Something to Hide Quotes

“икакое принудительное просвещение не поможет, если мужчины будут молчать. Я говорю о нигерийских мужчинах, а не просто о черных парнях с улицы. Пока они не выйдут вперед и не заявят, что хотят и будут счастливы жениться на женщине, которой не делали обрезание, ничего не изменится. — Это настоящий сдвиг парадигмы, – заметил Марк Финни. — Называйте как хотите. Если мне будет позволено дать вам совет… — Вперед. — Вам для этой работы понадобятся черные сотрудники вместо белых парней. Знаете, это абсурд, если они будут рассказывать черным мужчинам – нигерийцам или кому-то другому, – что те должны поменять свое отношение к черным женщинам.”
― Elizabeth George, Something to Hide: A Lynley Novel

“Тани не понимал свою мать – хотя он никогда ее не понимал. Конечно, она присутствовала в его жизни. Он знал, что она – его мать. Но ему казалось, что она положила свою преданность в банк под названием «Абео» в тот день, когда вышла за него замуж. Тани пытался убедить себя, что ничего другого она не знала, что родители воспитали ее, дабы она служила и подчинялась мужу, который заплатил за нее выкуп, запрошенный отцом, – но все равно не мог не думать о том, что его жизнь была бы совсем другой, если б Монифа… Что, спрашивал он себя. Что, по его мнению, должна была сделать мать? Он не мог придумать ответа на этот вопрос, кроме как «сопротивляться ему», но результатом стали бы побои, и поэтому Тани не обвинял ее. Он мог составить целый список действий, которые могли быть предприняты, но было ли среди них одно, которое убрало бы Абео с того места, которое он считал своим законным местом во главе семьи? Это место давало ему неограниченную власть над остальными. В раннем детстве этот факт не беспокоил Тани, поскольку он считал, что в будущем получит такую же власть. Но он недооценил решимость Абео не выпускать власть из своих рук, и это была ужасная ошибка.”
― Elizabeth George, Something to Hide: A Lynley Novel

“Монифа не питала надежды, что этот полицейский детектив поймет хоть что-нибудь, что должно было произойти в жизни Симисолы. Он не принадлежал к их культуре, и поэтому есть вещи, которые выше его разумения. Кроме того, они с Симисолой женщины. Цель их жизни – служить мужчинам, с которыми они соединены узами брака или кровным родством. Так было всегда. Так жили ее мать и ее свекровь, так же жили ее бабушка, прабабушка и все женщины, кто был до них. Для ее народа это путь всех женщин. Обрезание означает очищение. Очищение означает непорочность. А непорочность означает пригодность к замужеству. Монифа не могла это изменить, как не могла изменить порядок месяцев в году. Но этот мужчина по имени Нката, за рулем машины, он был англичанином, откуда бы ни приехали его предки. Поэтому он никогда не поймет – просто не сможет понять.”
― Elizabeth George, Something to Hide: A Lynley Novel

“Нельзя требовать от них, чтобы они всем рассказывали, что с ними произошло, сержант. Зачастую они даже со мной не желают об этом говорить. Просто хотят снова стать нормальными – по меньшей мере в той степени, в какой это возможно. Но они редко рассказывают, как и когда это с ними сделали. Некоторые – потому, что были слишком маленькими и ничего не помнят. Для других это стало слишком большим унижением. Некоторых просто обманули. Кого-то застали врасплох. А кому-то сказали, что эта процедура обязательна для всех девочек. Все, что связано с женским обрезанием, семьи держат в секрете. Матери не рассказывают дочерям правду: об ужасных последствиях, о том, как эта операция лишит их ощущений, которые невежественная традиция запрещает испытывать женщинам. Попробуйте представить, как это коверкает их жизни, уничтожает их будущее, разрушает их личность, превращает в товар, пользующийся спросом. – На глазах хирурга выступили слезы, и она взяла салфетку из пакета у себя на столе. – Простите. Простите. – Приложила салфетку к глазам. – Я немного разволновалась.”
― Elizabeth George, Something to Hide: A Lynley Novel

“— Нарисса рассказала мне об охранных ордерах.
— Мы не будем обсуждать охранные ордера!
— Почему? Послушайте, Завади. Пожалуйста. Я читала эту историю и в солидных газетах, и в таблоидах. Видела в телевизионных новостях. Везде все одинаково. Не думаете ли вы, что это может означать… — Это значит, что ребенок в опасности. Это значит, что ее родители скажут все что угодно, чтобы ее вернуть. И в чем бы они ни клялись, убеждая всех и каждого, что никогда не планировали причинить вред своему ребенку, это ничего не значит, потому что это не помешает им сделать ей обрезание после ее возвращения домой, если таков был их план. Они прекрасно знают, что потом девочка не сдаст их копам. Потому что в противном случае они окажутся в тюрьме – и что тогда будет с Болу? Я вам скажу, что с ней будет: ей прямая дорога в приют.”
― Elizabeth George, Something to Hide: A Lynley Novel

“На этой планете с женщинами могут делать еще более ужасные вещи, но я о них еще не знаю. Однако со временем поняла, что, когда дело касается насилия над женщинами, всегда найдется человек, готовый воплотить любую безумную фантазию”
― Elizabeth George, Something to Hide: A Lynley Novel

“stalls selling meats and fish. Simisola’s destination was”
― Elizabeth George, Something to Hide

“The subject matter in this book is sometimes difficult to grasp. A spotlight needs to be shone upon it so the suffering ends as does the ruin of women’s lives in the cause of making them “pure” and “chaste” and hence suitable to become someone’s wife.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“He’d fallen in love with her because she was so unlike anyone in his world. And then he’d set about making her into someone he thought she needed to be.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“Not a single girl among those she circumcised died, and she appeared quite proud of that statistic. That it was grisly and disfiguring—no matter how nicely she did it—didn’t seem to occur to her.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“People say, ‘We’re ending this,’ and they set off on a crusade,” Philippa Weatherall said. “They believe that they can stop the tide. But they can’t. No one can. This thing that some of them still do to girls . . . ? It’s a remnant of their culture and that’s how it’s defended. Well-meaning individuals, the law, courts . . . nothing stops it. Do you know where we are with this now, today, here, at this point in time, Detective Lynley? Mostly it’s done in infancy now, only occasionally is it still done to a prepubescent girl. An infant can’t speak, she can’t report what’s happened or what’s being threatened. She can’t tell a schoolteacher, the police, anyone. She’s pre-verbal and pre-memory. What I’m saying to you is that the entire ugly business of cutting girls has been driven deeply underground.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“There were fans running, but they did nothing to mitigate the roasting air. They merely moved it around like sluggish swamp water.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“The thing about taking someone’s photograph is to get them not to think about the fact that I’m taking their photograph. People stiffen up in front of a camera. It’s human nature. They think they’re supposed to pose, and suddenly they’re not who they really are. So the photographer has to devise a way to catch them in a moment when they . . . I suppose you’d say in a moment when they reveal themselves. Every photographer has to do this.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“Three floor fans were trying heroically to mitigate the temperature in the room. They were only creating something of a scirocco.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“For the human soul is virtually indestructible, And its ability to rise from the ashes Remains as long as the body draws breath. ALICE MILLER For Your Own Good”
― Elizabeth George, Something to Hide

“honest reaction to lust. Instead, it had to be written in the stars, an embracing of fate, a headlong rush into what seemed so extraordinary that it obliterated any memory of having been at this place once or twice or three times before. This was truly a case of I’ve-never-felt-like-this-before. Everything preceding it in one’s life had been mere dress rehearsal for This Big Moment. It was incontestably real. Because of that, one could not bear to eliminate a single item that, looked upon, fired up the senses once again, reassuring oneself that, yes, it was decidedly real this time, and one was finally alive in ways that all previous finally alives were rendered meaningless.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“Joining a church choir no longer being of help?” he noted.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“That was fortuitous, she thought. She made a brief stop inside the takeaway to purchase a prawn and coleslaw sandwich on brown bread, a bag of salt and vinegar crisps, a snack-size packet of custard creams, and a blackcurrant Ribena. Out in the square she made short work of sandwich, crisps, and Ribena, managing in the midst of this repast to drip coleslaw down the front of her T-shirt. Seeing what she’d done to herself, she cursed and created from the coleslaw drip a very large and—she liked to think—rather artful stain by smearing the mess with a greasy paper napkin. She consoled herself with one of the custard creams and followed this with a deeply satisfying fag.”
― Elizabeth George, Something to Hide

“want to believe Abeo would try another time to invade their safety, but he knew his father. In addition to his unaltered plans for Simisola, there were scores he would want to settle with Tani.”
― Elizabeth George, Something to Hide