О перспективах обновления

По прошествии месяца не прекращаются гадания, «чем всё кончится». В смысле военных действий-то все более-менее определилось. Начав (в силу своей сущности: привычке все делать или понарошку или наполовину и неспособности выйти за пределы советского мышления) вместо полноценной войны с ясной и всем понятной целью (как минимум ликвидации киевского режима) нелепую по самому своему смыслу «спецоперацию», П. поставил себя в крайне неудобное положение.

Если в случае войны киевская власть не имела ни единого шанса уцелеть, то при «операции» (декларировавшей, кстати, неприкосновенность этой власти) дело обстоит совсем иначе, что и побуждает ее отчаянно сопротивляться. Удивительно, кстати, слышать о каких-то существовавших планах сотрудничества с городскими администрациями Юго-Востока. Если бы (как в случае реальной войны) было ясно, что киевскому режиму конец - другое дело, но при подходе «мы вот только «денацифицируем» и уйдем, а он останется»,- где же можно было рассчитывать найти самоубийц, что станут сотрудничать с «временными оккупантами»?

Во всяком случае, по сравнению с началом марта (когда еще можно было ожидать перехода к чему-то более «настоящему») теперь сроки идут уже на месяцы, и условия очередного «Минска» зависят от того, что и как быстро удастся до прекращения действий сделать. Но это не очень интересно, т.к. в любом случае принципиально ничего не решает.

А вот что кажется интересным, так это то, как отразятся события на внутренних переменах в РФ в смысле кадрового обновления. Последнее представляется делом поистине «революционным», во всяком случае, несравненно более значимым, чем дела на Украине. Это означало бы перемены в элитах примерно такого масштаба, как в конце 30-х в СССР и, пожалуй, несколько больше имевших место в начале 90-х. События, ведь, помимо прочего, обнажили такой уровень «профнепригодности», который, по идее, не может быть терпим в период напряженности (в котором пребывать еще долго).

Но возможность обновления, как думается, зависит от того, насколько радикальным будет конфликт и разрыв с «Западом». Потому что решиться на что-то подобное П. сможет только в самом крайнем случае, при всей полноте такого разрыва. Внутренняя люстрация (даже в смысле решимости на нее) на самом деле гораздо более сложна для РФ-ной власти, чем любой конфликт с внешним противником, и возможна только в случае, если все оглядки на отношения с США и ЕС будут исключены.

Вопрос в том, насколько сама РФ готова на самом деле противостоять «Западу», насколько П. готов следовать собственным заявлениям (а последние из них отличались крайним радикализмом). По тому, что приходится наблюдать, складывается впечатление, что слова тут явно расходятся с делом. Если бы РФ сознательно готовилась к полномасштабному (пусть не военному) конфликту, это было бы заметно хотя бы за полгода (не только резервы ЦБ не оставались бы в таком объеме за границей, но и множество других мер не столь заметно было бы предпринято).

Но и после начала «операции» и санкций РФ вовсе не стремилась рвать все связи. Даже выход из Совета Европы был предпринят РФ только после того, как стало точно известно, что ее оттуда исключат. Ну и разумеется, обещанных «контрсанкций» пока не последовало, имели место только «зеркальные» ответы типа запрета на полеты. И неизвестно, будет ли хоть сколько-то прикручен газовый вентиль, когда Европа после 1-го апреля откажется платить рублями. Ну и начавшиеся почти сразу переговоры с украинской стороной, деморализующе действующие как на войска РФ, так и на ее потенциальных симпатизантов на Юго-Востоке, обязаны именно этой тенденции (как ни смешно в этой ситуации желать выглядеть «хорошим»).

Конечно, реализация полного разрыва приблизила бы РФ к положению КНДР (которая, впрочем, несмотря ни на что, существует и даже ухитряется запускать все более мощные ракеты), но только такая степень «автаркии» сделала бы возможной внутреннюю «революцию сверху». Пока же есть ощущение, что этого варианта РФ старается избежать, что и делает перспективы такой революции туманными. Вот разве только если инициативу по радикальному разрыву проявит сам «Запад». Это тоже кажется сомнительным (более вероятно, что он удовольствуется тем же «третьим Минском»). Но все-таки возможность такого развития событий существует, и потому интерес к происходящему сохраняется.