Слава Сэ's Blog, page 22

Модус её тараканов.

Её утренняя грация сильно превалирует над координацией. Она роняет еду, в том числе на меня. Я считаю, это настоящее доверие. 
Не в силах проснуться, она путается в одежде, моет кофием плиту и ищет смысл в картинах, которые по ночам транслирует её стремительный мозг. В общем, ангел. 

Единственный недостаток - бывший муж. Он бесчувственный богач. Подарил огромный лексус и квартиру в Юрмале. Таким мерзким способом он борется с налогами и новыми парнями своих бывших. Чего-то дарить после него - ужасный стресс. Особенно зимой, когда вслед за 01.01. и 14.02. без передышки обрушивается 08.03. Заметьте, подарков надо три, а почек в мужском организме только две. Продажные органы просто не успевают отрастать. Можно было бы отнести в ломбард печень, но какой без неё, извините, праздник. 

Некоторые мужчины креативно экономят. Один пытался проскочить восьмое марта, перевязав мудя атласным бантом. Разумеется, сам потом ночевал со своим сюрпризом несколько месяцев, показавшихся ему очень долгими. 
И непонятно, откуда сама идея тождественности яиц и бриллиантов. Сегодня у многих есть зеркала. Там прекрасно видна страшная правда. И я знаю женщин. Они легко отличают ерунду от изумрудов, какой шикарный вид на волосатые ноги им не открывай.

Под Новый год я перенюхал вагон косметики, ничто не равнялось лексусу.  Продавщица уже готовилась дать мне совет переключиться с ангелов на ткачих, но вспомнила  об одной банке. На складе завалялась. Банку даже не выкладывали, не верили в покупателя. Сделана из настоящей золотой пластмассы, внутри "крем для всего тела". Называется "Dior", но стоит как "Macintosh". Компьютер тоже клёвый подарок, но именно у крема соотношение цены и никчёмности показалось мне идеальным. В составе рыбьи сплетни, смех ехидны, кошкины шаги и наш любимый бензонат натрия. И ещё, крем можно  мазать на себя, а компьютер - нет. Для женщин это важное преимущество.


В испытаниях участвовал только нос. Она считает частичную его потерю нестрашной. Эффект был удивительный.  В тот же день она записалась на английский, в школу массажа и к зубному. А если бы намазалась вся, то с криком "невидима… невидима…!"  полетела бы на швабре громить бывших жён №№ 1. и 3.

Она говорит, не в подарках дело. Сам мужчина должен быть интересен. Например, вчера ей снились тараканы. Если б я не сумел увлекательно интерпретировать этот знак, мне никакой крем бы не помог. В доказательство рассказала женский вариант саги про неотразимость. Обратите внимание на ноль упоминаний суперчлена.

Её подруга Катя жила с интересным мужчиной, вроде бы. Как-то утром она заметила в холодильнике шпроты. И целый день о них мечтала. На работе, в автобусе, в лифте - всё думала о счастьи, которое они несут. Денег на обед не было. Её родной муж, как большинство других мужей, только собирался богатеть. 
И вот прибегает она поздно, замёрзла. А шпрот уже нет, он их запил пивом и спит. Без штанов, но в свитере. Катя тогда плакала от осознания, с каким неинтересным типом связалась.
Через год она вышла за гражданина Швейцарии, который сам готовил, а ей запрещал даже поварёшки мыть. Новый муж созидал три блюда в день, плюс суп и два десерта. За окном его кухни вздымались Альпы. Свежий воздух, еда, горы свободного времени и просто горы были невыносимы. Катя вернулась в Ригу. Скучный швейцарец примчался следом, обещал поделить с ней лицензию на бутерброды, компот и мытьё кастрюль. Но было поздно, Катя встретила Эмилио. Швейцарец подарил ресторан в знак раскаяния и уехал. Потом Эмилио сказал, что не может жить с женщиной, которая богаче его на целый ресторан. И тоже уехал. Теперь Катя одна. Если найдётся кто-то более захватывающий чем её жизнь в общепите, она обязательно скажет "Да".

Что из всего этого следует, я не понял. В женских историях интересна не фабула, а то как увлечённая рассказчица роняет посуду, обливается чаем и забывает пояснить кто такой Эмилио. И ей очень понравилось моё объяснение про тараканов. Они снятся к трудностям, но разбегутся, лишь только она проснётся и включит свет. 14-е февраля мне зачли. На восьмое марта есть билеты в Хельсинки, жалкое подобие лексуса. Если не помогут, намажусь кремом и полечу к её бывшему на швабре, громить склад подарков.
А может, ей опять приснится какая-нибудь белиберда и всё наладится.

Диета латышей: язва, развод, прочие опасности.

Каждый Новый год мы с друзьями жрём. Эта гадкая традиция придаст мне однажды форму шара. Я стану символом гармонии. А мой друг Модрис завидует, хочет расстроить. Говорит, именно мой аппетит, а не чёрная планета Нибиру угрожает цивилизации. Надо будет перечитать блоги этих майя.

Сам Модрис тощий и символизирует линии электропередач. Даже в новогоднюю ночь, когда все расширяются, он скинул полкило. Не удивительно. Кого родители назвали в честь шкафа из Икеи, кто по профессии женский парикмахер, а по национальности натурал, тому третий подбородок нипочём не отрастить. Всё сгорает во внутренней борьбе. Даже майонез бессилен. И ещё, от Модриса жена ушла.
Под праздничный звон телевизора он загадал её возврат. Потом из разных напитков смешал волшебный эликсир и стал тыквой. Новогодние приметы пророчат ему аспирин и ненависть к винегрету, устроившему бесчинства прямо внутри Модриса.

Меня давно не жгут такие страсти. Вместо любви я загадал ремонт в ванной. И превратился в самодвижущуюся ёмкость с мясным салатом. Первого января гулял по Юрмале как сквозь кисель. Размышлял о противостоянии человека и грязной посуды.
Второго числа бросил есть навсегда. Тут стали приходить гости с кастрюлями. Под видом подарков они вручали ненужную уже еду.
- Тебе надо детей кормить! - говорили они сразу после "С новым счастьем!"
Многим кажется, я ращу что-то дикое, ненасытное. Например, уток. У них всегда прекрасный аппетит. С утками любые подарки впрок.

По утрам мы строимся на кухне. Я вышибаю доску, подпирающую дверь холодильника. Внутри сырный салат трёх видов:
- фаршированый в помидоры,
- в виде нежных шариков
- просто в миске.
Также в меню рулет, студень, борщ, сельдь в шубе и два таинственных пакета, ещё не распечатанных. Внимательно всё обнюхав, дети требуют рисовой лапши, которой у нас как раз нет.


Это старинное немецкое блюдо, судя по упаковке. В инструкции пять строк, Маша перевела:
1. Ваша лапша, взорвите дом.
2. Кипяток сомневается четыре минуты.
3. Напугайте лапшу ледяной водой.
4. Овощи полезные 20 минут а также.
5. Отличный аппетит.

Строго выполняя эти советы, получил ведро обойного клея. После некоторых колебаний, ловко вылил угощение в унитаз. Вскоре пришли нижние соседи, за консультацией. Вода в их клозетах то поднималась, то опадала с опасным рокотом. Всех успокоил. Ночью снилось, будто клейстер живой и ползает по трубам куда хочет.

Одиннадцатого числа, грызя курицу-подарок, сломал передний зуб. Записался к женщине-стоматологу на сеанс садизма. Вы не представляете, как далеко шагнули ролевые игры. Этот её огромный шприц круче старомодных плёток. Она разошлась, проткнула зуб до мозга, попала мне в область делений и вычитаний. Целый вечер потом я уверял Лялю, что тридцать два на четыре не делится. Почти убедил, когда вмешался калькулятор "Касио", равнодушный к моей боли. Конечно, его мне не переорать.
Вчера звонил Модрис. К нему пришла жена Света, как он и загадал. Пока только стричься. Сказала:
- Никто не понимает мои волосы как ты.
Модрис от радости вернулся в состояние тыквы. Говорит, Света в декабре прибежит целиком, не только причёска. Всего год переждать.

Снизу цепляю ролик, где представлен второй источник счастья и стройности латышских мужчин. Он объясняет, отчасти, почему их осталось так немного.

Аленький Ц., финно-угорская версия.

Среди тайн эстонской природы самая загадочная, конечно, это бард Сергей. Он носит шляпу и похож на Ричарда Гира, только здоровее. У него такие бицепсы, что обычный мужчина не смеет при нём раздеться. Сергей живёт во дворце с видом на утро в бору и вежливых белочек. Тут же баня, модный камин, кухня неземной красоты и другие признаки рая. Известный  в Германии хирург Таня запросила политического убежища прямо в прихожей. Даша обняла дом за выхлопную трубу и зарыдала. Александр Бекназаров напился, я же наоборот, зарёкся. Ну так вот, Сергей уже семь лет холостой, а в окрестных лесах нет ни женских засад, ни эскадронов летучих невест. Странно.

Наутро мы распрощались, проехали всю страну, но говорили только о безалаберности. Главный Ричард Гир Прибалтики живёт под Таллином, причём не в труднодоступной башне. И никто до сих пор не запрыгнула к нему сквозь печную трубу и не поцеловала.
Даша сказала: истинно, Земля налетит на небесную ось.
Таня считает, побитые в междоусобных войнах невесты просто не доползают до калитки. 
Александр думает, Сергей обобщил библейский опыт и выбрал одноместный эдем. Гуляет меж плодово-ягодных деревьев с обнажённым торсом. По вечерам к нему заходит собака соседа, вместе они жарят сосиски.
В других частях света батальон конной полиции уже проверял бы реку вспененных невест на взрывчатку. Тех кто явился без чулок и борща, с хохотом бы изгноняли. В конце концов, дикая толпа смыла бы забор и оторвала хозяину его аленький цветочек.

Но не в Эстонии. Тамошний путеводитель плевать хотел на холостых плантаторов. Главным чудом он считает церковь Олафа. Это четырёхгранная башня, построенная неизвестно кем, непонятно как. Прораба просили представиться, рассказать о технологии. Зодчий ответил игриво, это всё секрет.
 - Ну что ж - сказали эстонцы и пошли по домам. Строитель умер потом от разрыва сердца, настолько ранило его равнодушие общества.

Эстонцев в мире меньше миллиона. Атрофия любопытства мешает им плодиться. Вот живёт во дворце двухметровый поэт, хоть бы кто спросил, есть ли у него на ужин мясной салат. Сам Сергей давно приготовил перину, горошину, кофе и штрудель. Вдруг кто припрётся. Годы идут, пока тихо.

На концерт в Тарту собралось сто пятьдесят человек. Пришло больше, но в городе закончились стулья. Там не привыкли к диким толпам. 
- Ну что ж - сказали невместившиеся. И пошли восвояси. Исходя из численности русской общины, дома их ждали грудные дети под присмотром котов. 
Зрители внимали очень вежливо. Мы для себя решили, людям нравится наш концерт.
Вдруг хозяин заведения решил, что довольно.
- Время! - сказал он.
- Ну что ж! - ответил Александр строго в соответствии с национальными традициями. И вышел на сцену. Я как раз издавал звуки, как мне казалось, рвущие сердца бедных слушателей.
- Концерт окончен! - кринул Александр.
Зал дружно встал и вышел. Как в армии.
Такая дисциплина чуть не переплюнула Серёгу, в смысле удивительности. Прекрасная, прекрасная страна.

Уеду в Эстонию. Куплю баню с интернетом, заведу белочку, а мобильник выброшу. То-то будет мне покой и воля.

Ниже прилагается эскиз бани. Если у вас другие представления о банях, значит вы не видели Серёжин домик.

Первому каналу посвящается.

Телевизор - это окно в Адъ. Моя бабушка накрывала его салфеткой, чтоб Кобзоны не подглядывали. У меня нет салфетки, я вырвал кабель. С тех пор покой и вымыта посуда. Но в чужих домах тёмные силы, притворяясь передачей "давай поженимся", мной овладевают. Я видел как три женщины обольщали татарина в очках. Первая напекла беляшей, вторая слепила десерт, похожий на помёт антилопы. Третья надела шорты и показала приёмы боевой аэробики. Она была маркетолог. По вспыхнувшим татарским очкам стало ясно, шорты кроют беляши. Зрители в студии тоже выбрали порнографию, при всём уважении к антилопьему помёту.
- Коварная сука! - подумали соперницы, деревянно улыбаясь.

Татарина пришёл поддержать друг. Синие глаза и кирпичный загар, потомственный алкоголик. Он вдруг сказал, что чувствует к шортам духовное родство и готов создать семью. А татарину подходят беляши, он считает. Очень трогательный вышел фрагмент. Хоть и напряжённый.

Влюблённые алкаши такие котики. Мой сосед месяц отмечал в блокноте поезда, сидя на косогоре. Мечтал встретить жену из отпуска. Обратиться в справочную он не мог, на вокзале слишком стеклянные двери и чёрствый персонал. А трезветь считал неразумной тратой времени. Менты его поймали и немножко били, пять дней. В благодарность хотели бы услышать увлекательный рассказ про агентов ЦРУ. Ишь как хитро, говорили они, жена в Воронеже - отличное прикрытие для подсчёта эшелонов с танками.

Его звали Федя и в политике он знал лишь, что евреи расстреляли Египет. Из знакомых врагов народа у него была только дворничиха, менты отклонили её кандидатуру.
Вернувшаяся жена выменяла Федю на беляши и деньги. Он поклялся завязать и ещё уговорил собутыльника по фамилии Зайкин. Так вот Зайкин завязал. А Федя не смог. И целую эпоху пил один.

Однажды он шёл мимо мужиков и услышал реплику::
- Осиротели Зайкины. Забрал господь их папулю.
Новость потрясала. В голову же не придёт, насколько опасна трезвость. Федя бегал по знакомым и каялся, винил себя. И так увлёкся, что однажды к нему подошёл возмущённый призрак Зайкина. Фантом был прилично одет, выбрит и отбрасывал тень.
- Федя, - обратился покойник, - ты зачем про меня болтаешь?
Федя понял, пришла пора лететь в тоннель. Вряд ли Зайкин выкопался просто покалякать. На просьбу проститься с женой дух лишь пожал плечами. Повернулся и ушёл. И потом несколько дней ещё подходил и здоровался.
Федя нашёл тех мужиков и дико предположил, что Зайкин живой, всё-таки. Мужики подтвердили, конечно, живой.
- Вы же сказали "папуля умер"!
- Не папуля, а бабуля.
Зайкина тёща исполняла ламбаду счастья, когда зять завязал. Так понравилось ей это волшебство. Но однажды всё-таки сказала грубость. Нервный от абстиненции Зайкин достал бутылку, наполнил стакан, сказал " Ну, всё!". Тут старушка охнула, схватилась за бочок и осела. И теперь никто точно не скажет, полезно пьянство или нет.
Фёдор бы тоже бросил, чисто ради тёщи. Но у алкоголизма нет кабеля в спине и салфеткой его не накрыть. Во-вторых, если Федина жена наденет шорты, трезвый глаз нипочём не разглядит в ней маркетолога. Поэтому Федя пьёт, Зайкин нет, оба счастливы.

Я мечтал больше работать. А сам сплю, читаю Бекбедера и по математике у меня двойка. Для украшения жизни хорошо бы вернуть телевизор, добавить водки, сигарет, и какие там ещё бывают у мужчин элегантные пороки. Доширак, видимо.

Про оленей вечности.

Время приготовления блинов - два часа. Время пожирания - три минуты. Бесполезней тратить жизнь можно разве что в кататоническом ступоре.
У нас каникулы. Дети хотят есть, гулять, всё как можно громче. Ловля кота в их исполнении нивелирует шум аэропорта. Работать невозможно. Чтобы пройти в кухню, надо назвать пароль.
- Я не знаю пароль.
- На букву Ч, это есть у нас в доме.
- Часы. (неа) Чай (иже с ним чашки, чайник, всё не то). Чемодан, Чубчик, портрет Чайковского. Чих, исполненный Машей, микробы по-прежнему в квартире - не подходят. Двадцать минут Ляля уговаривает не сдаваться, подумать. Потом торжественно:
- Это Чувства!
На выставке бассет-хаундов мне бы дали приз за самый собачий взгляд.
- Ты, отец, чего-то грустный - говорят дети, прыгая по кровати. С треском вылетает фанерное дно. Батутистки проваливаются. Им страшно весело. Убийство мебели они считают лучшей шуткой дня. Остаток вечера пишут сочинение "Как я собираюсь провести каникулы, ничего при этом не разрушив". По надутым щекам видно, насколько разное у нас чувство юмора. У меня, например, вместо него чёрная дыра.

С утра неловко. Жестокое сочинение за какую-то старую кровать, как я мог.
Улучшить отношения можно праздничной едой. Один сайт рекомендует говядину с кокосовым молоком. Следует добавить чили, имбирь и куркуму. Подавая на стол, посыпать кунжутом. Подозрительный рецепт. Другой сайт начинает вроде бы как человек - очистить помидоры от кожицы. Но потом тоже срывается в бред - "залейте жареный плантин соусом из кассавы".
Из всего этого фонтана я выбираю блины, их сигнатура доступна без словаря. Если для кого блины не праздник, тот пусть не смеет жаловаться на жизнь. Сгоряча купил два литра молока. Пришлось второй рукой варить кашу. Левой держал кастрюлю, правой мешал, в остальных руках сковорода, черпак и тесто. Ещё несколько рук свеже-обожжены, заживают. Всё-таки, кухня - моя родная стихия.

По липким пятнам на костюме любой бы догадался, кто тут наготовил столько вкусного. Я спросил, желает ли аудитория блинов или каши. Мне казалось, дети захотят намазать кашу на блины. Я предвкушал слёзы сытости на их счастливых лицах.
- Только варенье! - ответили они.
Я задал ряд наводящих вопросов. Намекнул, что в блинах четыре желтка. Они сказали, что рады за меня, желтки мне полезны. Не знаю. Маше десять, Ляле семь, я так устал от дочерней неблагодарности.

На конкурсе красоты мои блины завоевали бы приз "за кощунство". Часы терзаний и ожогов породили гору лепёшек неявно овальной формы. Но можно ведь представить, что это карты морей. Можно залить сметаной остров Хонсю и слопать вместе с населением. Или нанести стрелки и цифры, получится символ текущего времени, как на картинах одного счастливого испанца.

Раньше к нам ходила чудесная няня. Она из пустоты доставала борщ, салат и котлетки. В моём холодильнике водилось много прохладного воздуха и зелёнка для коленей. Ещё рос кактус на окне. Этих запасов няне хватало на три блюда. Без всякой куркумы, заметьте. Потом она вышла за банкира в розовой рубашке. Мы бы сами не против жить с банкиром, но он нас чего-то не захотел. Коварный деспот. Взял няню без приданого чтоб потом помыкать.

И ладно. В воскресенье я чинил кровать, Ляля рисовала оленя. У зверя вышел застенчивый зад и уши с возможностью вертикального взлёта. Добрый автор обещала каждую осень дарить мне по оленю. У нас бесконечный запас осеней. Наше время кружит по краю блина. Его можно сложить втрое, макнуть в варенье, потом новое испечь. Два часа для вечности не жалко.

Кто дочитал, смотрите застенчивого оленя.

Кое-что о буддистской фармакологии.

Даша ходила к астральному терапевту, посмотреть как там карма. Терапевт напророчил Даше встречу с высоким брюнетом на синем рояле. Подлец, я считаю.
Его подослала Зоя, лучшая подруга, сгусток вселенского зла. Зоя опробовала на себе всех медиумов и контактёров. Странно, что никто из них не узнал в Зое галактическую угрозу и не сжёг её файерболом.

Дашина карма давно не обслуживалась. Чакры не поглажены, аура прожжена сигаретой. Терапевт взялся исправить всё за сто долларов. Прописал чудесные пилюли. Сказал, через три недели астральные паразиты передохнут, благодарная ноосфера подгонит брюнета с роялем.
В тех пилюлях никакой химии, конечно. Всё тибетские травы. Многое из личного палисадника Далай-ламы. На всякий случай Даша и мне купила комплект, хоть я ни на что не жаловался. Даша считает, лучше два брюнета в хозяйстве, чем ноль.

Я читал труды алхимиков, Гермеса Трисмегиста и Томмазо Кампанеллу. Они описали тридцать способов как стать счастливым не будучи брюнетом. И ни слова не сказали о больших коричневых пилюлях в мешках из-под комбикорма.
Процитировал Даше Парацельса:
- "Всё - яд, и всё - лекарство, то и другое определяет доза."
И многозначительно показал на подарок. В коробках такого же размера продают зимние сапоги.
Мы немножко поспорили. Даша привела аргумент:
- Зоя ела и ничего.
Видели бы вы ту Зою. Её можно камнями кормить. Она двух мужей переварила и кости выплюнула. Зою ухудшать некуда. Ей что в рот ни положи, улучшения неизбежны.
Даша сказала, я преувеличиваю. Начальный курс - сто сорок таблеток в неделю. Это не много. Потом добавится порошок, который надо мешать в стакане и быстро выпивать, а то он разбухнет и затвердеет. Очень важно, чтобы твердело внутри нас.
Тогда мы оба станем как Зоя, которая одна на планете не боится астероидов.


Тут я заволновался. Вспомнил историю про сокурсника Кешу, который боялся сдавать Юнга. Кеша не понимал протуберанцев сумрачной германской психиатрии. В борьбе с наукой он всё поставил на пилюли для мозга и результат был так себе.

Карл Густав Юнг накатал сорок томов непереводимых немецких терминов. Он путал явь и сон, называл человека сумасшедшим животным. Личность, говорил он, можно вылепить из кого угодно. Нужно лишь просверлить сознание до слоёв, где залегают нефть и другие полезные архетипы. Берёте сны алкоголика Феди, находите архетипы, лепите из них что-нибудь позитивное, котика или ромашку. И всё. Федя - личность.
Архетипы бывают такие: Грааль, Великая Мать, Пуп Мира, Андрогина, Мандала. Юнг клялся, они есть в каждом Феде.

Дочитав до архетипа с названиен "Иеоргамус и Визигия", Кеша почувствовал, что слабнет. Будучи ботаником в пятом поколении, он не мог просто выучить десять цитат и отвечать их наугад, как делали другие студенты. Он хотел понять в чём тут ирония. Три ночи он распутывал чужие галлюцинации и решил выпить пилюль для головы. Купил у тибетского лекаря целый ящик. Одолев половину, нашёл на дне инструкцию. Тайный доброжелатель сообщал, это таблетки для очистки кишечника. Нужно будет кушать также второй ящик, укрепляющий. А химикаты для мозга встретятся лишь в четвёртой части.

До экзамена оставалась неделя. Кеша ускорил курс. Он лопал пилюли с хлебом, с чаем, вместо хлеба и чая, пять раз в день. Ему стали сниться Пуп Мира, Иерогамус и Сизигия. Однажды ночью он шёл по мосту и увидел, как его руки удлиняются, становятся жидкими и стекают сквозь перила. Потом тело сделалось стеклянным. Надлежало лечь и ползти, чтобы не разбиться на огромной скорости, которую развивали слишком стремительные Кешины ноги. Домой он приполз к утру, назвал маму Варахиилом. Спросил, как дела на Марсе. Темпы очистки пришлось снизить.

На экзамен Кеша пришёл с лицом фисташкового цвета. В животе что-то взрывалось, весь он пах каким-то южным разнотравьем. Говорить не мог. Преподаватели знали, он хороший мальчик. Поставили "четыре", отправили домой.
- Смотри-ка, действует - подумал Кеша.
Он окончил институт и работает школьным психологом. Его рабочий день на 85 процентов состоит из женских истерик.

Мне казалось, эта волнующая быль убедит Дашу. Но она спросила только, хочу ли я быть правым, или счастливым.
И как яблоко, протянула мне пилюли. С тех пор прошло шесть дней. Выходя в город, я тщательно планирую маршрут. Я всегда знаю, где ближайшие удобства со звукоизоляцией. Мой желудок одурманен Тибетом. Он уверен, чтобы я ни ел, это молоко, огурцы и селёдка. Если я ничего не ем, он всё равно считает, это огурцы, молоко и селёдка.

Даша булькает по телефону в том смысле, что надо держаться. Завтра приступаем к цементирующим стаканам, очень кстати. Я сделаюсь прочным как Зоя. Может даже, у меня вырастут лысые женские ноги. А Даша разглядит во мне брюнета и скажет:
- Боже, какой синий у тебя рояль!
Потом начнётся четвёртая партия, препараты для мозга. С ними я стану гнать такую околесицу, что русское книгопечатание вздрогнет. Сам жду не дождусь.

О роли свёрнутой газеты в воспитании мужчин.

Однажды дрозофилы захватили нашу дачу. Хлопнешь в ладоши - из арбуза взлетает облако, смотрит недовольно, кто тут шумит. Потом возвращается на базу. Даша сказала, никогда мухи не будут повелевать человеком на её кухне. Сложила из газеты дубину, устроила бойню. Все самые яркие свои переживания Дарья подкрепляет свёрнутой газетой.
Наибольшие потери понёс дружественный нам чайный сервиз. Насекомые потеряли двух бойцов контуженными, из числа толстых и неловких. Была ещё надежда, что многие насмерть порежут лапки об осколки чашек, но как-то не сложилось.
Внутри арбуза сильно не шлёпнешь, а именно там у мух Родина. Даша оставила дубину массового поражения, приготовила гибельный мёд в блюдце. Крикнула насекомым:
- Сдохните в муках!
Но сразу поправилась:
- В сладких муках.

Милосердие - самый трогательный симптом женской алогичности.

В качестве ответного доброго жеста мухи затолкали в блюдце двух своих умирающих старух. Им не хотелось расстраивать Дашу. И снова полетели складывать фигуры-облака. Потом я вынес из кухни всё мокрое и сладкое, популяция загнулась.

Вместо себя мухи прислали паука. Он был огромный, сидел в углу над душем, сторожил какую-нибудь съедобную женщину, склонную к гигиене. Испуганный Дашин глаз транслировал его изображение увеличенным до размеров футбольного мяча. Шлепок газетой только разозлит урода, решила Дарья. И целый день просидела под одеялом. Немытая, в спортивном костюме на случай погони с его стороны. Звонила мне, пересказывала новости из Интернета. Там написали, это паук породы "домашний". Питается "всем, что может одолеть". То есть, Дашами.

Я не враг арахноидам. Но проще бывает убить дракона, чем объяснить его роль в экосистеме. Паук всё понял и сбежал. Дарья стала причитать, это конец, он идёт к ней. Но от ванной до спальни пятнадцать метров сплошных углов, щелей и прочей мебели. Вероятность прибытия чудовища в кровать нулевая. Я стал успокаивать трусиху снисходительным смехом, поднял глаза и увидел. Он сидел на потолке, ровно над моей подушкой. Громадный, размером с футбольный мяч. Поджидал какого-нибудь съедобного блоггера.
Заметив летящую в грудь табуретку, паук спрыгнул на пол, забежал под диван. Остаток ночи я разбирал мебель, запелёнывал тварь в туалетную бумагу. ( Даша попросила его спасти, всё-таки.) Носил на улицу, собирал кровать. И по сумме очков заработал участие в девичнике.

Даша планировала баню. Программа потрясающая: нагие секретарши и бухгалтерши, пьянство и пруд с карасями. Меня брать не хотели. Пришлось напомнить, как трудно сейчас найти хорошего ловца пауков, взамен обиженного. Я поклялся не видеть чужих поп. Наврал, что лучшим местом в женщинах считаю мясной салат. Пообещал следить за огнём в печи. Это давало всем шанс смыть шампунь не из пожарного самолёта.

Не знаю, какой безумец доверил одинокую лесную баню Варе, Ане, Маше, Поле, Даше и ящику Мартини. Хочешь красиво спалить своё имущество, я считаю, намешай селитры с сахаром и подожги.
Наверняка, хозяин собирался смотреть свою страховку в телевизоре, в репортаже про пять голых женщин, сидящих в болоте посреди полыхающей тайги. Он не думал, что девчонки приедут со своим опытным кочегаром.

Так вот, друзья. Никогда не проситесь на девичник. Им не интересно кто больше выпьет, при какой температуре лопнет градусник и устройство танка тоже не интересно. Они часами пересказывают чужие диалоги, а Секс называют безвольным словом "отношения". В результате не поймёшь кто с кем соотносился, сколько раз и в какой позе. И переспрашивать нельзя.
Например. Варя повстречала мужчину. Он был специалистом по скоростному спуску. Чтобы скоротать ночь, пришлось много беседовать. Варя спросила, чем он занимается днём. Он ответил - инструктор по горным лыжам. Собственно, тут всё и закончилось. Парень хотел ещё отношений, но Варя каждый раз начинала смеяться, представляя летящих с горы инструкторов.
Выяснилось, у каждой девчонки в жизни был свой горнолыжник. Все вспоминали и как-то мерзко хихикали. Не знаю в чём тут ирония, по-моему, очень драматичная история.
Пошёл купаться, падал в пруд весёлой розовой годзиллой. Теперь в том пруду живут караси с самыми огромными в Прибалтике глазами.

Для сравнения повёз Дарью на фестиваль в Тарту. Только там она могла познать настоящее веселье.
На фестивале во всех углах поют что-то мрачное. По гостинице носится доктор Бекназаров, просит убежища. Его преследуют женские барды из Воронежа, которых никто не в силах перепить. В прощальный вечер русские поэты, тупые и беспощадные, восемь штук, прыгали по Дашиной кровати до самого завтрака. Дарья сидела рядом на тумбочке, выражая носом и губами ненависть к искусству. Её спрашивали весело, что ещё спеть. Ответа не слушали, орали песню про любовь в лесу под снегом. Мне очень понравилось. Несомненно, Тартусский фестиваль - лучший в Европе.

Ехали назад, обсуждали. Даша назвала бардов демонами. И осторожно шлёпнула меня газетой. Чистый ангел, я считаю.

Про глагол и про тире.

Современная школа похожа на дикие прерии. Буйные стада вольных дебилов носятся по ней с огромной скоростью. Человеку весом в 25 килограммов страшно посещать такое заведение.
Лялю отправили в первый класс. Я бы взял с собой на учёбу какой-нибудь кастет. Но Ляля совсем девчонка. Взяла хомяка. Сложила его в портфель, между тетрадью и пеналом.

Хомяк игрушечный. Живых мы перестали разводить, когда самец по кличке Клеопатра съел мой пиджак. В тот полный трагизма день я потерял интерес к животноводству. Можете считать меня чёрствым. Потом друзья подарили нам механический аналог. Он бы мог участвовать в бунте машин против людей с помощью своего искусства. Не умея стрелять из глаз красным лазером, муляж атакует музыкой. Стоит придушить его и потрясти, из животика раздаётся неприятная песня о дружбе хомяка и человека. Допев, робот хохочет как маленький Мефистофель. Тут напрашивается силлогизм, что все на свете хомяки как-то связаны с адом. Даже те, которые на батарейках. Ляля, впрочем, не стремится дружить с одними лишь высокодуховными интеллигентами. Пока ещё она любит мир целиком. Со всеми его пушистыми негодяями.
Я впустил киборга в дом с условием, при мне не петь. Хомячий рэп будит во мне тёмные страсти.

Весь первый урок зверь молчал. На математике вдруг заголосил. Из глубин портфеля. Он пел о дружбе с человеком. На китайском заводе маленьких злых роботов ему написали только эти неискренние слова.
Услышав песню, класс плюнул на образование. Многие, возможно, так и не узнают уже, сколько будет три плюс два. Ляля затмила собой школьную программу. Очень зрелищно она пыталась вырвать портфелю сердце и хохотала голосом Мефистофеля. Рот её при этом был закрыт.

Конечно, вышел конфуз. Она пришла в новой клетчатой юбке, очень приличная, причёсанная лично отцом. Такая солидная, хоть переводись в третий класс. И вдруг сумка прилюдно поёт гнусным голосом.
Учительница приказала выключить искусство. Но у демонов нет кнопки ВЫКЛ. Раз начав, они обязательно закончат. Ляля сказала, оставьте, ему надо полежать. От поржёт и стихнет. Её не слушали. Набежали специалисты по электронике, стали тушить певца головой о парту. Хомяк не сдавался. Ляля заплакала, но кавалеры не заметили слёз, пришлось их бить. У Ляли дома есть старшая сестра Маша. Это 40 килограммов холодной вредности и прекрасная школа рукопашного боя. Теперь класс считает Лялю опасной женщиной.

Хомяк угомонился. Как положено буйнопомешанному, без видимых причин. На перемене Ляля поднялась в пятый класс, разыскала Машу. Та согласилась приютить опасную тварь.
Ляля, младшая Машина сестра, ловкая как гюрза. Это отличная школа рукопашного боя. Теперь Машу тоже считают опасной женщиной. А ведь она предупредила, не трогайте гомункулуса. Побеснуется и стихнет.

Я ехал в редакцию одной приличной газеты. И вдруг звонит дочь. Интересуется, не мог бы я забрать дружочка, а то он распелся. Подумал, в диких прериях редакции с родным хомяком будет уютней. И забрал.

Было интервью о книжной ярмарке. Я рассказывал, как мне напечатали две обложки. Есть розовая, с пингвином и пожилым женским ангелом. И ещё серьёзная, с голыми девичьими ногами. Издательство подарило мне пять авторских экземпляров. Четыре из них я тут же продал, поскольку был не в себе. Пятый экземпляр спёрли в аэропорту. Считаю, это настоящее признание, когда у тебя крадут твои книги.
И вот, я несу ахинею, две журналистки прилежно конспектируют. И вдруг мой портфель принимается читать стихи. Потом хохочет демонически. Так, по-мнению китайских авторов, смеются русские дети, повстречав съедобного хомяка.
Я выложил бесноватого на свет. Говорю, ему надо полежать. Он скоро уймётся. И смотрю строго. Журналистки видят, внешне я мужчина приличный, но за хомяка могу превратиться в опасную женщину.
- Простите, - смутились они, - может почудилось, там в конце песни, кто теперь есть у него?
Всем взрослым людям в конце песни слышится слово "глисты".

"Я долго плакал и шумел
Ведь друга встретить я хотел.
Не буду больше плакать я
Глисты теперь есть у меня".

(Очень логично. Какие ещё радости у хомяка. На самом деле он поёт "Ведь ты теперь есть…")
Но я не стал разочаровывать девчонок. Так и есть, говорю. Из-за паразитов у него такой сдавленный голос.
И щекочу хомяку животик, чтоб спел на бис. Девушки удостоверились, записали на диктофоны стих и хохот. Видимо, скоро в печать выйдет моё интервью, потрясающее в смысле искренности.

Тут бы хорошо выложить хомячью фотку, но я обещал показать обложки, деваться некуда. Всех целую.









Книжка на Озоне

Обстоятельства места.

В порту Барселоны прекрасный выбор советских ушанок. Каталонцы отгородили барахолку прямо на набережной. Обычный развал: монеты, старые чайники, детали ископаемого водопровода, немецкие каски. В отделе кровопролитий вместо русских палашей - ятаганы. И целый ряд посвящён швейному искусству наших зеков. Думаю, ушанок в мире уже больше, чем ушей.

Старуха продавала пару кукол, дон-Кихот и Санчо. Кихот что-то втирает другу, выставив острый палец.  Санчо с пузиком, прикидывается дурнем. Торговаться не вышло, мой английский показался бабке языком суахили. Её испанский вызвал у меня те же сомнения. Она говорила универсальное "э-э-э-э"! Гладила Санчо по пузу, хватала дона за костлявый палец. Это значило в переводе:
- А какие у них выразительные ноги! А как он пальцем объясняет устройство мира!
Потом смеялась хрипло, будто съела пыльную бурю. Пихала в бок соседку, та оценила мой алчный взгляд. В старухе было больше литературы, чем во всём остальном Сервантесе. Конечно, купил. Припёр домой. Тяжёлые. Запретил всем хватать Кихота за палец. Хотя понимал, травма неизбежна.

Это всё обстоятельства места. С тонкими пальцами у нас не выжить.
Когда в окне лазурь и кипарисы, можно украшать интерьер изящными китайскими подделками под старину. Можно писать легко и снисходительно. Но в моём окне декорации к Максиму Горькому, три деревянных барака. Их население разводит лохматых собак, пьёт технические жидкости и может зарезать от неумения выразить благодарность. Я их слушаю через окно, как радиопостановку. Вот будто дождь захлопал - это бегут счастливые дети. Несут краденую магнитолу в безопасные кусты. За ними шлёпает автовладелец. Он огорчён своей неловкостью, отстал и обзывает детей пидорасами. Слышно, на скамейках болеют за молодость, потому что обзываться плохо. 
Через минуту стук костяшками в стекло и вежливый мат. Бомжи накопили три монеты и хотят забыться. Я знаю, сейчас жёлтая рука бросит им пузырёк. Внутри вытяжка из ракетного топлива. Бомжи снисходительно зовут напиток водкой. Они уходят с лёгким шорохом, как ангелы. Все кто стучит в окно на первом этаже, наполовину уже ангелы. За стеклом сидит Яга, санитар нашего района. 
А недавно был особо энергичный топот. Так бегают крепкие мужики за минуту до мордобоя. Кто-то выхватил на остановке кошелёк и понёсся к новой жизни, украшенной чужой зарплатой. Сквозь наши кущи. Но лохматые собаки из бараков не любят стремительных анонимов. Они арестовали сначала вора, потом целую трамвайную остановку мужчин, прибежавших за негодяем. 

Зато по ночам тихо, даже хулиганы не гуляют. Боятся ночных гипер-хулиганов. И все безумные чешуекрылые прут к моей настольной лампе, единственному тут источнику фотонов. А кот их ненавидит, всех бы поубивал, но помнит про мой педагогический тапок. Долго смотрит со стула, волнуется. Вдруг решает, зачем нужна такая жизнь, где ночные бабы творят что хотят, а коты вынуждены терпеть. С матерным криком он прыгает на стол, на лампу, на компьютер, всё летит к чертям, включая моё нервное равновесие. Я хватаю животное, несу убивать, но по пути прощаю.  Запертый в кухне, он ревёт от ужасного одиночества. Обещает никогда впредь. Клянётся стать невозмутимым как мебель. Сомневаться в его искренности невозможно. И так каждые сорок минут.
В одно из таких побоищ я и сломал Дон-Кихоту палец. И удивительно, гипсовое лицо сразу изменило выражение. Раньше он как бы говорил:
- И знаешь ли, Санчо, любая женщина на Земле…
А теперь предъявляет травмированную кисть с таким видом:
- Что ж вы, суки, делаете!
Немой его крик обращён ко мне, к коту и к населению бараков.

Сегодня утром слышал, одна дама уселась писать под забор. Случайный юноша остановил свой бег, чтобы врезать ей в ухо. Пожилой женский зад изгадил ему картину мира. Пострадавшая вскочила, стала визжать в том смысле, что женщина такой же человек и заборы ей не чужды. Прибежали кавалеры. Они тоже были человеки, только отошли для этого в кусты. На шум скандала собрались зрители, весёлая толпа. Не дрались, просто гомонили про личность, равенство и моральные устои. 
Тут я закрываю окно и сажусь писать воспоминания об Испании. Но получается всё равно про ушанки, темноту и некачественный алкоголь. Все, кто меня за это ненавидит, приходите завтра, в субботу на ярмарку, в 15-30.
(павильон № 75. стенд изд-ва АСТ (D1-Е2, зал А)
Мы с Мартой будем мучительно имитировать счастье. Она будет петь, а я исполню танец с булочками. Если надо, могу ещё книжку подписать. Такую:



Чтобы не заканчивать на грустном, вот дон Кихот.







И Санчо.

Лето - это маленькое всё.

Ольга сказала, я шизоид. Так наука называет необщительных, угрюмых людей.
До этого мы сорок часов тряслись в горячей железной хонде. В корыте, набитом русскими туристами. Мы проехали четыре страны. Я стал молчалив и гавкал на живых пассажиров. Они просились курить, писать, и другими способами пытались меня разозлить. Я отвечал им, боже мой, на что вы тратите жизнь. Давайте доедем скорей и высокодуховно полежим на чистом и горизонтальном.

Недалеко от Дрездена известный композитор Александр Бекназаров готовился лопнуть. Он тайно выпил пива и скрывал от меня этот гадкий поступок. А Ольга - его жена. Она привыкла к мужу с целым пузырём. А я сказал, тормозить не буду, разбирайтесь на ходу. А то пописать перерастает в покурить, потом достанем курочку, и так проходят годы. Чувствуете драматический конфликт?

Наш полёт прервал штурмбанфюрер немецкой таможни. Он весь день сидел в железной будке с другими фашистами. Ему хотелось пива, сигарет, оружия и наркотиков. Я ответил по-немецки "Кайне". Это значит в переводе "мне бы самому все эти блага".
Грустный фриц поплёлся прочь. Тут Александр выпал из машины и закричал ему вслед интеллигентным баритоном:
- Гебен зи бир битте пописать, порфавор!
Таможенник понял по красным армянским глазам, какой катаклизм чуть не въехал в страну. Внутренне содрогнувшись, он указал в сторону Польши. Дескать, иди и лопни там, чужестранец. Главное, Родину не задень. Наш терпилец послушно скрылся в польских ёлках.

Время шло. Ровно в восемь аккуратное немецкое солнце коснулось леса. Стало ясно, можно идти, собирать клочки композитора. Кое-кто не добежал. Когда же он всё-таки вернулся, пассажиры уже ненавидели всех мужчин с фамилией на "Б". Александр сел и признался интимно, что подходящего места не нашёл. И мы помчались искать какой-нибудь Большой Каньон.

Я не люблю путешествовать. Злюсь на окружающих. Все быстро смекают, с каким говном связались. Посвящать друзей в удивительный мир своего характера бывает вредно. После поездок некоторые дуются неделями.

То ли дело Бек. Он путешествует с упоением. Позвал меня в Барселону, на фестиваль. Сам выехал заранее, но в Таллин. Якобы, так дешевле. Пыльный автобус повёз его в другую от Испании сторону. В Таллине живёт один сильно пьющий бард. У него контакт с ирландскими авиаторами. Очень дёшево, буквально за мытьё полов, ирландцы возят армянских композиторов куда угодно. Так сказал Саша, садясь в автобус.
Я купил билет и долетел как травоядный немецкий пенсионер. Лишь немного нервничал. Три дня взвешивал трусы и сандалии, выбирал самые лёгкие. Мне хотелось, чтобы глаза остались в черепе, когда придёт пора поднять чемодан. Но знакомые женские террористы сказали - какой пустой - и подложили ворох платьев, туфли и утюг.
Улетая, залил кота прощальными слезами. Подарил ему ведро консервов и пять поддельных мышек.
Сто раз перепрятал паспорта и деньги. Потерял два килограмма нервов. И в конце пути обнаружил лишь, что
1. В Испании земля такая же плоская.
2. Саша ещё в пути.

Наверное, ирландцы летают на списанном бомбардировщике времён войны за Эфиопию. Точное место посадки не пишут. Апарат старый, сильно зависит от ветров. Может даже, это знаменитый "Аироне", итальянский гидроплан с негерметичным салоном и тремя моторами "Изотта-Фраскини". Благодаря гипоксии, в полёте можно посмотреть интересные галлюцинации.

Во второй день пути Саша звонил друзьям, спрашивал, как будет по-голландски "Немного хлебушка и сосиску". Было слышно, вокруг него плачут пьяные дети. Ответ не дослушал, бросил трубку.
На третий день прислал эсэмэс - "В Тулузе холодней чем в Любеке". Было ли это наблюдение результатом кислородного голодания, или впрямь его возят по Европе, заставляя мыть полы - неизвестно.
Он добирался четыре дня. Загорел, отощал. Романтические шорты с дырками болтаются свободно. А когда выезжал, они были концертными брюками. И что-то в нём появилось такое, терпкое. В аэропорту Жироны его подобрала русская женщина в трико. Совершенно бесплатно, (за мытьё полов), привезла в гостиницу.

Я в сравнении с ним - скучный овощ. Например, сажусь пить кофе. А он уходит загорать. Через пять минут я всего лишь выпил кофе, а его чуть не застрелили. Он улёгся под бок к одной девчонке. Оказалась, к подружке наркобарона. Других свободных мест и женщин на пляже не было. Бандит выныривает и видит: его баба вовсю штудирует русскую поэзию. Причём так плотно, что не может разглядеть преподавателя. Ей виден, в основном, нос. Колумбиец угрожал на десяти языках. Бард отвечал, что по-немецки не понимает. Тогда латинос показал пальцем в нагрудную Александрову шерсть и сказал "Пиф-паф".
- Да иди ты в жопу - дерзко возразил композитор. Взял полотенце и ушёл репетировать концерт.

Чтобы не отстать в смысле развлечений, я пошёл купаться ночью в шторм. Спустился по галечке к тёмной воде. Зашёл по щиколотку. Поднял голову и увидел что огромная волна уже надо мной, а жизнь как бы позади. Выглядело, будто из темноты набегает кремлёвская стена. "Уж лучше бы я не…" - успел подумать на прощание. Тут меня накрыло, перевернуло, насыпало в трусы камней для равновесия и высадило на пляж.
Никогда ещё чувство прохлады и свежести не приходило так стремительно. Наверное, хватит купаться сегодня - подумал я. Собрал шорты, тапки и пошёл в номер читать про Одиссея.

Средиземное море солоней нашей балтийской лужи. Но и в нём я тону как гантеля. Особенно, с камнями в трусах. Всё равно здорово. Одиссей двадцать лет плавал тут в корыте, набитом шумными греками. И никого почти не убил. Вот что значит климат. Все милы и обходительны. Завтракаешь в обществе приятных испанцев, купаешься с ними же, садишься на горшок - приятные испанцы стучат в дверь. Они волнуются, всё ли в порядке и если чего надо, они принесут. Загорают даже сквозь облака, а вино дешевле минералки. Фруктовая лавка в Барселоне выглядит гнездом порока. Нектарины у них - большие сладкие мутанты. А наш латвийский нектарин, это маленький тяжёлый шарик. Его можно сунуть в носок и получится оружие ближнего боя.

Неожиданно, словно повестка, пришло письмо с Родины. Дети написали:
"Ходили на море, замёрзли. Нашли ёжика, накормили кефиром. Он тёплый. Приезжай."

Одиссей ходил по тому же морю, на котором жил. И поэтому ему всё нравилось - циклопы, сирены, слегка кривоногие южанки.
Но как не психовать, если завтра самолёт - и всё, здравствуй Родина, страна зелёных помидоров, бесконечный мокрый колотун. Зонт, пальто и такое выражение лица, будто латыши и впрямь великая нация.
Уезжать из Барселоны глупо. Приезжать в неё - преступное легкомыслие. Я твердил, улетая, что возвращаюсь в страну тёплых ёжиков. Они необщительные, как я сам. Нам, шизоидам, лучше держаться вместе.