My Life Quotes

“The feeling of the supremacy of general over particular, of law over fact, of theory over personal experience, took root in my mind at an early age and gained increasing strength as the years advanced. It was the town that played the major role in shaping this feeling, a feeling which later became the basis for a philosophic outlook on life. When I heard boys who were studying physics and natural history repeat the superstitious notions about “unlucky” Monday, or about meeting a priest crossing the road, I was utterly indignant. I felt that my intelligence had been insulted, and I was on the verge of doing any mad thing to make them abandon their shameless superstitions.”
― Leon Trotsky, My Life: An Attempt at an Autobiography

“A well-written book in which one can find new ideas, and a good pen to communicate one’s own ideas to others, for me have always been and are to-day the most valuable and intimate products of culture.”
― Leon Trotsky, My Life: An Attempt at an Autobiography

“Подобно революции, война выбивает всю жизнь, сверху донизу, из наезженной колеи.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Процент чудаков среди людей очень значителен, но особенно велик он среди учителей”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Укорял себя на каждом шагу в том, что не читал книг, о которых уверенно упоминали другие.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Национальная идея? Какая? Австро-Венгрия была отрицанием национальной идеи. Нет, движущая сила была иная. ...Все привычное и осточертевшее опрокидывается, воцаряется новое и необычное... Война захватывает всех, и, следовательно, угнетенные, обманутые жизнью чувствуют себя как бы на равной ноге с богатыми и сильными.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“An army cannot be built without reprisals. Masses of men cannot be led to death unless the army command has the death-penalty in its arsenal. So long as those malicious tailless apes that are so proud of their technical achievements – the animals that we call men – will build armies and wage wars, the command will always be obliged to place the soldiers between the possible death in the front and the inevitable one in the rear. And yet armies are not built on fear. The Czar’s army fell to pieces not because of any lack of reprisals. In his attempt to save it by restoring the death-penalty, Kerensky only finished it. Upon the ashes of the great war, the Bolsheviks created a new army. These facts demand no explanation for any one who has even the slightest knowledge of the language of history. The strongest cement in the new army was the ideas of the October revolution, and the train supplied the front with this cement.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Бухарин настаивал на недопустимости входить в какие бы то ни было соглашения с империалистами. Ленин поддержал меня со всей решительностью, и ЦК принял мое предложение шестью голосами против пяти. Помнится, Ленин продиктовал решение в таких словах: «Уполномочить т. Троцкого принять помощь разбойников французского империализма против немецких разбойников». Он всегда предпочитал формулировки, не оставляющие места сомнениям.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Он [Ленин] требовал, чтоб я стал во главе внутренних дел: борьба с контрреволюцией сейчас главная задача. Я возражал и, в числе других доводов, выдвинул национальный момент: стоит ли, мол, давать в руки врагам такое дополнительное оружие, как мое еврейство? Ленин был почти возмущен: «У нас великая международная революция, – какое значение могут иметь такие пустяки?» На эту тему возникло у нас полушутливое препирательство. «Революция-то великая, – отвечал я, – но и дураков осталось еще немало». «Да разве ж мы по дуракам равняемся?» – «Равняться не равняемся, а маленькую скидку на глупость иной раз приходится делать: к чему нам на первых же порах лишнее осложнение?..»”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Даже вынужденные менять существо своих взглядов люди втискивают его чаще всего в старые формы.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Когда деньги оказывались на исходе, - а это бывало периодически, - Парвус или я писали спешно статью в социал-демократическую печать.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Гитлер особенно настаивает на том, что только живое устное слово характеризует вождя. Никогда, по его словам, статья не может повлиять на массы так, как речь. Во всяком случае, не может создать постоянной живой связи между вождем и его миллионами последователей. Суждение Гитлера определяется, вероятно, в значительной мере тем, что он не умеет писать. Маркс и Энгельс приобрели миллионы последователей, не прибегая за всю свою жизнь к ораторскому искусству. Правда, им для приобретения влияния понадобились многие годы. Искусство писателя, в конце концов, выше, ибо оно позволяет соединять глубину с высокой формой. Те политические деятели, которые были только ораторами, отличались всегда поверхностностью. Оратор не создает писателей. Наоборот, великий писатель может вдохновить тысячи ораторов. Но верно то, что для непосредственной связи с массой необходима живая речь.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Муссолини и Гитлер начали свою борьбу в условиях демократии. Они сталкивались лицом к лицу с противниками. Они спорили на равных правах. Ничего подобного не было в истории восхождения Сталина. Муссолини - это непрерывная импровизация на открытой арене. Муссолини и его сподвижники подражали большевикам, хотя и в прямо противоположном направлении.

Гитлер всегда говорит о своей гениальности. Сталин заставляет об этом говорить других. Сталин, как и Гитлер, как и Муссолини являются по своей нравственной природе циниками. Они видят людей с их низшей стороны. В этом их реализм. У Гитлера черты мономании и мессионизма. У Муссолини ничего, кроме циничного эгоизма. Личная обида играла большую роль в развитии Гитлера, как и Муссолини. Гитлер оказался деклассирован. Евреи равнялись социал-демократам. Гитлер хотел подняться выше на этом пути, создал себе теорию и ее держался.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Перейдя в марте 1901 года на нелегальное положение, Коба окончательно превратился в профессионального революционера. Отныне у него не было имени, потому что было много имен. В разные периоды, а иногда в одно и то же время он именовался "Давид", "Коба", "Нижерадзе", "Чижиков", "Иванович", "Сталин". Параллельно жандармы наделяли его своими кличками; наиболее устойчивой была кличка "рябой", намекавшая на следы оспы на его лице. На легальное положение Коба переходил отныне только в тюрьме и ссылке, т. е. между двумя периодами подполья.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Прочно только то, что завоевано в бою”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Цвет нации» с удовлетворением глядел на себя в дворцовые зеркала, не замечая, что он – пустоцвет.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Недаром же война часто являлась в истории матерью революции.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Соединенные Штаты не только самая сильная, но и самая перепуганная страна.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Ленин в такой неизмеримой степени превосходил своих ближайших учеников, что они чувствовали себя при нем как бы раз навсегда освобожденными от необходимости самостоятельно разрешать теоретические и тактические проблемы. Оторванные в критическую минуту от Ленина, они поражали своей беспомощностью.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Я хорошо понимал и тогда, что гуманитарно-моралистическая точка зрения на исторический процесс есть самая бесплодная точка зрения. Но дело шло не об объяснении, а о переживании. В душу проникало непосредственное, непередаваемое чувство исторического трагизма: бессилие перед фатумом, жгучая боль за человеческую саранчу.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“Крестьянство идёт либо за рабочим, либо за буржуа.”
― Leon Trotsky, My Life An Attempt at an Autobiography

“cult? When I was declining the commissariat of home”
― Leon Trotsky, My Life

“Retribution is not slow in coming,” I wrote in the Kornilov days. “Hounded, persecuted, slandered, our party never grew as rapidly as it is growing now. And this process will spread from the capitals to the provinces, from the towns to the country and the army . . . Without ceasing for a moment to be the class organization of the proletariat, our party will be transformed in the fire of persecution into a true leader of all the oppressed, downtrodden, deceived and hounded masses.”
― Leon Trotsky, My Life