественного, чем описанный им образ жизни и занятия.
И одновременно я понимаю, насколько это было (и есть) ненормально, и какое это невероятное одиночество опыта, даже с собой разделенного лишь отчасти. Да он, собственно, и сам пишет об этом одиночестве.
Я хочу сказать, как славно сложилось, как повезло всем нам, что мы бродим в этом пространстве, то и дело сталкиваясь лбами. "Ах, извините, это моя галлюцинация, сейчас я ее уберу" - "Да что вы, не беспокойтесь, пусть себе лежит".
Все это вместе - весна, простуда, юнг, наши разговоры в сумме дают неописуемое ощущение тяжелого горячего зеленого золота (алхимический термин, обозначающий созидательное начало, и тоже утащенный у Юнга вот буквально три минуты назад), медленно текущего по вене после того, как инъекция уже сделана, и дороги назад нет.
***
C "духом времени", "велением времени" очень интересная история. Оно есть, и оно влияет на всех (часто на бессознательном вообще уровне). Вот с едой сейчас так, кстати. Раньше был честный голод, честное "я хочу есть", которое обычно еще поди реализуй. А теперь реализуй - не хочу (ну, в цивилизованном мире, другой жизни мы все равно глубоко не знаем). И вместо честного "я хочу есть" появляется "не грузи общество своей телесностью" (ну, примерно). И чувство вины, сопровождающее еду (не у всех, но очень у многих, а у кого нет вины, все равно есть знание, что идут против общей тенденции). И вот это уже очень нечестно - чувство вины на месте простого бесхитростного удовольствия.
И так с кучей вещей.
***
Меня вот как раз сегодня осенило, что надо писать глупые рецензии. Поток сознания, всю кашу, что творилась в голове во время чтения вываливать. Потому что это и есть самое интересное!
Что мы умные, мы все и так уже знаем друг о друге. Но это же не имеет значения. Значение имеет, насколько прекрасные дураки из нас получаются иногда. Которые приходят и говорят: "Я дочитала это все с вытаращенными глазами". Потому что это, наверное, самое главное.
***
Вообще это так соблазнительно прекрасно - автор, спрашивающий о собственном персонаже: "а чо это с ним?" Сразу начинаешь кое-что дополнительно понимать про Творца (и про всех нас соответственно).
***
Мне не раз доводилось видеть, как человека выдергивает из обыденной жизни, и судьба его несется по кочкам, то и дело принимая совершенно немыслимые формы - как будто неведомого автора колбасит сейчас на небесах.
***
Неловкость есть, пока мы заботимся о себе больше, чем о деле.
Не будет делаться дело, пока не забьешь на себя. На то, как ты выглядишь. Насколько прекрасен в данной позиции, или наоборот нелеп.
Пока "как я выгляжу, каким я кажусь, что обо мне подумают" важнее дела, не будет от нас толку. Только когда мы забываем о себе (или сознательным усилием задвигаем тревогу о себе в жопу), начинается Самое Интересное. А без этого не начинается, хоть ты тресни. По техническим причинам.
Короче. Пусть будут тут особо важные фрагменты разных моих разговоров.
***
Меня одолела простуда, сопли, жар и практически бред. И я читаю воспоминания Юнга, чтобы отвлечься. Большую часть времени этот прекрасный человек спал и видел сны (и сны наяву, т.е., видения). По его дому толпами бродили привидения, пока он, одной левой справляясь с состоянием, которое, наверное, следует называть "шаманской болезнью", совершенно по-шамански же объединялся с пациентами и блуждал с ними по их видениям, чтобы (может быть) вместе выйти потом на свет. Ну или не выйти, как повезет.
И нет для меня ничего более естественного, чем описанный им образ жизни и занятия.
И одновременно я понимаю, насколько это было (и есть) ненормально, и какое это невероятное одиночество опыта, даже с собой разделенного лишь отчасти. Да он, собственно, и сам пишет об этом одиночестве.
Я хочу сказать, как славно сложилось, как повезло всем нам, что мы бродим в этом пространстве, то и дело сталкиваясь лбами. "Ах, извините, это моя галлюцинация, сейчас я ее уберу" - "Да что вы, не беспокойтесь, пусть себе лежит".
Все это вместе - весна, простуда, юнг, наши разговоры в сумме дают неописуемое ощущение тяжелого горячего зеленого золота (алхимический термин, обозначающий созидательное начало, и тоже утащенный у Юнга вот буквально три минуты назад), медленно текущего по вене после того, как инъекция уже сделана, и дороги назад нет.
***
C "духом времени", "велением времени" очень интересная история. Оно есть, и оно влияет на всех (часто на бессознательном вообще уровне). Вот с едой сейчас так, кстати. Раньше был честный голод, честное "я хочу есть", которое обычно еще поди реализуй. А теперь реализуй - не хочу (ну, в цивилизованном мире, другой жизни мы все равно глубоко не знаем). И вместо честного "я хочу есть" появляется "не грузи общество своей телесностью" (ну, примерно). И чувство вины, сопровождающее еду (не у всех, но очень у многих, а у кого нет вины, все равно есть знание, что идут против общей тенденции). И вот это уже очень нечестно - чувство вины на месте простого бесхитростного удовольствия.
И так с кучей вещей.
***
Меня вот как раз сегодня осенило, что надо писать глупые рецензии. Поток сознания, всю кашу, что творилась в голове во время чтения вываливать. Потому что это и есть самое интересное!
Что мы умные, мы все и так уже знаем друг о друге. Но это же не имеет значения. Значение имеет, насколько прекрасные дураки из нас получаются иногда. Которые приходят и говорят: "Я дочитала это все с вытаращенными глазами". Потому что это, наверное, самое главное.
***
Вообще это так соблазнительно прекрасно - автор, спрашивающий о собственном персонаже: "а чо это с ним?" Сразу начинаешь кое-что дополнительно понимать про Творца (и про всех нас соответственно).
***
Мне не раз доводилось видеть, как человека выдергивает из обыденной жизни, и судьба его несется по кочкам, то и дело принимая совершенно немыслимые формы - как будто неведомого автора колбасит сейчас на небесах.
***
Неловкость есть, пока мы заботимся о себе больше, чем о деле.
Не будет делаться дело, пока не забьешь на себя. На то, как ты выглядишь. Насколько прекрасен в данной позиции, или наоборот нелеп.
Пока "как я выгляжу, каким я кажусь, что обо мне подумают" важнее дела, не будет от нас толку. Только когда мы забываем о себе (или сознательным усилием задвигаем тревогу о себе в жопу), начинается Самое Интересное. А без этого не начинается, хоть ты тресни. По техническим причинам.
May 14, 2013
есть многое на свете
Такой странный, дурацкий и одновременно духоподъемный эпизод, что лучше его записать, чем нет.
Дано: уличное кафе на Лукишской площади, девять часов вечера, я, картонный стакан, Late Latte, оранжевая подушка под жопой, шаткий столик, белая пепельница.
Сижу и думаю о людях, которым мы снимся - как они иногда появляются спящие среди бодрствующих нас. И что от этого бывает. И можно ли найти общий язык. И все такое. Я сейчас завсегда об этом думаю, как тот чувак из старого анекдота о бабах - такой уж период жизни.
Из глубины сквера ко мне быстрым шагом идет тетка, крашеная блондинка лет 50 - 60 в белой кофточке и сиреневой юбке, размахивает веткой белой сирени (да, я тоже ценю такие рифмы), видимо, только что сорванной здесь же. Очень громко и звонко, как со сцены говорит по-русски, обращается явно ко мне. Причем интересный эффект - все слова знакомые, а в связную речь не складываются. Запомнились отдельные франгменты: "красивая одежда", "парадоксально много черного", "капля пустырника", "должно быть везде светлое", "хочу сказать как женщина", "вьетнамская глазурь".
Приближаясь, тетка захватывала все больше моего внимания. Просто глаза от нее отвести было невозможно. У нее был свежий, здоровый и трезвый вид, вполне подтянутое лицо, а глаза как у лунатика. То есть, не пустые, а осмысленные, но каким-то непонятным, не принятым здесь у нас образом.
Тетка не казалась мне опасной или неприятной, но очень не хотелось, чтобы она помешала мне спокойно пить кофе и думать о своем.
Чем ближе тетка подходила, тем сильнее становилось это чувство - не хочу, чтобы она мне мешала. Отвести от нее глаза, тем не менее, не получалось. Если совсем точно, мне просто не приходило в голову, что можно отвернуться и смотреть в другую сторону. Не было у меня такой концепции в тот момент.
Подойдя к моему столику, тетка резко остановилась, моргнула и сказала нормальным человеческим голосом: "Я пепельницу у вас на столе увидела. Можно окурок выкинуть?" Не дожидаясь ответа, положила в пепельницу наполовину выкуренную сигарету, сказала: "Извините", - и исчезла.
Вот просто исчезла, и все. У меня на глазах, совершенно не смущаясь.
А мы с кофе и оранжевой подушкой остались.
Наверное остались. Я в этом почти не сомневаюсь. Кто-то же вот это все записывает, правда?
Дано: уличное кафе на Лукишской площади, девять часов вечера, я, картонный стакан, Late Latte, оранжевая подушка под жопой, шаткий столик, белая пепельница.
Сижу и думаю о людях, которым мы снимся - как они иногда появляются спящие среди бодрствующих нас. И что от этого бывает. И можно ли найти общий язык. И все такое. Я сейчас завсегда об этом думаю, как тот чувак из старого анекдота о бабах - такой уж период жизни.
Из глубины сквера ко мне быстрым шагом идет тетка, крашеная блондинка лет 50 - 60 в белой кофточке и сиреневой юбке, размахивает веткой белой сирени (да, я тоже ценю такие рифмы), видимо, только что сорванной здесь же. Очень громко и звонко, как со сцены говорит по-русски, обращается явно ко мне. Причем интересный эффект - все слова знакомые, а в связную речь не складываются. Запомнились отдельные франгменты: "красивая одежда", "парадоксально много черного", "капля пустырника", "должно быть везде светлое", "хочу сказать как женщина", "вьетнамская глазурь".
Приближаясь, тетка захватывала все больше моего внимания. Просто глаза от нее отвести было невозможно. У нее был свежий, здоровый и трезвый вид, вполне подтянутое лицо, а глаза как у лунатика. То есть, не пустые, а осмысленные, но каким-то непонятным, не принятым здесь у нас образом.
Тетка не казалась мне опасной или неприятной, но очень не хотелось, чтобы она помешала мне спокойно пить кофе и думать о своем.
Чем ближе тетка подходила, тем сильнее становилось это чувство - не хочу, чтобы она мне мешала. Отвести от нее глаза, тем не менее, не получалось. Если совсем точно, мне просто не приходило в голову, что можно отвернуться и смотреть в другую сторону. Не было у меня такой концепции в тот момент.
Подойдя к моему столику, тетка резко остановилась, моргнула и сказала нормальным человеческим голосом: "Я пепельницу у вас на столе увидела. Можно окурок выкинуть?" Не дожидаясь ответа, положила в пепельницу наполовину выкуренную сигарету, сказала: "Извините", - и исчезла.
Вот просто исчезла, и все. У меня на глазах, совершенно не смущаясь.
А мы с кофе и оранжевой подушкой остались.
Наверное остались. Я в этом почти не сомневаюсь. Кто-то же вот это все записывает, правда?
еще кладбищенские картинки
А то забуду о них совсем, жалко.
