some reading done

Indian Esoteric Buddhism: A Social History of the Tantric Movement by Ronald M. Davidson

My rating: 5 of 5 stars

Полезное дополнение к “Истории Тибета” Сэма ван Шайка, конечно, и “Истории буддистской мысли” Эдварда Томаса. Чтения источников не заменит, но контекст даст.

Погачалу это прекрасный урок смирения – читать краткий очерк средневековой истории Индии: имена и географические названия западному читателю не сообщают совершенно ничего, запомнить их все равно невозможно, а на даты у меня очень плохая память. Пии этом на протяжении многих столетий они там на своем полуострове постоянно рубились друг с другом и арабами, скакали на верблюдах и топтали слонами (про вихары умалчивается), гоняясь за белыми зонтиками – штандартами царской власти. Представлять себе воинственные орды средневековых индийцев (“sorry, madam”) отдельно потешно. …А смирение в том, что эта громадная история с географией совершенно никак не соотносится с нашими представлениями о мировой (читай, европейской и североамериканской). Даже Африку мы себе представляем все-таки получше – из-за ее колониального прошлого. Но стоит преодолеть этот рубеж хроник, и начнется рок-н-ролл.

Про парономасию (игру слов, если проще), которой проникнуто примерно все в средневековом индийском буддизме, я даже заикаться не буду – сами для себя откроете эти чудеса. Надо знать лишь то, что существовали поэмы, в которых одними и теми же словами излагались сюжеты и “Рамаяны”, и “Махабхараты”. Одновременно. А над мантрами можно было искрометно шутить. (Кодированный этот поэтический язык, кстати, назывался “сумеречным”.) Кроме того, не стоит недооценивать пародию в буддийской литературе, хотя ее чаще принимают по номиналу (но вычленять ее лично мне заслуг не хватит, так что это вы сами как-нибудь).

Про ритуализацию тоже стало понятнее: это продолжение и расширительное применение поэтических тропов, с помощью которых некоторые отвлеченные понятия мироустройства объяснялись экзотерически граду и миру. Но метонимии и метафоры свернулись на себя и стали иметь значение скорее эзотерически (а окружающим понятнее, если взглянуть на историю, не стало).

Стихи из России by Герман Лукомников

My rating: 5 of 5 stars

Удивительный сборник Бонифация: читать его микрошедевры минимализма в ленте фейсбука – одно, а собранные в книжке, изданной в Тель-Авиве, в аэропорту Вены на пути из Берлина в Салоники, – оказывается, совсем другое, хотя сам автор остается в мордоре под сильной раздачей. Но звонок, четок, афористичен, бесстрашен, смешон, жуток и проникновенен до дрожи. То, что раньше казалось почеркушками чуть ли не графоманскими, обрело силу прямого лирического высказывания. Это важный документ ебаной эпохи. Но наследники и потомки (если останутся) вряд ли поймут, хоть все тексты и оборудованы датами (и они тоже часть текста, конечно). Старший брат его – Бротиган.

Из удивительного: одна на всю книжку звездочка в слове “хуй”, хотя все остальные слова названы своими именами.

Восхищение by Iliazd

My rating: 5 of 5 stars

Совершенно дивный модернистский текст заведующего французской текстильной фабрикой: эдакий этносюрреализм – напряженный, убеждающий сказ, нить не теряется ни разу, не говоря о том, что в нем нет т.н. “зауми” (у чуваков тогда вообще были своеобразные представления о “речевом остатке”). Из него вырос, как минимум, “Реквием по живущему” Черчесова (интересно, кто-нибудь эти романы сопоставлял? Тема для чьей-нибудь диссертации наверняка). Но это теперь.

Тогда же не очень понятно было стремление автора непременно опубликоваться в ссср: видимо, тормозной путь слишком длинен, желаемое хотелось выдать (и оно какое-то время выдавалось) за действительное – к 1930 году все с совроссией уже было понятно. Там у романа не было б ни шанса ни при каком раскладе – его читатели по большей части уехали, не для кого было его “Федерации” издавать. Такая литература и тогда была слишком уж хороша для т.н. “русской культуры” (сварганенной из мещанских представлений о прекрасном, уголовной романтики и пролеткультовского казенного воляпюка), и теперь и подавно никому не нужно.

Из прекрасного: “человечество кал земли” (и не поспоришь), “пожимание плечми” (совершенно легитимная словоформа; как и “мотают грудьми”, собственно), горы противопоставлены “плоскости” (читатели “Внутреннего порока” оценят).