Max Frei's Blog, page 12

Промежуточный итог

Духовная практика "читать пэйпал, плакать" освоена мною уже в совершенстве; не то что прям бурно рыдаю, но периодически увлажняю таки рукава. Такое со мной до сих пор случалось, ну, может, от музыки, да и то почти никогда.

Это на самом деле, потрясающее переживание - всё, что происходит в процессе рассылки книжек. И вот эти деньги, которые мне присылают - добровольно, потому что хотят (или даже иначе не могут). Раньше это бы выглядело нормально - ну, хорошие, порядочные люди, естественно, что среди моих читателей таких большинство. Но сейчас-то. С учётом всего контекста. Большинство моих читателей это же как раз РФ, Украина и Беларусь. Плюс эмигранты, многие из них - новенькие, беженцы, если не по статусу, то по сути. Какие там деньги писателю. По идее, не до того должно людям быть.
Короче, мне не то что увлажнять рукава, мне кричать иногда хочется, читая этот, будем считать, что пэйпал (там иногда действительно комментируют переводы, но чаще просто отвечают на мои письма со ссылками); ай, да неважно, что и где я читаю, важно, что от этого чтения у меня каждый день появляется ощущение, что я снова и снова получаю какую-то тайную премию, самую почётную на земле.

В юности мне, как (наверное) всем молодым дуракам, хотелось признания. Непонятно, за что, просто признания, чтобы я вот так выхожу, и все - ах!
/Справедливости ради, мы же правда были гениальные дети. Юные провинциальные авангардисты, необученные, поверхностно нахватавшиеся каких-то обрывков знаний, типа дикие маугли с Планеты Обезьян с кучей грандиозных идей; мне бы сейчас таких показали, я бы полюбила их больше жизни, схватилась за сердце и сказала, как про нас когда-то Комар и Меламид (примерно, нам тогда на словах передали): жалко ребят, они слишком талантливые, арт-карьера - не для таких./
Потом мне резко расхотелось признания - как только этот виноград перестал быть зелёным, и мне пришлось узнать, что за этим стоит.
Чего мне всегда хотелось, чем дальше, тем больше, так это убеждаться, что в моих делах есть высокий смысл. Потому что я вообще-то себе кажусь каким-то нелепым фриком. Сидит, пишет зачем-то книжки, которые на первый взгляд выглядят весёленьким облегчённым худлитом, а второго взгляда ни у кого на свете и нет. То есть, мне конечно регулярно встречались читатели, носители второго, а то и третьего взгляда. Но всегда казалось, это просто исключение из общего правила, случайная флуктуация, просто такой же уникум, как я.

Оказывается, всё это время Небесная Канцелярия откладывала для меня доказательства смысла, как некоторые родители деньги на детский счёт. Чтобы потом отдать всё сразу по достижении совершеннолетия. На учёбу, или что там бывает ещё.
И вот теперь, когда смысла вообще, совсем не осталось - ни в чём! - потому что мир рушится, и все способы это разрушение остановить кажутся бесстыжей фантастикой с религиозным уклоном, ну типа щас мессия придёт, починит наш примус, мне на голову с неба упала сберкнижка. В смысле, небесный банковский счёт. А там внезапно столько высокого смысла, что я стою по макушку в нём.

Это реально самое крутое, что со мной за всю, скажем так, карьеру случилось. Спасибо, конечно, что удалось до этого дожить.

Аленький цветочек

Потрясающе, до какой степени точно, в лоб сказка "Аленький цветочек" описывает канонический (другие варианты бывают, но исчезающе редко) успешный богоискательский путь.

1. Юному человеку хочется чего-то странного. Бесполезного в хозяйстве невшибенно прекрасного не пойми чего. Некоторые, понятно, могут хотеть до старости, но если ты любимчик судьбы, потому что лучше всех в мире (как младшая дочь купца была отцовской любимицей), возможно у тебя примут заказ.

2. Получив своё невшибенное прекрасное не пойми что, любимчик небес выясняет, что в обмен на этот духовный (прастити) дар надо отдать всю свою жизнь, всего себя целиком. Нельзя получить невшибенное и спокойно сидеть на диване, в смысле, дальше проживать штатную человечью жизнь. Раньше надо было думать (и честно просить понятное и полезное, например, хрустальный тувалет).

3. Отдавший себя целиком на службу чудесному (и пока вообще на хрен совсем непонятному, но явно прекрасному), получает удивительный мир, полный чудес и безусловной любви (вот и дочка купца в гостях у зверя лесного-чуда морского наслаждается лухари-жизнью, как её себе представлял автор сказки, вернее, нянька, с чьих слов Аксаков, вроде, её записал).

4. Но понятно, что рано или поздно (скорее рано) неизъяснимое откроет счастливчику свой... эээ... прастити, сияющий лик. Мистический ужос, страх божий, или как оно ещё называется. В той форме, которая будет особенно невыносима этому конкретному богоискателю. И есть только один способ нормально пережить это счастье - по примеру купеческой дочки, любовь и благодарность за всё, что уже успело случиться на этом пути. Купеческая дочка отлично справилась, а нормальные люди, которые не сказочные персонажи, на этом этапе часто сходят с дистанции. Поэтому сердце надо сразу, не дожидаясь чудесных подарков, растить. С любовью (и благодарностью, не забываем) любой мистический ужос отлично заходит. Прям на ура.

5. Потом купеческая дочка отправляется в гости к родным, из-за козней завистниц роковым образом опаздывает домой с дискотеки не успевает вернуться к назначенному часу - распространённый сюжет. Когда она наконец возвращается, взору её предстаёт мёртвое от горя чудище. Аналогично на пути (почти) всякого богоискателя, поднабравшегося силы и опыта, встают т.н. соблазны благополучной чел.жизни. И для того, кто отвлёкся надолго, бог умирает. (Понятно, что умирает не бог, поди укокошь неизъяснимую бесконечность, а его собственный дух, прерывается связь с чудесным; короче, в этот момент кажется, что всё кончено, и оно действительно, кончено, но это, разумеется, не финал.)

6. Купеческая дочка выла от горя и говорила чудищу, что любит его, как желанного жениха. Судя по тому, что чудище не только воскресло, но и превратилось в прекрасного принца (даже интерфейс неизъяснимого стал гораздо более юзерфрендли), говорила чистую правду. Девичье счастье купеческой дочки - подсказка нам. Когда отчаянием и любовью возвращаешь себе продолбанную связь с духом, своё утраченное высокое предназначение, потом уже всё нормально. Не может быть страшным то, что воскресила наша любовь.

P.S.
Отдельно интересная фигура тут купец, отец девочки, которого послали за цветком. Это явно фигура ангела-хранителя, духа-покровителя, или гуру. Обещание зверя лесного, чуда морского казнить его страшной смертью, если дочь добровольно (!) сама не приедет - не пустые слова. Хочешь раздавать молодёжи аленькие цветочки - да на здоровье! Но за просветительскую работу - вот такая цена.

Чених

Смерти нет, - Чених говорит нам.

Сказки Нового Хельхейма

Новая книжка есть.

Выйдет ли она на бумаге, не знаю, даже не потому, что сейчас горизонт планирования полтора часа, просто издательство пока всё, что я присылаю, где-то тихо гноит, хотя, например, за межавторский сборник (дико крутой, на мой взгляд) нам с авторами даже аванс заплатили, мизерный, но всё-таки деньги, а сборника нет как нет.

Но бумага - то дело такое. Приятное, но необязательное по нынешним временам. А мою новую книгу можно получить вотпрямщас.



За pdf и ePub версии спасибо Сергею Кащавцеву sergscout , а за обложку - его домашнему любимцу нейросеточке. Такую обложку нарисовала, как будто и правда читала всё.

Каждый, кто хочет получить новую книгу и напишет мне свой электрический адрес, получит письмо с тремя ссылками на гугл-диск (ворд, пдф, епаб) и инструкцией, как меня можно отблагодарить. Украинцы могут не париться с благодарностью, им книга в подарок. Будем считать, это я так для фронта вяжу носки.

Если хотите получить в письме файл, а не ссылки, напишите об этом в комментарии. Сделаю. Но тогда, пожалуйста, укажите нужный вам формат.

Распоряжаться книгой следует, как распорядились бы бумажной. То есть, давать читать близким, но не выкладывать в открытый доступ. Сейчас пиратствовать совсем стрёмно, потому что это - ну, правда, вопрос жизни и смерти. Других источников дохода у меня нет. Следить и проверять не буду, мне некогда, меня крышует Небесная Канцелярия, она небось разберётся сама.

Писать лучше всего в комментариях к этой записи, здесь я точно ничего не пропущу. Комментарии не скрываются, извините! Сейчас открытость во всём нужна.
Для анонимных комментаторов я комментарии открываю, но в прошлый раз жж их почему-то не пропускал. Поэтому в крайнем случае можно писать мне в телеграм @Frei_M , но пожалуйста, действительно только в крайнем. Если у вас есть возможность комментировать в жж, лучше здесь.

Пожалуйста, проверяйте правильность написания своего адреса и папку СПАМ в почте прежде, чем пожаловаться мне, что книга не пришла. До сих пор это решало все проблемы.

Отправлять буду примерно 40-50 писем в день, вряд ли больше, поэтому кому-то, возможно, придётся несколько дней подождать. Извините за это, пожалуйста! Но времени у меня правда мало, а я не хочу автоматизировать процесс. Из рук в руки круче всего работает. Раз попробовав, я уже от этой возможности не откажусь.

Предложение, будем считать, что бессрочное, если не помешают какие-нибудь внешние обстоятельства. Тогда придумаем, как быть.

Типа афиша

Собственно лучшее, что есть в искусстве (шире - в культуре) - бесконечная череда попыток живого сознания отбиться от умертвий, которые на протяжении всей обозримой истории здесь хозяева и всегда стремятся нас (живых) истреблять (руками своих человекообразных объедков), на худой конец хотя бы физически, но лучше бы конечно с бессмертной душой, это им самая нямка.

Сейчас умертвия перешли в активное наступление, разными способами, по всем фронтам. Жор стоит совершенно немыслимый, до карикатурности, это уже не человеческая трагедия, а какой-то тупой мультфильм. Но ничего принципиально нового во всём этом нет, здесь всегда (на обозримом, известном науке участке истории) было примерно так.

Так вот, высшая октава культурного наследия человечества - эти попытки живого сопротивляться прижизненному умерщвлению, лучи небесного света, воплотившиеся в слова, изображения, звуки, свидетельства, что бывает иначе, что есть настоящая жизнь. Это я говорю себе с марта 20-го всякий раз, когда опускаются руки, потому что продолжать писать посреди этой жральни-сральни типа бессмысленно (каждый день говорю, каждый день, каждый день). Помогает, как несложно заметить. Ещё бы не помогло.

Это было типа лирическое штормовое предупреждение, что нынче ночью на всех, кто следит за этим журналом, прольётся - по переписке, в файле, но всё-таки - вышеописанная благодать. Литься будет достаточно долго, чтобы не пропустить. Следите за руками (и обновлениями), но пасаран, джеронимо, мяв.

Именно что

Если утопить всё человечество
В озере Байкал
Уровень воды повысится
На три сантиметра.

/читайте целиком/

78 городов

Это из книги "Ветры, ангелы и люди", написано примерно с 2006 по 2013 год. Лично я вообще почти ни хрена не помню, только по списку городов и манере письма (ну и потому что оно нашлось в моём файле в рабочем компьютере) вижу, что явно моё.



1

В Кракове живут невидимки, демоны и обычные люди. Краковские невидимки обычно идут в музыканты, демоны развлекают детей на площадях, а остальные горожане пекут крендели и живут как хотят. Лица у них приветливые, голоса негромкие, а сыр они заплетают в косы.


2

Жители Брешии укрывают головы пестрыми платками, водят за собой белых собак, улыбаются, как будто только что проснулись. А хлеб они едят на бегу.


3

Жители Праги вырезают из дерева кукол, приделывают к ним веревочки, чтобы двигались как живые, кормят их щедро, поливают пивом и медовухой, отправляют вместо себя на работу и по другим скучным делам, а сами бродят по паркам, прыгают по деревьям белками, щебечут как птицы, плывут под водой серебристыми рыбами, цветут как розовые кусты, лебедями пролетают над Влтавой, хохочут, как чайки – всех провели!


4

Жители Клайпеды высокого роста, у каждого из них по два голубых лица, одно смотрит вперед, другое назад. К их одежде пришиты медные бубенцы. А по городу они ходят приплясывая.


5
В городе Минске кроме людей, живут людоеды и наваждения. Люди в Минске очень красивы и молоды, редко встретишь среди них кого-нибудь, кто выглядит старше тридцати. Людоеды очень стараются быть похожими на людей, но невольно выдают себя лихорадочным блеском в глазах, слишком широкими улыбками и торопливой готовностью согласиться с любыми словами намеченной жертвы, а потому в охоте они неудачливы и живут впроголодь. Наваждения в Минске по большей части крикливы и простодушны, вид их не столько ужасает, сколько обескураживает. Впрочем, они совершенно безобидны и существуют исключительно для развлечения жителей города и его гостей.
Свою зиму жители Минска хранят в погребах под железнодорожным вокзалом и вынимают неохотно, по маленькому кусочку, а в долг соседям не дают никогда; те, впрочем, и не особо просят.


6

Жители Антиба наряжаются со вкусом, ходят по улицам неторопливо, принимают эффектные позы на фоне тех стен, чей цвет удачно сочетается с их одеждой. Жителям Антиба кажется, будто их не родили матери, как прочих людей, а нарисовал неведомый живописец, поэтому они очень стараются не испортить его картину.


7

Жители Цюриха в детстве глотают золотые часы и живут потом, размеренно тикая, поэтому никогда не опаздывают и ошибаются в расчетах много реже, чем прочие люди. Те, что живут у озера, приносят обильные жертвы белым лебедям, те, чьи дома стоят на горе, поклоняются диковинной птице-щухшнабелю, но жертв ему не приносят.


8

Жители города Вильнюса уже много веков снятся своему мертвому князю и по его милости вечно ходят по колено в тумане, носят цветные одежды, танцуют на улицах и почти ничего не весят, сколько бы ни выпили пива, закусывая свиными ушами и холодным борщом. Долгими зимними вечерами жители Вильнюса сидят в своих светлых студеных домах, мастерят задумчивых кукол, говорят: «Пусть хоть что-то здесь будет взаправду», - но и сами понимают, что куклы не в счет.


9

Жители Валбжиха красят здания вокзалов в розовый цвет, бродят по шпалам, как дополнительные поезда дальнего следования, но никогда никуда не уезжают.


10

Жители Хельсингборга всегда выходят из дома с корзинами, набитыми всякой снедью – на тот случай, если среди повседневных хлопот или уже по дороге домой их застигнет закат. Потому что на закате следует сесть, обернувшись лицом к пламенеющему морю, достать бутерброды и пироги, предложить их солнцу, чтобы не шло спать голодным. А то, что останется, можно доесть самому.


11

По воскресеньям жители городка Миккели продают свои сны на Рыночной площади. Чтобы купить хорошие сны, надо прийти рано утром, к полудню сны прокисают и становятся кошмарами, которые за полцены сбывают легковерным туристам.


12

Жители города Нанси проводят время за научными спорами, выясняя, где находится край мира, сколько слонов надо поставить друг другу на спину, чтобы дотянуться до неба, из какого сорта сыра следует делать Луну. На досуге они едят, разделяя трапезу с рыжими собаками и черными воронами, прочим же птицам и зверям приходится заботиться о пропитании самостоятельно.


13

Жители Валенсии веселы и приветливы, они бодрствуют по ночам, варят шелк в железных котлах, превращают молоко в кофе и пасут на городских окраинах тучные стада оранжевых апельсинов.


14

В Ротенбурге живут люди и статуи. Отношения между ними теплые и уважительные, как и должно быть у добрых соседей. Люди каждое утро говорят статуям комплименты: «Сегодня ваш нос блестит на солнце эффектно как никогда». А прогуливаясь по улицам, они порой замирают на несколько секунд, а то и минут в какой-нибудь причудливой позе, чтобы статуи видели: людям тоже бывает свойственна полная неподвижность, поэтому все в порядке.
Статуи Ротенбурга очень ценят такое доброе отношение, поэтому прогуливаются только по ночам, а пиво пьют лишь в одном, специально для них открытом баре на окраине, возле вокзала.


15

О жителях Венеции ничего доподлинно не известно, ибо всякий странник, достигший этого города, неизменно сходит с ума от его красоты, едва успев оглядеться по сторонам. И после этого его свидетельствам и, тем более, выводам нельзя доверять.


16

Весной волосы у жителей Франкфурта становятся зелеными, а те, у кого они сохраняют обычный цвет, подолгу лежат в траве, надеясь, вероятно, на симпатический эффект. А едят там жареные колбаски, закусывая разноцветным льдом.


17

Жители Москвы умеют засыпать сидя и стоя, а некоторые даже на ходу. А просыпаться они не умеют, только открывают глаза. Поэтому жители Москвы стараются много путешествовать, даже если совсем не любят дальние страны – за пределами города им обычно удается проснуться по-настоящему и какое-то время оставаться в этом приятном, хоть и непривычном состоянии.


18

Жители Вены ходят по городу неторопливо, с достоинством, в строгих костюмах и темных пальто, а их отражения бегут следом, перепрыгивая из лужи в витрину, из витрины в зеркало, из зеркала в блестящий трамвайный бок. Отражения венцев носят лоскутные куртки и разноцветные башмаки, на головах у них старомодные шляпы, а карманы вечно полны конфет, которыми они охотно делятся со своими оригиналами, улучив момент, когда на них никто не смотрит. А застукавшему их чужеземцу тоже суют конфету, подкупают, чтобы помалкивал.


19

Жители Каунаса любят приходить на помощь заплутавшим путникам. Часто нарочно бродят по городу, высматривая: никто ли не заплутал? Поэтому добродушные каунасские лешие старательно запутывают дороги и морочат головы приезжим, чтобы добродетельным каунасцам было кого выручать.


20

Жителям Риги порой приходится воевать с атакующими город ордами хищных желтых велосипедов. Храбрые рижане неизменно побеждают, а изувеченные трупы врагов приковывают железными цепями к заборам и телеграфным столбам – для устрашения прочих захватчиков.


21

Жители Берлина выращивают в башмаках траву и капусту, читают книги, перевернув их кверху ногами, красят волосы в яркие цвета, играют на пианино прямо на улицах, кормят сосисками лебедей, любят, когда происходят нелепости, и ничего не боятся, кроме лесных грибов.


22

Жители Тулузы любят головоломки, вечно таскают их с собой в карманах, пока не потеряется несколько фрагментов, чтобы собрать головоломку стало невозможно – так, им кажется, гораздо интересней. Поэтому путешественнику, то и дело обнаруживающему у себя под ногами загадочные предметы, не следует любопытствовать, а тем более, подбирать их и увозить с собой. От головоломок, как известно, может сломаться голова.


23

Жители Барселоны развешивают на веревках белье, вырезанное из разноцветной бумаги, в кафе заказывают чужие воспоминания. Руки у них сотканы из тумана, глаза из прошлого, волосы из песка. Обедать они ходят к морю, кормятся там шумом волн, делят эту трапезу с чайками и любимыми.
А потом наступает ночь, жители Барселоны обретают плоть и немедленно устраивают по этому поводу карнавал или просто множество вечеринок, чтобы успеть насладиться настоящей человеческой жизнью, не так уж много у них на это времени – всего до утра.


24

Жители Парижа думают, будто они настоящие, и ведут себя соответственно – ездят в автомобилях, ходят по магазинам, покупают, к примеру, сантехнику, рыбу, носки, или комнатные растения, заказывают копии ключей, выстраиваются в очереди у касс, выносят мусор, спешат на метро - экие самозванцы! Лишь немногие горожане понимают, для чего появились на свет, и смиренно рисуют портреты туристов на Монмартре, танцуют на набережных, целуются напоказ, сидят в уличных кафе, потягивают аперитивы, прикрыв лица вчерашними газетами.


25

Жители Киева все как один колдуны, однако скажи им это в лицо – засмеют. Скажут: «Колдунов не бывает», - и будут хохотать, пока не потеряют голову и тогда превратятся кто в волка, кто в плакучую иву, а кто и вовсе в синее пламя. Поняв, что выдал себя, киевский житель чертыхнется, махнет рукой и исчезнет, чтобы закончить беседу, принявшую нежелательный оборот.


26

Летом жители Хельсинки выходят на улицу с пустыми стаканами, сидят на лавках и ждут, пока стаканы наполнятся солнечным светом. Некоторые выпивают солнечный свет залпом, другие же смешивают его с холодным пивом или яблочным сидром, чтобы растянуть удовольствие.


27

Жители города Эрфурта строят дома-мосты, выращивают в садах разноцветные колеса, торгуют картинами на Рыбном рынке, а едой в керамических и сапожных мастерских. А чай они пьют из чугунных чайников и кладут в него разноцветный сахар – не меньше восьми разных сортов за раз.


28

Каждый житель Чешского Крумлова спит в четырех кроватях, причем не по очереди, а одновременно. А все путники, переночевавшие в Чешском Крумлове, поутру находят в своих карманах кислые леденцы.


29

Жители города Эльче де ла Сьерра не верят в собственное существование, а потому стараются пореже выходить из домов. Те же, кому все-таки приходится выйти по делам, идут по улицам очень быстро, отворачиваясь от зеркальных витрин, чтобы не увидеть ненароком собственное отражение: тогда придется признать очевидное и поверить в себя, а жить с такой нелепой верой совсем нелегко, особенно с непривычки.


30

Жители Бастии еще не забыли, что их предки когда-то остановились на этом берегу переждать шторм, но успели построить дома, развести сады, родить детей, состариться и умереть, не дождавшись даже его начала. Поэтому каждый день жители Бастии смотрят на море с надеждой: возможно сегодня все же станет штормить, а потом волны снова утихнут, и тогда можно будет начать собираться домой.
Никто не знает, о каком таком доме речь, и где он находится, но по городу ходят слухи, будто где-то на самой границе Терра-Веккьи и Терра-Нуовы, Старой и Новой земель, стоит трехэтажный дом, там живет одноглазый старик, он все еще помнит дорогу.


31

В городе Альбасете живут женщины и старики. Женщины нужны там для красоты, они ходят по улицам, плавно покачивая бедрами, и отражаются в пыльных стеклах витрин вечно закрытых магазинов. Старики нужны в Альбасете для счастья, они сидят в кафе, пьют вино маленькими глотками, как кофе, чокаются с отражениями покойных друзей, кидают крошки отражениям встрепанных воробьев, подмигивают отражениям женщин, а сами не отражаются даже в зеркалах над барной стойкой – зачем суетиться.


32

Жители Мюнхена под дождем играют на скрипках, в солнечную погоду пекут яблочные пироги и каштаны, в снегопад носят красные одежды, чтобы не потеряться навек, а разговаривая с любым собеседником, всегда думают о ком-то другом.


33

Жители города Энгельхольма смуглы и неторопливы, они торгуют скверным кофе и черствым печеньем, а лучезарные улыбки раздают совершенно бесплатно. И за этим драгоценным товаром съезжаются перекупщики со всего Балтийского побережья, где такие улыбки – ходовой товар, их всегда не хватает. Однако наивные жители Энгельхольма думают, все дело именно в уникальных свойствах их кофе с печеньем, а потому не отказываются от старинных рецептов, доставшихся от прабабок, которые таким угощением тактично отваживали нежелательных женихов.


34

Жители Чешских Будейовиц растут вдоль дорог подобно большим грибам. А изо рта у них идет дым.


35

Жители Лиссабона по утрам ловят рыбу для еды, а по вечерам - рыбу для разговоров. Всласть наговорившись с рыбой, лиссабонец отпускает ее, предупредив: «Будь добр, дружочек, не попадись мне завтра поутру, ибо на рассвете брюхо мое пустынно, а сердце не знает жалости».


36

Жители Клодзко плачут на мостах, смеются на площадях, загорают на крепостных стенах, бойко торгуют кренделями и черными псами, а кошек раздают бесплатно всем, кто твердо пообещает уехать из города и больше никогда не возвращаться.


37

Жители города Табора трудолюбивы, они делают бисерные брошки, озера и ветер, этот товар неизменно пользуется спросом, поэтому город богат. На обед здесь едят солнечный свет и суп с клецками – того и другого вволю, на стенах рисуют звезды и тут же стирают, чтобы ненароком не выдать им самим неизвестную тайну, а белье сушат в крепостном рву.


38

Жители Копенгагена по утрам носят розовые рубахи, замшу и перья, играют на музыкальных инструментах, но никогда не приплясывают. Вечером они переодеваются в обычные наряды и, сохраняя благонамеренную серьезность, катаются на каруселях, пока не пробьет полночь.


39

Жители Рима пьют воду из уличных фонтанов, почти машинально превращая ее в вино – в тот краткий сладостный миг, когда влага проникает в гортань.


40

Жители города Кальви добывают кофе из черных овец, а молоко из белых, смешивают их потом с морской водой и пьют вволю, закусывая диким инжиром.


41

Жители Мадрида вечно высвистывают причудливые мелодии – на улицах, в барах, в метро, за работой и за рулем. Говорят, истинные мадридцы продолжают насвистывать даже после смерти, но очень негромко и деликатно, чтобы не испугать живых.


42

Жители Варшавы часто спускаются в подземелья и бродят там в поисках путей, ведущих в другие страны и города. Некоторые находят способ покинуть Варшаву, а прочие после долгих скитаний возвращаются наверх и идут по делам.


43

У жителей города Халле черная кожа, и они ходят налегке, у путников, прибывающих в город Халле с востока и запада, белая кожа, и они волокут за собой чемоданы на колесах. А говорят они все не по-нашему.


44

Жители Славонице подают к завтраку газеты из дальних стран, к обеду ром и сигары, а ужинают они дома, погасив свет, заперев двери и ставни на окнах, поэтому что у жителей Славонице принято есть на ужин, толком не знают даже они сами. Но единодушно утверждают, что это вкусно, а на ощупь немного похоже на суп.


45

Жители Милана, повздорив, тут же идут на вокзал и продолжают ругаться там, чтобы обидные слова и беспочвенные обвинения незамедлительно покинули город в любом из множества направлений. Даже строгие контролеры с уважением относятся к этой традиции и не высаживают безбилетные оскорбления прежде, чем поезд удалится от Милана хотя бы на сотню километров.


46

Жители Ниццы пьют ликер из фиалок, закусывают его сушеными розовыми бутонами, тем и сыты. Однако в городе всегда есть запасы обычной еды и вина для путешественников, рыбы для котов, хлебных крошек для птиц.


47

Жители Сарагосы носят невидимые доспехи, зимой запасают в бочках студеные ветры, чтобы пить их летом, в жару. Вместо кофе они заказывают в кафе стихи: «Мне сегодня четырнадцать строк», - занимают места за столом и принимаются сочинять, сколько заказали, ни больше, ни меньше. А придумав стихотворение, поспешно записывают его в тетрадку, без которой ни один уроженец Сарагосы не выйдет из дома, скорее уж забудет кошелек, телефон и ключи.


48

Жители города Бриндизи очень рассеяны и часто выходят из дома, забыв принять хоть какой-нибудь облик. Поэтому несведущему чужеземцу может показаться, будто улицы города пусты, в ресторанах никто не ест, а на центральном рынке в разгар торгового дня стоит всего одна торговка с пучками базилика и, размахивая руками, разговаривает с воображаемым покупателем, совсем спятила, бедняга.


49

Жители города Бремена поклоняются трем животным: ослу, псу, коту и одной птице - петуху. Они мастерят изображающие этих тварей изваяния и всюду их устанавливают. Некоторые скульптурные композиции содержат поучительный смысл: животные изображаются с книгами, причем пес читает книгу о нравах котов, а кот – трактат о собачьей жизни. Таким образом, людей не только приучают к чтению, но и напоминают им о необходимости учиться понимать тех, кто на нас не похож.
Несколько раз в день на центральную площадь города Бремена выходит верховный жрец, он кричит петухом, ревет по-ослиному, лает и мяукает. Очевидно считается, что священным животным нравится, когда люди стараются им подражать. К вечеру жрец входит в раж, и в сумерках звериные вопли звучат над городом Бременом, не умолкая.


50

Жители Тракая плавают в зеленых лодках по озеру Гальве, в красных лодках по озеру Тоторишкю, в синих по Акмяна, в желтых по Гилушис. А озеро Лукос они переходят пешком, по воде, но только в сумерках, когда на берегу никого нет.


51

Жители Ужгорода едят спелые красные сливы, круглый год растущие на деревьях, которыми засажен весь город. А косточки они кидают в речку Уж – русалкам на мониста.


52

Жители Будапешта ходят в бархате, едят огонь, закусывают его сочными яблоками и запивают сладким вином. Они часто исчезают под землей, но вскоре выходят обратно на поверхность, как ни в чем не бывало.


53

Жители Ливорно пишут письма на башмаках, стихи на автомобильных бамперах, а романы на бортах своих лодок. Если любопытный путник попытается прочитать их записи, буквы от смущения станут прятаться друг за дружку, слова смешаются, и смысл исчезнет навсегда.


54

Жители города Фельдафинга каждый день спускаются по Небесной лестнице вниз, на землю. На земле хорошо, там есть лес, за лесом - озеро, посреди озера - остров, на острове - домик, в домике – тень короля. Чтобы не мешать своему королю пребывать на земле, жители города Фельдафинга на цыпочках удаляются прочь, поднимаются по Небесной лестнице вверх, туда, где среди облаков можно поесть, выпить кофе, купить газонокосилку, навести порядок в своем небесном саду, дождаться поезда, сесть и уехать. Никто не знает, куда.


55

Жители города Аликанте носят белые кофты, спят на улице, сидя в плетеных креслах. Одним глазом они всегда смотрят на море, откуда приходят большие чужеземные корабли, а вторым – на вершину горы Бенакантиль.


56

Жители Клермон-Феррана носят рогатые шлемы, курят пенковые трубки и читают важные объявления за неделю до того, как те будут написаны и наклеены на столбы.


57

Жители Ниды плетут сети, пьют воду, смешанную с ветром, охотятся на птиц и заклинают пески. Пески обычно так привязываются к заклинателям, что следуют за ними повсюду. Поэтому уроженца Ниды, как бы далеко он ни уехал, всегда можно опознать по тонкой струйке песка, высыпающегося из его рукава.


58

Жители Гранады все еще помнят Сегри и Абенсеррахов, обсуждают их дела вечерами за рюмкой мятного чая на крышах ветхих белых домов на холме Альбайсин.


59

Жители Котора умываются в море, выращивают цветы и лимоны, варят похлебку из рыбы, пьют ракию из больших ракушек, и никогда не ссорятся с кошками и облаками: с соседями следует дружить. А кофе варить они не умеют и не хотят учиться. Потому что в тот день, когда в Которе будет сварен хороший кофе, город утратит свой единственный изъян и тут же исчезнет с лица земли, где, как известно, нет места совершенству.


60

Жители Понте-Леччи живут в поездах, спят сидя, не разуваясь, смотрят цветные сны, прижавшись носами к стеклу.


61

Жители Брюсселя иногда разговаривают со своими отражениями в витринах, и отражения дают им полезные житейские советы: не есть пиццу в соседнем кафе, срочно позвонить кузине, вернуться и пристегнуть велосипед, забыть о существовании Пьера, завязать шнурок.


62

Жители Львова знают двадцать девять тысяч двести двенадцать способов сварить вкусный кофе – по одному способу на каждый день долгой человеческой жизни. Поэтому жители Львова редко умирают, не дожив хотя бы до восьмидесяти лет – очень уж обидно не успеть все перепробовать.


63

Жители Вероны молоды, носят зеленые одежды и танцуют на перронах под никому не слышную музыку, встречая и провожая поезда.


64

Жители Анконы живут на высокой горе, а чтобы попасть на вершину этой горы, приходится спускаться под землю. Зимой жители Анконы похожи на прочих людей, летом же тела их от жары становятся темными, тонкими и очень легкими, лишь по ночам снова обретая привычные очертания.


65

Жители Севастополя живут на перекрестке времен и имен, ходят в булочную за хлебом короткой дорогой, через Сарсону, водят в школу детей безопасным путем, через Корсунь, к морю - через Херсонес, через две с половиной тысячи лет, предусмотрительно отключив телефон.


66

Жители Юрмалы ходят по песку как по снегу, считают чаек, загибая пальцы на руках. Поэтому к вечеру у некоторых жителей Юрмалы вырастает две дюжины рук, а у некоторых целая сотня – чтобы пальцев хватило для счета. Впрочем, за время сна лишние руки исчезают, и можно начинать счет сначала.


67

Жители Марвежоля невидимы, зримый облик они обретают лишь на несколько минут в день, сразу после обеда, но это быстро проходит. Невидимые, они сидят на балконах своих домов, мастерят игрушки для ветра, за работой напевают себе под нос – тихо, не разобрать.


68

Жители Дюссельдорфа дружат с западным ветром, угощают его светлым пивом в обмен на прохладу летних дождей, осенью устраивают для него карнавалы, чтобы не заскучал и не улизнул на всю зиму, переложив дела на плечи сурового северного братца.


69

Взрослые жители города Динь-ле-Бен носят каменные плащи, а дети ходят по улицам в позолоченных масках, без которых им не позволено показываться на людях.


70

Когда жители Чивитановы пьют кофе, они прикрывают глаза ладонью, чтобы никто не видел, как сгущается тьма в их прозрачных от солнца зрачках.


71

Жителей Амстердама легко отличить от недавно приехавших в город по глазам - светлым, прозрачным и зрячим только отчасти, с детства приученным видеть друг друга, тротуар под ногами, небо, воду, тюльпаны, мосты, газетный шрифт, ценники в лавках, разметку велосипедных дорожек - и это, пожалуй, все.


72

В городе Вимперке живут люди стеклянные, деревянные и каменные. Стеклянные люди, разбившись, становятся стаканами и подвесками для люстр, деревянные люди, засохнув, засыпают в своих каминах, а каменные люди при полной луне водят хороводы вокруг башни Волчок; ходят слухи, будто они бессмертны, но пока никому не удалось это проверить.


73

Жители Нюрнберга построили очень много мостов через реку Пегниц и стараются пересекать их так часто, как только позволяют обстоятельства и дела. На перилах мостов жители Нюрнберга оставляют цветы для былых возлюбленных, записки с номерами телефонов для будущих, кружки с чаем для продрогших незнакомцев и новые имена для тех, кто позабыл себя между двух берегов.


74

Жители города Отерив встают так рано, что успевают переделать все дела еще до восьми утра. Потом они запирают конторы, школы, церкви, кафе и лавки и расходятся по домам отдыхать. Поэтому немногочисленные путешественники, проезжавшие через Отерив, в один голос утверждают, будто город этот расположен на самом краю обитаемого мира, совершенно безлюден и целиком отдан во власть старых автомобилей, дикорастущих цветов и пестрых котов.


75

Жители города Хагена добывают электрический свет из синего цвета, а остальными красками рисуют картины и подкрашивают леса на окрестных холмах.


76

Жители Таррагоны в детстве играют в римских развалинах, как в песочницах, потом подрастают и учатся бить в барабаны по средам и воскресеньям, а окончательно повзрослев, целыми днями сидят на пляжах и смотрят на море, поэтому в старости их глаза зеленеют и становятся прозрачными, как морская вода.


77

Жители Таллинна едят сладкий жареный миндаль и морскую селедку, бойко торгуют на улицах запахом, временем и огнем. Летом они коптят свечи, чтобы свет хранился до самой зимы, не испортившись от сырости и городского шума.


78

Жители города Фрайштадта оставляют при себе все прошедшее время, скатывают его в рулоны, складывают в подвалы, которые никогда не запирают, потому что время принадлежит всем, кто в нем нуждается. Говорят, чтобы найти входы в эти подвалы, надо гулять по городу в красных башмаках; фасон же башмаков значения не имеет.


Читаю сейчас и не плачу только потому, что плакать - это слишком мало. Очень ярко вспомнились ощущения - при всех своих недостатках Европа тогда была ещё вполне живым, с шансами на интересное продолжение человеческим миром.

Очень больно всё-таки это всё.

человек, который живёт в четверге

Старый анекдот про ребе, который в субботу нашёл туго набитый бумажник, будучи ребе, не имел права в субботу его поднимать, но помолился, и всюду осталась суббота, а для него и бумажника стал четверг - так вот, анекдот про ребе всегда казался мне (как и всем, наверное) историей про хитрожопость. А оказался инструкцией, точнее, подсказкой, что так тоже можно. И даже необходимо. Же сюи этот ребе, человек, который живёт в четверге и каждый миг сокрушительно, невозможно здесь счастлив детским естественным счастьем происходящего бытия, а что сердце фоново рвётся от горя, ну то такое. Нормально. В конце времён живым иначе нельзя.

Оказалось, что в кофейне Elska Coffee, куда я почти никогда не хожу, потому что она через дорогу от дома, и это неинтересно, бариста теперь не говорят по-литовски. Извините, моя твоя не понимай! Предлагают на выбор - русский, английский. Спрашиваю первое, что пришло в голову: это кофейня решила дать работу украинцам? - Да нет, - говорит бариста, - почему украинцам? Всем. Я из Беларуси, а мой коллега испанец. Просто при устройстве на работу от нас не требовали знания литовского языка.
Это, конечно, совершенно нормально для идеального мультикультурного города Вильнюса, вымышленного вот этими вот руками, но полный четверг для реальной, ещё совсем недавно глубоко и упёрто националистической Литвы.

В некоторых виленских супермаркетах весной начали зачитывать объявления: "Наши продавцы говорят по-русски, не стесняйтесь к ним обращаться, они вам всё объяснят". В июне в Ниде в супермаркете Максима покупателям говорили из репродуктора: "У нас работают люди из Украины, пожалуйста, говорите с продавцами по-русски, а кто не умеет, пожалуйста, обратитесь к другому продавцу".
На самом деле, можно ничего специально не объявлять, и так все на всех языках друг с другом без стеснения говорят, помогая жестами, английскими фразами из учебника и телепатическими сигналами, кто во что горазд.
До полного сияющего четверга как я его себе представляю осталось открыть курящие бары и где-нибудь закопать поглубже все остальные дебильные ограничительные правила союза европейских социалистических республик, желательно вместе с этим сраным союзом. Пусть просто рассосётся тихонечко этот гнойник, чтобы мы тут его не видели и не слышали. В конце концов, просто нечестно последовательно впихивать в одну жизнь (и человека, и города) целых два вонючих совка.

(Заметно, да, что пребывание в четверге не отключает опцию "говниться". Спасибо за это, господи. Я этой опцией дорожу.)

Я не читаю новостей, но мне их периодически пересказывают. Про борьбу с курением в Украине и специальные телефонные приложения для удобного стука на закуривших в общественном месте особенно смешно. Не, ну правда, что нужно для полного счастья людям, которых постоянно бомбят? Правильно, немедленно бросить курить и получить высокотехнологичненькую возможность удобно настучать на соседа. Все, считай, спасены.
Ещё рассказывают, что так называемый "запад" дружно готовится к новому витку сраного карантина (ещё не все масочки с тестами проданы, да и от вакциночек как-то вяло, неохотно помирают пока, пенсионные фонды встревожены). С учётом роста цен на энергоносители, этой зимой евронаселение запрут колбаситься после обязательных ежедневных прививок голодными в холодных домах! Всё это примерно так же смешно, как борьба с курением в воюющей Украине. А! Ещё в ту же копилку, мне кто-то рассказывал, что счастливым гражданам владимирского централа специальным новым законом официально разрешили лупить детей. Говорю же, третий год понятно чего у нас будет весёленький. Такой прекрасный мир из суммы пересказанных мне новостей вырисовывается! Настоящий, правдивый, без дешёвых гуманитарненьких украшений старый добрый скотский адский brave world.

Ну то есть, я всё понимаю, место такое, столовка, здесь хтонь пожирает живое всеми доступными способами, но это уже какая-то "Большая жратва" пошла, того гляди, издохнут от пережора бедочки (и если на этой планете осталось место надежде, то вот же она). Если какие-то остатки еды на дне адских мультиварок уцелеют, их, по-хорошему, надо бы отдать в мой четверг. Научу их дышать, у меня это быстро, буквально за пару месяцев, глядишь, и появится жизнь на земле.
(Но сперва надо бы куда-то убрать отсюда всю хтонь с мертвяками, а этого я как раз не умею. Такой вот досадный кордебалет.)

/Здесь, в моём четверге нет вопросов, что мне следует делать: любить жизнь - ту, которую выдали - пока она есть и потом, и потом./

Жизнь после солнцеворота

Жизнь после летнего солнцеворота надо уметь готовить, иначе - деньги на ветер, не впрок, аааа, куда подевалось лето, почему вокруг мрак и дождь, не убиться ли мне об стену. Как сейчас это будет в кириллическом секторе, где кроме обыденного ада чел.жизни теперь ещё и дополнительный ад войны, диктатурочки и чего там навалят ещё, даже подумать заранее страшно (ну не то чтобы именно страшно, просто устойчивое выражение, так говорят).

Летний солнцеворот - поворот на смерть, нежный, ласковый, незаметный. Символический, но не только. С этого момента начинает убывать день, ночи тянутся дольше, тьма, с которой почти никто не умеет работать, прибывает; до конца июля это почти незаметно, до самых августовских внезапно (всегда внезапно) угольно-чёрных звёздных ночей.

Этот поворот, изменение вектора надо осознавать с первой минуты солнцеворота, когда в мире ещё звенит ликование каждого долгого июньского дня. И впускать в себя юную летнюю смерть с её солнечным жаром, сладкими запахами, блаженством купаний и просто дождя, цикадами, урожаями, выгоревшей травой, всем этим знойным зачарованным мёдом, от которого клонит в сон. Впускать, но не давать ей воли, не подчиняться, засыпать наяву нам сейчас не надо. Успеем ещё потом, когда ночи станут такие длинные, что не останется ничего, кроме ночей.

Кароч. Я о чём. Начался сезон духовного подвига. Строгости к себе, трезвости, полной ясности и постоянного напряжённого усилия сердца, которому стало объективно трудней, чем на весеннем гормональном подъёме деятельно любить. Сейчас каждый миг решается, в каком состоянии мы (да и мы ли) на Йольское дно придём.

Зима будет такая, особая. Третий год понятно чего завершается. И господь реально как сраный Гамлет со своим монологом скачет сейчас по сияющим небесам.

стихи после О

Сама постановка вопроса - можно ли писать стихи после очередного Освенцима - это просто попытка построить новый Освенцим. Такой, узкоспециализированный, гуманитарный. Для тех, кому жизненно необходимо писать и читать эти ваши, предположим, стихи.

Поэтому правильный ответ не "можно", а "нужно, пожалуйста". Единственно верная позиция в данном случае - не разрешать, а просить.