The Helmet of Horror Quotes

“Не лысый, а стриженный наголо. Это большая разница. Лысеют от безысходности, а наголо стригутся из самоуважения”
― Victor Pelevin, The Helmet of Horror: The Myth of Theseus and the Minotaur

“Monstradamus
Мама. Когда я слышу слово «дискурс», я хватаюсь за свой симулякр.”
― Victor Pelevin, The Helmet of Horror: The Myth of Theseus and the Minotaur

“IsoldA: The only way to be alone is to behave as though we are alone already.”
― Victor Pelevin, The Helmet of Horror: The Myth of Theseus and the Minotaur

“Фсе зделано изтово кто смотрет. Потому что издругово это сделать нельзя. Без таво кто смотрет не будет ни шляпки ни вуали ни ландышый. Ничево. Понятно? Тисей смотрит в зеркало а Минатавр это то что он видет патамучто на нем шлем ужаса.”
― Victor Pelevin, The Helmet of Horror: The Myth of Theseus and the Minotaur

“Romeo-y-Cohiba
Это твой RR SUV.

IsoldA
Почему?

Romeo-y-Cohiba
Он же с твоей стороны.

IsoldA
Но ведь в нем ты. Значит, он твой.

Romeo-y-Cohiba
Как он может быть моим, если я его не вижу?

IsoldA
А как он может быть моим, если я даже не могу в него залезть?”
― Victor Pelevin, The Helmet of Horror: The Myth of Theseus and the Minotaur

“Некто по имени А может быть деталью шлема ужаса, надетого на В, а некто по имени В в то же самое время может быть деталью шлема ужаса, надетого на А. Это и есть окончательная бесконечность в обе стороны, причем оба часто неплохие люди

Ахиллес не может ехать на красивой машине. Потому что когда он на ней едет, он ее не видит. Ее видят прохожие – вот это они на ней и едут. А Ахиллес просто воображает, что на ней едет, а на самом деле она едет на нем.

Тесей это тот, кто смотрит в зеркало, а Минотавр - это то, что он видит, потому что на нем Шлем Ужаса.

Снял шлем, под которым нет головы. По-моему, обнажиться бесстыднее просто невозможно…

Минотавр есть проекция твоего ума и, следовательно, не кто иной, как ты сам.

постмодернизм, который и есть коровье бешенство культуры, вынужденной питаться порошком из собственных костей.

Вопрос: «Зачем существует существующее?» Ответ: «Для разгулки времени».

Без бутылки на такую высоту не подняться. Мне, во всяком случае.

Единственный способ остаться одним - это вести себя так, как будто мы уже одни.

Возможность выйти, Щелкунчик, определяется тем, видишь ты выход или нет.

Построю лабиринт, в котором смогу затеряться с тем, кто захочет меня найти.”
― Виктор Пелевин, Шлем ужаса

“Вечные вопросы умнее не стали – на то они и вечные.

Когда я слышу слово "дискурс", я хватаюсь за свой симулякр

Может быть, в этом все дело. Не думать, где выход, а понять, что жизнь – это распутье, на котором ты стоишь прямо сейчас. Тогда и лабиринт исчезнет – ведь целиком он существует только у нас в уме, а в реальности есть только простой выбор – куда дальше.

Жизнь – это как падение с крыши. Можешь остановиться? Нет. Можешь вернуться назад? Нет. Можешь полететь в сторону? Только в рекламе трусов...Свобода воли заключается в том, что ты можешь выбрать – пернуть в полете или долететь до земли. Вот по этому поводу все философы и спорят.

Поэтому на самом деле никакой интерактивности не бывает — она кажущаяся. Или, скажем так, она допускается в той узкой зоне, где любой выбор не изменит сути дела. Главная проблема как раз в том, чтобы избавиться от свободы выбора, жестко подвести к нужному решению, сохранив уверенность, что выбор свободный. По‑научному это называется принудительным ориентированием

Если мы будем обращать внимание на соглядатаев, то очень скоро кроме них в мире ничего не останется.

Я раньше не понимала, почему обжорство грех. А потом мне духовный друг объяснил. Обжорство не так ужасно само по себе. Но это индикатор, показывающий подлую душу. То же касается и разврата. Не в том дело, что душа становится подлой, совершая эти поступки. Дело в том, что подлая душа себя через них проявляет.”
― Виктор Пелевин, Шлем ужаса

“Например последният епизод. Кандидатът бе висок мъж с побелели коси. Професор по история, с благородна осанка и стилно облечен. И емблемата бе много красива, нещо като рицарски герб: череп на бик в мрежа върху фон на райета. Той каза, че лабиринтът символизира мозъка. Отвореният мозък и класическият лабиринт много си приличат. Минотавъра е животинската част на ума, а Тезей — човешката. Животинската част, разбира се, е по-силна, но в края на краищата побеждава човешката и в това е смисълът на еволюцията и историята. В самия център на лабиринта е разположен кръст, който символизира пресечната точка на животинското и човешкото начало. Именно там се намира проходът на посвещението, където Тезей среща и побеждава врага си. Единствено в себе си можеш да победиш Минотавъра, каза той. Ние сме длъжни безжалостно да удушим гадината и тогава с пълно морално право можем да преименуваме Шлема на ужаса в Шлем на цивилизацията и прогреса.”
― Victor Pelevin, The Helmet of Horror: The Myth of Theseus and the Minotaur