Рене Госинни - Невероятные истории маленького Николя, том 2 - 9

1. Дорогой Дедушка Мороз!.. 2. Рождество Николя 3. Ролики 4. Наш дом 5. У парикмахера 6. Фокусник 7. Контрольная по математике 8. Лодка Жофруа

9. Я здорово помогаю
Перевод с французского Сони Бильской
Иллюстрации Жан-Жака Семпе



Я рад, что мы уезжаем на каникулы. И как всегда, перед отъездом мама говорит, что нужно прибраться в доме, надеть на мебель чехлы, убрать ковры и шторы, разложить повсюду горы нафталина, свернуть матрасы и положить вещи в шкафы и отнести на чердак. Папа говорит, что ему непонятно, зачем мы все это делаем, раз уж придется расставлять все на места, а мама отвечает, что у ее мамы всегда так делали; тогда папа начинает говорить про бабулю, а мама замечает, что ребенок не должен этого слышать и что она вернется к своей несчастной маме, а папа на это отвечает: «Ладно-ладно», — и что завтра же он примется за дело, но никогда ничего не начинает.
Поэтому сегодня утром, когда папа ушел на работу, мама надела большой фартук, завязала косынку и сказала мне:

— Мы сделаем папе сюрприз — перед обедом уберем в гостиной и в столовой. — Я ответил, что это здорово и я ей обязательно помогу. Мама поцеловала меня, сказала, что я у нее взрослый мальчик, и она иногда думает, что папе нужно брать с меня пример. Она попросила меня быть аккуратным и не делать глупостей. Я пообещал постараться.

Мама взяла ключ от чердака и пошла за пакетом с нафталином.

— А мне что делать, а мне? — спросил я.

— А ты — хранитель ключа от чердака, — ответила мама и еще раз меня поцеловала. Мы вернулись в гостиную, и мама стала раскладывать нафталиновые шарики под подушки дивана и кресел. — Так эта гадкая моль не съест нашу мебель в гостиной, — объяснила мне она. Говорят, нафталин — страшная вещь против моли, но я не совсем понимаю, как он работает. Альсест — мой школьный друг, который очень толстый и все время ест — сказал мне, что ему кажется, от нафталина у моли болит живот. Однажды он попробовал нафталин, но не смог его проглотить и выплюнул; а чтобы Альсест что-нибудь выплюнул, нужно, чтоб это было страшно невкусное. Хотя мне нравится, как пахнет нафталин: он пахнет каникулами. А папе — не нравится. Когда становится холодно, и папа вытаскивает свою верхнюю одежду из шкафа, он сердится и говорит, что хоть этот запах и убивает моль, его друзья над ним посмеиваются. А мама отвечает, что наоборот все было бы намного страшнее.

Разложив нафталин, мама пошла за чехлами для мебели.

— А мне можно? Можно мне помочь? — закричал я.

Мама ответила, что моя помощь ей скоро понадобится. Она принялась надевать чехлы, но это было непросто, потому что чехлы из-за стирки сели. То же случилось и с папиной голубой рубашкой. Только мама говорит, что папа растолстел. А папа смеется и отвечает, что шея у него никогда не толстеет.

Моя замечательная мама наконец-то надела чехлы, но, похоже, довольно устала.

— А мне что делать? — спросил я.

— Дай мне ключ от чердака, — попросила мама.

Но ключа у меня не оказалось, и я заплакал и сказал, что ключ наверняка упал в щель кресла, пока я смотрел, как она кладет нафталин. Мама тяжело вздохнула, поцеловала меня, сказала:

— Ничего страшного, дорогой, — и сняла чехлы, но тут я обнаружил ключ в кармане, под стеклянными шариками, носовым платком и куском веревки. Похоже, маме не понравилось, что я нашел ключ. Она снова надела чехлы, что-то очень тихо бормоча под нос, но я этого не расслышал.

— А теперь мне что делать? — спросил я. Мама попросила меня подняться к себе и тихо поиграть. Тогда я заплакал и сказал, что это несправедливо, я хотел помочь, но никто не обращает на меня внимания, а раз так, я ухожу из дома, и все об этом пожалеют. Мама ответила:

— Ладно, ладно, — и дала слово, что я буду передвигать мебель, чтобы убрать палас. Это была нелегкая работенка, но мы справились, хоть я и разбил голубую вазу, стоявшую на буфете, но это неважно, потому что у нас еще много всяких ваз, которые я пока не разбил. Палас мы свернули и положили в прихожей, чтобы папа его потом убрал.

Мама пошла за стремянкой, чтобы снять шторы.

— А мне, мне что делать? — опять закричал я.

— А ты, — ответила мама, — будешь держать лесенку, чтобы я не упала. — И, посмотрев на часы, пошла ставить жаркое в печку, чтобы поспеть к обеду. Тогда я решил сделать маме большой сюрприз и залез на стремянку, чтобы снять шторы самому. Только мне не хватало роста, пришлось сверху положить два словаря. С ними все получалось просто замечательно. Вдруг я услышал мамин крик:



— Николя! Немедленно слезай оттуда! — Тогда я вздрогнул, как Клотэр, если его в классе разбудит учительница, — и упал со шторой и карнизом. Ушибся не сильно, но все равно заплакал, чтобы мама как всегда меня не ругала и говорила: «Ну, ничего страшного, до свадьбы заживет». В этот раз это опять сработало. Мама отвела меня в ванную, намочила голову холодной водой, поцеловала и сказала, что я ей уже достаточно помог. Но мне хотелось еще.

Мама сняла оставшиеся шторы, а потом я ей помог сложить их в большой сундук на чердаке. У нас опять все получилось, хоть я и прищемил себе палец крышкой сундука. Тут я по-настоящему заплакал, потому что это очень больно, и я был уверен, что до свадьбы оно нипочем не заживет, как уверяла мама, завязывая бинт. Нет, ну правда, в конце концов!

— Ладно, — сказала мама, — все готово. Теперь до отъезда будем есть на кухне.

И мы вышли в сад — отдохнуть и дождаться папу. Мама выглядела очень уставшей — ей повезло, что я был рядом и помогал ей.

— Вот папа удивится, когда увидит, что мы все убрали! — сказала мама.

И тут появился папа. Но на самом деле сюрприз устроил он — войдя в сад, он сказал:

— Дорогая, сегодня вечером нужно быть на высоте. К нам на ужин придут мой шеф с супругой!

А когда я сказал маме, что я помогу ей все расставить по местам, она заплакала.

* * *