Родди Дойл. Ссыльные. 14
Глава 1 / Глава 2 / Глава 3 / Глава 4 / Глава 5 / Глава 6 / Глава 7 / Глава 8 / Глава 9 / Глава 10 / Глава 11 / Глава 12 / Глава 13
Глава 14
Дух народа
Агнес держала микрофон — руки у нее тряслись, глаза были закрыты.
— НАМ…
ЕСТЬ ВРЕМЯ…
ТАМ…
То, что она делала, было прекрасно, но Толстый Ганди не смотрел на нее. И не слушал. Челюсть его пока не ожила.
— НАСТА…
НЕТ ВРЕМЯ НАМ…
Голос Агнес и песня снова привлекли в шатер тетушек. Только Ганди этого не замечал — да и плевать ему было. Он был влюблен. В Гилберта.
Ганди знал партийную линию: гомосексуальность — извращение. Знал он ее с тех пор, как десять лет назад узрел свет и быро сообразил, что громкий приход к Господу — очень полезно для бизнеса. На большинство это наводило тоску, многих даже пугало, но все равно чудное воцерковление Ганди вдруг сделало его человеком респектабельным. Вот кому стоит доверять, вот кто относится к миру всерьез. И он принял этот гольф без тренировок как есть.
— И ДЕНЬ…
И ГДЕ…
И с тех пор он ни разу не взглянул на мужчину.
— МЫ ОБРЕТЕМ СВО…
Ё…
СЧАСТЬ-Е…
И вот он опять влюбился. Так уже случалось раньше — ему тогда было семнадцать. Любовь всей его жизни, как он с тех пор думал, студент из Лиона, который в настольный теннис играл, как роскошный маньяк, и никогда и капли пота не проливал, если ему это было не с руки.
— МЫ ВДРУГ ПОЙМЕМ…
КАК ПРО…
ЩАТЬ ВСЕХ…
И вот откуда ни возьмись — опять.
— ДАЙ МНЕ РУКУ, И…
Эта тяга, томленье.
— МЫ ПРИДЕМ…
Счастье и горе — все вместе колотило в Ганди.
— ТОГДА…
Поддерживало его и сшибало наземь.
— С ТО-БОЙ…
Барабан Гилберта шептал. Агнес окружили, она стояла среди людей, а потом наконец открыла глаза.
— ТУ…
ДАААААА.
Повисло молчание. Гилберт поправил серебряный парик. Первым захлопал Ганди: ему нужно было что-то сделать, и он принялся так бить в ладоши, что застучали зубы и у него самого, и у всех остальных. Все шапито наполнилось улюлюканьем и аплодисментами. Гилберт и Лев заколотили в барабаны, навязали толпе ритм. А к микрофону шагнул Пэдди.
— НА ВОСТОКЕ, ГОВОРЯТ…
Ганди знал: добрый христианин не может взять и уйти от семьи.
— БЕГУТ ИЗ ДОМУ ВСЕ ПОДРЯД…
С мужиком — любым мужиком, не говоря уже про этого конкретного, в серебряном парике.
— ПО ТРУДНЫМ ТРОПАМ ОНИ ПЫЛЯТ…
Ганди застрял.
— К СТАРОЙ ИРЛАНДСКОЙ ГРАНИИИ-ЦЕ…
Но ненадолго.
Ганди был эдаким здоровенным воплощением духа новой Ирландии. Как пришло, так и ушло. То было тогда, а это, блядь, сейчас.
И вот там-то и тогда Толстый Ганди отринул веру.
Но никому не сказал.
Что, может, и правильно, потому что именинница, его родная дочь, решила, будто Гилберт — второй симпатичный мужчина во всем шапито.
У Пэдди эстафету принял Негус Роберт:
— ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ НАИСКОСОК…
Большой Дан быстро выдал им на аккордеоне кусок из «Лоренса Аравийского».
— ИЗ ПЫЛЬНОЙ ЛОХАНКИ, ГДЕ ТОЛ-ЛЬКО ПЕСОК…
Гилберт испустил вопль.
— ДУМАЮТ, ТУТ ИМ БУДЕТ
СА-ХАР-РОК…
Толстый Ганди с именинницей завопили в ответ.
— НО СКОЛЬКО ИМ ЗДЕСЬ ДАВИТЬСЯ…
Пэдди снова поступил к микрофону. Кенни выпутался из волос и увидел, как на него пялится младшая сестренка именинницы.
— ГРИТ ОХР-РАННИК У ШЛАГБАУМА, ЭКИЙ ХЛЫ-ЫЩ…
ВАС СЕГОДНЯ ЧЕТЫ-ЫРНАДЦЫТЬ ТЫ-ЫЫЩ…
Джимми видел, как одни взгляды встречаются с другими, но ему за ними было не угнаться. Пэдди, Агнес и Негус Роберт пели неимоверно.
— ОООО…
ЕСЛИ В ВАС НЕТУ ДО — РЕ — МИ, НАРОД,
ЕСЛИ В ВАС НЕТУ ДО — РЕ —
МИИИИИ…
И Кенни заорал через плечо Агнес:
— Это, блядь, евро, чувак!
Сестренка в ответ Кенни лишь заморгала — ее в жизни еще ни разу не называли «чувак».
— ТАК… ВАЛИТЕ В СВОЮ ПРЕКРАСНУЮ ГАНУ-У
ОКЛАХОМУ, ПОЛЬШУ, ДЖОРДЖИЮ, АФ-РИ-КИИИ…
Джимми сшибло с ног; за ним последовала танцующая тетушка — приземлилась ему на грудь.
— БЭЛЛИФЕРМОТ — РАЙСКОЕ МЕЕ-ЕСТО…
И слезать с нее не хотела.
— ХОТЬ ЖИВИ ТАМ, А ХОТЬ…
СМО-ТРИИИИИ…
Опять завопил Гилберт.
— НО ПОВЕРЬ, НЕ БО… ИСЬ…
На имениннице уже красовался серебряный парик Гилберта. Джимми кинулся на выручку своему телефону — тот жужжал и кусал его за жопу.
— ТАМ НЕ ТАК ЗАШИ — БИСЬ…
Он поднес мобильник к уху, пока до этого уха не добрался тетушкин язык.
— Господи! Алло?
— Значит, черномазых любишь?
Джимми расхохотался и поднял телефон повыше.
— ЕСЛИ В ВАС НЕТУ ДО — РЕ…
МИИИ-ИИИИИ…
Подымаясь на ноги и вытирая ухо, он еще не отсмеялся. А перед ним Керри-Янки выхватила у Пэдди микрофон.
"да, это была танцевальная музыка". танцуем. которые сутки подряд. например, тустеп
Глава 14
Дух народа
Агнес держала микрофон — руки у нее тряслись, глаза были закрыты.
— НАМ…
ЕСТЬ ВРЕМЯ…
ТАМ…
То, что она делала, было прекрасно, но Толстый Ганди не смотрел на нее. И не слушал. Челюсть его пока не ожила.
— НАСТА…
НЕТ ВРЕМЯ НАМ…
Голос Агнес и песня снова привлекли в шатер тетушек. Только Ганди этого не замечал — да и плевать ему было. Он был влюблен. В Гилберта.
Ганди знал партийную линию: гомосексуальность — извращение. Знал он ее с тех пор, как десять лет назад узрел свет и быро сообразил, что громкий приход к Господу — очень полезно для бизнеса. На большинство это наводило тоску, многих даже пугало, но все равно чудное воцерковление Ганди вдруг сделало его человеком респектабельным. Вот кому стоит доверять, вот кто относится к миру всерьез. И он принял этот гольф без тренировок как есть.
— И ДЕНЬ…
И ГДЕ…
И с тех пор он ни разу не взглянул на мужчину.
— МЫ ОБРЕТЕМ СВО…
Ё…
СЧАСТЬ-Е…
И вот он опять влюбился. Так уже случалось раньше — ему тогда было семнадцать. Любовь всей его жизни, как он с тех пор думал, студент из Лиона, который в настольный теннис играл, как роскошный маньяк, и никогда и капли пота не проливал, если ему это было не с руки.
— МЫ ВДРУГ ПОЙМЕМ…
КАК ПРО…
ЩАТЬ ВСЕХ…
И вот откуда ни возьмись — опять.
— ДАЙ МНЕ РУКУ, И…
Эта тяга, томленье.
— МЫ ПРИДЕМ…
Счастье и горе — все вместе колотило в Ганди.
— ТОГДА…
Поддерживало его и сшибало наземь.
— С ТО-БОЙ…
Барабан Гилберта шептал. Агнес окружили, она стояла среди людей, а потом наконец открыла глаза.
— ТУ…
ДАААААА.
Повисло молчание. Гилберт поправил серебряный парик. Первым захлопал Ганди: ему нужно было что-то сделать, и он принялся так бить в ладоши, что застучали зубы и у него самого, и у всех остальных. Все шапито наполнилось улюлюканьем и аплодисментами. Гилберт и Лев заколотили в барабаны, навязали толпе ритм. А к микрофону шагнул Пэдди.
— НА ВОСТОКЕ, ГОВОРЯТ…
Ганди знал: добрый христианин не может взять и уйти от семьи.
— БЕГУТ ИЗ ДОМУ ВСЕ ПОДРЯД…
С мужиком — любым мужиком, не говоря уже про этого конкретного, в серебряном парике.
— ПО ТРУДНЫМ ТРОПАМ ОНИ ПЫЛЯТ…
Ганди застрял.
— К СТАРОЙ ИРЛАНДСКОЙ ГРАНИИИ-ЦЕ…
Но ненадолго.
Ганди был эдаким здоровенным воплощением духа новой Ирландии. Как пришло, так и ушло. То было тогда, а это, блядь, сейчас.
И вот там-то и тогда Толстый Ганди отринул веру.
Но никому не сказал.
Что, может, и правильно, потому что именинница, его родная дочь, решила, будто Гилберт — второй симпатичный мужчина во всем шапито.
У Пэдди эстафету принял Негус Роберт:
— ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ НАИСКОСОК…
Большой Дан быстро выдал им на аккордеоне кусок из «Лоренса Аравийского».
— ИЗ ПЫЛЬНОЙ ЛОХАНКИ, ГДЕ ТОЛ-ЛЬКО ПЕСОК…
Гилберт испустил вопль.
— ДУМАЮТ, ТУТ ИМ БУДЕТ
СА-ХАР-РОК…
Толстый Ганди с именинницей завопили в ответ.
— НО СКОЛЬКО ИМ ЗДЕСЬ ДАВИТЬСЯ…
Пэдди снова поступил к микрофону. Кенни выпутался из волос и увидел, как на него пялится младшая сестренка именинницы.
— ГРИТ ОХР-РАННИК У ШЛАГБАУМА, ЭКИЙ ХЛЫ-ЫЩ…
ВАС СЕГОДНЯ ЧЕТЫ-ЫРНАДЦЫТЬ ТЫ-ЫЫЩ…
Джимми видел, как одни взгляды встречаются с другими, но ему за ними было не угнаться. Пэдди, Агнес и Негус Роберт пели неимоверно.
— ОООО…
ЕСЛИ В ВАС НЕТУ ДО — РЕ — МИ, НАРОД,
ЕСЛИ В ВАС НЕТУ ДО — РЕ —
МИИИИИ…
И Кенни заорал через плечо Агнес:
— Это, блядь, евро, чувак!
Сестренка в ответ Кенни лишь заморгала — ее в жизни еще ни разу не называли «чувак».
— ТАК… ВАЛИТЕ В СВОЮ ПРЕКРАСНУЮ ГАНУ-У
ОКЛАХОМУ, ПОЛЬШУ, ДЖОРДЖИЮ, АФ-РИ-КИИИ…
Джимми сшибло с ног; за ним последовала танцующая тетушка — приземлилась ему на грудь.
— БЭЛЛИФЕРМОТ — РАЙСКОЕ МЕЕ-ЕСТО…
И слезать с нее не хотела.
— ХОТЬ ЖИВИ ТАМ, А ХОТЬ…
СМО-ТРИИИИИ…
Опять завопил Гилберт.
— НО ПОВЕРЬ, НЕ БО… ИСЬ…
На имениннице уже красовался серебряный парик Гилберта. Джимми кинулся на выручку своему телефону — тот жужжал и кусал его за жопу.
— ТАМ НЕ ТАК ЗАШИ — БИСЬ…
Он поднес мобильник к уху, пока до этого уха не добрался тетушкин язык.
— Господи! Алло?
— Значит, черномазых любишь?
Джимми расхохотался и поднял телефон повыше.
— ЕСЛИ В ВАС НЕТУ ДО — РЕ…
МИИИ-ИИИИИ…
Подымаясь на ноги и вытирая ухо, он еще не отсмеялся. А перед ним Керри-Янки выхватила у Пэдди микрофон.
"да, это была танцевальная музыка". танцуем. которые сутки подряд. например, тустеп
No comments have been added yet.
