here, I’ve read it, again
Пылающий остров by Alexander Kazantsev
My rating: 2 of 5 stars
Читал, понятно, в детстве – брал у богатого соседа, владельца “Библиотеки приключений”, потому что она вся была интересна ввиду острого дефицита нежизнеподобия. Но роман мне тогда показался скучным, да и не запомнил я ничего, хотя его чтение и добавляло очков дворовому авторитету.
Проверим, как сейчас пойдет. Ну и отдохнуть надо – я, кажется, опять могу читать по-русски. Написано, в общем, беспонтово и шаблонно, как любая русская бульварщина начала ХХ века, что дореволюционная хряпа, что после. Характеров как таковых, конечно, нет и близко, мотивации картонных фигур хаотичны и неубедительны. Диалоги, как и везде в такой писчебумажной продукции, бессвязны и шизофреничны, люди так вообще не разговаривают: “Но скажи, когда же мы получим возможность построить свою электрическую пушку и, грозя ею, предъявим ультиматум Вселенной?” Поскольку текст претерпел несколько конъюнктурных редакций, на бульварщину дореволюционную накладывается кондовая бульварщина советская, отличающаяся разве что свинцовым своим канцеляритом. А этот язык, как кто-то верно заметил, вообще не предназначен для описания жизни. Тут присутствует вся библиотека клише: бутылки в американском баре непременно пузатые, а из-под загара у советских девушек обязательно пробивается румянец. Структура сюжета тоже весьма пострадала, а где-то с середины нам и вообще начинают рассказывать ту же историю сначала и напоминать о том, что было в первой части, где все персонажи, конечно же, встречались и теперь хорошо знают друг друга, только почему-то не узнают. Но когда в конце все это превращается в рецептурный и довольно идиотский роман-катастрофу с элементами пошлого дамского чтива (несомненно, революционное сочетание для неизбалованного советского читателя), все это становится совершенно уже невозможным.
Американскость здесь довольно нарочитая (хотя в Штатах наш автор бывал – как и участвовал в операции Осоавиахим, советском аналоге операции Скрепка, о сем, похоже, немногие помнят). Водятся здесь непонятные “Джимсы”; “Гудзон”-то ладно (в одно месте он загадочно становится “Хадсон-ривер” с пояснением в скобках, что это все тот же милый советскому сердцу Гудзон) но в этой альтернативной Америце еще есть “Вихевкен”. Американцы, кстати, похваляются тем, что пьют армянский коньяк (который “готовят”), обращаются друг к другу “биг-босс” и цитируют, сука, Маяковского, что вообще ни в какие ворота не лезет. Англичане мечтают о покупке серванта (о как это по-советски!). Время от времени случаются заходы в совершенно чудовищный английский: что вот это такое, я, например, не понял вообще: «нот ту ноу э би фром э балс фут». Выражение «эгейнст зи грэн» хотя бы понятно, пусть и транскрибировала его какая-то кухарка. Про корявые “ленчи” и “сандвичи” я уже молчу, но тут есть и “собвеи”, “пороховой заговор Гай-Фокса”, “маленькая уличка Уайт-Холл”.
Про Данию (где у нас “вересковые ютландские степи”) смешно отдельно, зацените: “Впервые за всю летопись Датского королевства, со времен Гамлета, принца Датского, совет министров Дании, одной из передовых стран Европы, провел совместное заседание с Комитетом содействия…” Комитет содействия – это примерно тот подотдел очистки из Булгакова с Шариковым во главе. Вы помните такой у Шекспира? Вот и я нет. И у автора уже не спросишь, что он хотел этим сказать.
Хотя структура романа напоминает кольцевую (такое ощущение, что каждые 70 страниц нам рассказывают то же самое – и даже антураж не сильно меняют), это по-любому несколько лучше халтурщика и графомана Беляева, да и как упражнение в стиле для “романа в работе” годится. И переклички с Пинчоном тут, как ни странно есть, даже не одна (и это не только воровство немецких ученых и технических специалистов): помимо Тунгуссого явления, еще и то ли затерянное, то ли доисторическое племя “чернокожих сибиряков”, война как необходимая всеобщая идея, взаимоотношения науки и политики, в которых видится Тесла. Здесь тоже тайно вывозят людей из Европы с равнины Ютландии в море (сцена сама по себе очень “радужная”). Ну и присутствует “славный наследник нашей Фау”, а также “Корнелльский университет”, где проводит время глубокий научный крот Вонельк/Кленов. Заодно и тема с редупликацией (+Тросс/Матросов), считаем, раскрыта, как и в AtD. Есть здесь и прокладка железной дороги в нику в пустыне (только рельсы и шпалы, похоже, укладывают прямо на песок).
Отдельно замечательны образ “Ирландца”, в 1914 году готовящего революцию против Британской короны и раскуривающего трубку страницами, вырванными из Шекспира, и “подвал харбинского кабачка”, где с помощью замаскированного под сахалинского корейца полковника японской разведки начинается “большая наука” романа.
Глупости: там кивают головой, поднимаются вверх, выпячивают зубы, пятятся назад, ходят по направлению к чему-то, приносят кому-то свое извинение, что-то ищут своими близорукими глазами, подавляют в себе минутное чувство грусти, спускают предохранитель, есть гремящие звуки, черный галстук бабочкой, там можно “исколесить все таежные болота”, кричат гортанным голосом “Господа!”, там дефилируют танки. Там встречаются фразы совершенно безграмотные: “И там, где фронт ее был перпендикулярен деревьям, они не были повалены, потеряв лишь верхушки и сучья.” Или вот: “Все они были вырваны, показывая вывороченными корнями в центр катастрофы”. “Закрученный вокруг горла провод перехватил голос.” “Они… станут у лабораторных приборов”. И совсем шедевральное: “В голове Кленова было пусто. Ни одна мысль не шла на ум.” “Тайга — это нескончаемый лес, прерываемый только рекой или болотом”. “Однако катастрофа должна и будет ликвидирована.”
Советская хуйня: “темные годы реакции”, вездессущий марксизм и материализм (позволяющий, вместе с тем, версию с разбившимся аппаратом инопланетян), нудные редакционные отступления, несколько рассчитанные на дебилов, потому что научно-технические идеи подаются с “классовой” кочки зрения (одна сверхпроводимость как шествие освобожденных трудовых масс электронов “по свободным дорожкам” чего стоит). “Научную” составляющую, правда, трогать я вообще не намеревался – но, ёксель, у него же Магнитится Бронза! Заодно же объясняются шутки – читателю дают понять, например, что персонажи кое-где имеют в виду игру слов.
Советские страницы читать совершенно невозможно, это суконная жвачка и патентованная хуйня (особенно эпизод с ампутацией радиоактивной руки – и ну и притянутая за муди Брестская крепость, конечно, доставляет немало веселых минут тому, кто помнит ее историю в пределах, несколько превышающих школьную программу). Ахинея о пролетарском (читай тоталитарном) коллективизме против буржуазного индивидуализма в деле прогресса и спасения человечества тоже фигурирует. Особенно прекрасны эти “спасители” в Москве, когда жгут свечи в тончающей атмосфере земли, чтобы осветить лекцию о спасении. Все это, в общем, довольно оскорбительно для разума. Но есть два оттенка, на которые, я не знаю, обращал внимание кто-либо или нет. Первое – это, конечно, работа. Советские люди там постоянно что-то делают, только непонятно что. “Работают”. А второе – это едва достигшие брачного возраста девушки, которых тянет к мужчинам сильно старше. Тема эта возникает там не раз, редуплицируется, повторяется. Не иначе, какая-то мастурбационная фантазия писателя Казанцева.
Зато в тексте наличествуют старомодные изящества: “сколько хватал глаз”, “горячие собачки” даже не кавычатся (это интересно будет тем, кто считает, будто переводить такое обозначение сосисок не нужно, потому что по-русску их правильнее называть “хот-дог”) (их, правда, у Казанцева “заваривают”), “выбило масленик” (речь об электричестве, а не о высокой кухне), а также “выбивает аэрокондишен”, “поднялись во второй этаж”, черный кофе (как и вино в высшем свете) пьют стаканами, ждет “огромная будущность”. Интересное половое разделение газет: “римская «Трибуна»”, но “лондонский «Таймс»”. Вот еще чудесное словоупотребление: “Она побежала к директору института хлопотать пропуск”.
Есть и просто образцы чистого абсурда, причем чем ближе к концу, тем их больше: “Спортивные трусы и майка, мускулистые длинные ноги и тренированное дыхание помогли бы узнать в нем спортсмена, если бы не полосатая рейка, которую он нес на плече.” “Всем остальным предлагается скрыться за прикрытия.” “Над толпой возвышался человек с рыжими, развевающимися по ветру бакенбардами.”
