some reading done

Доктор Гарин by Vladimir Sorokin

My rating: 4 of 5 stars

Хорошая фантазия, всеобъемлющая такая, радостная и оптимистичная (если сравнивать с реализовавшимся фашистско-клерикальным миром его предыдущей трилогии). Радует распад россии, конечно, наличие ДВР (хоть и в городе на букву Х) и приветы Барроузу (говорящие жопы, напоминающие вельветовые валентинки с четырехпалыми ручками, оставшиеся от мировых лидеров в эдаком Fletcher Memorial Home на Алтае, в частности). Хотя газетная куплетность, как и у ВОПля, проникла и сюда (плохой человек Вут, например). Но литературно доктор Гарин – это, конечно Лемюэл Галливер, и ключ к его странствию по идеальной Сибири Потанина – в бессмертном романе декана Суифта. Недаром пунктиром по всему тексту разбросаны разрозненные страницы других книг, а макгаффином служит тамошний извод то ли рукописи Войнича, то ли кодекса Серафини.

Пример оптимизма:

“…да и времена тогда были не сладкие: новая монархия, после Постсовка всё в России кроилось заново, многое шло под нож. Были введены сословия, телесные наказания, цензура, реформа устной речи, мундиры в учреждениях, каторга по образцу XIX века, ну и новое дворянство, естественно.”

Пример сарказма: зомби, любящие совецкий рок и Цоя, который, возможно, и сам зомби, потому что после гибели его много где видели.

Кто бы там ни писал сноски, сам автор или его редактор, лучше бы они этого не делали. Редактор тут, конечно, не равен его отсутствию у ВОПля, но это, кажется, один и тот же человек:

“дубинка blackjack”
“Плаксивые губы”
“Запыхавшийся голос”
“Своей четырёхпалой рукой пациент вытащил зубную щётку…”
Опять ремарками служат глаголы, не выражающие говорения: улыбалась, дымил, вплоть до чудовищного: “– Это не я, – спокойно ел кашу Владимир.” “– Это не я… – жевал тот.” Или “– Шизоиндукция! – откинулся в кресле Гарин.” Объясните уже кто-нибудь автору, а?
“Началась битва трёх. Они старательно лупили себя дубинами…”
“Полные руки стягивали серые краги”

Ну и непонятно про ноги главгероя: он зачем-то ими топает, пытясь согреться, и явно чувствует, как их охаживают веником в бане. Автор, мне кажется, иногда забывает, что они у Гарина титановые.

Наследие by Vladimir Sorokin

My rating: 4 of 5 stars

Продолжение маньчжчурской опупеи. Газетной злободневщины тут поболе с самого начала, но метафора “транссибирского экспресса” вполне тугая. Откуда в ней что, лень разбирать: диапазон тут от “тесной печурки Лазо” и “этого поезда в огне” до корейского снегореза с приветом Пригову. И все – в самом деле русское национальное наследие, кровавое и тошнотворное. Этих недоумков, которые обнаружили тут якобы “детское порно”, надо бы как-то отменить самих, а заодно нефигово было б запретить и всю эту их ебаную страну с этим ее наследием. Вот что сейчас поистине непристойно.

Ключ здесь – Алиса в Стране Чудес, понятно, но помноженная на “Два мира” Зазубрина и “Разгром” Фадеева, с толикой накокаиненной чеховщины и галантерейной тургеневщины. Конструктор из штампов, в общем – опять наследие, куда ни кинь.

Написано в целом лихо, речь главгероини, веселый матерок и идиотские приебутки-прибаутки текст только украшают, иначе б от ВОПля он был неотличим. А, ну и прекрасные речевые характеристики почти у всех героев. Но с заунывным сказом, построенном на инверсиях, автор, конечно, переборщил.

Продрочки:

Озеро Ханку автор путает с полуостровом Ханко в Финляндии. Ханка склоняется, и Ханко никто ее не называет.
С японскими реалиями, как и у всех них, дело швах: шоджу, шуши и проч. фонетический шлак с шамканьем.
“Обидчивые губы” (ну или “обиженные”, потом, уже у другого персонажа, они “спокойные”… что у него вообще с губами-то? В прошлый раз были “плаксивые”)
“Она покусывала свою губу.”
Опять идиотские ремарки, но это, видать, уже не лечится: “— Диковата, диковата, — кивал седеющими прядями Пётр Олегович.” “— Очень вкусно… — попробовала Таис.” “— Ну вот! Рецепт моей бабушки! — поднял палец Телепнёв.” Вплоть до шизофрении, как видим.

Ну и удивительная псевдолитературная ахинея, смешанная с навязшей в зубах гастрономией:

“— A propós, о конвертации. — Киршгартен подцепил на вилку маленький груздь и, не жуя, проглотил. — «Infinite Jest» благополучно переплели, а «Gravity’s Rainbow» неистовый Арик слепил… и?
— И! — тряхнул прядями и щеками Телепнёв.
— И, — зло скривил губы Протопопов.
— И… — с сожалением причмокнул Лурье.
— А почему, я вас спрошу? — грозно пророкотал Телепнёв. — Ну вот! Да очень просто: litmoloko весьма глубоко! То, что не становится маслом, — тонет! Белая метафизика! «Rainbow» потонула в сыворотке!
— И погасла! — добавила Лидия.
— Но творог, Пётр, состоит не только из масла, но и из сметаны, — заметил Лурье.
— Кто спорит, Петя?! — вскинул руки Телепнёв. — Но от «Gravity’s Rainbow» безумного Арика до сметаны — как от нашего Алтая до Уральских гор! А вот Ролан переплёл «Der Mann ohne Eigenschaften» ве-ли-ко-лепно! Там и масло супер-флю и сметана, и творог поэтому — отменный, пластовой!”

И вот смешное профессиональное:

“— Переплётчик должен объяснять. — Лидия приблизилась к Киршгартену, глядя с лукавством изподлобья.
— Он никому ничего не должен, — холодно проговорила Ольга.”