What do you think?
Rate this book
Слово живое и мёртвое
Нора Галь - блистательный переводчик и литератор, представительница самой, пожалуй, авторитетной в нашей стране Кашкинской переводческой школы. Нора Галь снискала себе заслуженную славу не только в профессиональных, но и в широких читательских кругах.
Слово Норы Галь выходит далеко за рамки собственно перевода. Так, разбирая ошибки и огрехи, проникающие в прозу, публицистику, на радио и телевидение и противопоставляя им прекрасные образцы живой русской речи, Нора Галь внесла весомый вклад в столь актуальную ныне борьбу за чистоту и достоинство русского языка.
Настоящее издание - самое полное. Оно рассчитано на самый широкий круг читателей.
Слово Норы Галь выходит далеко за рамки собственно перевода. Так, разбирая ошибки и огрехи, проникающие в прозу, публицистику, на радио и телевидение и противопоставляя им прекрасные образцы живой русской речи, Нора Галь внесла весомый вклад в столь актуальную ныне борьбу за чистоту и достоинство русского языка.
Настоящее издание - самое полное. Оно рассчитано на самый широкий круг читателей.
608 pages, Hardcover
First published January 1, 1987
146 people are currently reading
983 people want to read
About the author
Нора Галь
60 books5 followersНора Галь (настоящее имя: Элеонора Яковлевна Гальперина; 27 апреля 1912 - 23 июля 1991) — советская переводчица с английского и французского, литературный критик и теоретик перевода, редактор. Прославилась переводом «Маленького принца» Сент-Экзюпери, «Постороннего» Камю, «Убить пересмешника» Харпер Ли и произведений мировой фантастики.
Нора Галь родилась 27 апреля 1912 года в Одессе, в семье врача Якова Исааковича Гальперина и юриста Фредерики Александровны Гальпериной. С детских лет жила в Москве. После многократных настойчивых попыток была принята в Московский педагогический институт имени В. И. Ленина, окончила его в 1937 году, затем училась в аспирантуре (окончила в 1941), защитила диссертацию, посвящённую творчеству Артюра Рембо, публиковала в периодике статьи о классической (Мопассан, Байрон, Мюссе) и новейшей зарубежной литературе. Вышла замуж за литературоведа Бориса Кузьмина (впоследствии подготовила к печати том его избранных работ).
Среди друзей, учителей, учениц и коллег Норы — Александр Аникст, Вера Топер, Нина Дарузес, Мария Лорие, Раиса Облонская, Морис Ваксмахер, Евгения Таратута, Абрам Штейн, Александра Раскина, Борис Володин, Лев Разгон, Мариэтта Чудакова, Тамара Казавчинская.
От Бориса Кузьмина имела дочь Эдварду Кузьмину, которая стала литературным критиком и редактором. Внук Норы — поэт, литературный критик, литературовед, издатель и активист гей-движения Дмитрий Кузьмин.
Нора Галь умерла 23 июля 1991 года после тяжёлой болезни. Её память увековечена в космосе: в июле 1995 года малой планете из пояса астероидов присвоено имя Норагаль. 27 апреля 2012 года, к 100-летию Норы Галь, была впервые вручена премия имени Норы Галь за перевод короткой прозы с английского языка.
Нора Галь родилась 27 апреля 1912 года в Одессе, в семье врача Якова Исааковича Гальперина и юриста Фредерики Александровны Гальпериной. С детских лет жила в Москве. После многократных настойчивых попыток была принята в Московский педагогический институт имени В. И. Ленина, окончила его в 1937 году, затем училась в аспирантуре (окончила в 1941), защитила диссертацию, посвящённую творчеству Артюра Рембо, публиковала в периодике статьи о классической (Мопассан, Байрон, Мюссе) и новейшей зарубежной литературе. Вышла замуж за литературоведа Бориса Кузьмина (впоследствии подготовила к печати том его избранных работ).
Среди друзей, учителей, учениц и коллег Норы — Александр Аникст, Вера Топер, Нина Дарузес, Мария Лорие, Раиса Облонская, Морис Ваксмахер, Евгения Таратута, Абрам Штейн, Александра Раскина, Борис Володин, Лев Разгон, Мариэтта Чудакова, Тамара Казавчинская.
От Бориса Кузьмина имела дочь Эдварду Кузьмину, которая стала литературным критиком и редактором. Внук Норы — поэт, литературный критик, литературовед, издатель и активист гей-движения Дмитрий Кузьмин.
Нора Галь умерла 23 июля 1991 года после тяжёлой болезни. Её память увековечена в космосе: в июле 1995 года малой планете из пояса астероидов присвоено имя Норагаль. 27 апреля 2012 года, к 100-летию Норы Галь, была впервые вручена премия имени Норы Галь за перевод короткой прозы с английского языка.
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 30 of 81 reviews
March 22, 2016
«Слово живое и мёртвое» не просто книга о языке. Это манифест. Это заявление. Это позиция.
Нора Галь написала «Слово» в 1972-м году. И хотя с тех пор русский язык сильно изменился, книга выдержала девять переизданий, последнее вышло в прошлом году. Я не раз встречала восторженные отзывы об этой книге. Дескать, лучшая книга о русском языке и переводе. Читать крайне увлекательно и на редкость полезно. Эти дифирамбы разжигали моё любопытство, и наконец у меня дошли до неё руки. И таки что я могу сказать, господа? Что я не в восторге и для пения дифирамбов у меня нет оснований.
Чтобы понимать суть книги, давайте окунёмся в интрижки переводческого мирка СССР. Элеонора Гальперина, более известная как Нора Галь, принадлежала к школе кашкинцев. Основатель этой школы перевода, Иван Кашкин, вырастил плеяду советских переводчиков (хотя скорее переводчиц). Помимо самой Галь к примеру Калашникову (переводила Хемингуэя, Диккенса, Фицджеральда, Апдайка, Стейнбека), Дарузес (переводила Киплинга, Марка Твена, О.Генри) и других. Они считали, что нужно передать дух повествования, не обязательно при этом придерживаясь точно текста. Галь это называет «воссоздать на другом языке произведение искусства». Переводчик становится соавтором. Имеет право переводить имена и названия (как по мне, так сложно придумать идею хуже).
Кашкинцы активно выступали против переводчиков конкурирующей школы буквалистов. Лично Кашкин немало попортил крови видным буквалистам — Евгению Ланну (переводил Диккенса) и Георгию Шенгели (переводил Байрона, Гюго). В 1939-м Кашкин получил орден «Знак почёта» (о чём это говорит, судите сами; напомню, что на 1937-38-е года пришёлся пик сталинских репрессий). В 1952-м Кашкин публикует статью, в которой критикует Ланна как плохого переводчика Диккенса (Галь же переводы Ланна называет «злополучными» и выглядят они «плачевно»). В тексте автор намекает, что Ланн чуть ли не исполняет приказы «английский империалистической буржуазии», когда переводит технически-точно. Ему противопоставляется сталински-верный перевод кашкинцев, которые неким непостижимым образом видят то, что видел автор, и перекладывают это на русский язык.
Действия Кашкина возымели желаемый эффект. Основной и правильной школой перевода в Союзе стала школа кашкинцев. Буквалисты считались и считаются до сих пор «неправильными» и вообще какими-то примитивными.
Когда я читала «Слово», у меня возникало какое-то неприятное ощущение. Липкое и скользкое, словно я дотронулась до испорченной еды, покрытой слизью. Я не понимала, откуда это ощущение взялось, если я читаю ТУ САМУЮ книгу (говорится с придыханием) о русском языке. Которую так хвалили, и, о боги, кто только эту книгу не хвалил! Пока я не поняла, что мне напоминают некоторые места в тексте. Они мне напоминают разоблачающие статьи в советских газетах. Статьи о врагах народа. Или заседания партии, с этим пафосом в речах и невероятной уверенностью, что правильно, а что плохо для человека советского. Вот что мне напомнила книга Норы Галь.
Я не говорю, что вся книга написана так. Я даже не говорю, что возлагаю вину за эту однобокость восприятия на автора. Времена такие были, да. Но то, что эта самоуверенность кашкинцев повлияла на перевод многих, многих книг в Союзе — факт. Все переводы буквалистов Галь рассматривает как однозначное зло. И непостижимым образом связывает их подход с канцеляритом.
Канцелярит это употребление пассивного залога, официальных слов и выражений, отглагольных существительных в тех случаях, когда это не требуется. В быту и художественном переводе, то бишь. Никто не спорит с тем, что канцелярит убивает яркий текст. Но к канцеляриту же по непостижимой мне причине Галь причисляет и использование иностранных слов. Зачем, вопрошает она изумлённую меня, использовать в тексте стейк, «если у нас уже давно прижился бифштекс?» Конечно, язык изменился и развился с 1972-го года. Нам стейк (и даже рибай) стал привычен; во времена Галь, видимо, он встречался редко. Но если бифштекс и стейк означают одно и то же, то наверное англичане бы не стали на пустом месте придумывать второе слово с абсолютно тем же смысловым наполнением?
Книга устарела. Галь изумляет «урод» фондю (в тексте правда написано «урод»). В 2016-м году фондю никого не увидит. Также, как и шляпа федора. Ланч вошёл в русский язык. Бизнес-ланчи по двести рублей и ланч боксы стали частью нашей повседневной жизни. Галь такого разворота событий предвидеть не могла. Но она заранее его не одобряет, потому что «иностранное слово можно, нужно и вовсе не трудно заменить русским». Ха!
Галь не одобряет, кстати, и «желание сделать хотя бы маленькую карьеру». Если вы у себя замечаете такое желание, знайте — Галь диагностировала у вас заражение «американским стремлением продвинуться, пробить себе "путь наверх"».
Помимо этих забавных деталей, в книге всё же находится нечто полезное. Галь предостерегает от переноса структуры иностранного языка в русский перевод. От модальных глаголов избавляемся, всякие «быть» и «являться» сводим к минимуму. Это здравая и полезная мысль. Каждую идею автор поясняет, приводя множество примеров. Я для себя нашла несколько полезных. Отслеживать канцелярит —в чистом виде канцелярит, а не ланчи и федоры — тоже отрезвляющая мысль. Нам кажется, что пиши мы «необходимо провести» и «принимая активное участие», мы звучим убедительно и весомо. Однако так говорят чиновники и юристы, у которых это в крови. В быту и в повседневном тексте так нет нужды выражаться. В этом Галь права и то, что она обратила на это внимание, её заслуга.
«Слово живое и мёртвое» я считаю будет полезно полистать всем. Читать её от корки до корки за один присест человеку, не работающему с текстом, будет скучновато. Книга устарела, но я не знаю современных аналогов. Видимо, поэтому до сих пор и продолжают читать Галь. За неимением лучшего. Это плачевно и при этом загадочно. Почему на английском языке об английском языке написан примерно миллиард книг по стилистике, писательскому мастерству? Та же культовая 'The Elements of Style'
(William Strunk, E.B. White) написана кратко, без идеологических вставок и менторских нотаций, и остаётся до сих пор актуальной. При том, что написали её в 1920-м (!) году. Я молчу уж о более современных книгах. О том же Зинсере, «Как писать хорошо» (William Zinsser, 'On Writing Well')
. Я могу ещё много примеров привести. Суть остаётся той же. Вот таких книг, о богатом русском языке, нам сейчас не хватает.
Когда я писала обзор, использовала книгу Андрея Азова «Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920-60-е годы»
для справки. Отлично дополняет размышления Галь о переводе. Всегда полезно узнать противоположные точки зрения на предмет, в этом случае переводческое ремесло, чтобы самой сделать выводы.
Полный текст обзора на БукГик.ру
Нора Галь написала «Слово» в 1972-м году. И хотя с тех пор русский язык сильно изменился, книга выдержала девять переизданий, последнее вышло в прошлом году. Я не раз встречала восторженные отзывы об этой книге. Дескать, лучшая книга о русском языке и переводе. Читать крайне увлекательно и на редкость полезно. Эти дифирамбы разжигали моё любопытство, и наконец у меня дошли до неё руки. И таки что я могу сказать, господа? Что я не в восторге и для пения дифирамбов у меня нет оснований.
Чтобы понимать суть книги, давайте окунёмся в интрижки переводческого мирка СССР. Элеонора Гальперина, более известная как Нора Галь, принадлежала к школе кашкинцев. Основатель этой школы перевода, Иван Кашкин, вырастил плеяду советских переводчиков (хотя скорее переводчиц). Помимо самой Галь к примеру Калашникову (переводила Хемингуэя, Диккенса, Фицджеральда, Апдайка, Стейнбека), Дарузес (переводила Киплинга, Марка Твена, О.Генри) и других. Они считали, что нужно передать дух повествования, не обязательно при этом придерживаясь точно текста. Галь это называет «воссоздать на другом языке произведение искусства». Переводчик становится соавтором. Имеет право переводить имена и названия (как по мне, так сложно придумать идею хуже).
Кашкинцы активно выступали против переводчиков конкурирующей школы буквалистов. Лично Кашкин немало попортил крови видным буквалистам — Евгению Ланну (переводил Диккенса) и Георгию Шенгели (переводил Байрона, Гюго). В 1939-м Кашкин получил орден «Знак почёта» (о чём это говорит, судите сами; напомню, что на 1937-38-е года пришёлся пик сталинских репрессий). В 1952-м Кашкин публикует статью, в которой критикует Ланна как плохого переводчика Диккенса (Галь же переводы Ланна называет «злополучными» и выглядят они «плачевно»). В тексте автор намекает, что Ланн чуть ли не исполняет приказы «английский империалистической буржуазии», когда переводит технически-точно. Ему противопоставляется сталински-верный перевод кашкинцев, которые неким непостижимым образом видят то, что видел автор, и перекладывают это на русский язык.
Действия Кашкина возымели желаемый эффект. Основной и правильной школой перевода в Союзе стала школа кашкинцев. Буквалисты считались и считаются до сих пор «неправильными» и вообще какими-то примитивными.
Когда я читала «Слово», у меня возникало какое-то неприятное ощущение. Липкое и скользкое, словно я дотронулась до испорченной еды, покрытой слизью. Я не понимала, откуда это ощущение взялось, если я читаю ТУ САМУЮ книгу (говорится с придыханием) о русском языке. Которую так хвалили, и, о боги, кто только эту книгу не хвалил! Пока я не поняла, что мне напоминают некоторые места в тексте. Они мне напоминают разоблачающие статьи в советских газетах. Статьи о врагах народа. Или заседания партии, с этим пафосом в речах и невероятной уверенностью, что правильно, а что плохо для человека советского. Вот что мне напомнила книга Норы Галь.
Я не говорю, что вся книга написана так. Я даже не говорю, что возлагаю вину за эту однобокость восприятия на автора. Времена такие были, да. Но то, что эта самоуверенность кашкинцев повлияла на перевод многих, многих книг в Союзе — факт. Все переводы буквалистов Галь рассматривает как однозначное зло. И непостижимым образом связывает их подход с канцеляритом.
Канцелярит это употребление пассивного залога, официальных слов и выражений, отглагольных существительных в тех случаях, когда это не требуется. В быту и художественном переводе, то бишь. Никто не спорит с тем, что канцелярит убивает яркий текст. Но к канцеляриту же по непостижимой мне причине Галь причисляет и использование иностранных слов. Зачем, вопрошает она изумлённую меня, использовать в тексте стейк, «если у нас уже давно прижился бифштекс?» Конечно, язык изменился и развился с 1972-го года. Нам стейк (и даже рибай) стал привычен; во времена Галь, видимо, он встречался редко. Но если бифштекс и стейк означают одно и то же, то наверное англичане бы не стали на пустом месте придумывать второе слово с абсолютно тем же смысловым наполнением?
Книга устарела. Галь изумляет «урод» фондю (в тексте правда написано «урод»). В 2016-м году фондю никого не увидит. Также, как и шляпа федора. Ланч вошёл в русский язык. Бизнес-ланчи по двести рублей и ланч боксы стали частью нашей повседневной жизни. Галь такого разворота событий предвидеть не могла. Но она заранее его не одобряет, потому что «иностранное слово можно, нужно и вовсе не трудно заменить русским». Ха!
Галь не одобряет, кстати, и «желание сделать хотя бы маленькую карьеру». Если вы у себя замечаете такое желание, знайте — Галь диагностировала у вас заражение «американским стремлением продвинуться, пробить себе "путь наверх"».
Помимо этих забавных деталей, в книге всё же находится нечто полезное. Галь предостерегает от переноса структуры иностранного языка в русский перевод. От модальных глаголов избавляемся, всякие «быть» и «являться» сводим к минимуму. Это здравая и полезная мысль. Каждую идею автор поясняет, приводя множество примеров. Я для себя нашла несколько полезных. Отслеживать канцелярит —в чистом виде канцелярит, а не ланчи и федоры — тоже отрезвляющая мысль. Нам кажется, что пиши мы «необходимо провести» и «принимая активное участие», мы звучим убедительно и весомо. Однако так говорят чиновники и юристы, у которых это в крови. В быту и в повседневном тексте так нет нужды выражаться. В этом Галь права и то, что она обратила на это внимание, её заслуга.
«Слово живое и мёртвое» я считаю будет полезно полистать всем. Читать её от корки до корки за один присест человеку, не работающему с текстом, будет скучновато. Книга устарела, но я не знаю современных аналогов. Видимо, поэтому до сих пор и продолжают читать Галь. За неимением лучшего. Это плачевно и при этом загадочно. Почему на английском языке об английском языке написан примерно миллиард книг по стилистике, писательскому мастерству? Та же культовая 'The Elements of Style'
(William Strunk, E.B. White) написана кратко, без идеологических вставок и менторских нотаций, и остаётся до сих пор актуальной. При том, что написали её в 1920-м (!) году. Я молчу уж о более современных книгах. О том же Зинсере, «Как писать хорошо» (William Zinsser, 'On Writing Well')
. Я могу ещё много примеров привести. Суть остаётся той же. Вот таких книг, о богатом русском языке, нам сейчас не хватает.Когда я писала обзор, использовала книгу Андрея Азова «Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920-60-е годы»
для справки. Отлично дополняет размышления Галь о переводе. Всегда полезно узнать противоположные точки зрения на предмет, в этом случае переводческое ремесло, чтобы самой сделать выводы.Полный текст обзора на БукГик.ру
May 25, 2015
В практическом отношении книга очень полезная, но какой от нее исходит дух застойной несвободы и безнадежности: Пушкин-наше-все, письма возмущенных читателей, американщина и ее заправилы, важные стихи в "Комсомольской правде" и все такое прочее.
При том, что редакторские ее советы почти все кажутся разумными, собственный язык книги мертв, безличен и невыразителен (и заразен!).
Вот это, скажем, похоже на цитату из фильма "Курьер":
"Приходится повторить: мы не всегда бережем богатство наше, нашу гордость – родной язык, как не всегда умеем беречь родную природу, озера, леса и реки. А ведь и за то и за другое мы в ответе перед будущим, перед детьми и внуками. Им передаем мы заветное наследие дедов и прадедов."
А вот ранний Сорокин:
"Кругом простор, тишина, безлюдье, можно отдохнуть душой. Неспешно течет повествование, и до чего же все в нем зримо, осязаемо, хочется сказать – победительно!
В переводе ничуть не менее явственно, чем в подлиннике, так и пахнуло от этих страниц речной свежестью, же��анной, первозданной чистотой Природы. И когда ловится у Ника, а потом срывается с крючка громадина-форель, будь ты и не завзятый рыболов, поневоле тоже ёкнет сердце…"
Нора Галь, разумеется, не в��новата в том, что жила при советской власти, она трагическая жертва своей эпохи. Книгу полезно прочитать, чтобы вспомнить, что советская школа перевода была построена при бараке, и за всеми замечательными ею произведенными изделиями скрыты были жизни, истраченные на галерах прогрессивных тенденций и исторических необходимостей.
При том, что редакторские ее советы почти все кажутся разумными, собственный язык книги мертв, безличен и невыразителен (и заразен!).
Вот это, скажем, похоже на цитату из фильма "Курьер":
"Приходится повторить: мы не всегда бережем богатство наше, нашу гордость – родной язык, как не всегда умеем беречь родную природу, озера, леса и реки. А ведь и за то и за другое мы в ответе перед будущим, перед детьми и внуками. Им передаем мы заветное наследие дедов и прадедов."
А вот ранний Сорокин:
"Кругом простор, тишина, безлюдье, можно отдохнуть душой. Неспешно течет повествование, и до чего же все в нем зримо, осязаемо, хочется сказать – победительно!
В переводе ничуть не менее явственно, чем в подлиннике, так и пахнуло от этих страниц речной свежестью, же��анной, первозданной чистотой Природы. И когда ловится у Ника, а потом срывается с крючка громадина-форель, будь ты и не завзятый рыболов, поневоле тоже ёкнет сердце…"
Нора Галь, разумеется, не в��новата в том, что жила при советской власти, она трагическая жертва своей эпохи. Книгу полезно прочитать, чтобы вспомнить, что советская школа перевода была построена при бараке, и за всеми замечательными ею произведенными изделиями скрыты были жизни, истраченные на галерах прогрессивных тенденций и исторических необходимостей.
February 19, 2012
Я долго читал эту книгу, много раз откладывал и возвращался... Ее нелегко читать, это больше справочник/учебное пособие для переводчиков и авторов, но в этой книге показано, как можно писать красиво, правильно, делать переводы которые будут читаться на одном дыхании.
Если вы пишете/переводите, то прочитайте эту книгу - вы найдете в ней много полезных вещей
Если вы пишете/переводите, то прочитайте эту книгу - вы найдете в ней много полезных вещей
September 21, 2021
"Слово живое и мёртвое" слишком переоценивает собственную значимость в разрезе восприятия читающего человека. Наблюдая работу со словом изнутри, Нора Яковлевна несомненно излишне драматизирует упадок современной речи.
Главное, что я понял из столь обширной лекции, - переводчику нужно именно переводить, ну или хотя бы руководствоваться здравым смыслом и думать над словом. А то, к примеру, военные станут посланниками божьими, исполняющими миссии. Хотя они не пророки и у них задание. И это очевидно занудство, на котором всё оканчивается.
Проблема книги в том, что она часто, пусть и зеркально, грешит теми же вещами, которыми упрекает остальных. Очень много "преображений" в пользу "русскости" текста больше походят на вырванную из контекста отсебятину, передающую схожее ощущение, но лишённую исходного смысла.
Галь постоянно затрагивает какого-то мифического читателя, который знает и читал всё. Среди кучи приводимого в пример мусора, разве что "Марсианские хроники", да "Убить пересмешника" что-то всколыхнули в памяти.
Книгу дочитывать я не буду, потому что она неинтересная и за половину её, думаю, я вынес всё, чем она наличествует.
Главное, что я понял из столь обширной лекции, - переводчику нужно именно переводить, ну или хотя бы руководствоваться здравым смыслом и думать над словом. А то, к примеру, военные станут посланниками божьими, исполняющими миссии. Хотя они не пророки и у них задание. И это очевидно занудство, на котором всё оканчивается.
Проблема книги в том, что она часто, пусть и зеркально, грешит теми же вещами, которыми упрекает остальных. Очень много "преображений" в пользу "русскости" текста больше походят на вырванную из контекста отсебятину, передающую схожее ощущение, но лишённую исходного смысла.
Галь постоянно затрагивает какого-то мифического читателя, который знает и читал всё. Среди кучи приводимого в пример мусора, разве что "Марсианские хроники", да "Убить пересмешника" что-то всколыхнули в памяти.
Книгу дочитывать я не буду, потому что она неинтересная и за половину её, думаю, я вынес всё, чем она наличествует.
July 11, 2015
Первое, что можно и нужно сказать об этой книге: читать её ужасно увлекательно, а также и полезно. Нора Галь спокойно и убедительно на массе остроумных примеров учит читателя не злоупотреблять заимствованиями там, где это не нужно (Юнайтед Стейтс вместо Соединённых Штатов, сабурбия вместо пригорода), избегать плеоназмов-мутантов вроде ведущего лидера и урбанизированного города, беспощадно изгонять из речи пассивные обороты и цепочки родительных падежей. Наконец — и это, пожалуй, самый универсальный урок — чувствовать язык, его смыслы, не называя вороньим цвет вороного крыла, не путая уединённый и одинокий, ревностный и ревнивый.
Вьющийся затылок, долою с глаз, облокотив лицо на руки, стиснул скулы — на подобные обороты после прочтения "Слова" у человека вырабатываются антитела, и это здорово.
И вот тут необходимо уточнение.
Книга Норы Галь местами ужасно устарела. Язык в наше время развивается быстрее, чем когда-либо, и если общие принципы за сорок лет остались теми же, то многие частности изменились — особенно в том, что касается заимствований. Читаешь: "Как спокойно мы обходимся, например, без недавно еще модного слова скетч" — и улыбаешься, но вот автор нападает на гандбол, атакует ланч, требует не пускать в русский язык фондю — и уже не так смешно.
Кроме того, необходимо делать поправку на время и обстоятельства написания текста: так, Галь требует, чтобы редактор обладал — через запятую! — слухом, чутьём и политической грамотностью (!). Ну а брошенное между делом "Но в наши дни поездки за рубеж не редкость" в книге, написанной в 1972 году, и вовсе кажется изощрённым сарказмом.
Ну и — как же без этого — значительную часть "Слова" занимают славословия в адрес кашкинцев и презрительные выпады в сторону буквалистов. И похвалы, и упрёки в отношении приведённых в книге примеров, как правило, справедливы, но прежде чем принимать всё на веру советую ознакомиться с историей конфликта, не столь однозначного и в значительной степени обеднившего советскую (и, как следствие, российскую) школу перевода.
В общем, книга имела бы преимущественно историческую ценность, да вот незадача: за минувшие с 1972 года десятилетия (да и за десятилетия до него, если уж совсем честно) не было написано ни одного сопоставимого с ней труда. Поэтому само собой, книгу Норы Галь читать нужно, необходимо, обязательно — но с великой осторожностью.
Вьющийся затылок, долою с глаз, облокотив лицо на руки, стиснул скулы — на подобные обороты после прочтения "Слова" у человека вырабатываются антитела, и это здорово.
И вот тут необходимо уточнение.
Книга Норы Галь местами ужасно устарела. Язык в наше время развивается быстрее, чем когда-либо, и если общие принципы за сорок лет остались теми же, то многие частности изменились — особенно в том, что касается заимствований. Читаешь: "Как спокойно мы обходимся, например, без недавно еще модного слова скетч" — и улыбаешься, но вот автор нападает на гандбол, атакует ланч, требует не пускать в русский язык фондю — и уже не так смешно.
Кроме того, необходимо делать поправку на время и обстоятельства написания текста: так, Галь требует, чтобы редактор обладал — через запятую! — слухом, чутьём и политической грамотностью (!). Ну а брошенное между делом "Но в наши дни поездки за рубеж не редкость" в книге, написанной в 1972 году, и вовсе кажется изощрённым сарказмом.
Ну и — как же без этого — значительную часть "Слова" занимают славословия в адрес кашкинцев и презрительные выпады в сторону буквалистов. И похвалы, и упрёки в отношении приведённых в книге примеров, как правило, справедливы, но прежде чем принимать всё на веру советую ознакомиться с историей конфликта, не столь однозначного и в значительной степени обеднившего советскую (и, как следствие, российскую) школу перевода.
В общем, книга имела бы преимущественно историческую ценность, да вот незадача: за минувшие с 1972 года десятилетия (да и за десятилетия до него, если уж совсем честно) не было написано ни одного сопоставимого с ней труда. Поэтому само собой, книгу Норы Галь читать нужно, необходимо, обязательно — но с великой осторожностью.
December 11, 2021
Открывая ту книгу, о которой я столько слышал хорошего, я превкушал вкусное блюдо. Но с первых же странц я начал недоумевать, а потом ощутил мерзкое дыхание типичной советской учительницы сталинских времен, которая считает своё мнение единственно верным, и бьет линейкой по пальцам за малейшую провинность.
В этом смысле я полностью присоединяюсь к отзыву Ольги 2016 года. И хотя эта учительница могла быть весьма милой с ребятами вне класса - все равно извольте-с указкой в лицо за перевод "this" как "это".
Если же начать счищать с книги лишнюю шелуху: сначала с отвращением отскребем толстый слой грязи, которой поливаются буквалисты, потом снимем толстый слой упреков в адрес иностранных слов, потом уберем многочисленные примеры (они нужны и полезны, но их намного больше, чем следовало бы, я в конце концов просто пролистывал их, не вчитываясь), затем снимем гнилой слой дифирамбов в адрес коллег-кашкинцев, среди которых затесалось ложно-скромное "Тешу себя надеждой, что в какой-то мере успела заслужить доверие читателя и он не усомнится в моей добросовестности" (я не буду описывать своё чувство при виде этой фразы), и в сухом остатке, в самой сердцевине останется лишь горсточка основных принципов:
1) нет канцеляриту (и об этом писал ещё Чуковский)
2) переводить нужно так, чтобы передать смысл и интонации того, что хотел сказать автор (с этим я согласен в значительной мере)
3) как следствие, плох тот переводчик, который просто перекладывает слова первыми попавшимися значениями из словаря (не зря иные словарные статьи бывают весьма длинными; с этим я более чем согласен).
Непонятно, для чего понадобилось городить триста страниц вокруг этих трёх простых принципов, а историю и заслуги школы кашкинцев можно было бы и оформить и назвать как-то иначе.
В этом смысле я полностью присоединяюсь к отзыву Ольги 2016 года. И хотя эта учительница могла быть весьма милой с ребятами вне класса - все равно извольте-с указкой в лицо за перевод "this" как "это".
Если же начать счищать с книги лишнюю шелуху: сначала с отвращением отскребем толстый слой грязи, которой поливаются буквалисты, потом снимем толстый слой упреков в адрес иностранных слов, потом уберем многочисленные примеры (они нужны и полезны, но их намного больше, чем следовало бы, я в конце концов просто пролистывал их, не вчитываясь), затем снимем гнилой слой дифирамбов в адрес коллег-кашкинцев, среди которых затесалось ложно-скромное "Тешу себя надеждой, что в какой-то мере успела заслужить доверие читателя и он не усомнится в моей добросовестности" (я не буду описывать своё чувство при виде этой фразы), и в сухом остатке, в самой сердцевине останется лишь горсточка основных принципов:
1) нет канцеляриту (и об этом писал ещё Чуковский)
2) переводить нужно так, чтобы передать смысл и интонации того, что хотел сказать автор (с этим я согласен в значительной мере)
3) как следствие, плох тот переводчик, который просто перекладывает слова первыми попавшимися значениями из словаря (не зря иные словарные статьи бывают весьма длинными; с этим я более чем согласен).
Непонятно, для чего понадобилось городить триста страниц вокруг этих трёх простых принципов, а историю и заслуги школы кашкинцев можно было бы и оформить и назвать как-то иначе.
December 23, 2017
можливо, перекладачу на українську ця книжка нічого нового не скаже. чи навіть не надто корисна. але деякі важливі речі вона промовляє: про жахіття канцеляриту, про потворні віддієслівні іменники, про страх буквалізму, про зайвість feeling/can-could/thing, etc.
+ а ще це захоплена ода кашкіністам і прокляття буквалістам. остання третина - це захоплення їхніми досягненнями - і тут якраз і помітно те, як кашкіністи робили неповторний авторський стиль досконалою російською літературною. буквалісти впадали в одну крайність, кашкіністи - в іншу. перші перебільшували авторський стиль, другі чхати на нього хотіли. у других усі автори писали шикарно й досконало, але дуже мало лишалося від автора. якось середнього підходу ніхто не пропонує, але принаймні виразніше стає те, як не треба робити
+ а ще це захоплена ода кашкіністам і прокляття буквалістам. остання третина - це захоплення їхніми досягненнями - і тут якраз і помітно те, як кашкіністи робили неповторний авторський стиль досконалою російською літературною. буквалісти впадали в одну крайність, кашкіністи - в іншу. перші перебільшували авторський стиль, другі чхати на нього хотіли. у других усі автори писали шикарно й досконало, але дуже мало лишалося від автора. якось середнього підходу ніхто не пропонує, але принаймні виразніше стає те, як не треба робити
January 11, 2012
Блестящая книга.
Очень четко и с обилием примеров Нора Галь рассказывает, как авторы и переводчики засоряют, засушивают, обесцвечивают произведения "канцеляритом".
Рекомендую всем, кто имеет отношение к переводу или просто стремится совершенствовать свою речь.
Очень четко и с обилием примеров Нора Галь рассказывает, как авторы и переводчики засоряют, засушивают, обесцвечивают произведения "канцеляритом".
Рекомендую всем, кто имеет отношение к переводу или просто стремится совершенствовать свою речь.
June 15, 2012
Интересно, занимательно, поучи��ельно, информативно, но сухо. Больше напоминает учебник/пособие для редактора/переводчика. Думаю, что эта книга будет полезна блоггерам.
June 4, 2020
Книга звісно застаріла, хоч її і перевидавали багато разів. Також зрозуміло, що буде більш корисна тим, хто перекладає російською. Але тим не менш мені дуже сподобалас��, і можна віднайти в ній корисні поради (треба було читати її в універі, коли радили, спізнилась так років на п‘ять). Мені сподобався «живий» стиль і багато прикладів, легко сприймається. Не впевнена, що школа перекладу «кашкіністів» Нори Галь, яка воювала з «буквалістами» завжди права щодо того, що треба передавати дух твору та іноді нехтувати авторськими реченнями, та все ж такий підхід має свою логіку і шарм. Але найбільше справді вражає, що всі ці переклади здійснені так скрупульозно і чітко у до-інтернеті часи.
October 3, 2019
Если "Высокое искусство" Чуковского было посвящено большей частью переводу поэзии, то "Слово живое и мёртвое" представляет собой по сути пылкий манифест в защиту живой русской речи (в противовес канцеляриту и калькам). В отличие от Чуковского, Нора Галь даёт массу вполне конкретных советов: по возможности избегать иностранные слова, ненужные созвучия ('Максим Грек переводил максимально точно'), использовать глагол вместо отглагольного существительного и [дее-]причастного оборота ('Он был абсолютно прав, спрашивая вас...' -> 'Он правильно сделал, что спросил вас...'). Верно замечено, что обилие сносок, неизбежно сопровождающее чересчур близкий к тексту перевод, мешает погрузиться в само произведение, постоянно вырывает читателя из его атмосферы. В то же время куча примеров в самой книге, десятками идущие один за другим без особого контекста (написано так, а лучше бы сяк), изрядно загромождает повествование, читать становится тяжеловато. Не очень-то помогает делу и излишний на мой взгляд эмоциональный надрыв и заламывание рук, сопровождающие всё повествование.
Некоторые моменты спустя полвека уже устарели. Например, наезды на 'ланч' и 'федору' (у последней, кстати, занятная этимология), "странные искажения слова 'усугубить' (усугубить положение, ситуацию), "безграмотное 'переживать' в значении волноваться, огорчаться". Или вот ещё показательный абзац: "Зачем загадывать читателю загадки? Вот некто "присел на корточках у фондю, в которой что-то шипит". Что за штука этот урод 'фондю' и с чем его едят? Во французско-русском словаре такого не нашлось, в "Ларуссе" это — изысканное, хотя и скороспелое блюдо из сыра со специями. Но не обязательно же нам разбираться во всех тонкостях кухни всех стран. И не лазить же по словарям не одного — нескольких языков, если у того же автора на другой странице едят "суп и стейк"! И зачем кокетничать стейком, если у нас уже давно "прижился" бифштекс?" Не знаю уж, как в СССР, но сейчас в стейке снова возникла необходимость, потому что бифштекс (несмотря на то, что он beef stakes) — это почти всегда котлета.
Есть и просто занятные детали. В наши дни принято думать, что в английском языке все друг другу "тыкают". Нора Галь пишет ровно наоборот: "Как известно, в английском языке практически нет местоимения ты. Англичанин беседует на ты только с богом, да иногда — в высокой поэзии, чаще всего в прошлые века — с возлюбленной". Дальше она рассуждает о том, что иной раз в переводе приходится уходить от этого английского "вы", особенно когда идёт речь о детях или каких-нибудь оборванцах, тогда как сейчас мне, наоборот, приходится отстаивать в переводе "вы". Ещё забавно, пока мы никак не можем смириться со средним родом "кофе", у Норы всю дорогу "идиом" употребляется в мужском роде ("есть такой французский идиом").
С удивлением прочёл, что такие, казалось бы, простые слова как "самолёт", "вертолёт", "лётчик" и даже "водитель" были в своё время искусственно введены на замену иностранным заимствованиям "аэроплан", "геликоптер", "авиатор" и "шофёр" ("самолёт" существовал ранее, но относился только к сказочному ковру). Авторша также сетует, что "подземке" Горького не удалось вытеснить иностранное "метро". Или вот ещё внезапно: "Западный фильм критики сперва так и называли 'Джавз' — и неблагозвучно, и непонятно. Потом пошли в ход 'Челюсти'. А это, конечно, (акулья) 'Пасть'".
Ожидал, что полкниги Нора Галь будет мочить столь же злостных, сколь и мифических "буквалистов", но внимания им уделено не так уж много. Вообще, рассуждений о том, что такое хороший перевод, здесь куда меньше, чем у Чуковского. Я бы сказал, что если "Высокое искусство" было адресовано непосредственно переводчику, то "Слово живое и мёртвое" — скорее (само)редактору. Все принципы изящной словесности, на которые упирает Нора Галь, можно свести к известному "режь, сокращай" и "побольше языкового разнообразия и родных фразеологизмов".
В то же время в примерах хорошего, художественного перевода иной раз встречаются странности. "Тогда сделай это. Сделай. Вот сделай". Есть ли на свете более кошмарная, убогая калька, чем "сделай это"? Или вот ещё: "Зашли в ресторан. It was full of smoke and drinking and singing — дословно он был полон (или — там было полно) дыма, и дальше невозможное по-русски "выпиванья" и слишком буквальное "пения", а имеются в виду не только песни, но вообще шум. В переводе всё чисто грамматически чужое убрано: Было дымно, пьяно, и шумно. Как ясно и выразительно! Совсем другим способом, чем в прежних примерах, достигнуто лёгкое, свободное дыхание фразы". Не спорю, звучит ёмко и содержательно. Но правомерно ли было избавляться от "пения", да ещё надуманно рационализировать эту замену? Не могу избавиться от ощущения, что тут просто советскому человеку было неоткуда узнать, как выглядит (и звучит) нормальный ресторан с живой музыкой.
Другие реалии, которые мне были совершенно не понятны, это рассуждения о том, что вот мол некто приносит в издательство иностранную книгу и предлагает сделать перевод, а издательство идёт у него на поводу, несмотря на то, что он не специалист, и вообще человек посторонний, ну и результат в итоге соответствующий. "Зато он — владелец книги, хорошей книги". Что значит "владелец"? Человек каким-то образом выбил права на публикацию и оформил их на себя? Очень странно, с какой стороны ни посмотри. Неужто тут говорится о самом банальном, приземлённом "обладателе" бумажного томика, привезённого из какой-нибудь международной командировки, и который само издательство "достать" из-за железного занавеса не имеет никакой возможности, а про авторские права и вообще речи не идёт? Какой-то иной мир, ей богу.
В общем и целом, "Слово живое и мёртвое" парадоксальным образом понравилось мне меньше, чем "Высокое искусство", хотя практических соображений здесь куда больше. Но и полезных принципов, о которых редко кто говорит, здесь достаточно, и книгу я бы всё же рекомендовал, если вы занимаетесь переводами или как-то ещё связаны с родной речью.
Продолжение: "Поверженные буквалисты".
Некоторые моменты спустя полвека уже устарели. Например, наезды на 'ланч' и 'федору' (у последней, кстати, занятная этимология), "странные искажения слова 'усугубить' (усугубить положение, ситуацию), "безграмотное 'переживать' в значении волноваться, огорчаться". Или вот ещё показательный абзац: "Зачем загадывать читателю загадки? Вот некто "присел на корточках у фондю, в которой что-то шипит". Что за штука этот урод 'фондю' и с чем его едят? Во французско-русском словаре такого не нашлось, в "Ларуссе" это — изысканное, хотя и скороспелое блюдо из сыра со специями. Но не обязательно же нам разбираться во всех тонкостях кухни всех стран. И не лазить же по словарям не одного — нескольких языков, если у того же автора на другой странице едят "суп и стейк"! И зачем кокетничать стейком, если у нас уже давно "прижился" бифштекс?" Не знаю уж, как в СССР, но сейчас в стейке снова возникла необходимость, потому что бифштекс (несмотря на то, что он beef stakes) — это почти всегда котлета.
Есть и просто занятные детали. В наши дни принято думать, что в английском языке все друг другу "тыкают". Нора Галь пишет ровно наоборот: "Как известно, в английском языке практически нет местоимения ты. Англичанин беседует на ты только с богом, да иногда — в высокой поэзии, чаще всего в прошлые века — с возлюбленной". Дальше она рассуждает о том, что иной раз в переводе приходится уходить от этого английского "вы", особенно когда идёт речь о детях или каких-нибудь оборванцах, тогда как сейчас мне, наоборот, приходится отстаивать в переводе "вы". Ещё забавно, пока мы никак не можем смириться со средним родом "кофе", у Норы всю дорогу "идиом" употребляется в мужском роде ("есть такой французский идиом").
С удивлением прочёл, что такие, казалось бы, простые слова как "самолёт", "вертолёт", "лётчик" и даже "водитель" были в своё время искусственно введены на замену иностранным заимствованиям "аэроплан", "геликоптер", "авиатор" и "шофёр" ("самолёт" существовал ранее, но относился только к сказочному ковру). Авторша также сетует, что "подземке" Горького не удалось вытеснить иностранное "метро". Или вот ещё внезапно: "Западный фильм критики сперва так и называли 'Джавз' — и неблагозвучно, и непонятно. Потом пошли в ход 'Челюсти'. А это, конечно, (акулья) 'Пасть'".
Ожидал, что полкниги Нора Галь будет мочить столь же злостных, сколь и мифических "буквалистов", но внимания им уделено не так уж много. Вообще, рассуждений о том, что такое хороший перевод, здесь куда меньше, чем у Чуковского. Я бы сказал, что если "Высокое искусство" было адресовано непосредственно переводчику, то "Слово живое и мёртвое" — скорее (само)редактору. Все принципы изящной словесности, на которые упирает Нора Галь, можно свести к известному "режь, сокращай" и "побольше языкового разнообразия и родных фразеологизмов".
В то же время в примерах хорошего, художественного перевода иной раз встречаются странности. "Тогда сделай это. Сделай. Вот сделай". Есть ли на свете более кошмарная, убогая калька, чем "сделай это"? Или вот ещё: "Зашли в ресторан. It was full of smoke and drinking and singing — дословно он был полон (или — там было полно) дыма, и дальше невозможное по-русски "выпиванья" и слишком буквальное "пения", а имеются в виду не только песни, но вообще шум. В переводе всё чисто грамматически чужое убрано: Было дымно, пьяно, и шумно. Как ясно и выразительно! Совсем другим способом, чем в прежних примерах, достигнуто лёгкое, свободное дыхание фразы". Не спорю, звучит ёмко и содержательно. Но правомерно ли было избавляться от "пения", да ещё надуманно рационализировать эту замену? Не могу избавиться от ощущения, что тут просто советскому человеку было неоткуда узнать, как выглядит (и звучит) нормальный ресторан с живой музыкой.
Другие реалии, которые мне были совершенно не понятны, это рассуждения о том, что вот мол некто приносит в издательство иностранную книгу и предлагает сделать перевод, а издательство идёт у него на поводу, несмотря на то, что он не специалист, и вообще человек посторонний, ну и результат в итоге соответствующий. "Зато он — владелец книги, хорошей книги". Что значит "владелец"? Человек каким-то образом выбил права на публикацию и оформил их на себя? Очень странно, с какой стороны ни посмотри. Неужто тут говорится о самом банальном, приземлённом "обладателе" бумажного томика, привезённого из какой-нибудь международной командировки, и который само издательство "достать" из-за железного занавеса не имеет никакой возможности, а про авторские права и вообще речи не идёт? Какой-то иной мир, ей богу.
В общем и целом, "Слово живое и мёртвое" парадоксальным образом понравилось мне меньше, чем "Высокое искусство", хотя практических соображений здесь куда больше. Но и полезных принципов, о которых редко кто говорит, здесь достаточно, и книгу я бы всё же рекомендовал, если вы занимаетесь переводами или как-то ещё связаны с родной речью.
Продолжение: "Поверженные буквалисты".
March 6, 2014
Несмотря на то, что по стилю изложения книга очень сильно напомнила мне лекцию (причём очень живую и интересную), порой захватывало дух от драматизма переживаний автора за судьбу русского языка. О, как самозабвенно взывает Галь: «…в любой статье, заметке, даже в ученом труде, стократ – в художественной прозе почти всякое иностранное слово можно, нужно и полезно заменить русским, а отглагольное существительное – глаголом».
А затем следуют десятки страниц с красочными примерами, взятыми из отечественных и переведённых романов, очерков и эссе. И знаете, какие слова оказались не в почёте? Я опущу сейчас, к примеру, такие как импозантный, эвфемизм, экзальтация и прочие, а приведу те, от которых мои брови удивлённо ползли вверх – на лоб. Это такие привычные слова, как момент, факт, деталь, реакция, контакт, проблема, фактор, пауза, ситуация, эффект, результат и бесчисленное множество других.
Как вам это нравится? Все эти слова с успехом можно заменить русскими. Примеры имеются, но это ж как пристально нужно за собой следить? Воспитывать в себе внутреннего редактора, приобрести, в конце концов, словарь синонимов. «…с сабурбиями (метро, подземка) надо воевать без пощады, не то скоро нам придется читать по-русски с помощью английского словаря!» - не унимается Галь и тут же прицельно бьёт по чувству любви к Родине (заметьте, как ловко я избежал набившего уже оскомину, чуждого русскому языку слова - патриотизм). Она приводит высказывание В.Г. Белинского: «Употреблять иностранное, когда есть равносильное русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус».
Галь ставит нам в пример исландский язык, в котором почти нет иностранных слов. А что же русский? О, горе с ним: «Удивительна эта способность русского языка ��ак обкатать чужое слово, что оно уже и чужим не кажется. Теперь у английского parking образовалось целое семейство близких и дальних родственников. Тут и „припарковаться“, и „парковочка“…»
***
Целая глава посвящена канцеляриту, сделавшему нашу устную и письменную речь «бездушной и формальной» такими словечками, как следовательно, действительно, заблаговременно, происшествие, лично, обнаружил и так далее, список очень длинный. Примеры уморительны и порой сложно себе даже представить, что такое на самом деле могло быть: «Нет, право же, трудно сочувствовать героине современного романа, если, огорченная неладами с любимым человеком, она не пытается понять, что произошло, а начинает анализировать ситуацию». Или вот еще один наглядный пример: «Композиция люстры базируется на лучших традициях отечественного люстростроения».
В войне все средства хороши, и Нора Галь не преминула обратить внимание читателя на то, с какой лёгкостью дурной вкус прививается человеку с раннего детства:
«Как опасно, когда взрослые на канцелярите обращаются к детям. И в книге для детей все недуги языка гораздо опаснее, чем в любой другой. Как мы учим детей говорить сегодня? Как будут они говорить завтра? Это и есть будущее языка, от этого зависит его судьба. А родной язык – это ведь и духовный мир человека и народа, его честь и совесть».
***
Но не думайте, что «Слово живое и мёртвое» - это скучный и нравоучительный трактат. Ни в коем случае. Галь приводит множество весьма комичных примеров, схожих с опусами из школьных сочинений:
«…Громко вскрикнула она, онемев от страха», «У него остановилось биться сердце», «С него соскочило затмение чувств», «Переулок неожиданно загнулся»… Невозможно перечислить все «изыски»: тут и «загрубелое хмарью небо», и «широкий раскрой двери», и странное слово «настроглазились». А как вам понравится «дуэль между шестью спортсменками»?!
"Однажды некий ученый оратор пытался уверить слушателей, тоже людей с высшим образованием, будто глаз вопиющего в пустыне все еще сверкает одиноко. И даже призывал их въехать в светлое будущее на троянском коне".
«Перекресток, ведущий к истине». Спрашивается, когда это перекрестки куда-либо вели?
И любимый мой пример: «И, право же, странно сказать о девушке: «бросилась в сторону, как испуганный конь».
***
Последняя треть книги, казалось бы, и вовсе узкоспециальная – исключительно для лингвистов и переводчиков. Но даже там я нашел для себя много любопытного. К примеру, мне было очень интересно читать о подвиге «кашкинцев», подаривших нам блестящие переводы Шоу, Конан Дойла, Хемингуэя, Фицджеральда, Диккенса, Джойса. Удивительно! Я никого из них не читал, но теперь совершенно точно знаю, как талантливо они переведены, какой титанический был проделан труд, чтобы ухватить неповторимый авторский стиль и дух произведения, не растеряв ничего при переводе. Примеров же безалаберных переводов, как оказалось, море.
Книга от самого начала и до конца удивительная. Есть и над чем подумать, и над чем посмеяться (а потом снова подумать). Отличная гимнастика для ума! И читается легко. Если кто-то скажет, что трудно, не верьте – читается легко!
К прочтению обязательно! Особенно тем, кто как-то связан со словом – не важно, письменным или устным.
А затем следуют десятки страниц с красочными примерами, взятыми из отечественных и переведённых романов, очерков и эссе. И знаете, какие слова оказались не в почёте? Я опущу сейчас, к примеру, такие как импозантный, эвфемизм, экзальтация и прочие, а приведу те, от которых мои брови удивлённо ползли вверх – на лоб. Это такие привычные слова, как момент, факт, деталь, реакция, контакт, проблема, фактор, пауза, ситуация, эффект, результат и бесчисленное множество других.
Как вам это нравится? Все эти слова с успехом можно заменить русскими. Примеры имеются, но это ж как пристально нужно за собой следить? Воспитывать в себе внутреннего редактора, приобрести, в конце концов, словарь синонимов. «…с сабурбиями (метро, подземка) надо воевать без пощады, не то скоро нам придется читать по-русски с помощью английского словаря!» - не унимается Галь и тут же прицельно бьёт по чувству любви к Родине (заметьте, как ловко я избежал набившего уже оскомину, чуждого русскому языку слова - патриотизм). Она приводит высказывание В.Г. Белинского: «Употреблять иностранное, когда есть равносильное русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус».
Галь ставит нам в пример исландский язык, в котором почти нет иностранных слов. А что же русский? О, горе с ним: «Удивительна эта способность русского языка ��ак обкатать чужое слово, что оно уже и чужим не кажется. Теперь у английского parking образовалось целое семейство близких и дальних родственников. Тут и „припарковаться“, и „парковочка“…»
***
Целая глава посвящена канцеляриту, сделавшему нашу устную и письменную речь «бездушной и формальной» такими словечками, как следовательно, действительно, заблаговременно, происшествие, лично, обнаружил и так далее, список очень длинный. Примеры уморительны и порой сложно себе даже представить, что такое на самом деле могло быть: «Нет, право же, трудно сочувствовать героине современного романа, если, огорченная неладами с любимым человеком, она не пытается понять, что произошло, а начинает анализировать ситуацию». Или вот еще один наглядный пример: «Композиция люстры базируется на лучших традициях отечественного люстростроения».
В войне все средства хороши, и Нора Галь не преминула обратить внимание читателя на то, с какой лёгкостью дурной вкус прививается человеку с раннего детства:
«Как опасно, когда взрослые на канцелярите обращаются к детям. И в книге для детей все недуги языка гораздо опаснее, чем в любой другой. Как мы учим детей говорить сегодня? Как будут они говорить завтра? Это и есть будущее языка, от этого зависит его судьба. А родной язык – это ведь и духовный мир человека и народа, его честь и совесть».
***
Но не думайте, что «Слово живое и мёртвое» - это скучный и нравоучительный трактат. Ни в коем случае. Галь приводит множество весьма комичных примеров, схожих с опусами из школьных сочинений:
«…Громко вскрикнула она, онемев от страха», «У него остановилось биться сердце», «С него соскочило затмение чувств», «Переулок неожиданно загнулся»… Невозможно перечислить все «изыски»: тут и «загрубелое хмарью небо», и «широкий раскрой двери», и странное слово «настроглазились». А как вам понравится «дуэль между шестью спортсменками»?!
"Однажды некий ученый оратор пытался уверить слушателей, тоже людей с высшим образованием, будто глаз вопиющего в пустыне все еще сверкает одиноко. И даже призывал их въехать в светлое будущее на троянском коне".
«Перекресток, ведущий к истине». Спрашивается, когда это перекрестки куда-либо вели?
И любимый мой пример: «И, право же, странно сказать о девушке: «бросилась в сторону, как испуганный конь».
***
Последняя треть книги, казалось бы, и вовсе узкоспециальная – исключительно для лингвистов и переводчиков. Но даже там я нашел для себя много любопытного. К примеру, мне было очень интересно читать о подвиге «кашкинцев», подаривших нам блестящие переводы Шоу, Конан Дойла, Хемингуэя, Фицджеральда, Диккенса, Джойса. Удивительно! Я никого из них не читал, но теперь совершенно точно знаю, как талантливо они переведены, какой титанический был проделан труд, чтобы ухватить неповторимый авторский стиль и дух произведения, не растеряв ничего при переводе. Примеров же безалаберных переводов, как оказалось, море.
Книга от самого начала и до конца удивительная. Есть и над чем подумать, и над чем посмеяться (а потом снова подумать). Отличная гимнастика для ума! И читается легко. Если кто-то скажет, что трудно, не верьте – читается легко!
К прочтению обязательно! Особенно тем, кто как-то связан со словом – не важно, письменным или устным.
August 7, 2019
Беря книгу в руки, я опасалась напороться на пропитаный советчиной текст, как это было с "Высоким искусством" Чуковского. К счастью, обошлось, хотя то, что они одного поля ягодка, видно невооруженным взглядом. Мне даже показалось, что оба автора в идентичных выражениях высказываются о "плохих" переводчиках/литераторах, да и речи о "Пушкин - наше всё" повторяются почти дословно. В этом плане я полностью согласна с предыдущими комментаторами - как-то это всё неприятно и слизко.
Тем не менее, "Слово" - книга полезная, интересная и, пусть и объемная, прочитывается довольно легко. Я люблю, когда мастера делятся своей кухней, но, учитывая перемены, произошедшие в языке за последние пару десятков лет, ожидать большого озарения не приходится. Книга скорее только укрепила мою давнюю позицию читать любую литературу в оригинале, насколько это позволяют возможности. Уж спасибо тому омерзительнейшему переводу "Любовника Леди Чаттерлей", где вместо "секса" писали "пол". Да-да, "мы занялись полом".
Когда осознаешь все тонкости работы переводчика, поневоле начинаешь с еще бОльшим уважением относиться к этой профессии. Подчас даже кажется, что переводчиком быть сложнее, чем самим автором. Речь, конечно, идет о переводе литературы и публицистики, а не этикеток от шампуня, чем промышляю, например, я.
Как жаль, что нельзя отправить Норе Галь открытку из будущего, в которой можно будет похвастаться всеми "находками" вроде шерить, консидерить, гайз, абьюзить, стафф, хэндлить и прочими "скрытыми бриллиантами" языка наших дней.
И с обязательным постскриптумом "Прости, но мы всё просрали".
Тем не менее, "Слово" - книга полезная, интересная и, пусть и объемная, прочитывается довольно легко. Я люблю, когда мастера делятся своей кухней, но, учитывая перемены, произошедшие в языке за последние пару десятков лет, ожидать большого озарения не приходится. Книга скорее только укрепила мою давнюю позицию читать любую литературу в оригинале, насколько это позволяют возможности. Уж спасибо тому омерзительнейшему переводу "Любовника Леди Чаттерлей", где вместо "секса" писали "пол". Да-да, "мы занялись полом".
Когда осознаешь все тонкости работы переводчика, поневоле начинаешь с еще бОльшим уважением относиться к этой профессии. Подчас даже кажется, что переводчиком быть сложнее, чем самим автором. Речь, конечно, идет о переводе литературы и публицистики, а не этикеток от шампуня, чем промышляю, например, я.
Как жаль, что нельзя отправить Норе Галь открытку из будущего, в которой можно будет похвастаться всеми "находками" вроде шерить, консидерить, гайз, абьюзить, стафф, хэндлить и прочими "скрытыми бриллиантами" языка наших дней.
И с обязательным постскриптумом "Прости, но мы всё просрали".
December 4, 2018
Книга бесструктурная донельзя, в неё можно входить как в маршрутный автобус. Вместе с бесконечными восклицаниями и нарочитым презрением это утомляет.
Первая половина — анонимные примеры плохого перевода: Галь даёт ровно столько контекста, чтобы мокнýть воображаемого врага (не автора — его уже нет).
Под конец вылезают выдуманные Галь примеры: «смотрите как тут хорошо, а вот мерзкие буквалисты всё испортили бы».
Галь права в своей борьбе с канцеляритом, но в книге много лишнего. Элеонора Яковлевна выбрала не тот тон и не тот формат, чтобы вылить желчь на плохих переводчиков: «Слово» приняли за учебник, а нужно бы таким смазывать колёса подвижным составам.
Первая половина — анонимные примеры плохого перевода: Галь даёт ровно столько контекста, чтобы мокнýть воображаемого врага (не автора — его уже нет).
Под конец вылезают выдуманные Галь примеры: «смотрите как тут хорошо, а вот мерзкие буквалисты всё испортили бы».
Галь права в своей борьбе с канцеляритом, но в книге много лишнего. Элеонора Яковлевна выбрала не тот тон и не тот формат, чтобы вылить желчь на плохих переводчиков: «Слово» приняли за учебник, а нужно бы таким смазывать колёса подвижным составам.
August 4, 2022
This has a lot of great examples and practical recommendations on translating from Englis to Russian, but the form and the tone this is written in makes it next to impossible to read. Thanks, but no thanks. Pity really...
October 11, 2014
Отличная вещь для тех кто любит писать, кто любит переводить или для тех, кто работает над своей речью.
Книга написана с юмором, содержит в себе массу примеров и сама по себе очень увлекательна.
Книга написана с юмором, содержит в себе массу примеров и сама по себе очень увлекательна.
February 22, 2023
the second book about writing that should have been written in three sentences. which isn't a lot, but it's weird that it happened twice
April 24, 2021
Я больше, чем уверена, что Нора Галь была талантливым писателем и переводчиком. И книга, возможно, подойдет тем людям, кто занимается переводческим делом или только учится этому.
Но книга написана в такой высокомерной манере, будто Элеонора Яковлевна единственная знает, как нужно заниматься переводом.
Просто для познания книгу читать крайне тяжело. Изначально я думала, что будут описаны какие-то приемы перевода. НО в книге представлены 300 стр одних примеров - Как кто-то перевел, и как перевести надо было. Читать подобное крайне утомительно. Не книга, а сборник хейтера.
Книга была написана 1972 г. и для своего времени она актуальна. Но время не стоит на месте и с некоторыми примерами перевода я уже не была согласна
Цитата … «Что за штука этот урод “фондю” и с чем его едят?»
Но сейчас в 21 веке я знаю, что такое Фондю и мне не требуется перевод этого слова. Тем более это название блюда, зачем же переводить название?
Но книга написана в такой высокомерной манере, будто Элеонора Яковлевна единственная знает, как нужно заниматься переводом.
Просто для познания книгу читать крайне тяжело. Изначально я думала, что будут описаны какие-то приемы перевода. НО в книге представлены 300 стр одних примеров - Как кто-то перевел, и как перевести надо было. Читать подобное крайне утомительно. Не книга, а сборник хейтера.
Книга была написана 1972 г. и для своего времени она актуальна. Но время не стоит на месте и с некоторыми примерами перевода я уже не была согласна
Цитата … «Что за штука этот урод “фондю” и с чем его едят?»
Но сейчас в 21 веке я знаю, что такое Фондю и мне не требуется перевод этого слова. Тем более это название блюда, зачем же переводить название?
November 8, 2017
не дочитала... много важной информации бесспорно, но тяжело читать. Слишком отдает разоблачающим докладом-кляузой из советских газет/журналов.
книга важная, давно лежала на полке, много о ней восторженных возгласов, но рада, что я не филолог и не переводчик и не должна с таким материалов знакомиться по долгу службы.
Не думаю, что есть адекватные аналоги на ту же тему в более современных изданиях, в свое время с восторгом читала Чуковского "Живой как жизнь", есть свои нюансы, но от чтения сплошная радость.
книга важная, давно лежала на полке, много о ней восторженных возгласов, но рада, что я не филолог и не переводчик и не должна с таким материалов знакомиться по долгу службы.
Не думаю, что есть адекватные аналоги на ту же тему в более современных изданиях, в свое время с восторгом читала Чуковского "Живой как жизнь", есть свои нюансы, но от чтения сплошная радость.
August 10, 2017
Эту книгу обязательно должен прочитать каждый русский человек. Хотя бы для того, чтобы понять насколько глубоко можно погружаться в наш язык, как безмятежно его любить и ценить. Но самое главное - Нора Яковлевна непременно научит вас о языке заботиться и задумываться о его будущем. Местами чрезмерно категорично, но в целом очень хорошо, важно и нужно.
May 21, 2021
Полезно: масса примеров безграмотности. Смутило, что автор чересчур живо, с примением многоточий, вопросительных и восклицательных знаков, "проходится" по своим коллегам-переводчикам. С какого-то момента поймала себя на мысли, что в моей голове текст произносится голосом и интонацией таксиста из "Брата-2".
P.S. Спасибо за спойлер книги "Ночь нежна", к которой я намеревалась вернуться.
P.S. Спасибо за спойлер книги "Ночь нежна", к которой я намеревалась вернуться.
April 29, 2012
Книга - убийца языка маркетологов и пиарщиков.
September 9, 2019
Прекрасный учебник по борьбе с канцеляритом на письме (собственно, поэтому и стал читать эту книгу, по рекомендации Александр Амзин).
Вторая часть книги описывает ошибки и огрехи при построении фраз (возможные стилистические и эмоциональные неточности и пр.). И, наконец, завершающий раздел посвящен такой глобальной проблеме, как перевод с другого языка.
Традиционно считается, что есть два вида перевода: дословный (с максимальным сохранением мысли автора текста) и художественный (когда в угоду красивости переводчик позволяет себе вольности, фактически становясь соавтором).
Нора Галь настаивать (и убедительно доказывает), что качественный перевод находится где-то посредине: дословный перевод с чужого языка губит ткань слова, а вольный - мысль автора. На примере текстов Драйзера и Хэмингуэя автор показывает примеры качественного недословного перевода с сохранением стиля автора текста.
По структуре книга строится примерно по такой схеме: пример плохого построения фразы (перевода); разъяснение, почему это плохо; хороший пример. К сожалению, читать книгу нелегко: мысль автора вязнет в множестве примеров, на каждом шагу встречаются излишне эмоциональные оценки "что такое хорошо и что такое плохо".
Тем не менее, книга однозначно must read для всех, чья деятельность связана с работой над текстом.
Вторая часть книги описывает ошибки и огрехи при построении фраз (возможные стилистические и эмоциональные неточности и пр.). И, наконец, завершающий раздел посвящен такой глобальной проблеме, как перевод с другого языка.
Традиционно считается, что есть два вида перевода: дословный (с максимальным сохранением мысли автора текста) и художественный (когда в угоду красивости переводчик позволяет себе вольности, фактически становясь соавтором).
Нора Галь настаивать (и убедительно доказывает), что качественный перевод находится где-то посредине: дословный перевод с чужого языка губит ткань слова, а вольный - мысль автора. На примере текстов Драйзера и Хэмингуэя автор показывает примеры качественного недословного перевода с сохранением стиля автора текста.
По структуре книга строится примерно по такой схеме: пример плохого построения фразы (перевода); разъяснение, почему это плохо; хороший пример. К сожалению, читать книгу нелегко: мысль автора вязнет в множестве примеров, на каждом шагу встречаются излишне эмоциональные оценки "что такое хорошо и что такое плохо".
Тем не менее, книга однозначно must read для всех, чья деятельность связана с работой над текстом.
January 21, 2019
Очень сложно читать, но полезно. Прям как брокколи, которое я не люблю, но иногда себя заставляю.
Мы практически все не очень хорошо говорим и пишем. И чему только нас учили в школе :) но если продраться через ее эмоции и кучу примеров как неправильно и войти в какой-то ритм, то как-то бережнее к языку и своим словам начинаешь относиться
Мы практически все не очень хорошо говорим и пишем. И чему только нас учили в школе :) но если продраться через ее эмоции и кучу примеров как неправильно и войти в какой-то ритм, то как-то бережнее к языку и своим словам начинаешь относиться
April 19, 2020
Настольная книга
February 8, 2019
Книга будет весьма полезна переводчикам, особенно письменным. С другой стороны, тон написания отдаёт нравоучительной истерией о том, как всё плохо с языком и что надо его срочно спасать. )) Много примеров, как сделать слог более выразительным.
May 31, 2022
Не собиралась писать отзыв об этой книге, в частности, так как уже с первых глав стало понятно, что целевая аудитория ее - достаточно небольшая. Однако, прочтя отзывы других комментаторов, захотелось внести пару слов в общую копилку (даже при том, что Нора Галь точно не одобрила бы это выражение).
Я согласна с мнением, что книга написана неровно, хотя и очень динамично, и что стиль автора временами может показаться высокомерным. Согласна и с тем, что позиция относительно степени вольности перевода, изложенная в "Слове живом и мёртвом", достаточно спорна. Есть и устаревшие с 70-х годов моменты. Да и главы, посвящённые "канцеляриту", к примеру, мне понравились намного меньше, чем фрагменты, посвящённые переводу. Я не филолог, просто люблю языки и всё, что с ними связано. Выросла на упомянутых в книге переводах - в частности, Хемингуэя, Фицджеральда, Диккенса, Шекспира, а уже позже имела возможность прочесть их в оригинале. Очевидно, что кашкинская переводческая школа - великолепна по работе с русским языком, со словом. Но правда и в том, что я пока не определила для себя, какова допустимая степень вольности перевода, поэтому прочитанное воспринимаю только как одну из точек зрения.
Тем не менее, хотелось бы сказать, что "Слово..." вне всякого сомнения написана человеком, обожающим родной язык, чувствующим его до малейших нюансов, понимающим мельчайшие стилистические тонкости. Человеком, который также поразительно точно воспринимает семантику и стилистику английского и французского языков. Даже в нашу эпоху интернета, тотальной доступности невероятных средств для изучения и понимания иностраннных языков, вплоть до ежедневного общения с их носителями, немногие так глубоко проникают, "входят" в язык - речь даже о профессиональных переводчиках, а уж что говорить о нас, простых смертных. Примеры перевода, приводимые в книге, очень интересны и поучительны, хотя, разумеется, прочесть их и вникнуть во все тонкости с одного раза очень сложно. Да и не нужно. К "Слову..." нужно возвращаться, читать фрагментами, размышлять и по возможности применять сказанное к своему опыту понимания языка. Всё же сомневаюсь, что книга Норы Галь будет интересна широкому кругу читателей - скорее лингвистам, редакторам и просто людям, любящим языки.
К сожалению, при наличии огромного количества книг для широкого читателя по грамматике, стилистике, лексике и другим аспектам языка на английском, это первая и пока единственная встреченная мною (не сугубо профессиональная, а скорее научно-популярная) книга на русском языке, затрагивающая подобную тематику. Безусловно рекомендую её к прочтению, даже отмечая указанные выше - не недостатки даже, а потенциально проблемные аспекты восприятия. Уверена, вы найдёте в ней что-то интересное и новое для себя - а, возможно, захотите перечитать с детства и юности любимые книги, в различных переводах или в оригинале.
Я согласна с мнением, что книга написана неровно, хотя и очень динамично, и что стиль автора временами может показаться высокомерным. Согласна и с тем, что позиция относительно степени вольности перевода, изложенная в "Слове живом и мёртвом", достаточно спорна. Есть и устаревшие с 70-х годов моменты. Да и главы, посвящённые "канцеляриту", к примеру, мне понравились намного меньше, чем фрагменты, посвящённые переводу. Я не филолог, просто люблю языки и всё, что с ними связано. Выросла на упомянутых в книге переводах - в частности, Хемингуэя, Фицджеральда, Диккенса, Шекспира, а уже позже имела возможность прочесть их в оригинале. Очевидно, что кашкинская переводческая школа - великолепна по работе с русским языком, со словом. Но правда и в том, что я пока не определила для себя, какова допустимая степень вольности перевода, поэтому прочитанное воспринимаю только как одну из точек зрения.
Тем не менее, хотелось бы сказать, что "Слово..." вне всякого сомнения написана человеком, обожающим родной язык, чувствующим его до малейших нюансов, понимающим мельчайшие стилистические тонкости. Человеком, который также поразительно точно воспринимает семантику и стилистику английского и французского языков. Даже в нашу эпоху интернета, тотальной доступности невероятных средств для изучения и понимания иностраннных языков, вплоть до ежедневного общения с их носителями, немногие так глубоко проникают, "входят" в язык - речь даже о профессиональных переводчиках, а уж что говорить о нас, простых смертных. Примеры перевода, приводимые в книге, очень интересны и поучительны, хотя, разумеется, прочесть их и вникнуть во все тонкости с одного раза очень сложно. Да и не нужно. К "Слову..." нужно возвращаться, читать фрагментами, размышлять и по возможности применять сказанное к своему опыту понимания языка. Всё же сомневаюсь, что книга Норы Галь будет интересна широкому кругу читателей - скорее лингвистам, редакторам и просто людям, любящим языки.
К сожалению, при наличии огромного количества книг для широкого читателя по грамматике, стилистике, лексике и другим аспектам языка на английском, это первая и пока единственная встреченная мною (не сугубо профессиональная, а скорее научно-популярная) книга на русском языке, затрагивающая подобную тематику. Безусловно рекомендую её к прочтению, даже отмечая указанные выше - не недостатки даже, а потенциально проблемные аспекты восприятия. Уверена, вы найдёте в ней что-то интересное и новое для себя - а, возможно, захотите перечитать с детства и юности любимые книги, в различных переводах или в оригинале.
June 24, 2019
Настольная книга начинающего и практикующего переводчика, а также для всех тех, кто пишет тексты.
February 23, 2021
Читала книгу по утрам, перед тем как сесть за переводы, и, по-моему, так из неё извлекаешь больше пользы. Своеобразная зарядка для переводческой мысли получалась.
Вообще "Слово" очень дельное и может во многом пригодиться в работе, несмотря на свою очаровательную устарелость. В двадцать первом веке всё-таки запинаешься об "идиом" в мужском роде, заявления о том, что в английском нет местоимения "ты", и диатрибы по поводу вхождения в язык таких слов, как "момент", "проблема" и "переживать". (Страшно даже представить, что бы почувствовала уважаемая Галь, завидев где-нибудь в современной статье "свитшот" или "кринж"... Наверное, выдала бы своё фирменное: "Что сие означает?".)
Но, что гораздо важнее бесчисленных примеров того, "как не надо", это манифест переводчицы, горячо влюблённой в своё дело и сам язык. Она не только сетует из-за нерадивых молодых псевдопереводчиков и предаётся унынию из-за (нужно сказать, вполне естественного) развития языка. Она также с восхищением показывает читателям, какими великолепными могут быть по-настоящему талантливые переводы. Читая эту последнюю главу ("Поклон мастерам"), я опять поражалась тому, как этим людям, действительно заслужившим звание мастеров, удавалось так виртуозно переводить в то время, когда и словари-то иной раз не помогали представить полную картину языка (а об интернете никто ещё даже не мечтал). Невольно поднимаешь свою планку выше, потому что, располагая такими обширными ресурсами, как сейчас, никаких оправданий дурному переводу уже не найдёшь.
Буду с нетерпением ждать обновлённое "Слово" на материале последних лет двадцати. Учитывая, как много сейчас переводят зарубежную литературу, новый сборник ляпсусов и жемчужин неизбежен и будет очень нужен современному поколению переводчиков.
Вообще "Слово" очень дельное и может во многом пригодиться в работе, несмотря на свою очаровательную устарелость. В двадцать первом веке всё-таки запинаешься об "идиом" в мужском роде, заявления о том, что в английском нет местоимения "ты", и диатрибы по поводу вхождения в язык таких слов, как "момент", "проблема" и "переживать". (Страшно даже представить, что бы почувствовала уважаемая Галь, завидев где-нибудь в современной статье "свитшот" или "кринж"... Наверное, выдала бы своё фирменное: "Что сие означает?".)
Но, что гораздо важнее бесчисленных примеров того, "как не надо", это манифест переводчицы, горячо влюблённой в своё дело и сам язык. Она не только сетует из-за нерадивых молодых псевдопереводчиков и предаётся унынию из-за (нужно сказать, вполне естественного) развития языка. Она также с восхищением показывает читателям, какими великолепными могут быть по-настоящему талантливые переводы. Читая эту последнюю главу ("Поклон мастерам"), я опять поражалась тому, как этим людям, действительно заслужившим звание мастеров, удавалось так виртуозно переводить в то время, когда и словари-то иной раз не помогали представить полную картину языка (а об интернете никто ещё даже не мечтал). Невольно поднимаешь свою планку выше, потому что, располагая такими обширными ресурсами, как сейчас, никаких оправданий дурному переводу уже не найдёшь.
Буду с нетерпением ждать обновлённое "Слово" на материале последних лет двадцати. Учитывая, как много сейчас переводят зарубежную литературу, новый сборник ляпсусов и жемчужин неизбежен и будет очень нужен современному поколению переводчиков.
September 20, 2015
Книга буде корисна для будь-кого, хто займається написанням та перекладом текстів.
Мова і літературна, і розмовна засмічується канцеляризмами та складними конструкціями. Автор наводить масу прикладів з реальних авторських та перекладацьких текстів та надає свої поради з перефразування та полегшення фраз та цілих речень.
Потрібно виховувати внутрішнього саморедактора, який би постійно перефразовував складні конструкцій простими словами. Чим конкретніше слово, тим кращий, образнший та переконливіший текст.
Мова і літературна, і розмовна засмічується канцеляризмами та складними конструкціями. Автор наводить масу прикладів з реальних авторських та перекладацьких текстів та надає свої поради з перефразування та полегшення фраз та цілих речень.
Потрібно виховувати внутрішнього саморедактора, який би постійно перефразовував складні конструкцій простими словами. Чим конкретніше слово, тим кращий, образнший та переконливіший текст.
Displaying 1 - 30 of 81 reviews