The Foundation Pit Quotes

“In place of hope all that remained to him was endurance, and somewhere beyond the long sequence of nights, beyond the orchards that faded, blossomed, and perished once more, beyond all the people he had encountered and who had then passed on into the past, there existed his fated day-when he would have to take to his bed, turn his face to the wall, and pass away without being able to cry.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“What he would have liked, without admitting it, was for the whole world, forever under construction yet never constructed, to be like his own destroyed life.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“Marxism will be able to do anything. Or why is Lenin lying whole in Moscow? He's waiting for science—he wants to be revived.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“As before, he did not know whether there really was anything special about existence in general; no one could recite to him from memory a codex of universal laws, and events on the earth's surface were not charming him.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“Let the future be alien and empty, and let the past find peace in graves, in the cramped closeness of bones that had once embraced, in the dust of loved and forgotten bodies that had rotted together.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“Tvoja tuga setiće te nje.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“He alone knew the USSR was populated by many total enemies of socialism, egotists and vipers of the future world, and he secretly consoled himself by the thought that one day soon he would exterminate the whole mass of them, leaving alive only proletarian infants and pure orphans.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“Woszczew bał się nocy, bo leżał w ich mroku bez snu i wątpił; jego podstawowy instynkt życia dążył do czegoś właściwego na świecie, a skryta nadzieja myśli obiecywała mu odległe wybawienie z anonimowości powszechnego istnienia. Szedł na miejsce noclegu wraz z Czyklinem i martwił się, że tamten zaraz położy się i zaśnie, a on będzie samotnie patrzył oczami w mrok nad kołchozem.
– Nie śpij dzisiaj, Czyklin, bo ja się czegoś boję.
– Nie bój się. Powiedz, przed kim masz stracha, to go zabiję.
– Boję się serdecznej troski, towarzyszu Czyklin – sam nie wiem czego. Wciąż mi się wydaje, że gdzieś daleko jest coś niezwykłego albo jakiś wykwintny nieziszczalny przedmiot, i smutno mi żyć.”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому
листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности. "Ты не имел смысла жизни,--
со скупостью сочувствия полагал Вощев,-- лежи здесь, я узнаю, за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешься среди
всего мира, то я тебя буду хранить и помнить".”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit

“Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности. «Ты не имел смысла жизни, — со скупостью сочувствия полагал Вощев, — лежи здесь, я узнаю, за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешься среди всего мира, то я тебя буду хранить и помнить».”
― Andrei Platonov, The Foundation Pit