our reading report

Дурная компания by Юрий Юркун

My rating: 3 of 5 stars

Удовольствие начинается с первой же страницы предисловия, на которой значится “французский философ Эмиль Сиоран”. Сразу видно, галлофилы писали.

“Шведские перчатки” написаны эдаким манерным говорком недоЗощенко, и все в романе построено на приеме остраннения, который эксплуатируется и в хвост и в гриву, так что с какого-то рубежа страшно заебывает. Кроме того, рассказчик наш всерьез употребляет слово “уста”. Также странно то, что в начале сентября в Вильно выпадает снег.

Но в целом это такая “Судьба барабанщика” здорового человека, без совецкой идеологической пошлости, хотя пошлости в этом гейском “юношеском дневнике” не меньше – возраст такой. Ну и мизогинии (маскируемой “обожанием женщины”, вернее сказать – объективацией) хоть отбавляй, тут уж такой век. (Впрочем, изучать вопрос, списывал ли Голиков у Юркуна и если да, то что именно, предоставим писателям диссертаций.)

“Дурная компания” – неплохой модернистский текст, предтеча и близнец “цельной больной шайки”: он так же распадается на векторы и углы, из которых потом, наверное, соберется нечто целое (не собирается, впрочем). Внимание автора к деталям вещного мира поразительно: обувь, одежду, обстановку он вылепляет так, что их можно чуть ли не реконструировать. Кровь у него тут, правда, “пробирается по жилкам”, так что о человеческой анатомии у него явно отдаленное представление. “Жилки из сердца” тоже там вытягиваются.

Рассказы – часто жанровый трэшак, встречаются странности. Например, тут читают роман “Мартин Чоульзвит”. Как можно было так исковеркать, фамилию, загадка – но не для нас, кто и не такое видят и посейчас. Все рассказы при этом непременно кому-нибудь посвящены: такое ощущение, что он ни строчки не писал, не имея в виду того или иного благодарного читателя. К тому же его якобы ругали за “полонизмы” – что тут это такое, я не знаю, но в рассказах и впрямь попадаются чудесные обороты, свидетельствующие об отсутствии редактора: “позировать на загадочнoсть”, “танцуя на радостях от виденных радостей”, “благодетельный Кох, довольный своими благодеяниями”, “властная покорительница, держащая под cвoeю властью всю залу”, “смеющиеся губы устало выпятились вниз”, “шелестевший крупный жемчуг”, “Фелицата попросила хоть ненадолго оставить ее одною”.

Но вообще, конечно, как литература все это крайне необязательно, вторично и неоригинально. Ну и он, конечно, латентный расист. И уже употреблял мемасик “гадит англичанка”.

The End Of The Story by Clark Ashton Smith

My rating: 5 of 5 stars

Давно собирался прочесть когда-то купленный пятитомник, его уже и по-русски издать почти успели, а я все никак не соберусь. Но вот время пришло, нам надо сказочек.

Смит, конечно, несколько забавнее унылого графомана Лавкрафта, но до гениального Роберта Эйкмена не дотягивает; у него рассказики тут попроще, каждый висит на каком-то одном крюке. Хотя писать лучше Лавкрафта – не фокус, особенно человеку с фотографической памятью, который для удовольствия читал насквозь  словарь и два раза перечитал “Энциклопедию Британнику”. Слов он, конечно, знает освежающе много, да и фантазия у него попредметнее даже в ранних рассказах.

Особенно освежают всякие игры с четвертым измерением и пространственно-временными червоточинами. Рассказы же о межпланетных путешествиях своей фантазией влегкую убирают пресловутую “страну багровых куч” (и уж, конечно, убогую фантазию Клушанцева). В его космической вселенной, кстати, первая венерианская экспедиция (неудачная) случилась в 1977 году, вторая (удачная, гм) – в 1979м.

Из потешного – он употребляет слово “невыразимый” как научное определение: “половина растений была невыразимыми паразитами”.