What do you think?
Rate this book
Обезьяна приходит за своим черепом
" J'ai commenc crire ce roman l'automne de l'anne 1943, sur un lit d'hpital, n'ayant en ma possession qu'un unique cahier d'colier dont m'avait fait cadeau le mdecin et un bout de bois sur lequel tait attache une plume. " L'auteur de ces lignes, Iouri Dombrovski, crivain, historien, anthropologue, archologue, pote, juif, tzigane, russe et polonais a trente-six ans. II sort de quatre ans de camp sibrien. Ce roman, son premier texte achev, djoue toutes les attentes. Car en pleine guerre patriotique, au fond du Kazakhstan, il invente un pays ressemblant une France possible que les nazis occupent, il invente une famille ordinaire o des humanistes rsistent, d'autres trahissent, il invente des officiers nazis falsifiant des fossiles pour rester crdibles, il invente un monde redevenant primate. Il invente tout. Mais, en 1949, son livre sera qualifi de " cosmopolite fasciste ", et son auteur renvoy pour dix ans en Sibrie. A son retour, en 1958, cet homme en trop, comme tous les revenants des camps, reprend son roman, se remet inventer.
- GenresRussia
477 pages, Paperback
First published January 1, 1959
3 people are currently reading
57 people want to read
About the author
Yury Dombrovsky
12 books20 followersYury Osipovich Dombrovsky (Russian: Ю́рий О́сипович Домбро́вский) (May 12, 1909 - May 29, 1978) was a Russian writer who spent nearly eighteen years in Soviet prison camps and exile.
Dombrovsky was the son of Jewish lawyer Joseph Hedal Dombrovsky and Russian mother. Yury fell foul of the authorities as early as 1932, for his part in the student suicide case described in The Faculty of Useless Knowledge. He was exiled to Alma-Ata in Kazakhstan where he established himself as a teacher, and which provided the setting for his novel The Keeper of Antiquities. This work, translated into English by Michael Glenny, gives several ominous hints as to the development of the Stalinist terror and its impact in remote Alma-Ata.
Dombrovsky had begun publishing literary articles in Kazakhstanskaya Pravda by 1937, when he was imprisoned again — this time for a mere seven months, having the luck to be detained during the partial hiatus between the downfall of Yezhov and the appointment of Beria.
Dombrovsky's first novel Derzhavin was published in 1938 and he was accepted into the Union of Soviet Writers in 1939, the year in which he was arrested yet again. This time he was sent to the notorious Kolyma camps in northeast Siberia, of which we are given brief but chilling glimpses in The Faculty of Useless Knowledge.
Dombrovsky, partially paralysed, was released from the camps in 1943 and lived as a teacher in Alma-Ata until 1949. There he wrote The Monkey Comes for his Skull and The Dark Lady. In 1949, he was again arrested, this time in connection with the campaign against foreign influences and cosmopolitanism. This time, he received a ten-year sentence, to be served in the Tayshet and Osetrovo regions in Siberia.
In 1955, he was released and fully rehabilitated the following year. Until his death in 1978, he lived in Moscow with Klara Fazulayevna (a character in The Faculty of Useless Knowledge). He was allowed to write, and his works were translated abroad, but none of them were re-issued in the USSR. Nor was he allowed abroad, even to Poland.
The Faculty of Useless Knowledge (Harvill), translated by Alan Myers the sombre and chilling sequel to The Keeper of Antiquities took eleven years to write, and was published in Paris in 1978.
A widespread opinion is that this publication proved fatal. The KGB did not approve of the work, and it was noted that the book had actually been finished in 1975. Dombrovsky received numerous threats over the phone and through the post; his arm was shattered by a steel pipe in the course of an assault on a bus, and he was finally attacked and severely beaten in the House of Literature. He died about a month and a half later.
An account about Dombrovsky written by Armand Maloumian, a fellow inmate of the GULAG, can be found in Kontinent 4: Contemporary Russian Writers (Avon Books, ed. George Bailey), entitled "And Even Our Tears."
Dombrovsky was the son of Jewish lawyer Joseph Hedal Dombrovsky and Russian mother. Yury fell foul of the authorities as early as 1932, for his part in the student suicide case described in The Faculty of Useless Knowledge. He was exiled to Alma-Ata in Kazakhstan where he established himself as a teacher, and which provided the setting for his novel The Keeper of Antiquities. This work, translated into English by Michael Glenny, gives several ominous hints as to the development of the Stalinist terror and its impact in remote Alma-Ata.
Dombrovsky had begun publishing literary articles in Kazakhstanskaya Pravda by 1937, when he was imprisoned again — this time for a mere seven months, having the luck to be detained during the partial hiatus between the downfall of Yezhov and the appointment of Beria.
Dombrovsky's first novel Derzhavin was published in 1938 and he was accepted into the Union of Soviet Writers in 1939, the year in which he was arrested yet again. This time he was sent to the notorious Kolyma camps in northeast Siberia, of which we are given brief but chilling glimpses in The Faculty of Useless Knowledge.
Dombrovsky, partially paralysed, was released from the camps in 1943 and lived as a teacher in Alma-Ata until 1949. There he wrote The Monkey Comes for his Skull and The Dark Lady. In 1949, he was again arrested, this time in connection with the campaign against foreign influences and cosmopolitanism. This time, he received a ten-year sentence, to be served in the Tayshet and Osetrovo regions in Siberia.
In 1955, he was released and fully rehabilitated the following year. Until his death in 1978, he lived in Moscow with Klara Fazulayevna (a character in The Faculty of Useless Knowledge). He was allowed to write, and his works were translated abroad, but none of them were re-issued in the USSR. Nor was he allowed abroad, even to Poland.
The Faculty of Useless Knowledge (Harvill), translated by Alan Myers the sombre and chilling sequel to The Keeper of Antiquities took eleven years to write, and was published in Paris in 1978.
A widespread opinion is that this publication proved fatal. The KGB did not approve of the work, and it was noted that the book had actually been finished in 1975. Dombrovsky received numerous threats over the phone and through the post; his arm was shattered by a steel pipe in the course of an assault on a bus, and he was finally attacked and severely beaten in the House of Literature. He died about a month and a half later.
An account about Dombrovsky written by Armand Maloumian, a fellow inmate of the GULAG, can be found in Kontinent 4: Contemporary Russian Writers (Avon Books, ed. George Bailey), entitled "And Even Our Tears."
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 10 of 10 reviews
February 8, 2016
Очень сложно оценивать эту книгу безотносительно личности Юрия Домбровского. Если представить, что ее написал неизвестный писатель, то оценка может быть одной, если вспомнить, через что прошел Юрий Осипович при написании и опубликовании "Обезьяны", то это не может не влиять на восприятие.
Главным образом действие происходит в неназванной европейской стране во время нацистской оккупации. Образ страны - собирательный, поэтому среди имен героев - все национальности. Ганс, Леон и Берта Мезонье, профессор Ланэ, профессор Ганка, Юрий Крыжевич, Курцер и Гарднер: целый набор. Нацизм захватывает все больше и больше стран, но помимо физической расправы им нужна еще победа над умами, для этого всеми правдами и неправдами вербуются лучшие ученые, которые теперь должны служить режиму. Прямые параллели с советской властью, где "кто не с нами - тот против нас". Тут же и обвиняющие статьи в прессе, подписанные вчерашними друзьями, коллегами и учениками письма и декларации, в общем целый набор. Кто-то искренне переходит на сторону режима, кто-то спасает себя, а кто-то не может поступиться принципами и делом всей своей жизни и предпочитает умереть.
Лучше всего, на мой взгляд, удались характеры двух героев Сопротивления и одного скользкого профессора. Остальные, несмотря на прекрасный язык, получились не такими яркими, даже Курцера и Гарднера, которых я в итоге вообще уже начала путать, настолько они просто олицетворяли Зло.
Отдельно хочу отметить прекрасное название, которое подробно объясняется и в книге.
Главным образом действие происходит в неназванной европейской стране во время нацистской оккупации. Образ страны - собирательный, поэтому среди имен героев - все национальности. Ганс, Леон и Берта Мезонье, профессор Ланэ, профессор Ганка, Юрий Крыжевич, Курцер и Гарднер: целый набор. Нацизм захватывает все больше и больше стран, но помимо физической расправы им нужна еще победа над умами, для этого всеми правдами и неправдами вербуются лучшие ученые, которые теперь должны служить режиму. Прямые параллели с советской властью, где "кто не с нами - тот против нас". Тут же и обвиняющие статьи в прессе, подписанные вчерашними друзьями, коллегами и учениками письма и декларации, в общем целый набор. Кто-то искренне переходит на сторону режима, кто-то спасает себя, а кто-то не может поступиться принципами и делом всей своей жизни и предпочитает умереть.
Лучше всего, на мой взгляд, удались характеры двух героев Сопротивления и одного скользкого профессора. Остальные, несмотря на прекрасный язык, получились не такими яркими, даже Курцера и Гарднера, которых я в итоге вообще уже начала путать, настолько они просто олицетворяли Зло.
Отдельно хочу отметить прекрасное название, которое подробно объясняется и в книге.
December 3, 2023
About the plot. A little while after the war and the defeat of fascism, in an unspecified European country, journalist Hans Mesollier meets a man who was the chief of the Gestapo, who drove his father to suicide. The occupation regime, as we remember, had a racial theory as an ideological platform, demanding from a world-renowned anthropologist, Professor Mesolieu, confirmation of the superiority of the Aryan race over others, based on clearly falsified data. His father refuses, he is being pushed in all positions, he is being scammed as morally and scientifically unscrupulous, he is experiencing the collapse of the institute he created and the betrayal of like-minded people, that Gestapo Gardner practically settles at his house, his assistant is arrested. And at some point, the scientist chooses death.
Having met Gardner by chance, Hans tries to hand him over to the police, and then it turns out that the one who shot and tortured people served some ridiculous term and was amnestied due to illness. Moreover, he is again nominated by high patrons to a position of power. Our hero is a journalist and he writes a sharp resonant article on the topic "the murderer of the innocent goes unpunished", after which he himself becomes the object of criminal prosecution as an instigator (we would call it a call to extremism), because Gardner was found murdered a couple of days later and with him a note from the "avenger". All this is painfully recognizable in today's Russian day.
See how many conditional "us" and how many "them". There are fewer of them, but why is evil more energetic and more powerful than good at all times? Why is the world so wildly and strangely arranged that scoundrels are always in positions and feeding trough, and good people, if not in dungeons, then on the sidelines of life? Maybe because the kindness of the good ones, their tendency to forgive, makes evil unpunished. And if we become like them, won't we become them? This problem, which is more complex and broader than any "anti-": anti-war, anti-fascist, even anti-Stalinist, brings the novel to the level of philosophical generalizations, although it does not make it more readable.
It's not the easiest reading, but if you decide to do it, you can give yourself a credit in anthropology and philosophy.
А что же будет с палачами?
Я поверил, что сердце
Глубокий колодец свободы,
А в глубоких колодцах
Вода тяжела и черна.
Я готов дожидаться.
Мучительно плещутся воды.
Я бадью опускаю
До самого черного дна.
Юрий Домбровский
Он жил в городе, где я родилась и выросла, и улица, на которой расположено представительство российского книгоиздания в культурной столице Казахстана носит его имя, и я прочла "Хранителя древностей" девчонкой, из того локального патриотизма, какой в основе гордости земляками, известными всей большой стране. Не полюбив той книги. Так и сложилось, из всей прозы Юрия Домбровского люблю по-настоящему только "Рождение мыши". Стихи - да, и всю жизнь помню те из лагерного цикла, что были опубликованы в "Юности" в конце восьмидесятых. Такая яростная, емкая, злая, нежная поэзия, такое с одного прочтения вхождение в память. "Факультет ненужных вещей" читала уже взрослой, живя в другой стране, и чтение в значительной степени было окрашено ностальгией, потому что это очень Алматинский роман, с узнаваемыми топонимами, которые мало переменились с середины шестидесятых до моего времени. Но в последние два года трагично актуальный, юридические правовые нормы все больше замещаются государственным произволом, становясь факультетом ненужных (потому что неработающе-бесполезных) вещей, а заглавие романа стало мемом для посвященных.
"Обезьяна приходит за своим черепом" переиздана в Редакции Елены Шубиной, чем не повод прочесть роман Юрия Осиповича, за который боялась браться? Ну, потому что о нем говорили как об антивоенном и антифашистском, а таким меня перекормили в советском детстве. Потому что, будем честны, Домбровский ни разу не беллетрист, и заботится не о том, чтобы сделать читателю интересно, но о том, чтобы донести до него мысль, последовательно подавая ее под множеством соусов. Я проглядела читательские рецензии, все они восторженные, но сомневаюсь, чтобы кто-то из рецензентов сумел внятно пересказать фабулу, хотя роман не бессюжетен. Однако я скажу сейчас крамольную вещь - люди не дочитывают, одолевают какую-то часть этой тягучей книги, дальше просматривают по диагонали - и идут писать об ужасах фашизма и порочности расовой теории.
Итак, о фабуле. Немного времени спустя после войны и разгрома фашизма, в некоей неопределенной европейской стране, журналист Ганс Мезолье встречает человека, бывшего шефом гестапо, который довел до самоубийства его отца. Оккупационный режим, как мы помним, имел идеологической платформой расовую теорию, требуя от антрополога с мировым именем, профессора Мезолье, подтверждения превосходства арийской расы над прочими, на основе явно фальсифицированных данных. Отец отказывается, его теснят по всем позициям, шельмуют как морально и научно нечистоплотного, он переживает крах института, который создал, и предательство единомышленников, у него дома практически поселяется тот гестаповец Гарднер, его помощника арестовывают. И в какой-то момент ученный выбирает смерть.
Встретив Гарднера случайно, Ганс пытается выдать его полиции, и тут выясняется, что тот, расстреливавший и пытавший людей, отсидел какой-то смехотворный срок и был амнистирован по болезни. Больше того, снова выдвигается высокими покровителями на властный пост. Наш герой журналист и он пишет резкую резонансную статью на тему "убийца невинных безнаказан", после которой сам становится объектом уголовного преследования как подстрекатель (у нас бы это назвали призывом к экстремизму), потому что Гарднер через пару дней найден убитым и при нем записка "мстителя". Все это, до боли узнаваемое в российском дне сегодняшнем, занимает примерно четверть от общего объема Дальше действие уходит впрошлое, 43-й год.
Оставшиеся примерно три четверти объема рассказывается об ужасах оккупации на общем плане, и о том, как это происходило с отдельными персонажами - на локальном. Авторская оптика в изображении палачей и жертв практически не меняется, и это делает роман социо-антропологическим с точки зрения не той прикладной антропологии, какая вынесена в заглавие, но по классификации типажей. Вот палач-исполнитель циник Гарднер, а вот творчески подходящий к палачеству (как ни жутко звучит) деверь профессора Курцель, в прошлом аферист, пытавшийся выдать сфабрикованный череп за научную сенсацию - промежуточное звено эволюции, разоблаченный и с позором изгнанный Мезолье. Теперь он на службе у нацистов, преуспевает и ждет назначения на пост наместника оккупированной территории, явно наслаждаясь собственной, возведенной в абсолют, беспринципностью.
А вот персонажи, которых с определенной долей условности можно отнести к жертвам. Несгибаемый поклонник Сенеки профессор Мезолье. Его коллега коллаборационист Иоганн Ланэ, ныне главный редактор газеты, где работает Ганс. Его ученик, неистовый чех Ганка, человек честный и порядочный, который бурно реагирует на подлость оккупантов, попадает в застенки и там его ломают. Вот садовник Курц, читатель может догадаться, что он связан с сопротивлением и скорее всего агент советской России. А вот несгибаемый антифашист Войцик, который дорого продает свою жизнь, прихватив на тот свет главного палача.
Смотрите, сколько условных "нас" и сколько "их". Их меньше, но почему во все времена зло энергичнее и могущественнее добра? Почему мир так дико и странно устроен, что мерзавцы всегда при должностях и кормушке, а хорошие люди, если не в застенках, то на обочине жизни? Может быть потому, что незлобивость хороших, их склонность прощать делает зло безнаказанным. А если мы станем как они, не сделаемся ли мы ими? Эта проблематика, которая сложнее и шире любого "анти-": антивоенного, антифашистского, даже антисталинского - выводит роман на уровень философских обобщений, хотя не делает более читабельным.
Не самое легкое чтение, но если вы решитесь на него - можете поставить себе зачет по антропологии и философии.
Having met Gardner by chance, Hans tries to hand him over to the police, and then it turns out that the one who shot and tortured people served some ridiculous term and was amnestied due to illness. Moreover, he is again nominated by high patrons to a position of power. Our hero is a journalist and he writes a sharp resonant article on the topic "the murderer of the innocent goes unpunished", after which he himself becomes the object of criminal prosecution as an instigator (we would call it a call to extremism), because Gardner was found murdered a couple of days later and with him a note from the "avenger". All this is painfully recognizable in today's Russian day.
See how many conditional "us" and how many "them". There are fewer of them, but why is evil more energetic and more powerful than good at all times? Why is the world so wildly and strangely arranged that scoundrels are always in positions and feeding trough, and good people, if not in dungeons, then on the sidelines of life? Maybe because the kindness of the good ones, their tendency to forgive, makes evil unpunished. And if we become like them, won't we become them? This problem, which is more complex and broader than any "anti-": anti-war, anti-fascist, even anti-Stalinist, brings the novel to the level of philosophical generalizations, although it does not make it more readable.
It's not the easiest reading, but if you decide to do it, you can give yourself a credit in anthropology and philosophy.
А что же будет с палачами?
Я поверил, что сердце
Глубокий колодец свободы,
А в глубоких колодцах
Вода тяжела и черна.
Я готов дожидаться.
Мучительно плещутся воды.
Я бадью опускаю
До самого черного дна.
Юрий Домбровский
Он жил в городе, где я родилась и выросла, и улица, на которой расположено представительство российского книгоиздания в культурной столице Казахстана носит его имя, и я прочла "Хранителя древностей" девчонкой, из того локального патриотизма, какой в основе гордости земляками, известными всей большой стране. Не полюбив той книги. Так и сложилось, из всей прозы Юрия Домбровского люблю по-настоящему только "Рождение мыши". Стихи - да, и всю жизнь помню те из лагерного цикла, что были опубликованы в "Юности" в конце восьмидесятых. Такая яростная, емкая, злая, нежная поэзия, такое с одного прочтения вхождение в память. "Факультет ненужных вещей" читала уже взрослой, живя в другой стране, и чтение в значительной степени было окрашено ностальгией, потому что это очень Алматинский роман, с узнаваемыми топонимами, которые мало переменились с середины шестидесятых до моего времени. Но в последние два года трагично актуальный, юридические правовые нормы все больше замещаются государственным произволом, становясь факультетом ненужных (потому что неработающе-бесполезных) вещей, а заглавие романа стало мемом для посвященных.
"Обезьяна приходит за своим черепом" переиздана в Редакции Елены Шубиной, чем не повод прочесть роман Юрия Осиповича, за который боялась браться? Ну, потому что о нем говорили как об антивоенном и антифашистском, а таким меня перекормили в советском детстве. Потому что, будем честны, Домбровский ни разу не беллетрист, и заботится не о том, чтобы сделать читателю интересно, но о том, чтобы донести до него мысль, последовательно подавая ее под множеством соусов. Я проглядела читательские рецензии, все они восторженные, но сомневаюсь, чтобы кто-то из рецензентов сумел внятно пересказать фабулу, хотя роман не бессюжетен. Однако я скажу сейчас крамольную вещь - люди не дочитывают, одолевают какую-то часть этой тягучей книги, дальше просматривают по диагонали - и идут писать об ужасах фашизма и порочности расовой теории.
Итак, о фабуле. Немного времени спустя после войны и разгрома фашизма, в некоей неопределенной европейской стране, журналист Ганс Мезолье встречает человека, бывшего шефом гестапо, который довел до самоубийства его отца. Оккупационный режим, как мы помним, имел идеологической платформой расовую теорию, требуя от антрополога с мировым именем, профессора Мезолье, подтверждения превосходства арийской расы над прочими, на основе явно фальсифицированных данных. Отец отказывается, его теснят по всем позициям, шельмуют как морально и научно нечистоплотного, он переживает крах института, который создал, и предательство единомышленников, у него дома практически поселяется тот гестаповец Гарднер, его помощника арестовывают. И в какой-то момент ученный выбирает смерть.
Встретив Гарднера случайно, Ганс пытается выдать его полиции, и тут выясняется, что тот, расстреливавший и пытавший людей, отсидел какой-то смехотворный срок и был амнистирован по болезни. Больше того, снова выдвигается высокими покровителями на властный пост. Наш герой журналист и он пишет резкую резонансную статью на тему "убийца невинных безнаказан", после которой сам становится объектом уголовного преследования как подстрекатель (у нас бы это назвали призывом к экстремизму), потому что Гарднер через пару дней найден убитым и при нем записка "мстителя". Все это, до боли узнаваемое в российском дне сегодняшнем, занимает примерно четверть от общего объема Дальше действие уходит впрошлое, 43-й год.
Оставшиеся примерно три четверти объема рассказывается об ужасах оккупации на общем плане, и о том, как это происходило с отдельными персонажами - на локальном. Авторская оптика в изображении палачей и жертв практически не меняется, и это делает роман социо-антропологическим с точки зрения не той прикладной антропологии, какая вынесена в заглавие, но по классификации типажей. Вот палач-исполнитель циник Гарднер, а вот творчески подходящий к палачеству (как ни жутко звучит) деверь профессора Курцель, в прошлом аферист, пытавшийся выдать сфабрикованный череп за научную сенсацию - промежуточное звено эволюции, разоблаченный и с позором изгнанный Мезолье. Теперь он на службе у нацистов, преуспевает и ждет назначения на пост наместника оккупированной территории, явно наслаждаясь собственной, возведенной в абсолют, беспринципностью.
А вот персонажи, которых с определенной долей условности можно отнести к жертвам. Несгибаемый поклонник Сенеки профессор Мезолье. Его коллега коллаборационист Иоганн Ланэ, ныне главный редактор газеты, где работает Ганс. Его ученик, неистовый чех Ганка, человек честный и порядочный, который бурно реагирует на подлость оккупантов, попадает в застенки и там его ломают. Вот садовник Курц, читатель может догадаться, что он связан с сопротивлением и скорее всего агент советской России. А вот несгибаемый антифашист Войцик, который дорого продает свою жизнь, прихватив на тот свет главного палача.
Смотрите, сколько условных "нас" и сколько "их". Их меньше, но почему во все времена зло энергичнее и могущественнее добра? Почему мир так дико и странно устроен, что мерзавцы всегда при должностях и кормушке, а хорошие люди, если не в застенках, то на обочине жизни? Может быть потому, что незлобивость хороших, их склонность прощать делает зло безнаказанным. А если мы станем как они, не сделаемся ли мы ими? Эта проблематика, которая сложнее и шире любого "анти-": антивоенного, антифашистского, даже антисталинского - выводит роман на уровень философских обобщений, хотя не делает более читабельным.
Не самое легкое чтение, но если вы решитесь на него - можете поставить себе зачет по антропологии и философии.
December 30, 2017
One of the best book which I discovered in 2017. Must read.
November 26, 2023
Может быть, у меня были завышенные ожидания из-за хороших отзывов, но книга разочаровала своей прямолинейностью. Начиналось все будто бы многообещающе, но потом сюжет утонул в (слава богу, не слишком многочисленных) плохо прописанных персонажах, которых трудно отличить одного от другого: просто философствующие модельки людей. При этом остаётся ощущение, что из-за текста выглядывает автор с хитрым прищуром, но природа этого прищура не очень понятна: видимо, он намекает, что на чём-то подловил читателя, но мне так не показалось.
May 6, 2020
книгу нужно прочесть, это довольно современная вещь и актуальна сейчас... и не обязательно знать биографию автора... обезьяна придёт и она уже идёт к нам сейчас, когда мы забываем о расизме, когда мы разделяем на свих и тех, кто боязливо подыскиваем подтверждение в сенсационных утверждениях и полунаучных статьях чтобы подтвердить и оправдать свою ненависть к тем кто отличен от нас.. Обезьяна обязательно заглянет ко всем тем кто разглагольствует «я не расист, но...»
April 2, 2019
Cartea asta este extraordinara! O adevărată lecție de viață. Mi-a părut rău de unele personaje. Pe scurt este o carte care merită citită.
May 8, 2020
O carte care te va provoca la gândire si iti va trezi noi sau vechi sentimente..
April 20, 2018
Повторю уже озвученную в комментариях мысль - лучше всего эту книгу читать, зная историю её появления и биографию автора. У меня возник интерес к чтению книги после недавнего упоминания о ней Дмитрия Быкова. Он привел её ка пример окончательного приговора современной цивилизации. Примерно такая мысль. Не скажу, что у меня возникло такое ощущение. По крайней мере я не прочувствовал это на 100%. Но мне понравилась в этом романе реальность персонажей. Даже представляющие откровенное зло Гарднер, Курцер или эпизодичный Кох моментами являют что-то симпатичное. Сразу вспоминаются из детства похожие ощущения от промотра 17-ти мгновений весны: чёрно-белые нацисты в костюмах не воспринимаются однозначно плохо, а представлены сложно – они и зловещи, но они и умны и изящны, ты их не любишь, но в определенной степени уважаешь. Хотя все они конечно, конченые люди, если оставить только основное. И в этом наверное и был «приговор», о котором говорил Быков.
December 24, 2014
i didn't like this book. Maybe because I could not sync with the subject.In the end I've decided not to finish it because it was a struggle to keep up with this monstrous writing style.
Displaying 1 - 10 of 10 reviews