человеческое, слишком человеческое

Интересно, что Ксенофан Колофонский еще в шестом веке до нашей эры поставил под сомнение сразу две классические религиозные традиции:


1. Антропоморфность богов
В древнегреческой мифологии боги изображались с человеческими эмоциями, недостатками и внешностью. Ксенофан считал это глупостью и остроумно добавлял, что у коров Бог выглядел бы, как корова. Ксенофан занимался сравнительным религиоведением и поэтическом варианте эта мысль звучала так:

Черными мыслят богов и курносыми все эфиопы,
Голубоокими их же и русыми мыслят фракийцы…
/Перевод Фаддея Зелинского/

Ксенофан высмеивал суеверия и говорил, что у людей боги ведут себя как подростки в период гормонального созревания — они все время ревнуют, ссорятся и изменяют друг другу. Например, Зевс постоянно изменяет жене, а Гера тратит все свое время на наказание тех, кто ее оскорбил. Ксенофан возмущался тем, что греческие поэты приписывали богам всевозможные пороки: «Все, что позорно и постыдно у людей, на то Гомер и Гесиод взвалили вину на богов: кражи, прелюбодеяния и взаимный обман». Люди просто проецируют человеческие черты на небо потому, что ничего другого они делать не умеют.

2. Множественность богов.
Ксенофан считал, что истинное божество должно быть вечным, неизменным и совершенным. И что Бог должен быть единственным и неповторимым: «Один Бог, величайший среди богов и людей, вовсе не подобный смертным ни видом, ни мыслью». Он не был монотеистом и допускал существование младших богов, но подчеркивал, что верховное божество может быть только одно и оно качественно отличается от всего человеческого. Бог Ксенофана не имеет физического тела, как у человека, не рождается и не умирает, не страдает, не радуется, не злится и управляет всем лишь своей волей и разумом.

Но самая смелая его мысль была в том, что признавая колоссальную разницу между ограниченным человеком и безграничным всемогущественным Богом, Ксенофан признавал границы человеческого познания и сомневался в том, что люди когда-либо смогут по-настоящему постичь божественное. Что делало любые разговоры о Боге бессмысленными по умолчанию.