What do you think?
Rate this book
Молчание
Леонида Андреева современники называли «сфинксом российской интеллигенции». По сей день он остается одним из самых неразгаданных авторов начала ХХ века. Его произведения, провокационные, парадоксальные, «хулиганские», потрясли всю читающую Россию. По словам Корнея Чуковского, «он любил все огромное» — масштабные темы, проблемы, образы. Интеллектуальной опорой творчества Андреева стали произведения А Шопенгауэра, Ф Ницше, Ф. Достоевского, а квинтэссенцией настроений — трагедия одинокой личности, которая, потеряв веру в Бога, оказалась перед пугающей пустотой. Андреев завораживает читателей, раскрывая перед ними самые темные, самые мрачные закоулки человеческой души; придуманные им сюжеты навсегда врезаются в память. В настоящее издание вошли наиболее известные рассказы и повести Л. Андреева, такие как «Баргамот и Гараська», «Молчание», «Бездна», «Жизнь Василия Фивейского», «Красный смех», «Рассказ о семи повешенных» и др.
512 pages, Paperback
First published January 1, 1900
5 people are currently reading
85 people want to read
About the author
Leonid Andreyev
675 books410 followersLeonid Nikolayevich Andreyev (Russian: Леонид Николаевич Андреев; 1871-1919) was a Russian playwright and short-story writer who led the Expressionist movement in the national literature. He was active between the revolution of 1905 and the Communist revolution which finally overthrew the Tsarist government. His first story published was About a Poor Student, a narrative based upon his own experiences. It was not, however, until Gorky discovered him by stories appearing in the Moscow Courier and elsewhere that Andreyevs literary career really began. His first collection of stories appeared in 1901, and sold a quarter-million copies in short time. He was hailed as a new star in Russia, where his name soon became a byword. He published his short story, In the Fog in 1902. Although he started out in the Russian vein he soon startled his readers by his eccentricities, which grew even faster than his fame. His two best known stories may be The Red Laugh (1904) and The Seven Who Were Hanged (1908). His dramas include the Symbolist plays The Life of Man (1906), Tsar Hunger (1907), Black Masks (1908), Anathema (1909) and He Who Gets Slapped (1915).
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 21 of 21 reviews
May 4, 2023
У жадного и излишне строгого отца, церковного служителя, человека уважаемого из-за сана, но непопулярного в приходе из-за мелочной скаредности, завистливости, суровости и гордости кончает с собой дочь Вера, бросившись под поезд. Не было у нее никакой драмы, просто ей хотелось любви, а ее не было. И скучно, и грустно ей было жить. Хотела она ехать в Петербург. И отец дал ей денег. Но... Не вышло в общем.
Он с матерью пытались с ней поговорить за неделю до того, как она бросилась под поезд, но Верочка молчала.
Отец Игнатий сам похоронил дочь. Мать после смерти дочери хватил удар, и она слегла, парализованная и безмолвная.
Со дня смерти Веры, в их доме воцарилось молчание. Ольга Степановна, парализованная, не могла вымолвить ни слова, но и глаза ее ничего не выражали и казалось бы"молчали".
Чувствуя свою вину, отец Игнатий наведывался на могилу дочери, но тишина превращалась в молчание.
"Это не была тишина, потому что тишина — лишь отсутствие звуков, а это было молчание, когда те, кто молчит, казалось, могли бы говорить, но не хотят. Так думал о. Игнатий, когда входил в комнату жены и встречал упорный взгляд, такой тяжелый, словно весь воздух обращался в свинец и давил на голову и спину. Так думал он, рассматривая ноты дочери, в которых запечатлелся ее голос, ее книги и ее портрет, большой, писанный красками, портрет, который она привезла с собою из Петербурга. "
Отец Игнатий после службы садился в кресло и слушал, как молчит дом: клетка улетевший накануне самоубийства Веры канарейки молчала нежно, молчание жены было тяжёлым, как свинец и таким давящим, что отцу Игнатию становилось страшно.
Его мучил вопрос:" Отчего покончила с собой Вера?" "И это невысказанное слово Веры, которое должно разрешить все, казалось так близко, что если отогнуть ухо и задержать биение сердца, то вот-вот услышишь его, и в то же время так безнадежно далеко."
Как все маленькие домашние тираны, он пытался переложить ответственность на жену и дочь. Он пытался говорить, доказывать, что да он был строг, что он все время твердил ей о Боге, смирении и любви, но он не перечил желанию дочери уехать в Петербург, что она жестокая дочь, что Ольга Степановна плакала да унижалась, да толку не было. Мать лишилась чувств и пришла в себя через несколько часов. В ответ ему было молчание.
Любил ли он свою дочь? Да, любил. Он плакал в ее комнате, и умолял, обращаясь в пустоту, к мысленному образу дочери сказать, в чем было ее горе.Но ответом было молчание.
Он наведывался на могилу дочери, но и там его преследовало молчание. Кладбищенская тишина не казалась ему тишиной. Она казалась ему молчанием. Стоя на ее могиле, отец Игнатий вдруг ясно осознал, что их разделяет всего два аршина земли, что дочь рядом. Прижавшись к земле, он громко позвал ее. "И с ужасом почувствовал о. Игнатий, что в ухо его вливается что-то могильно-холодное и студит мозг и что Вера говорит, — но говорит она все тем же долгим молчанием. Все тревожнее и страшнее становится оно, и когда о. Игнатий с усилием отдирает от земли голову, бледную, как у мертвеца, ему кажется, что весь воздух дрожит и трепещет от гулкого молчания, словно на этом страшном море поднялась дикая буря. Молчание душит его; оно ледяными волнами перекатывается через его голову и шевелит волосы; оно разбивается о его грудь, стонущую под ударами."
Взволнованный, испуганный и одинокий, бежит он в страхе домой, в отчаянной надежде, что если он попросит прощения, то жена его заговорит. Но в ее глазах нет ни гнева, ни какого-то другого чувства. Она молчит.
Я хорошо знаю этот типаж строгого, с виду очень порядочного человека, но жадного, мелочного, стремящегося подавлять находящихся рядом. И им удается подавить всех настолько, что вокруг них всегда молчание. Леонид Андреев блестяще изобразил образчик такого характера и сделал этого типичными средствами Серебряного века - мистическими образами, кладбищенским холодом могил и бесконечным молчанием, отличающимся от тишины своей обвинительной мощью, своей способностью пробудить голос совести и как бы парадоксально это не звучало - говорить. Андреев замечательно это подметил.
Он с матерью пытались с ней поговорить за неделю до того, как она бросилась под поезд, но Верочка молчала.
Отец Игнатий сам похоронил дочь. Мать после смерти дочери хватил удар, и она слегла, парализованная и безмолвная.
Со дня смерти Веры, в их доме воцарилось молчание. Ольга Степановна, парализованная, не могла вымолвить ни слова, но и глаза ее ничего не выражали и казалось бы"молчали".
Чувствуя свою вину, отец Игнатий наведывался на могилу дочери, но тишина превращалась в молчание.
"Это не была тишина, потому что тишина — лишь отсутствие звуков, а это было молчание, когда те, кто молчит, казалось, могли бы говорить, но не хотят. Так думал о. Игнатий, когда входил в комнату жены и встречал упорный взгляд, такой тяжелый, словно весь воздух обращался в свинец и давил на голову и спину. Так думал он, рассматривая ноты дочери, в которых запечатлелся ее голос, ее книги и ее портрет, большой, писанный красками, портрет, который она привезла с собою из Петербурга. "
Отец Игнатий после службы садился в кресло и слушал, как молчит дом: клетка улетевший накануне самоубийства Веры канарейки молчала нежно, молчание жены было тяжёлым, как свинец и таким давящим, что отцу Игнатию становилось страшно.
Его мучил вопрос:" Отчего покончила с собой Вера?" "И это невысказанное слово Веры, которое должно разрешить все, казалось так близко, что если отогнуть ухо и задержать биение сердца, то вот-вот услышишь его, и в то же время так безнадежно далеко."
Как все маленькие домашние тираны, он пытался переложить ответственность на жену и дочь. Он пытался говорить, доказывать, что да он был строг, что он все время твердил ей о Боге, смирении и любви, но он не перечил желанию дочери уехать в Петербург, что она жестокая дочь, что Ольга Степановна плакала да унижалась, да толку не было. Мать лишилась чувств и пришла в себя через несколько часов. В ответ ему было молчание.
Любил ли он свою дочь? Да, любил. Он плакал в ее комнате, и умолял, обращаясь в пустоту, к мысленному образу дочери сказать, в чем было ее горе.Но ответом было молчание.
Он наведывался на могилу дочери, но и там его преследовало молчание. Кладбищенская тишина не казалась ему тишиной. Она казалась ему молчанием. Стоя на ее могиле, отец Игнатий вдруг ясно осознал, что их разделяет всего два аршина земли, что дочь рядом. Прижавшись к земле, он громко позвал ее. "И с ужасом почувствовал о. Игнатий, что в ухо его вливается что-то могильно-холодное и студит мозг и что Вера говорит, — но говорит она все тем же долгим молчанием. Все тревожнее и страшнее становится оно, и когда о. Игнатий с усилием отдирает от земли голову, бледную, как у мертвеца, ему кажется, что весь воздух дрожит и трепещет от гулкого молчания, словно на этом страшном море поднялась дикая буря. Молчание душит его; оно ледяными волнами перекатывается через его голову и шевелит волосы; оно разбивается о его грудь, стонущую под ударами."
Взволнованный, испуганный и одинокий, бежит он в страхе домой, в отчаянной надежде, что если он попросит прощения, то жена его заговорит. Но в ее глазах нет ни гнева, ни какого-то другого чувства. Она молчит.
Я хорошо знаю этот типаж строгого, с виду очень порядочного человека, но жадного, мелочного, стремящегося подавлять находящихся рядом. И им удается подавить всех настолько, что вокруг них всегда молчание. Леонид Андреев блестяще изобразил образчик такого характера и сделал этого типичными средствами Серебряного века - мистическими образами, кладбищенским холодом могил и бесконечным молчанием, отличающимся от тишины своей обвинительной мощью, своей способностью пробудить голос совести и как бы парадоксально это не звучало - говорить. Андреев замечательно это подметил.
April 26, 2025
From the day of the funeral, silence fell in the little house. It was not quietness, because quietness is only an absence of sounds – rather it was silence when it would seem that those who are silent might speak, but do not want to.
Leonid Andreyev sabe criar ambientes claustrofóbicos e angustiantes e, se já me tinha causado incómodo e até um certo mal-estar com “The Abyss”, aqui repetiu o feito. O silêncio deste conto fala muito alto, de uma forma enervante.
The cage was quietly and gently silent, and in this silence coud be sensed sorrow and tears, and distant laughter that had died. The silence of his wife, softened by the walls, was obstinate, heavy, like lead, and terrible – so terrible that on the very hottest day Fr. Ignaty would grow cold.
Leonid Andreyev sabe criar ambientes claustrofóbicos e angustiantes e, se já me tinha causado incómodo e até um certo mal-estar com “The Abyss”, aqui repetiu o feito. O silêncio deste conto fala muito alto, de uma forma enervante.
The cage was quietly and gently silent, and in this silence coud be sensed sorrow and tears, and distant laughter that had died. The silence of his wife, softened by the walls, was obstinate, heavy, like lead, and terrible – so terrible that on the very hottest day Fr. Ignaty would grow cold.
April 18, 2020
”Ó, vós, que entrais, abandonai toda a esperança.”
Inferno - Divina Comédia
É este o sentimento de quem entra na área sombria deste escritor atormentado.
As suas obras estão povoadas de personagens infelizes que se movem no meio da tragédia e da amargura, não permitindo ao leitor outra escapatória senão fundear neste inferno e emergir despedaçado, mas confortado pela certeza de ter lido do melhor que a literatura tem para oferecer.
À semelhança das obras lidas anteriormente, também em Silêncio a agonia se fez convidada, porém, esta pequena história tem um final algo precipitado; que me aliviou da tortura, mas, simultaneamente, com a impressão de que faltava ali qualquer coisa mais…
Inferno - Divina Comédia
É este o sentimento de quem entra na área sombria deste escritor atormentado.
As suas obras estão povoadas de personagens infelizes que se movem no meio da tragédia e da amargura, não permitindo ao leitor outra escapatória senão fundear neste inferno e emergir despedaçado, mas confortado pela certeza de ter lido do melhor que a literatura tem para oferecer.
À semelhança das obras lidas anteriormente, também em Silêncio a agonia se fez convidada, porém, esta pequena história tem um final algo precipitado; que me aliviou da tortura, mas, simultaneamente, com a impressão de que faltava ali qualquer coisa mais…
January 8, 2023
Надо вообще, знаете, обладать талантом Леонида Андреева, чтобы жалкий летний полдень так описать, чтобы читателя подрал мороз по спине
Воистину идеальный рассказ. Двадцать страниц текста, в котором каждое слово имеет вес, дополняя картину происходящего – и ни одно слово нельзя убрать, иначе паззл не соберется, оставшись с сияющей дырой. Сценарий потрясающий – талантливый драматург других не делает. Готическая атмосфера роспровинции, хтони и чванства, безысходности и темноты даже во время жаркого летнего полудня. Основная мысль – отличие молчания от тишины – проста как дважды два и в то же время глубока. Все гениальное просто.
Что изумляет – и в то же время ужасает – поразительное сходство проблем, поднимаемых в романе, с проблемами наших дней. Основная сюжетная линия – трагедия отношений отцов с детьми – очень резко резонирует с Россией 2020-х. Добавьте к этой линии штрихи "подросткового суицида", "воспитания моральным ультранасилием", "церковно-религиозное лицемерие", "конфликта провинции и столицы", "выпрямленной спины" как метафоры показать себя лучше и сильнее, чем ты на самом деле есть – а так же "тихого общественного презрения". Несмотря на трагедии и потрясения 20-21 вв. и чувства, что Россия 1900 года это уже другая планета – проблематика романа актуальна и по сей день, от и до.
В общем, я искренне благодарен судьбе и Дмитрию Быкову, что дошел до трудов Леонида Андреева, недооцененного гения театральной и литературной сцен Восточной Европы.
November 17, 2020
خوابِ شیرینِ خاموشی؛ برزخِ سکوت.
مردگانی که به مرگِ رهایی زنده میشوند و زندگانی که در گورستانِ سکوت، پیدرپی مدفونند.
این روزها دهنم دائما از طعم این سالگرد تلخه، عین زهرمار، مهم نیست چی رو میچشم. انگار که از آبان پارسال، درست وسط پاییز یک در ورودی باز شده به جهنمِ مطلق و برای ادامه دادن هیچ راهی جز عبور از این جهنم نیست. فکر این که تا ابد هر سال این موقع باید برای زنده موندن یک دور از این جهنم و برفی که همهمون رو سوزوند، بگذرم؛ عین فکر به حالِ بعد از مرگ عزیز، پیرم میکنه. چشمهام عین چشمههای خشک خاکستری حتی برای پلک زدن هم زیادی پیرن، اولگا ستپانوونای عزیزم، این روزها انگار که تمامی مادرها جای تو هستند.
پدر ایگناتی، من شبیه تو نیستم اما رنج تو رو درک میکنم. رنج تو رو در آغوش میگیرم و میذارم خزههایی که از گورها بالا میان تمام تنم رو بپوشونن. و این رنج متعلق به من نیست اما من نایب شدم، چرا که هرچند مرگ، کشته شدن به ناحق، دردناکه؛ اما این که بعد از اون مرگ کسی نباشه تا به حرمتش سالها از رنج ، که حالا تنها گنجیه که مونده، نگهداری کنه؛ به مراتب دردناکتره. شنیدن #کدوم_آبان؟ به مراتب سختتر از دیدن خود اون آبان و جوی خونش به چشم بود.
پدر ایگناتی تو حتما برای هر خوانندهی غریبهای منفوری، من اما تصمیم گرفتم دوستت داشته باشم، به خاطر رنجی که میکشی، به خاطر عذابی که در تو انقدر انسانیت باقی مونده بود، تا متحمل شی. و به جاش با تکتک سلولهام متنفرم از تمام کسایی که قطار مرگ رو با یه فشار کوچیک روی ماشه، روی ما هل دادن؛ به خاطر رنجی که حالا و هرگز نمیکشن.
درِ بازِ قفسهای خاکگرفتهی قناریها گوشههای این خاک، عاشقانهترین چیزیه که دیدم، چرا که مردگان این سال عاشقترین زندگان بودند..
۲۸ آبان ۹۹.
_____________
این ریویو هیچ مناسب نیست برای معرفی این کتاب و فقط بهانهای شد تا چند خط بنوبسم. از خود کتاب، بعدتر نوشتم شاید.
مردگانی که به مرگِ رهایی زنده میشوند و زندگانی که در گورستانِ سکوت، پیدرپی مدفونند.
این روزها دهنم دائما از طعم این سالگرد تلخه، عین زهرمار، مهم نیست چی رو میچشم. انگار که از آبان پارسال، درست وسط پاییز یک در ورودی باز شده به جهنمِ مطلق و برای ادامه دادن هیچ راهی جز عبور از این جهنم نیست. فکر این که تا ابد هر سال این موقع باید برای زنده موندن یک دور از این جهنم و برفی که همهمون رو سوزوند، بگذرم؛ عین فکر به حالِ بعد از مرگ عزیز، پیرم میکنه. چشمهام عین چشمههای خشک خاکستری حتی برای پلک زدن هم زیادی پیرن، اولگا ستپانوونای عزیزم، این روزها انگار که تمامی مادرها جای تو هستند.
پدر ایگناتی، من شبیه تو نیستم اما رنج تو رو درک میکنم. رنج تو رو در آغوش میگیرم و میذارم خزههایی که از گورها بالا میان تمام تنم رو بپوشونن. و این رنج متعلق به من نیست اما من نایب شدم، چرا که هرچند مرگ، کشته شدن به ناحق، دردناکه؛ اما این که بعد از اون مرگ کسی نباشه تا به حرمتش سالها از رنج ، که حالا تنها گنجیه که مونده، نگهداری کنه؛ به مراتب دردناکتره. شنیدن #کدوم_آبان؟ به مراتب سختتر از دیدن خود اون آبان و جوی خونش به چشم بود.
پدر ایگناتی تو حتما برای هر خوانندهی غریبهای منفوری، من اما تصمیم گرفتم دوستت داشته باشم، به خاطر رنجی که میکشی، به خاطر عذابی که در تو انقدر انسانیت باقی مونده بود، تا متحمل شی. و به جاش با تکتک سلولهام متنفرم از تمام کسایی که قطار مرگ رو با یه فشار کوچیک روی ماشه، روی ما هل دادن؛ به خاطر رنجی که حالا و هرگز نمیکشن.
درِ بازِ قفسهای خاکگرفتهی قناریها گوشههای این خاک، عاشقانهترین چیزیه که دیدم، چرا که مردگان این سال عاشقترین زندگان بودند..
۲۸ آبان ۹۹.
_____________
این ریویو هیچ مناسب نیست برای معرفی این کتاب و فقط بهانهای شد تا چند خط بنوبسم. از خود کتاب، بعدتر نوشتم شاید.
January 14, 2015
A man is haunted by the death of his daughter.
August 17, 2024
A book about a priest who suffers from a silent daughter, then a silent household, then a silent life, and, ultimately, a silent God.
February 10, 2019
Rus ədəbiyyatının gümüş dövrünün parlaq nümayəndələrindən olan Leonid Andreyevin 1900-ci ildə qələmə aldığı " Sükut " qısa hekayəsi. Maraqlı bir məlumatı qeyd edim ki,Lev Tolstoy bu əsəri oxuyub və 5 balla qiymətləndirib.
Dəfn günündən bəri balaca ev sükuta qərq olmuşdu.Bu sakitlik deyildi.Çünki sakitlik sadəcə səsin yoxluğudu.Bu məhz süküt idi.Yəni, susan adamlar danışa bilərlər,amma bunu istəmirlər.
Dəfn günündən bəri balaca ev sükuta qərq olmuşdu.Bu sakitlik deyildi.Çünki sakitlik sadəcə səsin yoxluğudu.Bu məhz süküt idi.Yəni, susan adamlar danışa bilərlər,amma bunu istəmirlər.
October 25, 2020
Рейтинг: 5. Произведение для Мистического классического «котября» - e-book 📱. Переходим к началу ХХ века и к творчеству Андреева. Небольшая повесть о семье попа, попадьи и их дочери, побывавшей в «дьявольском» Петербурге. Главный герой, как он считает, сильный духом мужчина, хотя его же прихожане в глубине души его не уважают, его семья избегает его. После трагических событий, его разум испытывает чрезмерное напряжение, но главный герой «не сдаётся» и продолжает оставаться сильным и упрямым. Но, к сожалению, не всё мы можем контролировать в этой жизни, и чем больше мы цепляемся за власть, за контроль над другими, чем глубже мы уходим темноту своего эго. Опять же, самое страшное, не быть убитым монстрами, а быть погребённым своими же руками в болоте своих желаний.
February 4, 2018
Отличное произведение! Как важно, как нужно, как необходимо говорить! Речь - один из даров человечества, необходимо его использовать. Особенно если человек испытывает душевные муки и терзания. Нельзя молчать, тем самым принося дополнительные страдания как себе, так и близким людям, которые тебя любят. Как часто я сама предпочитаю справляться с особенно сильными переживаниями в одиночку. Иногда, да, это полезно. Но говорить все равно нужно. Говорите! Общайтесь! Делитесь! Пока способны на это.
July 17, 2024
“Со дня похорон в маленьком домике наступило молчание. Это не была тишина, потому что тишина — лишь отсутствие звуков, а это было молчание, когда те, кто молчит, казалось, могли бы говорить, но не хотят.”
-
“И, как ни ставил портрет о. Игнатий, глаза неотступно следили за ним, но не говорили, а молчали; и молчание это было так ясно, что его, казалось, можно было услышать. И постепенно о. Игнатий стал думать, что он слышит молчание.”
-
“И, как ни ставил портрет о. Игнатий, глаза неотступно следили за ним, но не говорили, а молчали; и молчание это было так ясно, что его, казалось, можно было услышать. И постепенно о. Игнатий стал думать, что он слышит молчание.”
April 19, 2025
Μια μικρή ιστορία — ακόμη ένα ανάγνωσμα ως μικρός θησαυρός, προβληματίζει οποιοδήποτε άνθρωπο κάθε θρησκείας ή και μη, δημιουργεί «γιατί» απέναντι σε κάθε ανεξήγητο αναπάντεχο τέλος και η αφήγηση σίγουρα σε κάνει να «βρίσκεσαι» εκεί μέσα σε κάθε σκηνή σαν να την βλέπεις μπροστά σου. Διαβάζεται εύκολα, σε αγγίζει εύκολα και πάνω από όλα κατανοείς κάθε λέξη βουτώντας καθ’αυτόν τον τρόπο στο βάθος της ψυχής σου.
May 6, 2018
Рассказ исключительной силы.
March 15, 2022
Дешёвая страшилка
December 26, 2023
вот, что происходит с людьми после поездки в петербург
March 17, 2025
у Леонида Андреева вера всегда молчит, а хотелось бы, чтобы она закричала
July 1, 2025
I love that the description of silence at the beginning of SILENCE is “those who kept silence could, apparently, have spoken if they had pleased” and at the end of the story it subverts this “quietly”.
January 2, 2024
Molto corto, scritto bene ma non particolarmente illuminante, soprattutto a confronto con Lazarus, racconto da me letto precedentemente dello stesso autore.
Sostanzialmente l'autore esplora l'animo e i pensieri di un padre che ha perso la figlia e se ne chiede il motivo.
Sostanzialmente l'autore esplora l'animo e i pensieri di un padre che ha perso la figlia e se ne chiede il motivo.
September 17, 2020
Not a wonderfully satisfying ending or plot, but a really good description of oppressive silence after death
November 7, 2022
Translated by John Cournos
Foreword by John Cournos ✔
Foreword by John Cournos ✔
Displaying 1 - 21 of 21 reviews