Pequenas Tragédias

Russian Literature and Thought Series

by Alexander Pushkin, Aleksandr Púchkin

Estas Pequenas tragédias são realmente sucintas, quanto à extensão física, mas configuram, ainda assim, uma das obras-primas da dramaturgia mundial. A ecumênica inspiração de Púchkin conduz o leitor fascinado da leviana Madri de Dom Juan à refinada Viena de Mozart, mostrando-lhe, de passagem, ora a França medieval com seus torneios da brava cavalaria, ora Londres acometida de peste. Ao descrever a fatídica colisão da natureza humana com quatro pecados capitais – avareza, inveja, luxúria e orgulho – o poeta russo não só cria textos de espantosa beleza e alcance universal, mas, de certa forma, consegue apagar a fronteira entre a sua ficção e a realidade. A leitura atenta das Pequenas tragédias dá-nos a ilusão de assistirmos a um majestoso espetáculo montado pela própria vida. Será mesmo que este mundo é um teatro e nós todos somos atores? – pensamos com admiração, relembrando a célebre frase de Shakespeare.

Genres: Russia, Classics, Plays, Russian Literature, Poetry, Fiction, Drama

114 pages, Paperback

First published January 1, 1830

About the author

Works of Russian writer Aleksandr Sergeyevich Pushkin include the verse novel Eugene Onegin (1831), the play Boris Godunov (1831), and many narrative and lyrical poems and short stories.

See also:
Russian: Александр Сергеевич Пушкин
French: Alexandre Pouchkine
Norwegian: Aleksander Pusjkin
Spanish:Aleksandr Pushkin

People consider this author the greatest poet and the founder of modern literature. Pushkin pioneered the use of vernacular speech in his poems, creating a style of storytelling—mixing drama, romance, and satire—associated ever with greatly influential later literature.

Pushkin published his first poem at the age of 15 years in 1814, and the literary establishment widely recognized him before the time of his graduation from the imperial lyceum in Tsarskoe Selo. Social reform gradually committed Pushkin, who emerged as a spokesman for literary radicals and in the early 1820s clashed with the government, which sent him into exile in southern Russia. Under the strict surveillance of government censors and unable to travel or publish at will, he wrote his most famous drama but ably published it not until years later. People published his verse serially from 1825 to 1832.

Pushkin and his wife Natalya Goncharova, whom he married in 1831, later became regulars of court society. In 1837, while falling into ever greater debt amidst rumors that his wife started conducting a scandalous affair, Pushkin challenged her alleged lover, Georges d'Anthès, to a duel. Pushkin was mortally wounded and died two days later.

Because of his liberal political views and influence on generations of Russian rebels, Pushkin was portrayed by Bolsheviks as an opponent to bourgeois literature and culture and a predecessor of Soviet literature and poetry. Tsarskoe Selo was renamed after him.

Reviews

[Flo · Rating 5 out of 5]

Pushkin’s came to us as a new guiding light, a brilliant illumination of our dark way. In this sense Pushkin is a presage and a prophecy.
- Fyodor Dostoyevsky, Pushkin Speech (1880)

Ambition. Envy. Nostalgia. Survival.
The past was not necessarily better when human beings have maintained some particular patterns over the years. And Pushkin, an exceptional influence for the greatest writers of Russia and all over the world, shared his views on the human nature through the mastery of his poetry.

This book contains four plays in verse: “The Miserly Knight”, “Mozart and Salieri”, “The Stone Guest” and “A Feast during the Plague”. Brilliantly written, with humor and tragedy in every line, they depict situations that are not entirely uncommon for us, simple mortals, the children of dust. The essence of these plays relies on the fact that Pushkin described these situations with the art of conciseness. They are short works and therefore, difficult to perform. And still, that fascinates me. What is the point of writing plays that are so difficult to stage? The beauty of romantic irony.

Following the plays, there is a critical essay for each one. I read them, of course, but not with my full attention, honestly. I want to keep my interpretation intact. That doesn't happen with every writer. I always want to know the right interpretation, what the author really meant. With Pushkin, I don't feel like I have to know everything; just my thoughts while reading it.

I will write about two of those four plays that amazed me with both content and execution. The first verses of "The Miserly Knight" immediately reminded me of the greed that rhythmically walks among the pages of The Brothers Karamazov.
Do we really have to care about what will happen to our material things after we die? Money. Money will remain there, unless we spend it. It will not mourn us, it will not die with us.

Baron: I am a king . . . but who will follow me,
Who will take this power? My heir!
A boy who throws money around like mad,
With his hellraising friends out for a good time! (238-241)
…
Oh, if only I could hide this vault from all
Unworthy eyes! Oh, if from my grave
I could arise, a ghostly watchman,
And sit upon the chest, and guard my treasures
Against the living, as I guard them now! (270-275)

Worst of all, it gives us a false sense of omnipotence; something that, inevitably, brings a real sense of loneliness. Loud, unforgiving loneliness.

Baron: … What’s not in my power? From here,
Like a demon I can rule the world. (177-178)

There is a man whose world turns around his wealth and there is a man whose poverty does not allow him to live with dignity. That cannot end well.
Human beings feel free when they have wealth. It is the freedom of a golden cage built in a world ruled by money.

Duke: … A terrible age, terrible hearts! (381)

The second play that I will refer to is “Mozart and Salieri”.
It starts with Salieri speaking about his creative process. He dedicated himself to the study of music. Sometimes even forgetting to eat or to sleep, he obediently studied every form, every structure, every sound. He was looking at music from the coldest point of view, abandoning everything he loved. And only then, he began creating.

Salieri: … By concentrated, constant effort
Finally in the unbounded realm of art
I achieved a high place. (40-42)

I couldn't feel guilty because of this. For I do not want a high place. I write because I need to. I don't want this to be “all work and strict effort”. I couldn't do that even if I wanted to. I can't function that way. I sit and I write. And I eat and I get up. And sometimes I move on, too. I can't be a surgeon of the words. I can't dissect literature to know its every corner.
I don't own the writing process. That might be the difference between "a high place" and the little nook I chose to write my gibberish.
Moreover, some of us are even afraid of the high place. The admirable quest for it can transform the noblest genius into a contemptible envier. And all the hard work gets lost amid the implacable vapor of oblivion.
Pushkin's Salieri knows it well. He personifies the degeneration of the artist. One whose jealousy transforms him into a villain.

Mozart: He’s a genius,
Like you and me. And genius and crime
Are two things that don’t combine. Isn’t that true? (199, 201)

It is true.

So, the poet did it again.
We take a look at our lives and we often want something more. We want something different. We want magic. Sometimes, that magic can be achieved while holding a humble pen with no other intention but to empty the mind. Release it from every sorrow, every doubt and joy.
Magic.
Pushkin, the immortal sorcerer.


July 19, 14
* Also on my blog.

[Sawsan · Rating 3 out of 5]

المسرحيات التراچيدية الصغيرة للأديب الروسي ألكسندر بوشكين
يعرض من خلالها أهواء ودوافع النفس الانسانية في أحوال مختلفة
أسلوب بوشكين شعري يتميز بدقة التصوير للأحداث والشخصيات
أجمل مسرحيتين الضيف الحجري, وموتسارت وسالييري

[Leila · Rating 5 out of 5]

پس همان طوری که بر
هر زمستان، سخت می‌بستیم در
راه می‌بندیم بر طاعون کنون.
آتش افروزیم سخت،
لب به لب ریزیم جام،
شادمانه فرو بنشانیم عقل،
با ضیافت، شاد نوشیدن و رقص،
می‌شماریمش گرامی، سلطه‌ی طاعون را.

طاعون یا هر چیز ناخوشایند و ناگواری که بر ما چیره شده، با همه‌ی وجودمان درونش می‌رویم و با تمام توان می‌کوشیم تا شرایط را تغییر دهیم؛ اگر نشد ، آگاهانه نه منفعلانه می‌پذیریمش.

۱۴۰۱/۱۰/۱۱

[Agir(آگِر) · Rating 3 out of 5]

ضیافت به روزگار طاعون


چون زمستان با غصب
همچو سرداری مخوف
لشکری از برف و یخ
پُر بتازاند به ما
در مصافش آتشی
می جهد از هیزمی
یا که گرمایی مهیب
می رسد از محفلی

*

ملکه ای دیوانه سر،
نام او طاعون
تاختن بر ما گرفته بی امان
شادمان نازد به خود
زانکه هستش کشتگان از حد فزون.
گورکنها روز و شب با بیلشان
زیر هر دیوار شهر
نغمه ای غمبار سر می دهند.

*

پس همان طوری که بر
هر زمستان، سخت می بستیم در
راه می بندیم بر طاعون کنون.
لب به لب ریزیم جام،
شادمانه فرو بنشانیم عقل،
با ضیافت، شاد نوشیدن و رقص،
می شماریمش گرامی، سلطه طاعون را

*

حس مستی آوری باشد به هر پیکار و رزم؛
آن‌گهی کاستاده ای بر پرتگاهی ژرف و شوم؛
در خروشانی اقیانوس پست،
گردِ قایق موج و توفانهای سخت،
یا که در توفان شن در سرزمین تازیان،
یا که در پیشت خرامانی این طاعون مست.

*

هرچه تهدید کند،
باشدش نیت که نابود کند، در همان دم برفروزد جوشی در قلب تو
جوششی یا لذتی
لذتی ناگفتنی:
گو نهاده ای گرو
بر حیات جاودان.
پس خوش آن کس کو تواند در میان خوف و ترس
آن گرو بشناید و بر گیردش.

*

پس ستایش بر تو ای طاعون!
ما نمی ترسیم از تاریکِ گور،
برنیاشوبیم از غوغای تو!
کف به جام آریم و سرخوش
به هر دم بوییم بی ترسی نفس از دُخت رَز،
آن که شاید خود بوَد آکنده از طاعون!

[Javad · Rating 4 out of 5]

4 تا نمایشنامه خیلی کوتاه اما جذاب. راجع به این نمایشنامه‌های پوشکین هیچ اطلاعی نداشتم و یهویی شد خوندنشون.

این نمایشنامه‌ها بیشتر نمادین و تلمیحی هستند. مثلا نمایشنامه دوم راجع به یک برش از زندگی دون ژوان بود و نمایشنامه سوم، راجع به ماجرای مسموم شدن موتسارت توسط سالی‌یر. علارغم اینکهسبک این نوشته ها کلاسیک به نظر می‌رسن و محتوای آموزشی و پندآمیز طور دارند، تنه به تنه نمایشنامه‌های مدرن میزنن. مخصوصا نمایشنامه آخر که ترجمه ای تغییر یافته از نمایشنامه دیگه‌اس.

[Alan · Rating 4 out of 5]

I read "Mozart and Salieri" in Russian*, and considered the the Salieri film, which achieved some fame, plagiarism. Pushkin begins with Salieri's provocative monolog, 2pp, on his happiness hearing music as a child, the church organ even brought tears, then studying under "old Gluck," working very hard, enjoying his friends' advancement.
As he began writing in secret, Звуки умертвив / музыку я разъял, как труп. Killing the sound, I split open music like a corpse (39). "I was happy, until the holy gift, the deathless genius, without hard work, little paid, without feverish intent, came into the mind of a reveller who listens to fiddlers in bars. O Mozart!"
Whereupon Mozart enters, bringing the bar fiddler, but also filled with respect for Salieri, tells him he's a god, too.
Last of the four short plays, Pushkin translates from John Wilson play on plague (1816) titling his, "The Feast during the Plague," focusing on the best part of the English, and also turning Walsingham, Master of the Revels, into the hero. The main interlocutor is a priest, but at the end a woman's voice in the next room shouts, "He's crazy, he raves about burying his wife." The priest leaves the feast with Walsingham, asking God to forgive "my son."


* Bradda Books, English intro by Terras, 1966.

[Bahador Jafari · Rating 5 out of 5]

تا نمایشنامه‌ی مهمانِ سنگی بین ۴-۵ تردید داشتم،
اما وقتی که اثر آخر (ضیافت به روزگار طاعون) رو خوندم مطمئن شدم که کاملاً ارزش ۵ رو داره، (البته به این معنی نیست سه اثر اول ارزش ۵ رو نداره)
جستارِ انتهاییِ آقای گلکار هم تو فهم بهتر ضیافت به روزگار طاعون خیلی کمک میکنه و همینجا از زحمات ایشون سپاسگذارم
نمایشنامه‌ها بصورت ناگهانی در انتها پیام رو بهت میرسونه
یک‌آن شوک بزرگی رو به خواننده منتقل میکنه، طوری که بعد از خوندن هر اثر بایستی مقداری درباره‌اش تفکر کرد.
همونطور که در مقدمه‌ی مترجم اومده، پوشکین پایه‌گذار تئاتر نو و اصلاح کننده‌ی ادبیاتِ رو به افولِ روسیه بوده
به نظرم به هر ۴ اثر میتونم لقبِ ارزشمند رو بدم

[Mustapha]

با هر پله ی جدید پیشرفت اندیشه و رفتار انسانی، در ابتدا حتما همچون کفر و بدعتی نامشروع برخورد می شود. جرج برنارد شاو

[Ehsan'Shokraie' · Rating 5 out of 5]

زمانی‌که کلمه شاهکار به زبان می آوریم ناگزیر نام پوشکین را نیز در کنار آن به خاطر می آوریم،نیروی پوشکین با گذر قرن ها همچنان حیات ��خش ادبیات و زبان روسی باقی مانده،پوشکین خالقی ست که هر چه بدان می پرداخته ماحصل آن بهترین نوع خود بوده و نمایشنامه هایش نیز خارج از این رویه نیست.
تراژدی های کوچک شاهکاری ست در کمال سادگی،سهل ممتنع،ا�� آن دست آثاری که هنگام خواندنشان کلمات همچون موسیقی در ذهن جریان می یابند و جملاتی که میخوانیم را با آوای زیبایی می شنویم،در هماهنگی و هارمونی کامل،فارغ از زمان و مکان...

[Anna Kļaviņa · Rating 3 out of 5]

Песня Мери ("Пир во время чумы") из К/Ф "Маленькие трагедии"
http://www.youtube.com/watch?v=FaujPB...

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;

Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;

И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!

Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой!

Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —

Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье!
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.

И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

[تیهو · Rating 4 out of 5]

این نمایشنامه‌ کوچیکایی که آبتین گلکار با هرمس چاپ کرده خیلی کارای خوب و خوندنی‌ایه؛ دریابید.

[Yomna Saber · Rating 3 out of 5]

استمتعت باللغة الشعرية الجميلة التي كتبت بها هذه المسرحيات لكن لم أستمتع بالمسرحيات نفسها التي بدت غير مكتملة وغير ناضجة فالحبكة ليست مقنعة والتحولات فجائية جدا والشخصيات كانت تستطيع أن تكون أكثر تأثيرا لو منحها المؤلف الفرصة حتى الأحداث لم تكن مقنعة رغم محاولاته المضنية للحفاظ على البناء التراجيدي الشكسبيري لكن الأعمال في مجملها باهتة مع الأسف لا تملك عمق رؤية التراجيديات ... بوشكين كان أكثر توفيقا في الأجناس الأدبية الأخرى مثل الشعر والرواية والقصة القصيرة

[Fateme H · Rating 4 out of 5]

پس همان‌طوری که بر
هر زمستان، سخت می‌بستیم در
راه می‌بندیم بر طاعون کنون.
آتش افروزیم سخت
لب‌به‌لب ریزیم جام،
شادمانه فروبنشانیم عقل
با ضیافت، شاد نوشیدن و رقص
می‌شماریمش گرامی، سلطهٔ طاعون را.

[دايس محمد · Rating 5 out of 5]

مقدمة المترجم: إدريس الملياني، مبهرة بحيث أنها تعطي معلومات واسعة عن مسرح بوشكين وتطور هذا المسرح، والمعين الذي استفاد منه بوشكين في تطوير المسرح الروسي وآرائه عن المسرح الروسي.

في هذه التراجيديات يظهر صوت الضمير الإنساني الذي يحكم الحبكة المسرحية، ففي كل واحدةٍ من هذه المسرحيات، ينحدر البطل إلى القاع بسبب ضميره الذي يعذبه في مسائل تتعلق بموقف الإنسان تجاه الشرف وتجاه معاناة الآخرين، حتى في مسرحية الضيف الحجري والذي تبرز فيه شخصية دون جوان المتهتك، ضميره يقتله في النهاية، ضميره الذي يقوده إلى موته لا نزواته، كما هو الحال مع أسطورته، وكأن بوشكين الذي كتب هذه المسرحيات بعيد انهيار الثورة الديمسبرية في روسيا يسائل المجتمع الروسي، ورغم أن هذه المسرحيات لا يمكن إلا أن تكون كوزموبوليتية لا هوية لها سوى هوية ضمير الإنسان وشرفه، ووجوب وقوفه بجانب هذا الشرف إلا أنه تقصر في حديثها عن المسائل السياسية بشكلٍ واضح، رغم أن هذه المساءلة تبدو جليةً في الحديث عن طبيعة المجتمع، وفي هجائها المستمر لطبقة النبلاء.

المسرحيات ممتعة، وتحمل رسائل مباشرة ومضمنة، وبين هذه الرسائل متعة القراءة لا تضاهى.

[Дмитрий · Rating 5 out of 5]

Пушкин не окончил трагедию Русалка, и она заканчивается на таком клиффхэнгере, ни одному сериалу не снилось.
Русалка, Моцарт и Сальери и Скупой рыцарь мне понравились больше всего.

[Dwight]

http://bookcents.blogspot.com/2011/09...

I have posted on "Mozart and Salieri" earlier:
Pushkin does a wonderful job of embodying two disparate views of art in his characters. Salieri places art on a lofty plane, able to justify murder in order to “save” it. Mozart’s quote above is in direct contrast to everything Salieri has worked for and the esteem he desires. Pushkin also pushes the idea of the sacred accessible through the profane. Salieri’s asceticism in his personal life carries over to his music. His repugnance of all things corporeal limits his reach for something higher. Mozart wallows in his humanness, enjoying life and obtaining something Salieri recognizes as divine. ... [H]ighly recommended for happy idlers.
There is a marvelous recording of the play that uses Alan's translation in a five-part YouTube series.

The other three pieces don't consistently achieve the same level as "Mozart and Salieri" but they do have plenty of enjoyable moments. "The Stone Guest" presents a version of the Don Juan legend. As Alan points out in his Afterword (an extremely helpful analysis of the stories) lust is not the driving force of Don Juan as he is "lured by the thrill of the chase" instead. Pushkin goes out of his way to highlight Don Juan's excitement in illicit pursuit. The 'stone guest' turns out to be the statue of a lover's husband who was murdered by Don Juan. Just as the statue's physique exaggerates the physical attributes of the dead husband, Don Juan's mythology has likewise grown over the years. Pushkin's enigmatic Don Juan reflects some of the expected parts of the myth but adds some interesting twists as well.

"Feast During the Plague" might be the slightest of the stories but there remains plenty to chew over regarding its meaning(s). Well-to-do city dwellers attend a feast, enjoying their apparent exemption from the death that occurs around them. Walsingham, presiding over the feast, rebukes a priest as he seems to celebrate life. His outlook, though, appears to come at a cost. Walsingham's hymn to the plague is the high point of the piece, a moving celebration of life and all it entails:

All, all that threatens to destroy
Holds for the mortal heart a joy
Of inexplicable delight,
That seems to pledge eternity;
And happy he who in his plight
Has tasted that discovery.
"The Miserly Knight" is my favorite story after "Mozart and Salieri". The humorous opening scene, focusing on the poverty of the erstwhile knight, is followed up by a wonderful scene focusing on the knight's father in his money vault. While the son debases the ideal of a knight, his father mocks it with his language. The key to a money chest is compared to a sword, where sliding it into the lock gives as much pleasure, supposedly, as a knight plunging his sword into an opponent.

Alan has put together a wonderful publication. These may not be listed as part of Pushkin's major works but the additional information and context provided by Alan elevate their enjoyment. Highly recommended.

[Manik Sukoco · Rating 3 out of 5]

Written as a series, and remarkably quickly - all four completed between 23rd October and 8th November 1830 - The Little Tragedies are Shakespearian in the situations and in the aspects of human nature that they address. In her essays about the plays, Nancy K Anderson writes: "Each of the little tragedies is an examination of the type of single-minded, self-willed passion that blinds a person, so that the warnings of reason and conscience are equally powerless, and the path of self-destruction is deliberately chosen." Elsewhere she backs that with: "Each play is the story of a great and gifted figure who could avoid his own self-ruin, and who instead freely chooses it."
The length of all the plays is, however, well short of any of Shakespeare's (only 1390 lines in total) and the relative quality of the poetry, Pushkin's vs Shakespeare's, is no doubt a matter best left to their respective enthusiasts. For my part, I will say that, sadly, the product of Anderson's translation into English does not merit comparison with Shakespeare or any major English poet.
That is a pity, for in moments such as : "Your imagination/will fill in all the blank spots in a minute. It works faster than a portrait painter." Taken from The Stone Guest and speaking of Don Juan with reference to an attractive woman, we certainly get a welcome glimpse of the authentic Pushkin.
Anderson's use (twice) of the term "skirt-chaser" jars. (It is anachronistic in the late medieval contexts of The Miserly Knight and of The Stone Guest and has now again become very dated.

[Asalla Othman · Rating 5 out of 5]

أربع مسرحيات شعرية كتبها بوشكين بالخريف يلي قضاه في قريته "بولدينو" بحيث اهتم بالمآسي التي تسببها الأهواء البشرية والانصياع لها من بخل وشهوة وحسد وأنانية وهي
1- الفارس البخيل : تتحدث عن فارس يقع بين يدي المرابين نتيجة لبخل والده الذي يكتنز المال في قبوه غير عابئ بابنه بالرغم من أن ضميره أحياناً ينخزه لما يفعله بابنه وبالناس لكن حبه لجمع المال أكبر من أي عاطفة
2- موزارت وساليري : يكون مووارت صديق ساليري ويشاركه مقطوعاته وليالي السمر لكن ساليري يصاب بالحسد من عبقرية موزارت مما يدفعه لتسميمه وللشك في عبقريته بعد أن سمم صديقه إذ يكرر كلمات موزارت قبل موته " العبقرية والشر لايجتمعان "
3-الضيف الحجري : تحكي قصة دون جوان الذي يغوي الجميلات وينحدر في شهوته لدرجة إغواء أرملة الرجل الذي قتله والسخرية من تمثاله بدعوته لمشاهدة لقاءه مع أرملته ويلبي التمثال الدعوة ويقضي على دون جوان !
4- مأدبة في زمن الطاعون : يجتمع الأصحاب يغنون ويسهرون ساخرين من الطاعون الذي يملأ المقابر بالجثث وحين يأتي الراهب لينصحهم بأن يخفضوا أغانيهم واحتفالاتهم ويحترموا الموت والأموات يطلب منه رئيس المأدبة الرحيل لكنه يستغرق بتفكير عميق ترى كيف سنجابه الموت ؟ !
كتاب مميز لا يعطي نصائح أو حلول بل يطرح القضية بطريقة تصويرية مع نتائجها

[Alex · Rating 5 out of 5]

If geniality's bloodline indeed exists
- I would prefer it to Christ's "Rex Deus"
For having Pushkin, Alexander on the list,
As well as having there name of Mozart, Amadeus

1. Memorable 5
2. Social Relevance 4
3. Informative 2
4. Originality 5
5. Thought Provoking 5
6. Expressiveness 5
7. Entertaining 5
8. Visualization 4
9. Sparks Emotion 5
10. Life Changing (Pivotal, crucial, determining, defining, momentous, fateful, consequential, climacteric, transformational) 1

5, 4, 2, 5, 5, 5, 5, 4, 5, 1 ====> 41/10 = 4.1

http://www.goodreads.com/poll/show/51...

Pushkin via Mozart (in "Mozart and Salieri" / "Моцарт и Сальери") stated that "Гений и злодейтво несовместны" ("To be a Genius and yet be capable of conducting evil acts is impossibleble")

Do we agree ?

[Marsha Boyd · Rating 5 out of 5]

I knew Pushkin was a genius but this really is more than I could imagine. The best mini-play in this group is Mozart and Salieri. If you've seen the movie Amadeus, that movie is based on Pushkin's play. What an amazing find. I did not know of this connection previously: it's delicious! Thank you Aleksandr!

[Morteza Bahrami · Rating 4 out of 5]

راستی که پوشکین در یک سطح دیگر است. شاهکارهایی اند. چرا زودتر نخواندم، نمی دانم. گرچه تبدیل شعر به نثر را چندان نمی پسندم اما با برگردان آبتین گلکار راستی که خوب از آب درآمده است و صد البته آن جستار پایانی اش.

[Kate · Rating 3 out of 5]

"Who knows the count of days we do not own?"

[Tom · Rating 5 out of 5]

Four classic short pieces by Alexander Pushkin.

[James F · Rating 3 out of 5]

Four very short plays by Pushkin written in 1830, in a new verse translation by Alan Shaw. The four were "The Miserly Knight", "Mozart and Salieri" (which was a source of Amadeus), "The Stone Guest" (Don Juan) and "Feast During Time of Plague." The characters were interesting, but I don't think it is really possible to appreciate works like this in a translation, however accurate it may be. I wish I knew Russian.

[Will · Rating 5 out of 5]

Pushkin has an annoying habit of putting fully-fledged characters against characters which are merely stand-ins for symbols. More importantly, those he does flesh out are so beautifully human, quickly becoming one of my favorite writers through his short stories.

[Navidno70 · Rating 5 out of 5]

پس ستایش بر تو ای طاعون!
ما نمی ترسیم از تاریک گور،
برنیاشوبیم از غوغای تو!
کف به جام آریم و سرخوش
به هر دم بوییم بی ترسی نفس از دخت رز،
آن که شاید...
آن که شاید خود بود آکنده از طاعون!

تراژدی های کوچک شامل چهار نمایشنامه کوتاه مستقل است:
شوالیه آزمند/موتسارت و سالی بری/مهمان سنگی/ضیافت به روزگار طاعون

[Sasha · Rating 4 out of 5]

Mozart and Salieri... rest in peace Alexander Sergeevich you would have been loved by ao3 girlies

[Pedro Gonzales · Rating 2 out of 5]

Fattade ingenting brushan. Mozart o Don Juan💁‍♂️

[Volga_volga · Rating 4 out of 5]

Абсолютно не ожидала, что именно это произведение поменяет мою жизнь! Думаю, все знакомы с мемом, где учительница литературы говорит, что синие занавески у автора обозначают грусть и печаль, а недовольный автор ей отвечает, что синие занавески обозначают синие занавески (дальше непечатное слово). Я, конечно, не могла не догадываться, что дела обстоят несколько сложнее. Читала статьи, даже книги, но помимо самых значительных символов, мимо которых невозможно пройти, остальное я воспринимала с некоторой долей скептицизма. Многие маленькие, казалось бы, детали, которым исследователи придавали глубинные смыслы и на которых строили масштабные теории, мною воспринимались как не стоящие внимания пустяки. Хотя сама пишу – а точнее, именно поэтому, потому что сама не заморачивалась до такой степени. Но вот на попытке разобраться в “Маленьких трагедиях” что-то в голове щёлкнуло! Я не поверила, что эти тексты так просты – что они “про любовь” и “про зависть”. Что-то тут точно было не так, и я начала копать.
Логично было бы предположить, что что-то должно их объединять – какая-то сквозная тема на высоком уровне абстракции, выходящая за рамки формы и стиля. И это сразу несколько сюжетов и мотивов: во-первых, это противостояние докучливого, строгого закона и молодости, таланта и веселья. Эту тему трудно уловить, потому что она рассматривается в каждой трагедии совершенно по-разному и с разными героями. В “Скупом рыцаре” это противостояние барона, жестокого, сухого и с чисто человеческой позиции неправого, но всё же получившего свои богатства в соответствии с тогдашними правилами, и его сына, молодого человека, полного жизни, который хочет наслаждаться богатством, а не просто корпеть над золотом или кататься до конца дней по турнирам. В “Моцарте и Сальери” – Сальери, вообразившего себя судьёй, которому божественное и суровое искусство по древнему праву вложило в руку карающий меч, и Моцарта, полного лёгкости, который играет и получает удовольствие от музыки вместо того, чтобы печально ей служить. В “Каменном госте” ревнивый муж, решивший наказать коварного соблазнителя, противостоит легкомысленному и страстному дону Гуану. В “Пире”, самом сложном, на мой взгляд, произведением цикла, это взаимодействие строгого и погружённого в мысли о Боге и смерти священника и пирующего Вальсингама, любителя шуток и недавнего счастливого молодого мужа. В разнообразии этих сюжетов нельзя сказать, что какая-то из сторон полностью права – обе делают ошибки, а порой одна выходит не лучше другой. Интересно, как по-разному можно обыграть эту тему, как тонко её прописать, что проступает она далеко не сразу. В каждой трагедии мы по-разному можем оценить представителя того или иного племени. Истина тут как всегда оказывается где-то посередине – или вовсе в другой плоскости.
Другой общий мотив – пребывание героев в искажённой, странной, перевёрнутой реальности. Скупой рыцарь – это оксюморон. Рыцарь должен быть щедрым нестяжателем. Музыкальный талант во имя искусства музыки не сочиняет новую симфонию, но убивает друга. В “Каменном госте” высокое чувство любви на самом деле является низменной страстью – а ещё камень вдруг оживает и начинает двигаться. Пир – событие развесёлое, радостное, и у Пушкина оно тоже обычно представляется таковым, но не в здесь – здесь мы наблюдаем печальное собрание людей, которые по-видимому обречены на смерть.
Наконец, третья общая тема – наслаждение, но тоже будто бы из зазеркального мира, оборачивающееся болью и не приносящее героям удовлетворения. Барон страстно любит своё богатство, но в итоге попросту сидит над ним в подвале и охраняет его ото всех, как собака, а само золото добыто чужой кровью. Совершив убийство, Сальери разочаровывается в себе и ставит свой талант под сомнения после фразы Моцарта о невозможности совмещать гения и злодейство. Гуан умер в погоне за очередной “любовью”. Вальсингам не может наслаждаться пиром и следовать своим же постулатам.
Это то, что присутствует везде и объединяет такие казалось бы непохожие произведения в целое. Теперь про каждую трагедию в отдельности и про то, как конкретные элементы слагаются в общую картину.
Начнём с начала, то есть со “Скупого рыцаря”. Я писала выше, что в таком заголовке уже заложен абсурд – рыцарь не может быть скупым по определению, он должен отринуть стяжательство, быть бескорыстным и отважным. Совсем не таков Альбер – он даже на подвиг идёт от скупости, чтобы забрать вещи у побеждённого. Он использует слово собака как оскорбление, хотя рыцарь в своей верности должен быть подобен именно ей. Он скуп прежде всего в качествах, которые от него требуются.
Я уже писала, что наслаждение барона своим богатством – экстремальное, находящееся на краю, и этот мотив также раскрывается в другом – действие происходит на сломе эпох. Пушкин пишет очень плотно наполненный смыслом текст, где у каждой фразы есть своя задача. К чему было упомянуто ��мя графа Дефоржа, с которым сражался Альбер? Дело в том, что благодаря ему закончилась эпоха рыцарских турниров, когда во время состязания по случайности погиб король. Герои живут в переломное время, а от того и рыцарь уже не рыцарь, былая эпоха дряхлеет и стирается в пыль, чтобы уступить место новой – эпохе Возрождения.
Кстати, наступление новой эры предвещает и речь барона. В своём монологе над золотом он говорит о гениях и нимфах, – хотя сам по себе к поэзии явно не склонен, но в данном случае пророчествует о грядущем. Кроме того, он проводит ��ыстрый экскурс в то, что нас ждёт дальше в цикле – упомянутый гений у него сопровождён злодейством (что, конечно, намекает на Сальери), а также он упоминает обманутую дуру, в которой можно узнать донну Анну, и “развратницу лукавую” – очевидно, Лауру, очень подходящую дону Гуану подружку. Не зря именно это произведение открывает цикл, а под стать ему подобрано соответствующее завершение, но об этом позже.
Сама сюжет трагедии тоже не так-то прост. У барона по сути нет причин умереть – он уже испытал стыд и пережил предательство сына, он сам придумал вызвать его на дуэль, не маловато ли будет? Вот, дона Гуана убила ожившая каменная статуя – это, кажется, более весомый повод. Да и Пушкин здесь максимально экономит слова. К чему было столько разговоров о яде? К чему введён слуга? Не мог ли он отравить барона, чтобы помочь своему хозяину?..
На этот вопрос, наверное, нельзя ответить точно, но зато он подводит нас к следующему произведению – “Моцарту и Сальери”. Мы привыкли видеть Пушкина как своеобразного Моцарта от русской литературы, однако сам он порой был подвержен сомнениям и себя ассоциирует с обоими персонажами. По его мнению, в художнике присутствуют обе стороны – как легкомысленный весельчак, так и суровый, изнурённый трудом служитель искусства. Пребывая в Болдине, в мрачную пору, среди холеры и картина, разлучённый с будущей женой, он боится преватиться в Сальери и потерять моцартовскую лёгкость. В тексте упоминается, что тот носил с собой яд – “последний дар Изоры” – 18 лет, и эта цифра не случайна – именно столько Пушкин на тот момент занимался поэзией, что также намекает нам на ассоциацию поэта с композитором-отравителем. Опасения его отчасти оказались не беспочвенными – после Болдина Пушкин всё чаще пишет прозу и всё реже – поэзию, становится более сух.
Сальери исповедует средневековое представление об искусстве как о служении, подобном служению церковному или служению вассала своему господину. Хотя он не против вдохновения как такового – однако он “дерзнул… предаться неге творческой мечты” лишь после долгого и упорного труда. По его мнению, это привилегия, которую Моцарт не заслужил и пользуется ей зазря. Однако в зависти к природному таланту и злости на бога он совсем не замечает, что его соперник тоже не чужд труду – он прямо говорит о том, что три недели не спал, работая над “Реквиемом”, а из его биографии известно, что он упорно занимался, будучи ребёнком. Не замечает он и как косноязычен Моцарт по сравнению с ним – в этой трагедии ему дан ораторский или поэтический дар, тоже “за просто так”, который он игнорирует, лелея свои обиды. Сальери как бы отрекается от своего таланта, и это рифмуется с его отречением от религии: он постоянно критикует бога, который так несправедливо раздаёт свою благодать, говорит, что истины “нет и выше”, покуда он сам впервые познакомился с музыкой именно в церкви. Это не напутствие читателю “молиться, поститься и слушать радио Радонеж” – это символизм, показывающий слепоту Сальери.
В произведении несколько раз упоминается Бомарше, и тоже неслучайно. Он проходит путь от Моцарта к Сальери – сначала он представляется автором весёлого “Фигаро”, потом – дидактического “Тарара”, наконец, становится отравителем. Таким образом, Бомарше в полной мере совмещает в себе и Моцарта, и Сальери, демонстрируя, что в двух подходах к искусству нет противоречия. Сам Сальери не может принять такое сочетание и обвиняет драматурга в том, что он “смешон” – по сути снова отрицая моцартовскую лёгкость и весёлость в себе.
В том же последнем разговоре упомянут чёрный человек. Моцарту почему-то совестно говорить об этом. Ситуация перекликается со сценой из “Скупого рыцаря”, где барон разговаривает с герцогом и ему стыдно упоминать о том, что сын хотел его убить. В “Рыцаре” оказывается, что сын действительно присутствовал во время разговора и вскоре вступает в диалог – значит и тут чёрный человек должен находится рядом. Так как он физически не появляется, мы может догадаться, что он и есть Сальери.
Трагедия заканчивается знаменитой сентенцией Моцарта о том, что “гений и злодейство – две вещи несовместные”, после которой он называет Сальери другом и братом и предлагает выпить вместе. Повествование превращается в историю о Каине и Авеле. Сальери задумывается над его словами, но становится уже слишком поздно. Нужно прочитать его “постой, постой, постой” с определённой интонацией, чтобы лучше это прочувствовать. Не торопливо, бормоча одно слово за другим, а вроде так: постой… постой. постой! Как сказал бы человек, который потихоньку начинает что-то понимать. На психологическом уровне тут происходит долгожданное принятие – Моцарт назвал его братом, признал равным себе. На символическом уровне это понимание того, что их подходы к искусству не противостоят друг другу, а просто ведут к одной цели разными дорогами. Борьба оказывается не нужна. Но Сальери также понимает, что теперь дорога к этой гармонии между ними закрыта после убийства Моцарта.
“Моцарт и Сальери” – не историческое произведение. Не знаю, считал ли Пушкин Сальери отравителем на самом деле, это совершенно не важно для произведения. Это лишь художественная вариация реальности, которая работает по своим законам. Вариацией, кстати, является и “Каменный гость” – только здесь в качестве прототипа выступают не люди, а широко известные персонажи. Поэтому главного героя зовут не дон Жуан, а дон Гуан, хотя в черновиках Пушкин поначалу предпочитал традиционный вариант.
Схема действий дона Гуана предельно проста – он быстро увлекается красавицей, быстро соблазняет, быстро пресыщается, а после она для него будто бы умирает. Всё происходит стремительно и без сожалений. Дона Гуана не интересовали северные красавицы именно по этой причине – являясь “куклами восковыми”, они были как бы уже мертвы. И по этой же причине для него была интересна Инеза, которая находилась на грани между жизнью и смертью – не там и не там, здесь снова повторяется мотив наслаждения на краю.
В её же истории впервые появляется “треугольник”, одна из вершин которого должна выпасть, который будет повторён три раза в течении всей пьесы. Здесь он реализован в виде структуры Гуан – Инеза – муж, из которой “выпадает” (умирает) любовница. В следующий раз это Гуан – Лаура – Карлос: умирает Карлос. Наконец, финальный треугольник это Гуан – донна Анна – командор, где выпадает уже сам главный герой. Треугольник упоминается даже в тексте, когда Лаура говорит, что Гуан оставил в груди Карлоса треугольную ранку.
Лаура немного выделяется из череды увлечений дона Гуана – к ней он возвращается даже после того, как однажды у них уже была “любовь”. Это связано с тем, что она является его идеальным отражением в другом поле – она так же легкомысленна и ветрена, каждый раз так же искренне “любит” и быстро забывает, так же склонна к пороку. Их обоих не смущает труп Карлоса, при котором они проводят своё свидание.
Получается, что Лаура – та самая “развратница лукавая” из речи барона в “Скупом рыцаре”. Через пир в её доме, заканчивающимся смертью, трагедия связана со следующей – с “Пиром во время чумы”. Донна Анна в чёрном платье повторяет моцартовского чёрного человека (а её показавшаяся из-под платья пятка должна мрачно напоминать о чёртовом копыте, но это уже самостоятельный символ). Лепорелло ассоциируется с Иваном из первой трагедии, но здесь он инвертирован – дерзит хозяину, отвечает непочтительно. Он – яркая, заметная фигура в противоположность скромному служителю Альбера. Однако если допустить, что Иван сам убил барона, то Лепорелло лишь подтолкнул Гуана к роковому шагу, стоявшему тому жизни, – раздразнить могильную статую и пригласить её в гости.
Не совсем ясно, почему погиб барон в “Скупом рыцаре”. Здесь всё понятнее – очевидно, что ожившая статуя обладает сверхъестественной силой. Однако почему именно это произошло? Легко предположить, что Гуан и раньше заигрывал со смертью, хотя бы потому, что уединился с Лаурой при трупе Карлоса. Почему кара настигла его только сейчас? Неужели он на этот раз действительно полюбил? Я так не думаю – он каждый раз искренне верит, что полюбил, а потом так же искренне забывает, в этом и есть суть дона Гуана. Признаваясь в любви к донне Анне, он постоянно якает и говорит о себе. То, что он раскрыл перед ней свою настоящую личность, на мой взгляд, свидетельствует о том, что он желал испытать это наслаждение в экстремальной, извращённой форме, к которому стремятся многие герои трагедий. Вероятнее, что здесь прослеживаются фаустианские мотивы. Если Фауст умер тогда, когда попросил мгновение продлиться, то Гуан умер тогда, когда согласился подождать. Это уникальный для него случай, когда он не стал настаивать на немедленном продолжении свидания, а согласился повременить и встретиться в другой день. За сим пришла расплата – у Гуана больше не получится обменять мимолётное наслаждение на что-то более глубокое, пришло время платить по счетам.
Перейдём к последней, самой мрачной и непонятной части. Она отлич��ется от остальных прежде всего тем, что является не совсем оригинальным произведением, но вольным переводом оригинальной английской поэмы, однако переводом крайне вольным. Любопытно, что оригинал не разрезан у Пушкина дальше четвёртой сцены. Ещё любопытнее то, что в какой-то момент там проговариваются все сюжеты маленьких трагедий – как в речи барона, упоминаются развратники, завистники, отравители и скряги, – должно быть, Пушкин счёл это за знак и принялся за работу. Он и сам связал “Пир” с другими произведениями цикла, добавив всё того же “чёрного человека” (на этот раз буквально темнокожего), грубую Луизу, перекликающуюся с дарительницей яда Инезой и развратой Лаурой, и также изменив имя умершего друга героев на Джаксон. Сон – это, понятно, сын, а вот Джак, или Джек, является одной из форм имени Хуан (Гуан). В финале “Каменного гостя” дон Гуан умирает, а следующее произведение начинается со смерти его символического сына. Так связующая нить доходит до самого конца.
Один из основных мотивов цикла, мотив извращённого пиршества, реализуется в полной мере. В остальном творчестве Пушкина пир – это всегда веселье и празднество, однако тут всё переворачивается с ног на голову. Вместо радостного события здесь чудовищная эпидемия, вместе торжественного зала – улица, вместо удалого разгула – мрачное ожидание расплаты. Мы часто употребляем словосочетание “пир во время чумы” для описания разгульства посреди трагедии, однако в источнике этого нет, – участники стараются не унывать, но у них это плохо получается. В воздухе витает ожидание смерти. Их песни и разговоры мрачны. Кстати, о песне Мери – её Пушкин сильно изменил по сравнению с оригиналом, но при этом не стал менять реакцию Вальсингама. Он говорит о ней как шотландской пастушьей песни, но никаких признаков таковой в ней нет. Председатель как бы уже не здесь, не с пирующими друзьями, их слова доносятся до него в искажённом виде, его судьба уже предопределена. В песне также проговаривается символическое значение чумы – это не столько инфекционное заболевание, сколько запустение, отсутствие чего-то. По тексту стихотворения сначала пустеют школы и церкви, а потом уже приходит болезнь. Мери призывает Эдмонда оставить тело умершей Дженни, но следовать за ней сердцем, – это противоположно тому, что делают пирующие и сам Вальсингам. Они вспоминают Джаксона как живого (не могут оставить тело умершего), но и не следуют за любимым сердцем (Вальсингам даже не стремится когда-нибудь соединиться с духом своей умершей жены Матильды и не плачет о матери).
Примерно то же говорит и священник. Он призывает прекратить пиршество и соединиться с умершими в своих мыслях, чтить их память и стремиться после смерти попасть к ним, на небо. При этом он упрекает молодых людей не столько в богохульстве, сколько в отрицании реальности, из-за которой они не совершают должных поступков, и рая, к которому они перестали стремиться. В своей небольшой проповеди он говорит об окружающем их запустении, а пирующие снова будто невпопад отвечают, что он “мастерски сказал об аде”: они понимают, где они находятся, но не хотят ничего предпринимать. “Моё дело предложить” – священник призвал, Вальсингам отказался, оставшись на пиру. Очевидно, дальнейшая его судьба незавидна.
В общем, не могу сказать, что это моё любимое произведение – чисто на эмоциональном уровне оно со мной не особо резонировало, хотя написано прекрасно и интересно, много живых образов и кратких, но ёмких деталей. Великолепные стихи. Восхищает смысловая наполненность произведения при такой краткости формы. Для меня – ⅘, не 5 просто потому, что это дело вкуса.

[Amir Hossein Miri moghaddam · Rating 5 out of 5]

از پوشکین رهایی‌ام نیست.