Бесконечное количество человеческих правд

[Malika]

Светлана Алексиевич первой среди русскоязычных писателей постсоветской эпохи удостоилась получения Нобелевской премии по литературе. В официальном пресс-релизе Нобелевского комитета значилось: “за её многоголосное творчество - памятник страданию и мужеству в наше время”. Для меня это самое многоголосие и стало одной из главных причин, по которым литературные произведения Светлана Алексиевич занимают особое место в моём “читательском сердце”. Каждая книга Алексиевич сталкивает тебя один на один с сотнями искалеченных судеб, будто окунает в ледяную воду, заставляя задуматься над тем, что все прочитанное не просто “основано на реальных событиях”, а все это действительно происходило и причём совсем близко и совсем недавно.
Книги Алексиевич уникальны и узнаваемы особым литературным стилем, в котором они написаны: документальная журналистика. В одной из её книг, Время сэконд хэнд, можно найти подобные слова: “Историю интересуют только факты, а эмоции остаются за бортом. Их не принято впускать в историю. Я же смотрю на мир глазами гуманитария, а не историка”. В этом и красота произведений Алексиевич: истории в её книгах не из учебников, они рассказаны реальными людьми. По ходу чтения приходит осознание, что за каждой строчкой стоят настоящие люди с их собственным видением одной единой страны, развалившейся на миллионы осколков.
Время сэконд хэнд - это история маленького человека на осколках империи. Сотни людей, не сумевших адаптироваться к новым реалиям, ставших свидетелями того, как то, что когда-то казалось вечным и незыблемым, рассыпалось в прах. Куда идти? Как жить? Во что верить? Количество вопросов в разы превышало количество более или менее вразумительных ответов. Как пишет автор: “Из-под наркоза идеи выходили медленно”. Этот процесс оказался крайне болезненным для большинства, а для некоторых и вовсе невозможным. Люди потерялись, застряли в двадцатом веке, не сумели перейти в новое тысячелетие.
Один из героев книги говорит: “Что я понял? Я понял, что герои одного времени редко бывают героями другого времени”. Кто был героем девяностых годов? У каждого из героев Алексиевич свой ответ: кто-то вспоминает знакомого, заработавшего миллионы на “варёнках”, а кто-то молодых парней, ушедших погибать на войну, которую звали “не нашей”. У героев Алексиевич нет расовых, возрастных или социальных ограничений: она спускается в подвалы, встречается с гастарбайтерами и заглядывает в кабинеты Кремля, выслушивает воспоминания тех, кто пережил страну Советов и спрашивает мнение тех, кто родился уже после её развала. Она исследует “бесконечное количество человеческих правд”, заставляя нас как можно дальше выйти за рамки собственных предубеждений. Перефразировав одну из строчек книги, у героев “Время сэконд хэнд” сердце человеческое, а не медицинское. Оно кровоточит, взывает к справедливости и молит о понимании тех, кто когда-нибудь услышит их исповеди.
“Время сэконд хэнд” поразила меня своей честностью и аскетизмом. Автор предоставляет нам шанс увидеть последние десятилетия глазами сотен людей, даёт право голоса тем, кто годами боялся слова как огня. Важным моментом для меня стало отсутствие высокой степени драматичности, Алексиевич тактично отступает в сторону, не провоцируя вас на однозначные эмоции путём излишнего сгущения красок. Присутствие автора чувствуется, но не душит, позволяет услышать голос героя, не заглушая его собственными суждениями.
В одной из строчек говорится: “Я раба слова...я слову верю абсолютно. Всегда жду слов от человека”. Читая это, моё сердце вздрогнуло, ведь в этом случае и я раба, и я слову верю безоглядно. Светлана Алексиевич смогла донести до меня, как читателя, тысячи правд тех, кто живёт со мной через стенку или кого я каждый день встречаю в магазине. Ведь в этом и заключается волшебство литературы: выстраивать диалог между теми, кто возможно так никогда и не заговорит друг с другом в жизни.